Vive la France
Ничего такого, просто демонстрация в Лионе.
Ничего такого, просто демонстрация в Лионе.
Поводом послужили неоднократные вспышки насилия в ходе последних акций протестов, а также участие в них профессиональных погромщиков, прибывших исключительно для того, чтобы устраивать столкновения с полицией, разграблять магазины и портить городское имущество.
Хотя французские чиновники и представители сил правопорядка в ходе протестов неоднократно заявляли о необходимости сохранения права граждан на участие в демонстрациях, замминистра внутренних дел Франции Лоран Нуньез объявил о создании рабочей группы по внесению изменений в существующее законодательство о порядке проведения таких собраний.
Обсуждаемые поправки основаны на предложениях, внесённых сенаторами от партии «Республиканцы» в июне прошлого года. Их проект, в частности, предлагает устанавливать в месте демонстраций периметры контроля. Проход на митинг, таким образом, будет возможен только после досмотра со стороны сотрудников полиции.
Ещё одно предполагаемое изменение — запрет на участие в демонстрациях для отдельных лиц, сведения о которых будут предоставляться полиции или жандармерии. Таких граждан предлагается заносить в отдельную картотеку для наблюдения на национальном уровне. Как отмечает издание, подобные меры уже используются во Франции в отношении футбольных хулиганов. Помимо этого, предлагается ввести наказание за намеренную маскировку или сокрытие лица во время массовых собраний — нарушение запрета будет грозить годом тюрьмы и штрафом в размере €15 тыс. Также рассматривается возможность введения понятия гражданской ответственности за ущерб имуществу: «Тот, кто бьёт, тот и платит», — заключили сенаторы в ходе обсуждения проекта.
Как отмечает издание, предложенные меры были положительно восприняты представителями исполнительной власти в стране. Проект был уже одобрен сенатским большинством и направлен в Комитет сената по конституционному законодательству с целью проверки его на соответствие конституции.
Представители рабочей группы, в составе юристов и представителей сил правопорядка в настоящее время работают над окончательным текстом документа, который, скорее всего, будет юридически переработан, однако сохранит «основные тезисы».
Как отмечается в статье, вероятные изменения в законе, находящиеся пока на стадии разработки и обсуждения, уже стали предметом полемики в обществе. В рядах полиции проект встречает настороженное отношение. Правозащитная ассоциация Amnesty International уже раскритиковала предложение, назвав его «несбалансированным». «Мы ограничиваем свободу людей, используя волшебное слово «общественный порядок», — заявила в интервью газете представитель организации Эв Шахшахани, особо отметив «риск отбить желание устраивать демонстрации в среднесрочной перспективе». Обеспокоенность организации вызывает и намерение властей обыскивать и досматривать участников акций, однако, как подчёркивают представители правопорядка, подобные меры уже применяются и доказали свою эффективность по отношению к футбольным хулиганам.
Что касается запрета на участие в демонстрациях для отдельных лиц, его применение вызывает беспокойство как у представителей полиции, так и у правозащитников. Первые считают его воплощение в реальность трудной задачей, вторые опасаются злоупотреблений со стороны властей.
P.S. Заказывайте «Стена»! сорри, картинка была
Участники протестов «желтых жилетов» обнародовали список требований к французскому правительству. Среди них – немедленный выход из НАТО и отказ от военных операций за рубежом.
Манифест состоит из 25 пунктов, передает французское издание Le libre penseur.
Требования разделены на четыре категории.
Так, в сфере экономики и труда протестующие хотят:
1. Созвать всенародное собрание для проведения реформы налогообложения и на государственном уровне запретить налоги, которые превышают 25% от состояния гражданина.
2. Повысить минимальную зарплату, пенсию и прожиточный минимум на 40%.
3. Создать новые вакансии в сфере здравоохранения, образования, общественного транспорта, правоохранительной сфере и прочее, для того, чтобы инфраструктура государства функционировала должным образом.
