Путь Майкла Белкина от экспериментов на крыше до глобальных прорывов в области лечения глаукомы доказывает, что некоторые умы никогда не выходят на пенсию.

Майкл Белкин – серийный предприниматель редкого сорта. Как и другие серийные предприниматели, он не переставал заниматься разработками, исследованиями и изобретениями на протяжении всей своей жизни, но делал это не из-за погони за деньгами, а, прежде всего, из радости творчества, любопытства и желания принести миру медицину.

Так получилось, что свой первый уход он совершил, когда ему было уже 68 лет. В возрасте, когда большинство его коллег уже выходили на пенсию, Белкин продал основанную им компанию за 180 миллионов долларов. Но даже тогда он не собирался уходить на пенсию, а продолжал исследовать и изобретать.

В прошлом году, когда ему было 82 года, случился второй уход: одно из его величайших изобретений, автоматизированное устройство для лечения глаукомы, было продано за 466 миллионов долларов офтальмологическому гиганту Alcon.

И об отдыхе по-прежнему не может быть и речи. Каждое утро, как и 30 лет назад, Белкин появляется в одном и том же кабинете в Институте исследований глаза медицинского центра «Шиба», включает над собой люминесцентную лампу и начинает свой рабочий день в помещении, похожем на небольшой музей. Комната завалена папками, сертификатами в рамках, фотографиями, плакатами с изображениями органов зрения и медицинскими моделями, собранными за десятилетия.

Всё это идеально соответствует его имиджу профессора офтальмологии Тель-Авивского университета, автора более 500 научных статей и обладателя более 40 патентов.

В свои 83 года Белкин, пионер офтальмологии в Израиле и уважаемый специалист во всем мире, находится на пике своей карьеры, и не только благодаря уходу из клиники. Он участвует во многих местных офтальмологических компаниях в качестве инвестора или консультанта, а за последние месяцы получил две награды: «Премию за выдающиеся достижения» от Американского фонда исследований глаукомы и Премию за выдающиеся достижения на конференции MIXiii, проводимой под эгидой Израильской ассоциации передовых отраслей промышленности.

На вопрос о том, что продолжает двигать его вперёд в его возрасте и после таких успехов в учёбе и бизнесе, он отвечает просто: «Игра. Мне нравится игра. Это важнее всего».

Больше, чем деньги?

«Сейчас я изобретаю что-то в Сингапуре, и идёт обсуждение того, какую долю компании я получу. Я сказал им, что мне всё равно. Они дали мне определённую сумму, совсем неплохую, а потом началась новая дискуссия о том, что дать всем остальным, кто работает и делает отличные вещи, чего ни я, ни другой изобретатель сделать не могли. Поэтому я сказал: «Заберите это у меня, и всё». Какое мне дело?»

Тебе все равно?

«Смотрите, на последней продаже я уже получил миллион долларов от Alcon, а когда мне будет 94, я получу ещё 17 миллионов (основная часть вознаграждения зависит от выполнения будущих планов продаж). Я не сомневаюсь, что мы достигнем этих целей, если только они не изобретут что-то, что решит проблему глаукомы одной каплей, чего не произойдёт. С другой стороны, мне тоже не будет 94. Никаких шансов. Так что мои потомки выиграют. Так что мне всё равно, я жертвую. Будет у меня миллион или три миллиона, это ничуть не изменит мой образ жизни».

Даже немного?

«Вовсе нет. Эти деньги повлияли на жизнь моих детей и внуков, ведь после первого выхода я купил квартиры своим троим детям, а теперь, после второго выхода, у моих шестерых внуков тоже будут квартиры. Но даже сейчас, когда у меня много денег, я всё равно работаю полный рабочий день».

Так что же такое «игра» для вас?

«Разработка вещей».

Это не игра.

«Это игра. Ну, или хобби. Понятно?»

Почему хобби?

«Потому что для меня это лучше любых других развлечений. Финансовая сторона важна. Я её не недооцениваю. Но я также помогаю людям развивать вещи, не имея в них никакой доли».

А что вы чувствуете, когда изобретаете что-то, что может стать решением какой-то болезни?

«Мне это доставляет огромное удовольствие. Это как выиграть в шахматы».

Итак, вы не рассматриваете возможность выхода на пенсию.

«А ничего не делать? Я с ума сойду. Не могу себе этого представить. Это кошмар».

Устранение молчаливого убийцы зрения

Год назад: В июле 2024 года швейцарская фармацевтическая компания Alcon завершила сделку по приобретению компании Belkin Vision, разработавшей Eagle — автоматизированное устройство для лечения глаукомы с помощью лазера без физического контакта.

