Штаб-квартира концерна ИГ «Фарбен» в городе Франкфурт
Итак, в январе 1933 года, после череды политических кризисов Веймарской республики, которые последовательно привели к отставке фон Папена и Шлейхера с поста рейхсканцлера (главы правительства) Германии, этот пост получил (был назначен на него президентом Веймарской Республики Гиндебургом) глава НСДАП Адольф Гитлер.
Получив пост рейхсканцлера, Гитлер инициировал роспуск рейхстага и проведение очередных парламентских выборов, на которых он рассчитывал получить парламентское большинство, для проведения в жизнь необходимых для достижения полноты своей власти законов. Надо отметить, что на осенних выборах 1932 в Рейхстаг нацисты потерпели серьезную неудачу, потеряв 34 места в рейхстаге и получив всего 196 мест. При этом позиции коммунистов усилились – они увеличили свое представительство в парламенте до 100 депутатов. Нацистам требовалось провести серьезную предвыборную компанию, а с учетом плачевного финансового состояния партии на конец 1932 года, для этого срочно требовались деньги. Ставший соратником Гитлера бывший президент Рейхсбанка Ялмар Шахт организовал встречу Гитлера с представителями крупного капитала, на которую, по понятным причинам были приглашены руководители концерна ИГ «Фарбен». Первые лица химического концерна, однако, на встречу с рейхсканцлером не явились, откомандировав туда в качестве ответственного представителя концерна руководителя отдела внешней торговли Георга фон Шницлера.
Георг фон Шницлер
Надо сказать, что предстоящей тема встречи «дайте денег на выборы» не озвучивалась перед приглашенными заранее. Неформальный «председательствующий» среди приглашенных промышленников Густав Крупп фон Болен подготовил список вопросов, касающихся экономической политики новой власти, однако озвучить и получить ответы на них ему так и не удалось. Гитлер не предлагал слушателям задавать ему вопросы и не объяснял, что именно он ожидает от лидеров бизнеса. Выступление рейхсканцлера было посвящено исключительно политическим вопросам – борьбе с коммунистами. Согласно уцелевшим стенограммам встречи, конфликт между левыми и правыми служил 20 февраля единственной темой выступления Гитлера. Он не упоминал ни об антиеврейской политике, ни о каких-либо завоевательных планах Германии, ни о планах выхода страны из экономического кризиса. Гитлер ограничился заявлением о том, что только сильная власть может обеспечить процветание Германии и ликвидировать коммунистическую угрозу частным капиталам. В конечном итоге, Ялмар Шахт объявил о том, что нацистской партии на проведение предвыборной кампании требуется 3 миллиона рейхсмарок, и предложил присутствующим принять участие в финансировании НСДАП. Оценив ситуацию, руководство концерна ИГ «Фарбен» приняло решение выплатить в партийные кассы НСДАП (400 тысяч марок) и фон Папена (100 тысяч марок), что и было сделано 28 февраля 1933 года. Эти платежи были первым подтвержденным финансовым взаимодействием между концерном и нацистами.
Резиденция главы Рейхстага (на тот момент Геринга) в которой прошла секретная встреча
Что хотелось бы отметить. Несмотря на то, что запрос на финансирование делался от лица рейхсканцлера и лидера самой представительной партии рейхстага, нацистам не удалось собрать всей желаемой суммы – вместо ожидаемых 3 миллионов рейхсмарок они получили всего 2 071 000 миллиона, причем 150 000 рейхсмарок поступили непосредственно от организатора встречи – Ялмара Шахта. Взнос от ИГ «Фарбен» был вторым по значимости, уступая лишь выплатам союза сталелитейщиков и угольщиков «Bergbauverein». Однако для сравнения стоит отметить, что годом ранее концерн без каких-либо колебаний выделил на «политические» выплаты втрое большую сумму: в 1932 году «политические» расходы ИГ «Фарбен» составили 1,5 миллиона рейхсмарок, включая 1 млн. рейхсмарок выделенный на предвыборную кампанию будущему рейхспрезиденту Гиндебургу. К слову, выигравшему выборы как раз у Гитлера. Довольно часто встречается утверждение, что выплаты нацистам в феврале 1933 года были сделаны без ведома непосредственного руководителя концерна, Карла Боша, однако, с учетом дотошности директора концерна, это является крайне сомнительным предположением. Впрочем, буржуазные партии, которые ранее поддерживались ИГ «Фарбен» и являлись проводником интересов концерна в рейхстаге и правительстве, к 1933 году полностью утратили популярность в массах и свое политическое влияние, обратившись в ничтожество, так что что особой альтернативы у Боша не было.
