Павел Рефрижераторович Костромин сидел за своим рабочим столом, заваленным кучей объяснительных от техников, и без конца надувал и сдувал щеки, громко выпуская воздух.
— Вот же валенки бестолковые, — сказал он в пустоту, прочитав очередную объяснительную и, отложив лист в сторону, принялся за следующий. — «В ходе позднего ужина, переходящего в ранний завтрак, клиент просыпал соль. Я, Шкурин Антон Васильевич, техник судьбы четвертого разряда, в соответствии со статьей одиннадцать, пункт четыре, принял ручное управление судьбой и спровоцировал ссору между клиентом и его новой знакомой. В ходе разрастающегося конфликта потерял управление, что привело к неожиданным и трагичным последствиям, итогом которых стало внезапное примирение сторон путем физического контакта и зачатие нового перспективного клиента ОАО ”Техники судеб“».
Костромин выругался, затем взял телефон и вызвал к себе техника.
Через пять минут перед его столом, переминаясь с ноги на ногу, что-то бубнил себе под нос Шкурин.
— Я ни хрена не понимаю, что ты тут понаписал! — кричал Костромин, тыкая пальцем в объяснительную. — Что за внезапное примирение сторон? Какое еще, к черту, зачатие перспективного клиента?! — плевался он словами.
— Ну, они это… Ну, в общем…
— Не мямли, Антоша!
Шкурин тяжело вздохнул и, собравшись с духом и опустив нос, выдал:
— Переспали они, Павел Рефрижераторович! Ребенок у них будет.
— Ребенок? Ребенок?!!! Это ты его называешь будущим перспективным клиентом нашей конторы? Шкурин, ты совсем из ума выжил? Это, по-твоему, объяснительная?!
— Так ведь клиент же…
— Антоша-а, у тебя по разнарядке ужин и сон. Какое еще ручное управление? Ты должен был сообщить мне и ничего не предпринимать. А если вилка упадет в три часа ночи, ты что, побежишь на улицу искать женщину, которая должна срочно прийти?
— Так правила же…
— Правила у вас в институте! Или где ты там штаны протирал! Мы тут реальными делами занимаемся! Приметы, Антон, не твоя специализация ― тут уметь надо.
— Подумаешь… Никто же не умер…
— Уж не знаю, что лучше. В следующий раз звони мне, уразумел?
— Угу…
— Не слышу!
— Уразумел.
— Всё, иди.
Костромин отложил объяснительную в сторону и, схватив следующую, собирался уже было бегло ее просмотреть, а затем отправиться домой, но не тут-то было.
Кое-как попав дрожащим пальцем по кнопке стационарного телефона, он совершенно пересохшими губами произнес в трубку:
— К-к-катенька, а где у нас Тапкина?
— Так выходной у нее, — раздался ленивый голос секретаря.
— Катя, а т-т-ты на месте?
— Ну да, вы же мне по внутреннему звоните. У вас всё нормально, Павел Рефрижераторович?
— Катя, я их убью, — только и сказал мастер, а через некоторое время появился перед секретарем, обливающийся по́том. — Катя, прочти, пожалуйста, это. Мне кажется, я забыл родной язык.
Он протянул бумаги, и утомленная бездельем секретарь нехотя начала читать с листа.
— «Я, Тапкина Алиса Семеновна, техник судьбы пятого разряда, прошу выделить мне в помощь человека, который будет фиксировать свист моего клиента в дневное время». А что, собственно, вас тревожит-то? — спросила секретарь, прервав чтение, но Костромин взглядом попросил продолжать. — Хорошо, читаю. «Десять лет я в одиночку фиксировала свист моего клиента в помещении и в соответствии со статьей двадцать четыре, пункт один Закона подлости, цитирую: «Не свисти, денег не будет», лишала его большинства финансовых выгод. По моим подсчетам, на данный момент клиент недополучил пятнадцать миллионов три тысячи двадцать один рубль сорок три копейки», — последние слова секретарь произнесла уже практически шепотом. Взглянув на стеклянные глаза мастера, она проглотила комок, не зная, что сказать. Выпив воды, она закончила читать: — «По правилам компании, подобную работу не может выполнять один техник более десяти лет. Он вправе требовать повышения ставки или помощника».
