Когда-то в России жило поколение, которое выбрало «Пепси». Они мечтали, что когда-нибудь запрещённый мир с той стороны океана войдёт в их жизнь. Через 10 лет этот мир вошёл. Его визитной карточкой стал рекламный клип, в котором обезьяна пила пепси-колу и уезжала на шикарном джипе в обнимку с девицами в бикини. «Именно этот клип дал понять большому количеству прозябавших в России обезьян, что настала пора пересаживаться в джипы и входить к дочерям человеческим».
Вавилен Татарский автоматически попал в поколение «П». Имя Вавилен, которым наградил его отец-шестидесятник, было составлено из слов «Василий Аксёнов» и «Владимир Ильич Ленин». Татарский стеснялся своего имени и врал всем, что отец увлекался восточной мистикой и имел ввиду древний Вавилон. В 18 лет Татарский потерял паспорт и сменил имя на Владимира.
Однажды летом Татарский прочёл томик стихов Пастернака, в результате чего бросил технический институт, в котором учился, и поступил в Литературный на отделение переводов с языков народов СССР. Тогда же он начал писать стихи для вечности. Через некоторое время СССР развалился, а вместе с ним исчезла и вечность, для которой надо было писать. Татарский оказался не востребован эпохой. В свою книжечку он записал: «Когда исчезает субъект вечности, то исчезают и все её объекты, — а единственным субъектом вечности является тот, кто хоть изредка про неё вспоминает».
Татарский устроился продавцом в коммерческий ларёк, «крышей» которого был Гусейн, обитавший в полупустом вагончике неподалёку. Здесь Татарский приобрёл два новых качества: бескрайний цинизм и способность определять платёжеспособность покупателя по его рукам. Однажды к ларьку Татарского подошёл Сергей Морковин, его однокурсник по Литинституту. Морковин занимался рекламой.
На следующий день он отвёл Татарского в место под названием «Драфт Подиум». Главным там был небритый парень Сергей. За первую свою работу, рекламу Лефортовского кондитерского комбината, Татарский получил 2 тысячи долларов. Так Татарский стал копирайтером. С Гусейном он объясняться не стал, а просто положил ключи от ларька на крыльцо его вагончика. Довольно быстро Татарский стал работать сразу на несколько студий.
Через некоторое время Татарский попытался подняться на ступеньку выше и стал разрабатывать рекламные концепции. В этом ему помогала книга «Позиционирование: битва за ваш разум», которую Татарский считал своей маленькой Библией и частенько перечитывал на сон грядущий. С точки зрения Дмитрия Пугина, нового нанимателя Татарского, смысл его работы состоял в приспособлении западных рекламных концепций под ментальность российского потребителя. Пугин, мужчина с чёрными усами и блестящими чёрными глазами, в прошлом работал таксистом в Нью-Йорке и именно оттуда привёз идею о советской ментальности.
Пугин поручил Татарскому разработать рекламную концепцию для сигарет «Парламент». Промучившись несколько часов, Татарский вспомнил о своей курсовой по истории, которая называлась «Краткий очерк истории парламентаризма в России». Разбирая залежи на антресолях, Татарский нашёл папку-скоросшиватель с надписью «Тихамат» на корешке. Это было приложение к диссертации по истории древнего мира. Одна из статей была озаглавлена: «Вавилон: три халдейские загадки», причём в первом слове сквозь букву «о» отчётливо проступала замазанная «е». Не на шутку взволновавшись, Татарский принялся за статью.
В ней говорилось о халдейской богине Иштар, ритуальными предметами которой являлись зеркало, маска и мухомор. Мужем богини мог стать любой житель Вавилона. Для этого он должен был выпить зелье из мухоморов и взойти на зиккурат (башню) Иштар, по пути разгадывая три загадки. В верхней комнате зиккурата находился золотой идол богини, с которым надо было вступить в сексуальный контакт. «Три загадки Иштар представляли собой три символических объекта, которые вручались вавилонянину, пожелавшему стать халдеем. Он должен был разъяснить значение этих предметов». Ответы на загадки жрецы Иштар продавали на запечатанных глиняных табличках, и называлось это Великой Лотереей.