Несмотря на полученные средства, развернутую активную предвыборную кампанию, и откровенно террористические, непарламентские меры, применяемые к основным конкурентам на выборах – коммунистам и социал-демократам, на парламентских выборах в марте 1933 года нацисты так не смогли получить требуемого для решения поставленной задачи количества голосов. Поэтому полноту власти Гитлер захватил «неспортивными» политическими методами: провокацией с поджогом Рейхстага, запретом компартии Германии и аннулированием ее представительства в парламенте. После этого задача получения 2/3 голосов в парламенте была решена перетягиванием на свою сторону депутатов партии католического центра. Нацисты получили возможность проводить через парламент законы нарушающие отдельные положения конституции Веймарской республики. После принятия закона об особых полномочиях рейхсканцлера от 24 марта 1933, упразднения федеративных структур Веймарской республики, запрета СДПГ 22 июня 1933 года, закона о запрете политических партий от 14 июля 1933 г., и закона об обеспечении единства партии и государства от 1 декабря 1933 года Германия окончательно превратилась из в Веймарской республики в Третий рейх. (Впрочем, Гитлер объявил об этом превращении еще в сентябре 1933 года.) Граждане Германии, организации, компании, в том числе и ИГ «Фарбен» в течение буквально одного года стали существовать в принципиально отличном от Веймарской республики государстве.
Закон «об особых полномочиях»
Одной из наиболее сложных проблем во взаимоотношении между ИГ «Фарбен» и нацистами стал, как ни странно, еврейский вопрос. Так получилось, что значительное число немецких ученых-химиков, а также функционеров и учредителей концерна имели неправильную, с точки зрения нацистов, национальность. В двух из шести образующих компаниях концерна, «Агфа» и «Кассела», евреи играли ключевые роли в менеджменте и производственных подразделениях. Первой ласточкой для концерна оказалась судьба уже упоминавшегося мной ранее Фрица Габера. С момента образования ИГ «Фарбен» выдающийся немецкий химик, Нобелевский лауреат и патриот Германии, ветеран Первой мировой войны входил в состав Наблюдательного совета концерна, совмещая этот пост с руководством Институтом физической химии и электрохимии кайзера Вильгельма. 7 апреля 1933 года Гитлер подписал закон о восстановлении профессиональной государственной службы. Этот первый расовый закон нацистского режима требовал увольнения государственных служащих не арийского происхождения. В соответствии с этим законом были уволены все еврейские служащие в институтах кайзера Вильгельма, включая тех, кто работал под началом Габера. Габер не смог предотвратить увольнения коллег, и в знак протеста подал в отставку и вышел на пенсию в мае 1933 года. Осенью этого же года Габер покинул Германию, ведя переговоры о получении английского гражданства. Параллельно он прорабатывал проект создания в Палестине научного учреждения, которое могло бы принять изгнанных из Германии ученых-евреев. В тоже самое время на фоне преследовавших Габера потрясений, здоровье его начало ухудшаться, и в конце концов, немецкий химик умер в Швейцарии 29 января 1934 года в возрасте 65 лет, от сердечного приступа. В первую годовщину его смерти глава концерна Карл Бош, не считаясь с нацистами, заказал панихиду усопшему. Он разослал приглашения видным ученым и деятелям в области просвещения, членам руководства ИГ «Фарбен» и государственным чиновникам, в прошлом поддерживавшим отношения с Габером. Когда нацистский министр просвещения узнал, что некоторые его подчиненные приглашены участвовать в церемонии, он запретил им это. «Намерение... организовать панихиду по случаю первой годовщины смерти Габера следует... расценивать как вызов национал-социалистскому государству... Это подтверждается и тем фактом, что организаторы, не колеблясь, призвали приглашенных на эту церемонию явиться в форменной одежде». Церемонию поминовения памяти знаменитого химика посетили более 500 человек, в том числе многие высокопоставленные сотрудники ИГ «Фарбен».