— Значит, я не забыл, как читать, — вытер лицо рукавом Костромин.
— Так что получается, у нас долг перед клиентом пятнадцать лямов? — поборов волнение, спросила Катя.
— С учетом инфляции больше, — подтвердил мастер. — Затем протянул приложение к заявлению, где были указаны все премии, все выгодные сделки, завещания, выигрыши в магазинах бытовой техники, скидки, подарки, которые не получил клиент Тапкиной. Техник расписала все до копейки.
— Павел Рефрижераторович, так ведь эту примету отменили еще двести лет назад.
— А Тапкина у нас когда устроилась? — вопросительно поднял брови мастер, и секретарь тут же обратилась к компьютеру.
— Двести лет назад, — совершенно отрешенным голосом произнесла Катя. Получается, что в год ее трудоустройства.
— За-ши-бись. Я подам ходатайство, чтобы нашим сотрудникам больше не продлевали жизнь дольше положенного, а то у них мозги начинают отсыхать после полутора веков. Всё, я пошел.
— Куда?!
— Срок свой тюремный отрабатывать! — послышался из коридора удаляющийся голос мастера. — Ух я их всех… Поедут всем табором на курсы повышения квалификаци-и-и…
***
Геннадий Волков с женой уже два года копили на первоначальный взнос по ипотеке. Последние десять лет семью из трех человек вытягивала супруга, и можно было назвать чудом современной семейной жизни, что она не ушла от неудачливого Волкова. Ему всегда не везло. Вот уже десять лет он почти получал премию, почти отхватывал лучший заказ; из-под носа у него всегда кто-то уводил лучшие предложения, оставляя ему почти выгодные условия. Его двоюродный брат, о котором не было слышно двадцать пять лет, унаследовал вместо него денежные накопления любимого дядюшки, внезапно появившись сразу после похорон. Даже в троллейбусах с Гениного проездного всегда списывали суммы больше, чем у других пассажиров.
— Ты просто плохо стараешься, Гена, но я всё равно тебя люблю, — успокаивала жена, когда Волков начинал жаловаться на судьбу.
— Да говорю тебе, кто-то вмешивается в мою жизнь. Ну не может мне так патологически не везти!
— Думай что хочешь, лучше от этого не станет.
Подслушав разговор несчастных супругов, Костромин проклял тот день, когда получил повышение. Проведя дополнительные сутки в рабочем режиме, он оценил ситуацию, выяснил, кто из техников трудится с окружением Волкова, сделал записи и созвал совещание, на котором поделился своим планом. Отстранив Тапкину и отправив ее в отпуск, Павел Рефрижераторович впервые за двадцать лет надел форму и лично занялся этим семейством.
На следующий день в жизни Гены Волкова начались весьма странные и очень приятные перемены. Первым делом, проснувшись, Гена получил СМС от своего сотового оператора. Случилось что-то воистину невероятное: впервые в истории с абонента не списали дополнительную плату за использование навязанного пакета услуг, а наоборот, начислили средства.
Костромину пришлось подключить связи, он смог пополнить мобильный счет Гены на пятьсот тысяч. Оператор их потом все равно списал в счет подписки на какой-то сервис, но техники тут уже были ни при чем, а Волков некоторое время был самым богатым абонентом на земле, а еще самым удивленным.
Следующими по списку шли водные процедуры. В ванной комнате Гену ударило током от смесителя. Костромин работал грубо, как учили старые мастера. Он повредил проводку, и в нужный момент оголенные жилы соприкоснулись с трубами.
Пролежав на полу некоторое время, Волков разглядел под ванной золотые сережки, потерянные, очевидно, бывшими квартиросъемщиками. Позвонив владельцу квартиры, Волков узнал, что предыдущие жильцы давно переехали за границу, контакты их утеряны, и связаться с ними не представляется возможным. Сережки остались у Гены.