На следующий день Татарский случайно встретил своего одноклассника Андрея Гиреева. Тот был одет в синюю рясу и расшитую непальскую жилетку и «казался последним осколком погибшей вселенной». Он пригласил Татарского в гости, в посёлок Расторгуево. По приезде Гиреев угостил Татарского чаем из сушёных мухоморов. Через полчаса чай подействовал, отозвавшись в теле Татарского радостной дрожью. Сжевав ещё по паре ломтиков сушёных мухоморов, приятели отправились гулять. По дороге через лес Татарский съел ещё несколько коричневых мухоморов. Вскоре «его мысли обрели такую свободу и силу, что он больше не мог их контролировать».
Гиреев испугался состояния Татарского и убежал. Татарский погнался за ним и оказался около замороженной стройки. Недостроенное здание было похоже на ступенчатый цилиндр с башенкой наверху, вокруг которого вилась спиральная дорога на опорах. Татарский начал подниматься на зиккурат. По дороге он нашёл три предмета: пачку из-под сигарет «Парламент», кубинскую монету в три песо с изображением Че Гевары и старую пластиковую точилку для карандашей в виде телевизора. Башенка оказалась техническим помещением. На стене висел плакат с голой, золотой от загара, женщиной, бегущей по пляжу.
После этого приключения рекламные концепции стали получаться у Татарского намного легче. «Чем дальше он углублялся в джунгли рекламного дела, тем больше у него возникало вопросов, на которые он не находил ответа». В книге Россера Ривса Татарский вычитал два термина: «внедрение» и «вовлечение», которые оказались для него очень полезны. Татарский много думал о том, откуда такие, как он, узнают, во что именно следует вовлекать народ и кто придумывает главную тенденцию. Со временем он понял, что создаёт для людей на некой стене панораму несуществующего мира. Чем больше у человека денег, тем красивее вид на панораме. «Тогда, может быть, и стена нарисована? Но кем и на чем?».
Кокаин давно уже не доставлял Татарскому удовольствия. Однажды в баре человек, похожий на бывшего хиппи, назвавшийся Григорием, продал Татарскому почтовую марку, пропитанную ЛСД.
На следующее утро Татарскому позвонил некий Владимир Ханин и сообщил, что Дмитрия Пугина убили. Приехав в офис Ханина, Татарский увидел над его столом палакат с тремя пальмами на тропическом острове. Эти пальмы были копией голограммы с пачки «Парламента», которую Татарский нашёл на зиккурате. С этого дня Татарский начал работать в агентстве Ханина «Тайный советчик». Татарского насторожил тот факт, что Ханин знал его настоящее имя — Вавилен. «Мистическая сила несколько перестаралась с количеством указаний, предъявленных его испуганной душе одновременно».
Размышляя об этом, Татарский почувствовал, как «в душу заползла депрессия». Избавиться от неё можно было, купив что-нибудь. Оглянувшись вокруг, Татарский увидел магазин под вывеской «Иштар». «Он уже точно знал, что весь его сегодняшний маршрут не случаен». На углу улицы Татарский увидел плакат с надписью «Путь к себе» и зовущую за угол жёлтую стрелку. Татарский с трудом нашёл магазин и вошёл. Над прилавком висела майка с портретом Че Гевары. Татарский купил майку и планшетку для спиритических сеансов.
Дома Татарский заправил планшетку бумагой, возложил на неё руки и вызвал дух Че Гевары. У духа он хотел узнать что-нибудь новое про рекламу. Планшетка писала всю ночь и выдала текст под заголовком «Идентиализм как высшая стадия дуализма». В тексте было сказано, что наступил тёмный век, окружение человека уже не делится на субъекты и объекты, как это было раньше. Появился объект иной природы — включённый телевизор. Во время просмотра передач «возникает виртуальный субъект этого психического процесса, который на время телепередачи существует вместо человека, входя в его сознание, как рука в резиновую перчатку». Че Гевара сравнивал это с одержимостью духом, с той разницей, что духа не существует. «Объекту номер два, то есть включённому телевизору, соответствует субъект номер два, то есть виртуальный зритель», причём субъект номер два абсолютно нереален. При заппинге (быстром переключении с канала на канал) «телевизор превращается в пульт дистанционного управления телезрителем», и является «главным способом воздействия рекламно-информационного поля на сознание». Таким образом, субъект второго рода (Homo Zapiens, или ХЗ) сам становиться телепередачей.