4. Начать строительство 5 млн единиц доступного жилья и таким образом обеспечить снижение аренды, ипотеки, а также создать новые рабочие места в строительной сфере. Строго наказывать мэрии и областные администрации, по вине которых бездомные остаются на улицах.
5. Аннулировать внутренний долг.
В политической сфере:
1. Изменить конституцию в интересах полновластия народа, а также разрешить проводить референдумы по инициативе народа.
2. Запретить лоббирование и схемы влияния. Запретить лицам, у которых есть судимость, пожизненно занимать выборные должности, и запретить занимать несколько выборных должностей одновременно.
3. Выйти из Евросоюза и вернуть Франции политический, финансовый и экономический суверенитет.
4. Перестать избегать налогов и вернуть €80 млрд, которые задолжали государству 40 крупнейших компаний. Остановить приватизацию и вернуть в государственную собственность уже приватизированные аэропорты, железные дороги и автострады, парковки и так далее.
6. Демонтировать с дорог радары и камеры, которые «не помогают предотвратить ДТП, а являются завуалированным налогом».
7. В национальной системе образования: исключить из образования идеологию и пересмотреть деструктивные и дискредитированные методики обучения.
8. В сфере юстиции: увеличить бюджет в четыре раза и предусмотреть в законах максимальное время ожидания для юридических процедур, сделать судебную систему проще, а правосудие — общедоступным и бесплантым.
9. Сделать СМИ общедоступными, запретить пропаганду. Прекратить субсидии СМИ и налоговые льготы для представителей масс-медиа, а также отказаться от «кумовства» между СМИ и политиками и разбить медийные монополии.
10. Внести в конституцию полный запрет на вмешательство государства в сферу образования, здравоохранения и института семьи.
В сфере окружающей среды и здоровья:
1. На законодательном уровне обязать производителей техники продлевать срок годности минимум до 10 лет, и сделать так, чтобы у них в наличии были запчасти.
2. Наложить запрет на производство и обращение пластиковой посуды и упаковки, которая засоряет окружающую среду.
3. Организовать всенародный съезд по реформе здравоохранения и ограничить влияние фармацевтических компаний на систему здравоохранения.
4. В сфере сельского хозяйства: отказаться от ГМО, пестицидов, которые могут вызывать развитие раковых заболеваний и патологии эндокринной системы, также запретить использовать сельскохозяйственные угодья без ротации посевов.
5. Путем проведения новой индустриализации страны отказаться от импорта, который причиняет наибольший вред экологии.
В сфере геополитики:
1. Выйти из состава НАТО и запретить использование армии Франции в агрессивных войнах.
2. Относительно французско-африканских отношений: отказаться от политики грабежа, военного и политического вмешательства. Вернуть африканскому народу нечестно полученное имущество и средства диктаторов, вернуть на родину французские войска. Устранить колониальную систему, из-за которой африканские страны вынуждены хранить валютные запасы во французском центробанке и находятся в состоянии нищеты.
Вести переговоры на равных.
4. Остановить поток мигрантов, на принятие и интеграцию которых у Франции нет средств.
5. Во внешней политике: уважать международное право и подписанные соглашения.
Кстати, вот такие протесты очень даже нужны. Тут хотя бы чётко изложено, что народ требует, а не тупое "поменять власть".
п.с. источник почему-то(кстати почему?) на пикабу запрещён и ссылку вставить не даёт. Но думаю нагуглится просто.
Смотрел 2 часа прямую трансляцию. Если вкратце, мирно ходили, орали "Ебать вас в жопу" и "Сукины дети". Сейчас их (демонстрантов) закидали слезоточивым газом. Они им же закидали в ответ полицию. Ну и начались погромы. Пока малые.
На тот момент в Швеции были очень сильны антиамериканские настроения. Собирались пожертвования в помощь Вьетнаму, устраивались благотворительные концерты.
Демонстрация от 17 апреля в поддержку Камбоджи https://pikabu.ru/story/demonstratsiya_v_podderzhku_krasnyik...