Иррациональный антисемитизм Гитлера был тем камнем преткновения, который не позволил в конечном итоге главе ИГ «Фарбен» Карлу Бошу сойтись с нацистским режимом. Многие знают про крылатое выражение Геринга «В моем ведомстве я решаю, кто еврей, а кто нет», касающееся судьбы будущего фельдмаршала Мильха, на тот момент кандидата на пост главы министерства авиации. Карл Бош, используя свое положение, пытался в ходе личной аудиенции донести до фюрера, что патриотизм, полезность и верность Германии не определяется национальностью. «Потеря еврейских ученых отбросит Германию на сто лет назад в области химии и физики» – говорил глава химического концерна. «Ну что ж, Германия проживет без этих наук» - ответствовал Гитлер, после чего немедленно прервал встречу, в довольно хамском ключе, вызвав секретаря и заявив – «Тайный советник хочет уйти». Впоследствии Гитлер демонстративно игнорировал Карла Боша, в частности, покидая совещания в случае присутствия на них главы концерна. Понятное дело такая ситуация не могла устроить руководство ИГ «Фарбен», «почетный выход» из ситуации был найден в 1935 году, когда скончался сооснователь концерна и глава Наблюдательного совета Карл Дуйсберг. Бош вынужден был покинуть пост главы ИГ «Фарбен», заняв освободившуюся должность. Главой концерна был назначен Герман Шмитц, пользовавшийся большим доверием у нацистов. Чистки евреев в концерне продолжились. Личный секретарь Боша, Эрнст Шварц, был переведен в Соединенные Штаты, где фактически получил повышение и стал ведущим менеджером американской холдинговой компании «ИГ Фарбен Американ». Курт Ганс Майер, полноправный член правления, решил предотвратить предсказуемое давление на концерн, добровольно уйдя в отставку и эмигрировав в Швейцарию. Банкир Макс М. Варбург также освободил свой директорский пост «по собственному желанию». В 1935 и 1936 годах трое уважаемых соучредителей ИГ «Фарбен», Артур фон Вайнберг, Карл фон Вайнберг и Эрнст фон Симсон были вынуждены оставить свои руководящие посты. Затем они были исключены из совета директоров в 1937 году вместе с Отто фон Мендельсон-Бартольди. Последним топ-менеджером, получившим клеймо «неариец» и изгнанным из управления концерном, был Ричард Мертон после того, как Центральный комитет на заседании 25 апреля 1938 года, проводимом «без протокола», решил уволить весь «еврейский персонал концерна». Карл Бош вынужден был смириться с этими решениями. В личных выступлениях он критиковал антисемитскую политику НСДАП, однако по понятным причинам на положение евреев в Германии это никак не влияло. В конечном итоге, знаменитый химик, отстраненный от практической деятельности, впал депрессию и алкоголизм, предпринял неудачную попытку самоубийства и в 1940 году скончался от болезни.
К 1933 году в составе правления концерна ИГ «Фарбен» не было ни одного человека, состоявшего в рядах НСДАП. После прихода к власти, Гитлер объявил мораторий на прием новых членов партии, не желая привлекать в состав НСДАП «случайных попутчиков». Поэтому на первых порах у представителей концерна не было возможности «примазаться» к власти, насколько бы это ни было выгодно для бизнеса, хотя заместителя Карла Боша и будущего директора ИГ «Фарбен» Германа Шмица в 1933 году ввели в состав Рейхстага как почетного депутата от НСДАП. Один из членов совета директоров, Генрих Гаттино, вспомнил, что в молодости числился в отрядах штурмовиков и вступил в ряды СА, за счет своего положения быстро взлетев по карьерной лестнице до советника Э. Рема по экономике. Это едва не вышло ему боком, ибо уже в 1934 году произошла известная «Ночь длинных ножей», во время которой Гаттино был арестован, как высокопоставленный член СА, но вскоре выпущен на свободу. В 1935 году прием членов в НСДАП был восстановлен и к концу 1936 г. восемь членов правления концерна вступили в нацистскую партию. Впоследствии минимум двое из них стали членами СС. На высшем и среднем уровнях управления началась гонка за получением нового статуса в виде партийной книжки. Персонал подвергался насильственной организации через Немецкий трудовой фронт (Deutsche Arbeitsfront, DAF). Результатом стала полная самонацификация рабочих мест ИГ «Фарбен», где менеджеры и персонал стремились воплотить «принцип лидера и подчинения», закрепленный в «Законе об организации национального труда» 1934 года. Эти преобразования получили восторженное освещение в газете компании «Von Werk zu Werk». К 1937 и 1938 годам почти все члены правления и Центрального комитета, все ведущие менеджеры берлинских офисов и все ведущие менеджеры ИГ, вовлеченные в исполнительные органы четырехлетнего плана, были членами НСДАП.