Когда мужчина вышел на улицу и отправился в сторону остановки, за ним увязалось сразу пять породистых собак разных размеров и возрастов, а еще два кота и один волнистый попугай. Эта банда гнала бедного Гену в общей сложности три километра. За это время из объявлений на фонарных столбах Волков узнал в своих преследователях убежавших питомцев, за которых было обещано то или иное вознаграждение.
В течение двух часов Гена смог доставить всех потеряшек их хозяевам. Суммарно вознаграждение составило порядка четырехсот пятидесяти тысяч, а в общей сложности Волкову уже вернулся незаслуженно отобранный миллион. Оставалось еще четырнадцать.
— Прикинь, Юль, я за сегодняшнее утро миллион заработал. Ну, вернее, не заработал, он ко мне сам как-то прилип!
— Шутишь? Тебя что, муха удачи покусала?
— Нет, только чау-чау и ризеншнауцер!
Этим же вечером Гена повел супругу в ресторан. Они по привычке заказывали самое недорогое, но сам факт был уже невероятно приятен. В тот вечер из всех посетителей кафе отравились роллами только Волков с женой, за что им выделили хорошую денежную компенсацию, чтобы замять инцидент.
Всю следующую неделю с Волковым приключались новые странности. Как и полагается всем техникам судеб, которых большинство людей по незнанию и наивности своей путают с домовыми и другими силами мистического характера, суровый и уставший мастер Костромин являлся к Волкову ночью. Являлся и ломал ему то холодильник, то телефон, то еще какую аппаратуру и мебель.
Ежедневно Гена просыпался на полчаса позже из-за несработавшего будильника, шел на кухню и вытирал растаявшие за ночь ледники морозилки и стабильно опаздывал на работу. Директор сделал несколько последних предупреждений. В конце концов Гену уволили, когда он в очередной раз не явился вовремя. В тот день он подвернул ногу, догоняя грабителя, стащившего его проездной. Волков поймал вора, обезвредил и забрал билет. Правда, как выяснилось, не свой. На карте оказался огромный запас денег. Так у Гены появился практически безлимитный проезд, но пропало рабочее место.
Несчастный мужчина реально стал переживать из-за возможного развода, но тут ему один за другим начали звонить и писать клиенты, с которыми он вел дела от лица компании, и предлагали продолжать сотрудничество. Замаячили перспективы. Волков мог бы открыть собственное дело ― знания у него были, а вот средств — нет. Благо спас сгоревший холодильник.
Гена отправился в магазин, чтобы купить новую модель, но подрался с нервным консультантом, за что Гене выплатили очередную компенсацию, а еще он стал тысячным покупателем геля для чистки сантехники и получил денежный приз. На эти самые средства он и стартанул со своим бизнесом.
Деньги текли к Волкову реками боли. Он, конечно, был счастлив решать свои финансовые проблемы, но опасался за собственную жизнь. У него появились фобии. Каждая новая удача сопровождалась чем-то неприятным.
— А почему бы ему просто не выиграть в лотерею? — спросил как-то один из техников на очередном собрании.
— Человеку десять лет не везло, а тут сразу куш без последствий? — отвечал Костромин своим подчиненным. — Вы что-то совсем расслабились ― моя вина. Со следующей недели начинаем готовиться к экзаменам.
В воздухе раздался огорченный вой.
***
Бизнес у Волкова попер сразу. Правда, немного не так, как у других. Прибыль всегда сопровождалась какими-то коллапсами и форс-мажорами, но зато она была стабильной. К концу месяца вся изъятая судьбой сумма была компенсирована.
Утирая пот, Костромин поблагодарил всех сотрудников и просил впредь консультироваться с ним по любым вопросам, требующим отступления от разнарядки судьбы.
А потом из отпуска вернулась Тапкина. В суете всех перемен ей забыли сообщить о нововведениях и требованиях, кроме тех, что касались свиста, и вернули старых клиентов. В первый же день работы женщина заметила новую привычку Волкова: он постоянно здоровается и передает вещи через порог, а это, судя по приметам, несет серьезные последствия.
В блокноте техника появились первые записи. Тапкина включила ручное управление чужой судьбой.
