Всем привет!

Да, меня давно не было видно, и случилось это по нескольким причинам. Одна из них состоит в том, что я сейчас торопливо пытаюсь дописывать последний том своего романа «Тусклый свет фонарей». Так что, вполне возможно, следующая заметка тоже выйдет через неделю-другую, но с этой я уже не могла тянуть, и сегодня хочу вновь (и, скорее всего, в последний раз, если не появится чего ну прям таакого) обратиться к IV-му веку н.э., если точнее, то к 391-му году и событиям в Египте.

В одной из прошлых заметок (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 81. «Гипатия») я упомянула об Александрийском мусейоне, последним управляющим которого, известным по имени, был Теон Александрийский, отец печально известной Гипатии. Но я тогда не сделала акцент на другом значимом сооружении этого города в тот период – Серапеуме (Серапеоне), а ведь история его разрушения и убийства Гипатии во многом связаны.

Культ Сераписа, судя по всему, был очень молодым к моменту начала активной христианизации Египта. По наиболее распространенной версии он вдобавок был создан искусственно при поддержке Птолемея I Сотера, основателя эллинистической династии Птолемеев в Египте, чтобы объединить вокруг этого божества македонцев, греков и египтян, т.к. Серапис сочетал в себе черты и египетских Осириса и Аписа, и греческого Аида, и, возможно, вобрал в себя также черты индоиранского Митры. Казалось бы, если всё было так, идея обречена на провал…но план неожиданно сработал, и культ стал очень популярен, причем его популярность сохранялась и тогда, когда Египет стал частью Римской империи. И при таком размахе в годы правления внука Птолемея Сотера, Птолемея III Эвергета был построен храм Сераписа (Серапеум) в Александрии, ставший крупный религиозным центром, крупнейшим среди других серапеумов.

Серапеум был самым большим и величественным из всех храмов в греческом квартале Александрии, и примечательно что при нём предположительно располагалось одно из отделений Александрийской библиотеки, а также собирались философы-неоплатоники (последователи Ямвлиха), что делало его не только религиозным, но и культурным центром.

Разрушен храм (полностью или по большей части) был в результате христианских погромов в 391-м году, хотя нет точных указаний на то, чьими руками он был разрушен – римскими легионерами или толпой фанатиков. В том же году Феодосий издал декрет, запрещающий соблюдение языческих религиозных обрядов, о чем я ранее упоминала, когда рассказывала о романе «Последние римляне» (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 78.1. «Последние римляне»). Скорее всего, храм не был восстановлен именно из-за политики Феодосия. На его месте возвели будто бы христианскую церковь, но она была разрушена ок. 600-го года н.э. Теперь там нет ничего, кроме руин, и уцелевшей колонны Диоклетиана. О событиях того года, и о том, как они могли бы восприниматься современниками, говорится в романе

«Серапис» Г. Эберса

Время действия: IV век н.э., ок. 391г.

Место действия: Римский Египет.

Интересное из истории создания:

О Георге Морице Эберсе (1837-1898) я уже подробно рассказывала, повествуя о его романе «Император» (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 66.2 «Император»). Роман «Серапис» («Serapis») он написал и издал в Штутгарте четырьмя годами позже, в 1885-м году, снова обращаясь к античному Египту, но на этот раз в более поздний период и иначе расставляя акценты. На русском языке книга издавалась тоже не единожды, как минимум, в 1998-м и в 2010-м годах (изд. «Терра»), и в 2011-м году («Издательство Мир книги»). Я читала версию «Терры» 2010-го года.

О чём:

Карнис – ныне странствующий певец и глава семейства, которое занимается тем же ремеслом, в прошлом был довольно состоятельным человеком, но спустил всё состояние «ради искусства». В Александрию он прибыл в неспокойное время, но в каком-то смысле у него не было выбора – в дороге на него и его семью напали разбойники, и они чудом спаслись благодаря капитану судна, которое и доставило их в город.