Глаукома — это заболевание, вызывающее постепенное, медленное и непрерывное повреждение зрительного нерва. Поскольку ранние симптомы, такие как боль или проблемы со зрением, проявляются без видимых проявлений, пока болезнь не достигнет поздних стадий, её также называют «тихим убийцей зрения» и считают второй по распространённости причиной слепоты. Сегодня глаукомой страдают около 80 миллионов человек, примерно половина из которых даже не подозревают о своём диагнозе. Более 4,2 миллиона из них проживают в Соединённых Штатах. Другими словами, существует большой рынок для лечения этого заболевания.

Инновация устройства, разработанного Белкиным совместно с доктором Мордехаем Гольденфельдом, заключается в простоте лечения. В то время как при стандартном лазерном лечении глаукомы (СЛТ, селективная лазерная трабекулопластика) врачи должны прикрепить к глазу пациента специальную линзу с зеркалом внутри, а затем вращать её в течение пяти-десяти минут, лечение с помощью устройства Belkin's Eagle (которое после приобретения было переименовано в Voyager) длится чуть больше секунды и не требует физического контакта с глазом. Излучаемые лазерные лучи направляются в зону лечения через белочную оболочку глаза, а применение устройства интуитивно понятно.

«Я взял за основу метод, который существует уже 20 лет, и автоматизировал его», — объясняет Белкин. «Всё довольно просто: область, которую мы обрабатываем, находится по периметру роговицы, под склерой. То есть, её невозможно увидеть невооружённым глазом. В старом методе на глаз надевается линза с зеркалом, и вы также смотрите на целевую область и направляете лазер через зеркало. Чтобы сделать это на 360 градусов, нужно вращать линзу, потому что зеркало маленькое. Это длительный процесс, который выполняется специалистом по глаукоме, а не обычным офтальмологом. В аппарате Eagle программное обеспечение определяет и направляет лазер только в целевую область».

В 2019 году, через шесть лет после основания компании Belkin Vision (в рамках инновационного подразделения Sheba и в сотрудничестве с компанией Ramot из Тель-Авивского университета), клиническое исследование, проведённое компанией, показало, что лазерная терапия превосходит глазные капли для снижения внутриглазного давления и лечения открытоугольной глаукомы. Пациентам, использующим этот метод, требовалось меньше хирургических операций, у них реже развивалась катаракта, и внутриглазное давление поддерживалось на стабильном уровне.

В декабре 2023 года компания получила одобрение Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США (FDA) на вывод устройства на рынок в качестве препарата первой линии. Это помогло Белкину и его соучредителю, а затем генеральному директору Дарье Леманн-Блюменталь, продать Belkin Vision компании Alcon за 81 миллион долларов после закрытия сделки. Дополнительные 385 миллионов долларов будут перечислены им и другим инвесторам в ближайшие годы, если устройство оправдает ожидания и достигнет заранее установленных целевых показателей выручки.

Леманн-Блюменталь говорит, что гранты, полученные компанией от Европейского союза, сыграли решающую роль в её успехе. «Путь был тернистым. Мы начали с гранта от Управления инноваций, а в 2016 году получили 2,5 миллиона евро по программе Европейского союза «Горизонт». Без них компания бы не существовала, поскольку мы не достигли ни одного из ключевых показателей, предложенных частными инвесторами», — говорит она. «Затем мы выиграли 17,5 миллиона евро по программе ЕС «Инвестиционный инвестиционный фонд»».

Ещё до продажи компании Alcon компания Belkin Vision продала более десяти устройств Eagle: одно в Израиле (в больнице «Шаарей Цедек») и около дюжины в Европе. По словам Белкина, «в Германии это устройство ежедневно лечит десятки пациентов, и когда такое устройство будет доступно каждому, это решит проблему глаукомы. Цель офтальмологии — дать людям возможность умереть, не ослепнув. Если нам удастся снизить риск слепоты хотя бы на 50%, мы поможем миллионам людей».

С тех пор основные усилия по продажам были сосредоточены на американском рынке, где к настоящему моменту продано несколько десятков устройств. Бизнес-модель основана не на продаже самого устройства, стоимость которого составляет около 30 000 долларов США, поскольку это разовая покупка, а на плате за процедуру: клиника приобретает у компании пакет из 20, 40 или 100 процедур. Стоимость процедуры составляет около 300 долларов США на человека (аналогично СЛТ-терапии), из которых около 250 долларов США покрывает медицинская страховка.

Эксперимент с бассейном, который чуть не разрушил дом

Зачатки творческого начала пробудились в Белкине еще в детстве, и его первое «изобретение» едва не закончилось катастрофой.