День 7 ноября - красный день календаря. Как это было в городе Владимир, 1987 год
JFYI: Все изображения из моей коллекции слайдов, фотопленок и фотопластинок. Все фото здесь http://vk.com/lostslides
17 апреля 1975 года партизаны (красные кхмеры) захватили столицу страны — город Пномпень (Камбоджа). Многие жители Стокгольма восприняли эту новость как окончание многолетней гражданской войны в Камбодже. Ведь к власти пришли по настоящему народные демократические силы.
Что случилось потом, ярко характеризует известное в советское время выражение
"За#бу-замучаю, как Пол Пот Кампучию!"
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Признаю себя виновным в том, что принимал участие в демонстрации. Я сделал это сознательно, и вот почему. Я сын бедного безземельного крестьянина, работавшего на заводе у Курбатова. (Председатель прерывает и требует выступления по существу). Я желаю объяснить все причины, по которым я участвовал… (Председатель суда опять прерывает Заломова замечанием, что это к делу не относится).
Это относится к делу… Семья у нас была большая: кроме меня было семеро детей и дедушка. На него смотрели как на обузу, как на лишний рот. (Председатель суда просит не вдаваться в излишние подробности, говорить ближе к делу). Это все относится к делу. Когда дедушка замечал смех над ним, он сердился. Мы любили и жалели его.
Мой отец зарабатывал в месяц рублей 50. Этого было недостаточно. Ссорились из-за куска хлеба. Отец пил запоем. Мать оправдывала его, жалела и на последние деньги покупала ему водки.
Отец не хотел отдавать меня на завод в рабочие, он хотел учить меня, вывести в люди…
Мне было 7 лет, когда отец умер; ему было 38 лет, из них он проработал 25 лет на заводе. После его смерти нам стало жить еще хуже; дедушка стал собирать милостыню. Хозяин завода назначил матери пенсию в 5 рублей в месяц.
Матери трудно было жить, но она не роптала, а говорила: «Другие хуже нас живут». Бывало, сварит горшок кашицы, подаст на стол; мы все съедим и опять не сыты, смотрит она на нас и плачет. Чтобы заработать немного денег, она шила, но времени у нее было мало. У нас и одежды порядочной не было. Шила мать нам платье из тряпок.
По вечерам нам давали по куску хлеба. Мы тут же начинали спорить, кому досталось больше.
Мать моя — женщина необразованная: она училась всего два месяца у дьячка, но любила ученье. Она убеждала нас: не собирать по миру хлеб, а удовольствоваться тем, что у нас есть. Несмотря на бедность, мать все же старалась дать нам образование…
Я завидовал другим детям, но никто из нас: ни братья, ни сестры — никогда не воровали, не курили. Мать не позволяла нам этого, а она имела влияние на нас.
Когда я кончил уездное училище, надо было работать, помогать семье. Мать в это время лишили пенсии. Зрение у нее было плохое: она много плакала. Матери не хотелось отдавать меня на завод. Отец работал всю жизнь на заводе и умер от ядовитых газов, да от них же он и пил запоем. Мать хотела устроить меня куда-нибудь в конторщики, но без протекции ничего не получалось. Пришлось поступить на тот же завод Курбатова, где работал отец, подручным слесаря.
Едва я пришел в мастерскую, как меня, пятнадцатилетнего мальчика, сразу запрягли в ночную и денную работу, часто непосильную, которую исполняли взрослые.
Заводская обстановка произвела на меня удручающее впечатление. Угнетающе действовали на меня оскорбления, которым подвергались рабочие. При входе на завод меня стали обыскивать, как вора. Грубо обращался со мной мастер, обижал и ругал меня циничными словами. После ласкового обращения матери я особенно остро чувствовал грубость мастеров.
Я уходил на завод рано утром и возвращался домой ночью. В 4 часа утра я вставал, не успев выспаться; идя, я дремал на ходу. Вся жизнь мне казалась пыткой. Мне хотелось умереть.
Я очень любил и жалел мать. Она в первый раз вздохнула свободней, когда мы подросли. Но вот одного брата взяли в солдаты, теперь меня вы сошлете на каторгу, а у нее что останется? Слезы. Она еще не все выплакала.