В Александрии семейство поначалу остановилось в странноприимном доме христианки-фанатички Марии, а потом оказалось под крылом богатого торговца Порфирия и его матери Дамии, чему Карнис и его жена Герза были рады не только из-за богатства этих людей, но и по другой причине – и семья Порфирия, и семья Карниса были язычниками, а язычникам в то время жить становилось всё труднее. И так-то вышло немало императорских декретов, ограничивающих их в правах, и был введен запрет на публичное пение за деньги (что, возможно, тоже было связано со всё нарастающим размахом христианства, но, самое главное, могло оставить семью Карниса без гроша), а тут ещё пришла весь о новом постановлении – предписывалось закрыть все языческие храмы.

Для семей Порфирия и Карниса это был большой упс, потому что они готовились к торжественной церемонии в храме Исиды, что для Карниса означало хороший заработок, и для него и семьи Порфирия было символом языческого сопротивления. Когда же всё перетекло в вооруженное столкновение и попытки защитить языческие храмы, особенно храм Сераписа, от рук фанатиков-христиан, вознамерившихся разрушить главный оплот язычества в городе, и Порфирий, и Карнис, и их родичи вышли на защиту Серапеума.

Впрочем, есть нюанс в этой истории… Несмотря на свою преданность язычеству, Карнис держал у себя рабыню-христианку Агнию и её брата, к которым он и его родные были как-никак всё-таки привязаны, а дочь Порфирия Горго была давно и взаимно влюблена в друга детства, Константина, который тоже был убежденным христианином. И на этом тесные связи героев-язычников с христианами не заканчивались, и много ещё судеб, связей, сомнений и конфликтов переплелось на страницах этого романа.

Отрывок:

«…В нише кумира было гораздо больше золота, серебра и драгоценных камней, чем в сокровищнице любого могущественного царя. Вся обстановка святилища подавляла своим величием, заставляла человека сознавать свое полное ничтожество; ум невольно терялся среди таких необычайных размеров здания, среди его несметных богатств и поразительного изобилия предметов искусства.

Серапеум казался областью бесконечного и неизмеримого; стоило взглянуть, закинув голову, на капители колонн, чтобы почувствовать головокружение. На недостижимой высоте потолков пестрело множество картин и рисунков, но самое сильное зрение утомлялось раньше, чем посетителю храма удавалось рассмотреть хоть что-нибудь из этих интересных украшений. А Между тем здесь, где греческое искусство соединялось с восточным великолепием и обширными размерами, даже незначительная деталь могла выдержать самую строгую критику; каждая архитектурная форма, каждое произведение ваятеля, живописца, литейщика, мозаиста или ткача носили на себе отпечаток высокого достоинства и замечательного совершенства.

Коричневый пятнистый порфир, белый, зеленый, желтый и красный мрамор, употребленный на отделку Серапеума, представляли самый лучший материал, который когда-либо обрабатывали руки греческих художников. Каждая из тысячи скульптурных работ, находившихся здесь, была законченным произведением великого мастера. Мозаика на блестящем полированном полу, рамки, окаймлявшие стенные барельефы, и каждая мелочь, при внимательном обзоре, восхищала своей красотой и тонким изяществом, нося на себе печать несомненной гениальности.

Сотни дворов, залов, коридоров и кладовых примыкали к галереям храма или размещались по нижним этажам.

Здесь проходили длинные ряды покоев, где хранилось более двухсот тысяч свитков; то была знаменитая библиотека Серапеума с читальнями и комнатами для письма; жрецы, преподаватели и ученики имели свои особые помещения, свои столовые и залы для общих занятий. Из лаборатории распространялся острый запах химических препаратов, возле кухонь и пекарен пахло кушаньями. В твердых стенах фундамента были устроены кельи для кающихся и квартиры для людей, исполнявших менее важные должности при храме; тут же помещались и рабы, число которых доходило до нескольких сотен. Кроме того, в подземелье находились залы, гроты, проходы и провалы, предназначенные для мистерий, а на крыше святилища возвышались обсерватории и большая астрономическая станция, где некогда работали Эратосфен 61 и Клавдий Птолемей 62. Астрономы, астрологи, указатели часов магики проводили здесь ночи, между тем как в нижних дворах Серапеума, куда примыкали стойла и запасные магазины, текла кровь жертвенных животных и рассматривались внутренности заколотых быков и овец.

