Добрый день, дорогие товарищи. Мне очень интересно, как распределяются в процентном отношении люди с различными политическими взглядами, давайте проголосуем и вместе посмотрим на результаты?
Если проголосовали, поставьте палец вверх, чтобы опрос получил больший охват и был более точен в своих результатах.
Я уже не вспомню, какой это был год, но на месте магазина «Охотникам и рыболовам» открылся валютный магазин. На тот момент в моей жизни случилось два эпохальных события, которые поделили мою жизнь на «до и после». Первым была выставка Айвазовского в Русском музее в Питере, вторым — вот этот самый валютник. Там было всё то, чего категорически не было в советских магазинах. Цены там были смешные, пока продавец не сообщил, что цены — в долларах.
Я копил деньги, менял их на доллары и раз в неделю покупал там Сникерс, Марс или Баунти. На что-то более серьёзное копить было долго, хотя я там купил ещё сумочку на пояс и был крут как никто на районе. Благодаря видеофильмам некоторые вещи можно было узнать и даже знать, как ими пользоваться, но купить их было почти невозможно.
И вот, среди всего этого шикардоса, на верхней полке лежал кокос. А это же романтика, Африка, кокосовые пальмы и прочая красотища. Кокос был коричневым, волосатым и, судя по цене, очень вкусным. Иногда хотелось плюнуть на всё, ограбить сберкассу, купить кокос, сожрать и сесть в тюрьму навсегда — ради мечты.
Схема была сомнительная, но жизнь сама мне подкинула деньжат. Я знал фарцовщика. Он во времена сухого закона покупал у нас самогон. Как-то раз он подошёл ко мне сильно законспирированный: в кепке, очках и с поднятым воротником плаща.
— Юбилейные рубли, — прошипел сквозь зубы он. — По два доллара за штуку, — оглядываясь, добавил он. И я его понял.
Не знаю зачем, но я когда-то их собирал. У меня было шесть штук разных и два одинаковых. Мы забили секретную стрелу около здания таможни, чтобы вообще никто не догадался. Я ещё и в маминых солнечных очках припёрся. Февраль на дворе — конспиратор хренов.
В общем, обмен состоялся и этого тютелька в тютельку хватало на кокос. Чтобы карманники не обчистили (а я знаю эти варианты), я не поехал на автобусе, а пошёл в валютник пешком. Ну куда - рисковать такими деньжищами?!
— Кокос, — заявил я в магазине и небрежно швырнул доллары в блюдце с оранжевой каёмкой у кассы.
Продавец какое-то время изучал доллары на предмет подлинности, но делать этого явно не умел — и смирился. Для меня момент тоже был нервный: фарцовщик мог быть отличником по рисованию в школе, и вместо тюрьмы, как я планировал раньше, меня могли отнести на кладбище. Но обошлось, и я с заветным орехом отправился домой.
Боже, какая же это была красота. Я целый день ходил с ним по квартире, как с яйцом Фаберже, нежно держа его в детских руках, чтобы не уронить.. Очень жалко было его чистить, но иначе так и не узнаешь, что внутри, а я чуть не сел, и меня чуть не убили.
Я взял нож и начал аккуратно, пытаясь не повредить скорлупу, соскабливать волосы, которые мне напоминали руку орангутанга. Лысый орех выглядел так себе, но хоть побритый, — успокаивал себя я.
Попытки осторожненько повтыкать нож привели к попыткам осторожненько повтыкать нож, не более, а цель была — проникнуть внутрь. Довольно скоро мне всё это надоело.
— Нечего тут тетёшкаться за такие деньжищи, — решил я и пошёл за отвёрткой.
Я был уверен, что кокос мне продали несвежий, потому что веками проверенный дуэт «отвёртка и маты» никакого результата не дал. Снова захотелось в тюрьму — но в этот раз за двойное убийство: фарцовщика и продавца валютника.
Бритый и сильно поцарапанный кокос прекрасно отскакивал от пола, но даже и не думал делиться мякотью (или что у него там внутри — я не знал). Стало понятно, почему люди в Африке голодают.
— Пока откроешь орех — сдохнешь с голоду, — говорил я сам с собой вслух, что означало, что я зол уже по-серьёзному.
— Ну, я предупреждал, — угрожающим тоном заявил кокосу я и отбыл в сарай за молотком.
Я захватил тупую стамеску, чтоб не ходить два раза. Со словами: «И не таких обламывали», — я влупил молотком по стамеске, и орех сдался. Он треснул, и из него потекла какая-то прозрачная жидкость.
— Плачет, что ли? — перепугался я.
Попробовал я эту воду на вкус — гадость, надо сказать, та ещё. Ни о какой эстетике и красотище речи уже не шло, и я разломал его молотком окончательно. Там была эта мякоть, которая в итоге оказалась в сто раз хуже, чем та, что в Баунти, но меня такие мелочи никогда не останавливали — и я сожрал всё.
Никогда в жизни у меня ещё не было такой изжоги. Я казался себе извергающимся вулканом, и во мне кипела кокосовая магма.
Вот как мой друг не пьёт Мартини уже 30 лет — поспорил со мной, кто больше выпьет, — так я с тех пор никогда не ел кокосов и не планирую.
Специальный нож для кокоса на Али, на Яндекс Маркете