«Я проводил эксперименты в раннем возрасте, лет в шесть-семь», — вспоминает он с улыбкой. «У нас был двухэтажный дом с метровым ограждением на крыше. Поскольку в нашем районе бассейнов не было, мы с соседом, который позже тоже получил докторскую степень, решили сделать свой собственный. Мы поднялись на крышу, заткнули желоба и открыли кран».

Итак, вы затопили крышу.

Мы попытались, но, к счастью, отец друга подошёл и остановил нас. Если бы он этого не сделал, я позже подсчитал, здание бы рухнуло, потому что крыша заполнилась бы несколькими тоннами воды.

Белкин учился в средней школе «Хадаш» в Тель-Авиве, где познакомился со своей женой Рут, социологом. Они женаты уже 56 лет. Пара живёт в Кирьят-Оно, и Белкин говорит, что каждый день ходит пешком от дома до своего кабинета в больнице, «примерно за 30 минут. Есть прекрасное исследование, которое показывает, что если делать десять тысяч шагов в день, риск развития деменции снижается на 50%, поэтому я очень усердно к этому отношусь. Сегодня, например, я уже прошёл 4700 шагов. На обратном пути жена забирает меня на машине, а оставшиеся шаги я прохожу на беговой дорожке».

В начале 1960-х годов он получил степени бакалавра и магистра естественных наук в Кембриджском университете, о котором он говорит как о «самых прекрасных годах своей жизни», а затем перевёлся изучать медицину в Еврейский университет. Во время одной из стажировок в больнице «Ассаф Арофе» он попал в офтальмологическое отделение и влюбился.

Получив сертификат, он служил штатным военным врачом а затем возглавил отдел исследований и разработок Медицинского корпуса. На этой должности он разработал защитные очки от пуль и осколков, а также экспериментировал с множеством других изобретений, некоторые из которых закончились сокрушительным провалом. Этот опыт лег в основу его лекции «Мои неудачи».

Его уволили из Армии обороны Израиля в звании подполковника и назначили заведующим отделением детской офтальмологии в Тель-ха-Шомере. Однако, будучи человеком, который, по его словам, не выносит рутины, он посчитал, что работа недостаточно разнообразна.

Когда его спрашивают, что привлекло его в офтальмологии, он буквально сияет. «Вы знаете, что такое катаракта?» — начинает он с вопроса. «Это процесс, при котором хрусталик глаза начинает мутнеть. Сегодня операции делают практически на начальной стадии развития катаракты, но тогда операции проводились только на очень поздней стадии, когда из-за помутнения глаза люди уже не видели ни одним глазом. Поэтому пациенты приходили слепыми, а уходили зрячими. Что может быть лучше? Это был необыкновенный опыт. Я чувствовал, что могу действительно помогать людям, и это оказало огромное влияние на их жизнь».

Белкин был одним из первых врачей Института глазных исследований имени Гольдшлегера, основанного в 1978 году на медицинском факультете Тель-Авивского университета. Институт до сих пор располагается в здании глазного отделения медицинского центра «Шиба».

«Когда я ещё возглавлял отдел исследований и разработок, мой заместитель, профессор Аарон Чехановер, сказал мне: „Я слышал, что в Тель-ха-Шомере открывается институт глазных исследований“. Я обратился к покойному профессору Михаэлю Блюменталю, заведующему кафедрой, и профессору М. Соколовскому, который курировал проект от имени университета, и на этом всё. Я руководил институтом с 1980 по 1990 год, пока не устал от бюрократии».

Спустя годы, в 2013 году, дочь профессора Блюменталя, Дарья Леманн-Блюменталь, присоединилась к Белкину в лазерной компании, замкнув таким образом круг поколений.

Предстательная железа в основе предпринимательства

Белкин основал свою первую компанию в 1998 году, в возрасте 56 лет. «Как и у любого джентльмена моего возраста, у меня начались проблемы с простатой», — начинает он свой рассказ. «Я обратился к тогдашнему заведующему отделением в больнице Шиба, урологу профессору Бенаду Голдвассеру, который также работал в компании доктора Коби Рихтера Medinol, производившей небольшие стенты для сердца. Он спросил, нет ли у меня чего-нибудь подобного для глаз. Я ответил ему: «Глаукома!»». Белкин разражается смехом, рассказывая о том, как появился Ex-PRESS — микроскопический имплантат, отводящий жидкость и снижающий внутриглазное давление. С тех пор это устройство стало менее инвазивной хирургической альтернативой лечению глаукомы.

Объяснение.