С точки зрения экономики, каждый ХЗ является клеткой огромного организма, который называется оранус (по-русски — «ротожопа»). Задача каждой клетки — «пропустить как можно больше денег внутрь мембраны и выпустить как можно меньше наружу». Телевидение — это нервная система орануса. Для управления клетками оранус использует три вида воздействий (вау-импульсов): оральный, анальный и вытесняющий. Оральный вау-импульс заставляет клетку поглощать деньги, чтобы уничтожить разницу между своим реальным образом и идеалом, созданным рекламой. Анальный вау-импульс заставляет выделять деньги, чтобы испытать удовольствие при совпадении эти двух образов. «Вытесняющий импульс подавляет и вытесняет из сознания человека все психические процессы, которые могут помешать полному отождествлению с клеткой орануса».
Слитый с телепередачей Homo Zapiens не способен противостоять вау-импульсам, так как каждый рекламный блок является «сложной и продуманной комбинацией анальных, оральных и вытесняющих вау-импульсов». Когда ХЗ выключает телевизор и становится обычным человеком, его мозг начинает сам вырабатывать вау-импульсы. Это приводит к тому, что человек способен поглощать только ту информацию, которая насыщена вау-содержанием. На месте личности появляется identity.
Вся культура тёмного века нисходит к орально-анальной тематике, «основная черта этого искусства может быть коротко определена как ротожопие». В конце этого обширного труда Че Гевара предрекал близкий конец света, который будет простой телепередачей.
Кроме Татарского, в фирме Ханина работали ещё два криэйтора, Серёжа, «невысокий худой блондин в золотых очках», и Малюта «здоровый жлоб в затёртом джинсовом костюме». Эти двое были полной противоположностью друг друга. На столе Ханина Татарский увидел секретное пособие «Виртуальный бизнес и коммуникации», которое Ханин поспешно спрятал в ящик стола. Со временем Татарский и без пособия начал разбираться в виртуальном бизнесе. Реклама, как и остальные виды человеческой деятельности на холодных российских просторах, была намертво пристёгнута к обороту чёрного нала. Журналисты охотно обманывали свои журналы и газеты, копирайтеры с удовольствием обманывали свои агентства, заключая договор с клиентом за спиной начальства. На этом поприще Татарского ждал успех.
Через несколько дней Татарский вспомнил о марке с ЛСД, и решил попробовать. Ждать, пока марка подействует, было скучно, и Татарский решил прочитать до конца папку «Тихамат». На одной из страниц Татарский увидел фотографию древнего барельефа, центральной фигурой которого был Энкиду, бог-рыбак, покровитель Великой Лотереи. В обеих руках Энкиду держал нити, на которые были нанизаны люди. Нить входила человеку в рот и выходила из заднего прохода. Каждая нить оканчивалась колесом, в центре которого был треугольник с нарисованным глазом. По легенде, люди должны были взбираться по нити, сперва заглатывая ее, а затем попеременно схватываясь за неё ртом и анусом.
Внезапно Татарский увидел мерцание в углу комнаты. Его внимание переместилось в эту точку и пребывало там всего миг, но этого было достаточно, чтобы в уме отпечаталось событие, которое стало постепенно всплывать и проясняться». Он стоял на улице незнакомого города, над которым поднималась башня, похожая на ступенчатую пирамиду, увенчанную ослепительно-белым огнём. Вокруг стояли люди и неотрывно смотрели на этот огонь. Татарский тоже поднял глаза, и огонь начал притягивать его. Он знал, что многие уже ушли туда и тянут его за собой, а те, кто идёт за ним, напирают сзади.
Татарский с трудом закрыл глаза, а открыв их, увидел, что это не башня, а огромная человеческая фигура, на голове которой сиял конический шлем. Фигура смотрела на него, и прежде чем Татарский успел спросить, она уже дала ответ. Когда Татарский пришёл в себя, «в его ушах пульсировало непонятное слово — то ли „сиррукх“, то ли „сирруф“. Это и был ответ, который дала фигура. Сразу после этого Татарский услышал голос, который назвался сирруфом. Татарский то ли увидел, то ли представил себе существо, похожее на собаку с мощными когтистыми лапами и длинной шеей, которую увенчивала голова с продолговатой хитрой мордочкой и гребешком на макушке. К бокам сирруфа были прижаты крылья. Поскольку сирруф был покрыт радужной чешуёй, Татарский назвал его драконом.