Жилище Сераписа представляло совершенно отдельный мирок, и многие столетия щедро украсили его лучшими дарами искусства и человеческого знания. Магия и колдовство окружили его таинственным мистическим очарованием, а философия придала культу Сераписа отпечаток мудрости и глубокомыслия. Его святилище было, бесспорно, жизненным центром для эллинов, населявших город Александра Великого. Поэтому нет ничего удивительного, что язычники твердо верили оракулам, предсказавшим гибель Вселенной в случае разрушения Серапеума. Встревоженные ожидаемой катастрофой, они хлынули к осажденному храму, готовые или погибнуть с великим Сераписом, или отстоять его святыню.

Какое странное смешение мужчин и женщин, собравшихся в этих священных местах!

Видные ученые: философы, грамматики, математики, естествоиспытатели, врачи — группировались вокруг Олимпия и молча следовали за ним. Кроме них, сюда сошлись: риторы с гладко выбритыми лицами; магики и колдуны, длинные бороды которых падали на талары, расшитые удивительными фигурами, учащееся юношество в одеждах древних афинян; мужчины всех возрастов, называвшие себя художниками, но не шедшие дальше подражания образцам старинного искусства, несчастные, которые в эту эпоху уничтожения прекрасного не находили себе работы и не могли ни к чему применить свои дарования. Здесь было немало актеров без занятий, голодающих актеров, оставшихся без хлеба благодаря запрещению театров и всевозможных зрелищ, немало певцов и музыкантов, жрецов и служителей при храме, изгнанных из языческих святилищ, адвокатов, писцов, мореплавателей, ремесленников, но очень немного купцов, потому что христианство перестало быть исключительно религией бедняков, и богатые собственники охотно принимали веру, которая пользовалась явным покровительством властей.

За одним из студентов последовала его веселая подруга. Другие учащиеся, видя это, тотчас вернулись обратно в город, чтобы взять с собой в Серапеум своих возлюбленных с их приятельницами. Таким образом, к мужчинам присоединилось большое количество увенчанных цветами и разодетых девушек, выгнанных из храмов гиеродул, и жриц с лучшей репутацией, которые усердно чтили старых богов или занимались магией…».

А потом они устроили там оргию)) И это не шутка.

Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:

Скажу честно, это не самая увлекательная и оригинальная книга не только среди всех тех, что я читала, но и среди прочитанных мной книг Эберса (а я ещё успела прочитать «Ведь я человек», но отдельно заметку по этому роману делать не хочу, несмотря на то, что он мне больше понравился). Когда оглядываешься на прочитанное, складывается впечатление, что ничего толком не происходило, персонажи какие-то картонные и невнятные, конфликт между христианами и язычниками не несет в себе ничего нового (равно как и очередное указание на лицемерие первых и разнузданность вторых). В общем чтиво вызывает скорее зевоту, нежели что-то ещё. Но… Если сделать своего рода главным героем Серапеум, то история начинает играть новыми красками.

Истории и Карниса, и Порфирия,  и его матери Дамии, и Агнии с её братом, и Дады, и Горго, влюбленной в Константина – всё это мне показалось скучным и несущественным. Но вместе с тем я считаю, что Эберсу удалось мастерски передать те настроения, которые могли царить в Александрии в связи с разрушением храма Сераписа – эту гнетущую атмосферу ожидания конца и то, как сторонники язычества рассматривали роль храма и вероятные последствия его разрушения. Речь шла не просто о потере святыни, а о том, что рухнет вся Вселенная, если это случится, и это, на мой взгляд, оказалось и сильным, и удачным ходом, и вытягивало весь сюжет из болота.

К тому же я не могу не отметить отдельные сильные в своих описаниях эпизоды. Например, момент со смертью старухи Дамии и реакцией на это Горго подан на изумление реалистично и жизненно, аж за душу берет. Хотя встречались и странные решения. Например, я поняла разочарование Горго, когда она прибыла в храм и увидела, чем там его защитники на самом деле занимаются) Но вот её отторжение язычества и обращение в сторону христианства после этого выглядит неправдоподобным, притянутым за уши.

В общем, это одна из тех книг, знакомство с которыми я не могу однозначно порекомендовать, но уж точно не стала бы отговаривать. Прочитать стоит ради художественного взгляда на одно из ярчайших событий в истории позднеантичного Египта, ради интересных мелочей. Но при этом не стоит ждать от этой книги слишком многого.