После этого приёма я задумался. Мне стало ясно, что стент можно использовать для снижения внутриглазного давления. Вместе с Голдвассером, Рихтером и Айрой Яроном я основал компанию Optonol, которая отделилась от Medinol. Благодаря огромной помощи доктора Йосефа Гловинского мы провели первые испытания в Италии с моим другом, а затем ещё несколько испытаний в Израиле. Позже компания совершила ошибку, попытавшись продвигать препарат самостоятельно. Мы пытались, пытались и пытались, но ничего не вышло.

В конце 2009 года Optonol была продана Alcon за 180 миллионов долларов. Согласно отчётам того времени, одним из крупнейших бенефициаров сделки был Ярон, в то время как доли других основателей, включая Белкина, значительно размылись. «Я точно не помню, сколько я заработал на первом выходе», — говорит Белкин сегодня. «Этого хватило, чтобы купить квартиры моим детям. Чуть больше миллиона долларов».

С Belkin Vision вы уже прошли через инкубатор RAD.

«Всё верно. Мне предложили Дарью [Леманн-Блюменталь, генеральный директор]. Таким образом, я просто изобретаю, а другие делают работу».

Какова была Ваша роль в компании с этого момента?

«Я всё это время занимал должность директора по маркетингу и участвовал в переговорах с инвесторами. Я помог привлечь значительное финансирование от знакомого мне частного лица из Сингапура, а также мы получили инвестиции от японской компании, производящей офтальмологические препараты. Связь с Alcon также осуществлялась через меня, хотя я не принимал непосредственного участия в этой сделке».

А когда вам нужно было ехать, чтобы встретиться с ними, вы летали?

"Я сделал."

Короче говоря, в 70 лет вы прожили жизнь молодого предпринимателя.

«В этом огромное преимущество учёбы в университете. Никто не говорит тебе, что делать. Ты делаешь то, что хочешь, особенно после выхода на пенсию».

Вы на пенсии?

«Я официально на пенсии уже 17 лет, но продолжаю работать штатным исследователем в институте, а также исполняю обязанности председателя Хельсинкского комитета в Тель-ха-Шомере. Мне платят 500 шекелей в месяц. Но мне это нравится, всё хорошо».

Какую долю в Belkin Vision вы владели накануне продажи?

«Я никогда не обращал на это особого внимания. Возможно, поначалу у меня был высокий процент, но я привык к размыванию. Теперь, когда у меня есть деньги, я инвестирую в другие компании, чтобы избежать повторного размытия».

«Может быть, мне удастся пересадить глаза»

Сейчас Белкин посвящает большую часть своей энергии компании NovaSight, соучредителем которой он является и изобретателем основной технологии. NovaSight разрабатывает решения для лечения амблиопии (синдрома ленивого глаза) и других нарушений зрения у детей, используя передовые системы отслеживания движения глаз. «У нас не было проблем с привлечением финансирования. Мы получили одобрение FDA и продаём нашу продукцию в США, но с возвращением Трампа я не знаю, что будет, поскольку часть устройства производится в Китае. Тем временем мы также начали продажи в Европе».

Параллельно Белкин инвестирует и консультирует другие компании. Одна из них, которая его особенно воодушевляет, — это биотехнологическая компания NurExone, разрабатывающая методы лечения травм центральной нервной системы на основе экзосом.

«Центральная нервная система не восстанавливается», — объясняет он. «Все знают это о спинном мозге. Именно поэтому мы не можем пересаживать глаза. Косметические процедуры уже существуют, но здоровые нервы невозможно соединить. Эта компания, основанная на изобретении профессора Шуламит Левенберг из Техниона, разработала фармакологический метод доставки к месту повреждения вещества, которое блокирует определённую молекулу и уменьшает повреждение. Они испытали его на крысах, которым перерезали спинной мозг, и после лечения они снова начали ходить».

А где же вы?

Я вхожу в научный совет компании. Поскольку исследования острого повреждения спинного мозга хорошо освещены, я предложил им сосредоточиться на глаукоме, которая затрагивает гораздо больше людей. Я измеряю электрическую реакцию сетчатки и мозга на световые стимулы, которая показывает, насколько хорошо функционирует сетчатка. Мы провели исследование на шести крысах, и их состояние значительно улучшилось. Мы провели ещё одно исследование на двенадцати крысах, потому что шести недостаточно для выводов. Если результаты окажутся многообещающими, мы перейдём к модели глаукомы и начнём испытания на людях в Сингапуре. Я планирую основать новую компанию в качестве их дочерней.

И чем будет заниматься эта новая компания?

«Главная проблема глаукомы — это отмирание зрительного нерва. Если это сработает, возможно, я смогу пересаживать глаза».

Сокращенный перевод с английского

ИСТОЧНИК