Сируф объяснил Татарскому, что принимая ЛСД или мухоморы, человек выходит за пределы своего мира. Марка, которую съел Татарский, была пропуском на пять человек в такое место, где не положено шататься без дела. Сирруф оказался стражем Вавилонской башни, а то, что видел Татарский, сирруф назвал «тофетом» — местом жертвенного сожжения, где горит пламя потребления, в котором сгорает identity. Татарский видел огонь только потому, что съел пропуск. Большинство людей вместо огня видит перед собой экран телевизора.
Чудом оставшись в живых, Татарский проснулся со страшным похмельем и отправился за пивом. У ларька Татарский встретил Гусейна. Татарский испугался, что тот потребует с него «отступного» и беспрекословно пошёл за Гусейном в его вагончик. Там Татарский увидел связанного мужика в мятом клубном пиджаке с золотыми пуговицами, у которого Гусейн что-то вымогал. Гусейн действительно потребовал у Татарского «отступного», но в это время на пейджер позвонил Ханин и вскоре приехал на выручку в компании со здоровенным детиной. Детину звали Вовчик Малой, он являлся «крышей» Ханина. Перед отъездом Татарский вернулся в вагончик Гусейна за своим пивом. Там связанный бизнесмен сунул ему свою визитку. На визитке значилось: «Тампоко. Прохладительные напитки и соки. Менеджер по развитию акций Михаил Непойман».
Вовчик Малой заказал Татарскому концепцию русской национальной идеи. В создании концепции Татарского ждал полный провал, не помог даже дух Че Гевары. На следующее утро Татарский узнал, что Вовчика Малого убили во время разборок с чеченами. Без «крыши» у Ханина начались неприятности, и ему пришлось свернуть дело.
В офисе Ханина Татарский снова встретился с Морковиным. Он предложил Татарскому новую работу. Офис Ханина располагался в сталинском доме, похожем и на ступенчатую мексиканскую пирамиду, и на приземистый небоскрёб. У ворот висела металлическая табличка с надписью: «Межбанковский комитет по информационным технологиям». В приёмной нового босса висело старинное бронзовое зеркало и венецианская карнавальная маска. Сам босс, ещё молодой коренастый толстячёк, возлежал на роскошном персидском ковре посреди кабинета. Весь ковёр был усыпан кокаином, босс вдыхал его через пластиковую трубочку. Его лицо было знакомо Татарскому, он видел его в сотне рекламных клипов на вторых ролях. Назвался босс Леонидом Азадовским, хотя на самом деле его звали Легион.
Отдел рекламы в этом заведении не разрабатывал концепции, а координировал работу крупных рекламных агентств. Татарского приняли на работу с испытательным сроком в отдел внутренних рецензий на третьем этаже. Через несколько месяцев Татарский пошёл на повышение.
Морковин ввёл Татарского в курс дела. Выяснилось, что политиков, которых показывают по телевизору, на самом деле не существует. Их создают с помощью сверхмощного американского компьютера. Чем выше пост виртуального политика, тем лучше 3D графика. Ельцин получался у них как живой. Это же касалось и олигархов. Морковин рассказал, что существует служба «Народная воля», «у них работа такая — ходить и рассказывать, что они наших вождей только что видели». Морковин показал Татарскому съёмочный павильон, где снимали на камеру облепленного датчиками человека, которого называли «скелетом». Потом на его изображение накладывали цифровую модель политика. Этой же технологии придерживались во всём мире. Американцы начали первыми и теперь всем диктовали свои условия.
Получалось, что всё в России решали политики и олигархи, созданные 3D специалистами. Татарский спросил, на что же всё это опирается, кто определяет курс мировой политики и экономики, но Морковин запретил ему даже думать об этом. Татарского назначили старшим криэйтором в отделе компромата.
Постепенно орально-анальный импульс Татарского начал давать сбои. Мир для него превратился в цифровое изображение, стремиться было не к чему. Вскоре Татарскому дали соавтора, которым оказался Малюта.