Хейнрих Бьютерфиш, директор завода Лойна. Стал оберштурмфюрером СС
Как и прочие предприятия Германии, ИГ "Фарбен" регулярно проводил отчисления в казну нацистов. Согласно картотекам, хранившимся в ЦК ИГ до 1945 г., самые большие суммы были выплачены под прикрытием мероприятий по координации производства в два фонда: 12.7 миллионов рейхсмарок в «Фонд Адольфа Гитлера для немецкой экономики» и 16 миллионов рейхсмарок на «Зимнюю благотворительную кампанию» (Winterhilfswerk). Надо, однако, заметить, что с 1934 года эти выплаты уже не носили «добровольного характера», а являлись фиксированными и обязательными для любых предприятий.
Кроме этого, значительные выплаты шли руководящим группам НСДАП, СС и СА, а также большинству массовых и профессиональных организаций нацистского движения. Централизованно подсчитанные выплаты и взятки к концу войны составили 39,6 миллиона рейхсмарок. Однако, если брать абсолютные цифры взносов, которые в период с 1933 по 1944 год составляли от 1 млн 367 тыс. до 3 млн 968 тыс. марок, они кажутся огромными, однако на деле они представляли лишь 0,42 % от оборота концерна в 1933 году, 0,24 % – в 1934 и 0,1 % в 1944 году.
Надо отметить, что в области экономики нацистское правительство всячески поддерживало частное предпринимательство. Во-первых, следует иметь в виду, что нацистская идеология высоко ценила предпринимательство. Частная собственность считалась необходимым условием для развития творческих способностей представителей немецкой расы в интересах народа. Вторая причина связана с убежденностью даже в высших эшелонах нацистской элиты в том, что частная собственность сама по себе обеспечивала важные стимулы для достижения большей экономии, повышения эффективности и технический прогресс.
Адольф Гитлер неоднократно подчеркивал, что он против бюрократического вмешательства в экономику государства и всячески приветствует «естественный отбор в экономических вопросах».
Тем не менее у государственных структур Третьего Рейха хватало инструментов для осуществления контроля над экономикой и для того, чтобы направлять энергию частного предпринимательства в нужное русло. В первые годы существования нацистского режима, экономическая политика руководства Германии была объединена так называемым «Новым планом» Ялмара Шахта. Вся внешнеторговая деятельность Германии и всех немецких компаний попала под жесткий контроль государственных комиссий, утверждавших финансирование любых внешнеэкономических сделок. Государственные структуры контролировали поставки практически всех видов сырья, необходимого для осуществления деятельности промышленного производства, а также распределяла по квотам сталь, производимую в Германии. Нацисты немедленно подняли налоги на прибыль юридических лиц, ввели прогрессивный налог на оборот, приняли закон об ограничении прибыли корпораций. Все это было сделано для аккумулирования ресурсов в руках государства, которое направляло эти средства на решение необходимых для режима задач: борьбу с безработицей, субсидирование экспорта, и, разумеется, перевооружение Вермахта.
При этом, до определенного момента нацисты могли решать свои задачи без прямого принуждения частных компаний. Как правило государство выступало в роли заказчика и инвестора и финансировало нужные ему проекты. Нацисты прекрасно понимали, что фактически единственным стимулом для предпринимателей является прибыль, и условия государственных контрактов гарантировали эту прибыль. Более того, в высокорискованных проектах государство официально выступало гарантом получения минимальной прибыли, даже в случае убыточности производства. Стоит отметить, что в ряде случаев частные компании отказывались от участия в проектах. Так, например, концерн ИГ «Фарбен» отказался увеличивать свое производство искусственного волокна, считая это нерентабельным, и предоставив возможность участия в государственном проекте своему конкуренту – компании VGF.
Лишь в самом крайнем случае государство шло на жесткие меры, такие как создание государственной корпорации «Герман Геринг Рейхсверке» или отъем бизнеса у Гуго Юнкерса.
Продолжение: ИГ Фарбен. Часть V. Арийский бензин
Пост с навигацией по Коту
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!
Подробный список пришедших нам донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!