Четыре года я проработал на заводе у Курбатова…
Я попросил прибавки жалованья — отказали. Взял расчет и перешел на завод к Доброву, обивал там пороги, просил целых два месяца. Товарищи смеялись и говорили: надо достать рекомендательное письмо к мастеру, иначе говоря, положить 10 рублей в конверт и подать его мастеру. Я не знал об этом, но, если бы и знал, не сделал бы, не дал бы взятки.
Взяточничество на заводах процветает. У мастеров есть даже особые поверенные из рабочих, которые принимают взятки и передают по назначению… Мастера дико обращаются с рабочими. При мне раз мастер избил литейщика, а затем пригрозил его уволить, если он подаст на него в суд…
Я видел, как на сормовских заводах калечили людей. Механик заставлял руками надевать ремень на шкив во время хода. При опасной работе, когда летели огненные стружки, нам не давали очков — рабочим выжигало глаза.
Все это, вместе взятое, произвело на меня удручающее впечатление. Мне хотелось помочь рабочим, но я не знал, каким образом это сделать.
Узнав из листков, которые я нашел на заводе, о готовящейся демонстрации, я хотел своим участием в ней обратить внимание правительства на жизнь рабочих. Плохо живется рабочим: расценки уменьшаются, заработков не хватает. Потребности рабочих увеличиваются. Рабочим нужно образование. Они стараются дать его детям, но школ мало, да и средств не хватает.
В Сормове есть библиотека, но книг меньше, чем читателей, да и книги рабочим не нравятся. Рабочие ищут полезных развлечений, разумных удовольствий.
Неправда, что рабочим нужен только трактир да вино. Рабочие нуждаются в приличной обстановке и в удобной квартире, а они в Сормове дороги, и продукты дороже, чем в городе. Потребность лучшей жизни и сознание собственного достоинства в рабочих развились сильно…
Я сознательно примкнул к демонстрантам, но виновным себя не признаю, потому что считал себя вправе участвовать в демонстрации, посредством которой был выражен протест против тех законов, которые, защищая интересы привилегированного класса богачей, не дают рабочим возможности улучшать условия своей жизни. А условия эти настолько ненормальны, что рабочие принуждены во что бы то ни стало бороться с препятствиями, стоящими на их пути, хотя бы эта борьба и была сопряжена с потерей свободы и даже жизни.
Я с раннего детства чувствовал непосильную тяжесть, взваленную на трудящийся класс. Благодаря преждевременной смерти отца, потратившего все свои силы на непосильную работу, нашему семейству пришлось вести полуголодное существование. Впоследствии я сам стал рабочим, сам стал затрачивать свои силы и здоровье, содействуя этим накоплению богатств в руках немногих людей. Я видел, что и членам моего семейства, если бы я пожелал иметь таковое, грозит та же участь, что и мне. Отсутствие всякого света и понимания действительности, осуждающее рабочих на вечное рабство, невозможность для рабочих не только жить, но и мечтать о культурной жизни, — весь этот заколдованный круг, из которого я не видел выхода, приводил меня в отчаяние. Бессмысленность подобной жизни заставляла меня страстно мечтать о самоубийстве, как о единственно возможном выходе из невозможного положения.
Но знакомство с историей других народов, трудящиеся классы которых благодаря неустанной борьбе выбились из положения, одинакового с нашим, привело меня к мысли, что такая борьба возможна и у нас. Возможность хотя бы в отдаленном будущем поднять экономический и нравственный уровень трудящейся темной массы дала мне богатый запас жизненных сил. Я видел, что тяжела будет борьба для рабочих, трудно бороться с беспросветным мраком невежества, в котором насильственно держат рабочих и крестьян, что много, много будет жертв с нашей стороны. Но какой человек, у которого не вставлен в грудь камень вместо сердца, которого не удовлетворяет чисто животная жизнь, за дело своего народа не отдаст свободы, жизни и личного счастья!