Китайцев не назовешь религиозной нацией. Почти все, с кем мне доводилось общаться в Китае, заявляли, что они люди неверующие. Однако храмов в Китае довольно много. Некоторые из них переоборудованы в музеи, другие же действуют: в них живут служители, каждый день храмы открывают свои двери для всех желающих, чаще всего за некоторую плату.

Чаще всего встречаются даосские и буддистские храмы. В храме Конфуция мне удалось побывать лишь однажды в Шанхае. Три религии: конфуцианство, даосизм и буддизм - самые популярные в Китае, и если буддизм пришел в Поднебесную из Индии, то даосизм и конфуцианство - традиционные китайские учения, которые, в общем-то, сложно назвать религиями. Для меня они более похожи на образ жизни и мышления, хотя, конечно, в них присутствует элемент веры, а значит, это религии.

Прогуливаясь от храма к храму, от конфуцианского с даосским к буддистскому и обратно, я вдруг обнаружила, что не замечаю особого различия в них: везде одни и те же пагоды и павильоны в китайском традиционном стиле, статуи, благовония, алтари...А может стоит присмотреться получше? И я отправилась в храм. Для начала в даосский. Ведь Чэнду как раз имеется знаменитый даосский храм Зеленой козы (кто-то называет его храмом Черного козла или Бронзового барана). Насколько он древний, для меня осталось загадкой. Говорят, что современные постройки относятся ко временам династии Цин, а это то ли 17 век, то ли начало 20-го.

Храм оказался довольно приятным местом для прогулки. Все: и дворики, и павильоны - радовали глаз.

Даосизм как учение формировался на протяжении веков и корнями уходит во времена мистических и шаманских культов древнего Китая. Однако основателем даосизма, человеком, который собрал его постулаты в трактат «Дао Дэ Цзин» («Книга пути и достоинства»), считается Лао Цзы, живший на рубеже шестого и пятого веков до нашей эры. Позже его фигура обожествилась и обросла соответствующими статусу божества легендами. Некоторые ученые вообще ставят под сомнение его существование. Но если он все-таки существовал и написал свой трактат, то я хотела бы выразить ему свое уважение как человеку, идеи которого (собственные, либо всеобщие, но правильно изложенные) до сих пор пользуются популярностью. А так же я уважаю его за то, что он не назвал себя пророком, которому какое-то высшее существо надиктовало, что писать, а просто поставил свое имя на обложке.

Основное учение даосизма - об устройстве мира, где большую роль играет Дао - Абсолют и Закон- которое последователи учения стремятся познать и слиться с ним путем бездействия, недеяния, спокойствия, безмолвия и прочих добродетелей. Дао учит людей стремиться к гармонии с собой и с окружающим миром, следуя своей судьбе без сопротивления. Наверно, это влияние учения, ведь в храме действительно ощущается гармония и спокойствие.

Гармонию нарушают лишь толпы туристов, фотографирующиеся везде, где ни попадя.

Считается, что человек связан с внешним миром через энергию "ци", циркулирующую в пространстве и поникающую повсюду, включая человека. Одним из постулатов даосизма является принцип равновесия и взаимосвязи мужского начала «ян» и женского начала «инь». Поэтому неудивительно, что я встретила в храме огромную эмблему "инь-янь".

Признаюсь, я так сильно увлеклась созерцанием гармонии и настолько отдалась
не сопротивлению и движению "по течению", что не приложила особых стараний для изучения особенностей храма. Я лишь наслаждалась видами, воздухом, атмосферой и спокойствием. Может я и не выполнила поставленной перед собой задачи, но зато я вела себя так по-даосски!

Источник

🐦📸🇪🇬 Птичка в храме Гора в Эдфу — под иероглифом в виде птички.

Основан в 12 веке. Архитектурная особенность древнего памятника, расположившегося на площади в шесть гектаров, заключается в том, что башни, на которых нет пустого места, покрыты разноцветными скульптурными изображениями. Они все высечены из гранита, и ни одно из них .а их более 33 тысяч. не повторяется.