Через некоторое время Азадовский пригласил Татарского на пикник. Азадовскому доставляло удовольствие заходить в самые грязные пивные и слушать, что говорит простой народ. На этот раз они посетили пивную недалеко от станции Расторгуево. Там на них наехали какие-то бандиты, и Татарскому пришлось сбежать. Отстав от своих, он решил навестить Гиреева. Войдя в дом Гиреева, Татарский увидел вокруг следы унизительной бедности и сразу потерял к Гирееву интерес — так действовал на Татарского вытесняющий вау-импульс.
Разжившись у Гиреева сушёными мухоморами, Татарский решил прогуляться по ближайшему лесу. Когда Мухоморы подействовали, Татарский снова взобрался на бетонную башню замороженной стройки. В верхней комнате он увидел старую телевизионную программу с подчёркнутым названием передачи: «Золотая комната». Потом он заснул и увидел золотую богиню, которая бежала навстречу ему по пляжу.
На следующий день Татарский отправился в Останкино, чтобы принять участие в странном ритуале. Его раздели догола и завязали глаза. Когда повязку сняли, Татарский обнаружил, что стоит в дверях большой, облицованной жёлтым камнем, комнаты, полной народу. Собравшиеся не обратили на него внимания. В комнате должна была размещаться коллекция картин Азадовского, но вместо картин на стенах висели нотариальные справки о том, что данная картина действительно была приобретена в частную коллекцию.
Потом Азадовсий открыл дверь в зеркальной стене и повёл Татарского по длинному тёмному коридору из грубых камней. Коридор привёл их в раздевалку, обшитую вагонкой. Азадовский тоже разделся. Потом каждый надел странную юбку не то из перьев, не то из взбитой шерсти и взял по бронзовому зеркалу и золотой маске. Следующая комната от пола до потолка была обшита листовым золотом и ярко освещена софитами. Прямо напротив двери помещался алтарь — кубический золотой постамент, на котором лежал массивный хрустальный глаз с эмалевой роговицей и зеркальным зрачком. Перед алтарём стояла золотая чаша, а по бокам — два каменных сирруфа. Над глазом, на плите из чёрного базальта, были выбиты замысловатые фигуры.
Азадовский поведал Татарскому историю о древней богине, которая хотела стать бессмертной. «И тогда она разделилась на свою смерть и на то, что не хотело умирать». Между ними началась война, последняя битва которой произошла прямо над этим местом. Когда собака начала побеждать, другие боги заставили их заключить мир. Богиню лишили тела, она стала тем, к чему стремятся все люди, а её смерть стала хромым псом с пятью лапами, который должен вечно спать в одной далёкой стране на севере. Общество, в которое вступал Татарский, стерегло сон собаки-смерти и служило древней богине Иштар. Главой общества оказался Фасук Карлович Сейфуль-Фарсейкин, известный телеведущий, с которым Татарский частенько встречался, но близко знаком не был.
Лоб Татарского помазали собачьей кровью и заставили его заглянуть в глаз, через который богиня узнаёт своего земного мужа. Сейчас на должности мужа Иштар состоял Азадовский. В зрачке глаза Татарский увидел золотое сияние. Вдруг за его спиной началась какая-то возня — это душили Азадовского. Теперь земным мужем богини стал Татарский. Тело Азадовского положили в большой зелёный шар и выкатили из комнаты. После этого с Татарского сняли цифровую копию. Участие во всех клипах и передачах стало основной сакральной функцией Татарского. Несуществующее тело богини является совокупностью всех телевизионных образов. Чтобы мистически слиться со своей супругой, Татарский тоже должен быть преображён. По существу, мужем Иштар станет 3D-модель Татарского. Во время сканирования Татарскому в голову пришла жуткая мысль: а вдруг всё поколение «Пепси» и есть та самая собака с пятью лапами.
В наследство от Азадовского Татарскому достался маленький телефон «Филипс» с единственной кнопкой в виде золотого глаза. С тех пор лицо Татарского мелькало во всех рекламных клипах и телевизионных репортажах. Ходили слухи, что был снят вариант клипа, где по дороге один за другим идут тридцать Татарских, но так это или нет, не представляется возможным установить.