Из личного опыта, вынесенного за 10 лет жизни по заводам, я пришел к заключению, что рабочий единичными усилиями не в состоянии добиться нормальных условий жизни, эксплуатация принуждает его довольствоваться положением вьючного животного. Многие думают, что благодаря задельным работам рабочие имеют возможность при старании заработать больше. Действительно, рабочий может усиленно работать, но это ведет лишь к преждевременному истощению сил, потому что невозможно до бесконечности усиливать напряженность труда, а удержать на известной высоте заработок возможно только при этом условии, так как больший заработок, вызванный усиленным трудом, ведет к сбавке расценков, сбавлять же расценки никогда не устанут. Дело сводится к тому, что рабочие благодаря задельной плате и сбавкам расценков лишаются последнего отдыха, будучи принуждены работать по ночам и по праздникам, сверх обычной денной работы, не имея в то же время возможности при самом непосильном труде заработать средства, необходимые хотя бы для сносной жизни. Точно так же не может рабочий единичными усилиями поднять уровень расценков и заработка до высоты, необходимой для удовлетворения настоятельных потребностей.
А потребности эти все увеличиваются, так как просвещение хотя и медленно, но все же проникает в народные массы. Рабочие всеми силами стремятся дать своим детям образование… Рабочих не удовлетворяют грязные, засаленные тряпки, заменяющие им одежду. Насколько сильно у рабочих желание прилично одеваться, видно из того, что многие отказывают себе даже в пище ради приличного платья. Разумеется, не ради своего удовольствия рабочие ютятся и в каморках, не удовлетворяющих самым примитивным требованиям гигиены. Понимают также рабочие, что питательная пища и более продолжительный отдых лучше восстанавливают затраченные на тяжелый труд силы. Вообще рабочие нуждаются в культурных условиях жизни, и не видеть этого могут только люди, нарочно закрывающие глаза.
Несоответствие условий, в которых приходится жить рабочим, с запросами, предъявляемыми к жизни, заставляет их сильно страдать и искать выхода из ненормального положения, в котором они находятся благодаря несовершенству существующего порядка. На гуманность предпринимателей рассчитывать нельзя, так как они, признавая сами себя людьми, на рабочего смотрят не как на человека, а как на орудие, необходимое для личного обогащения, и чем короче срок, в который можно выжать все соки из рабочего, тем для них выгоднее. Для более успешной эксплуатации труда рабочих предприниматели соединяются в акционерные общества. Для того чтобы удержать на желательной высоте цены на продукты, производимые трудом рабочих, но принадлежащие предпринимателям, образуются союзы и синдикаты, например союзы сахарозаводчиков и нефтепромышленников. Для этой же цели предприниматели добиваются и запретительных пошлин на ввозимые в Россию более доброкачественные и дешевые иностранные товары.
Отдельный рабочий, защищаясь от эксплуатации, не может оказать предпринимателям большего сопротивления, чем кусок свинца давлению гидравлического пресса.
Отдельный рабочий не может не соглашаться на условия труда, предлагаемые предпринимателем, так как без работы он существовать не может. И даже соединенными силами, при отсутствии благоприятных условий, рабочие не могут противостоять предпринимателю, которому от временной приостановки производства не грозит голод, как рабочим.
Рабочие не могут добиться участия в прибылях, получаемых от их труда, не соединившись все вместе в один братский союз.
Но и этого единственного выхода они лишены, так как закон, разрешая предпринимателям эксплуатировать рабочих, запрещает последним защищаться от эксплуатации, преследуя союзы и стачки.
Чтобы добиться более культурных условий жизни, рабочим необходимо иметь право устраивать стачки против предпринимателей, иметь право организовать союзы, иметь право свободно печатать и говорить на сходках о своих нуждах и, наконец, через своих выборных принимать участие в законодательстве, так как всякая победа рабочих над предпринимателями может быть прочной лишь после ее узаконения.
В силу всех вышеизложенных причин, считая рабочих вправе добиваться за свой труд лучших условий жизни, я сознательно примкнул к демонстрантам. Узнав о предполагаемой демонстрации, я решил принять в ней участие и сделал знамена с надписями: «Да здравствует социал-демократия!» на одном. «Да здравствует 8-часовой рабочий день!» на другом и «Долой самодержавие!», «Да здравствует политическая свобода!» на третьем. Знамена, с которыми я пошел на демонстрацию, оказались очень кстати, так как у демонстрантов таковых не имелось, и они выражали свой протест лишь криками «Долой самодержавие!», «Да здравствует политическая свобода!» и пением революционных песен.
Я знал, что за участие в демонстрации грозит каторга. Наказание страшное, в моих глазах хуже смерти, так как человеческая личность там совершенно уничтожается и бесчеловечно унижается на каждом шагу. Но надежда на то, что, жертвуя собой, принесешь хоть микроскопическую пользу своим братьям, дает полнейшее удовлетворение за все страдания, которые пришлось и придется перенести. Личное несчастье, как капля в море, тонет в великом горе народном, за желание помочь которому можно отдать всю душу. Мелкими протестами рабочим до сих пор не удалось добиться чего-нибудь существенного, начальство и общество сквозь пальцы смотрят на злоупотребления и на явное нарушение законов со стороны предпринимателей. Следовательно, требуется что-нибудь из ряда вон выходящее, чтобы обратить внимание общества на ненормальное положение рабочих и на игнорирование их интересов правительством.
Рабочие, создавая богатство и защищая своей грудью общество от внешних врагов, все свои силы отдают государству, но им не дано никаких прав, так что всякий обладающий капиталом и покладистой совестью может обратить человека, не имеющего возможности жить без работы, в рабство.
Я видел, что существующий порядок выгоден лишь для меньшинства, для господствующего правящего класса; что пока самодержавие не будет заменено политической свободой, дальнейшее культурное развитие русского народа невозможно; что рабочие в борьбе с предпринимателями на каждом шагу наталкиваются на их союзников в лице самодержавных порядков; что самодержавие является врагом русского народа. И вот почему я написал на своем знамени: «Долой самодержавие и да здравствует политическая свобода!»
***
Опубликовано в книге: Макаров Г.Н. Петр Заломов. Горький: Волго-Вятское книжное издательство, 1972.
Петр Андреевич Заломов (1877—1955) — российский революционер, прообраз Павла Власова в романе М. Горького «Мать».
Родился в семье потомственного рабочего, рано потерял отца. С 15 лет — слесарь на заводе Курбатова в Нижнем Новгороде, где занялся самообразованием и вступил в марксистский кружок. В 1901—1902 гг. в Сормове создал социал-демократическую организацию. С 1901 г. — член Нижегородского комитета РСДРП.
1 мая 1902 г. возглавил рабочую демонстрацию, подняв красное знамя с лозунгом «Долой самодержавие!». Был арестован, на суде выступил со знаменитой речью. Приговорен к пожизненной ссылке в Восточной Сибири. В марте 1905 г., получив деньги от М. Горького, бежал из Енисейской губернии. Работал в подполье в Киеве, Петербурге, Москве.
Участник Революции 1905 г., организатор боевых дружин во время Декабрьского вооруженного восстания в Москве. В 1906 г. вследствие тяжелой болезни, развившейся в тюрьме и ссылке, отошел от политической деятельности. Поселился в уездном городе Суджа Курской губернии, занимался садоводством и животноводством, вел политическую пропаганду.
После Февральской революции был избран членом исполкома Суджанского совета. После Октябрьской революции принимал активное участие в партийной и советской работе в городе, в организации Советов в Курской губернии. Участник II Всероссийского съезда крестьянских депутатов в ноябре 1917 г., уездный комиссар труда. Во время Гражданской войны арестовывался петлюровцам и деникинцами, подвергался зверским истязаниям, чудом избежал расстрела.
В 1925 г. вступил в ВКП(б). Организовал колхоз «Красный Октябрь». С 1941 г. проживал в Москве. Автор мемуаров о революционной деятельности («Воспоминания», 1939).