Внимательно проследив за каждым из научных прорывов, совершенных Эйнштейном в это время, мы обнаружим, что он в значительной степени опирался на работы других ученых.
Лоренц, Пуанкаре, Планк, а также некоторые другие учёные были очень близки к тому, чтобы получить революционные научные результаты раньше, чем никому тогда неизвестный служащий патентного бюро.
Эйнштейну помогли нахальство, выражающееся в данном случае в готовности отбросить старые физические убеждения, и замечательное воображение, позволившее ему увидеть дальше ученых, мыслящих более традиционно.

И все-таки отличительная черта гениальности Эйнштейна – его поразительное упорство. Поняв, что специальная теория относительности неполна, он почти 9 лет практически в одиночестве разрабатывал общую теорию относительности, сталкиваясь подчас не только с собственно научными проблемами, требующими решения, но и со сложностями в личной жизни, ухудшением здоровья, а также ростом милитаристских и антисемитских настроений в Германии, где он жил в то время.

Главные работы Альберта Эйнштейна:

– Специальная теория относительности. В её рамках – закон взаимодействия массы:

– Квантовая теория фотоэффекта,

– Квантовая теория теплоёмкости,

– Квантовая статистика Бозе – Эйнштейна,

– Статистическая теория броуновского движения, заложившая основы теории флуктуации,

–Теория индуцированного излучения,

– Теория рассеяния света на термодинамических флуктуациях в среде,

–Общая теория относительности (1907 – 1916 гг).

Поздне́е упорство Эйнштейна уже будет играть против него: нежелание признавать квантовую механику и сконцентрированность на работе над единой теорией поля, требовавшей невероятно сложного математического аппарата, который он, к сожалению, уже не мог освоить, привели к тому, что его жизнь после 40 лет оказалась гораздо менее насыщенной в научном плане, чем до этого возраста.

Так или иначе. но мы не можем отрицать тот факт, что Эйнштейн является одним из самых выдающихся мыслителей в истории человечества, а титул гения – это одна из наименьших похвал, которыми мы можем его удостоить.

В моём личном представлении гением является талантливый человек, который способен к парадоксальному мышлению.

Гении ранимы, ибо гениальность невозможна без нарциссического чувства – оно действует охранительно для травмированной психики гения, коему нужен всепонимающий и любящий поклонник; обычно таковым зачастую бывает собственное эго гения.
Гений – это смесь Аспергера, чудовищных детских и взрослых психотравм, вытесненных в область творческого уюта и развившихся там способностей.
Гений – это вечный спор с жизнью, обществом и Богом о несправедливости.
Гений знает, что он, как вид, – нонсенс в эволюции, потому что выживать должны сильнейшие и стайные. Ни к тем, ни к другим, как правило, он не принадлежит.
Из-за всего этого гении нередко не имеют семьи или быстро ее теряют, ибо мечтают иметь рядом бессловесное существо, поддерживающее его во всем: в творчестве, в алкоголизме, истерике, паранойе. Из-за этого гениев не приемлют даже в творческих коллективах (читайте историю Спинозы, Теслы, мнение Булгакова о Массолите.

Да, гении, они неудобные, нестандартные, нестабильные, холерично-меланхоличные, непредсказуемые, неколлективистские. Ни один здравомыслящий человек не хочет быть гением. Не хочет нобелевских премий, не хочет никому ничего доказывать и воевать с ветряными мельницами, не хочет видеть больше и дальше, чем дано обычному человеческому зрению. Потому что знает, что многие знания умножают скорбь.
Потому то в памяти не возникает образ ни одного счастливого гения (если, конечно, не считать финансовых и политических, но их обычно гениями не считают).

Гениальность – это крест, смысл и назначение которого общество понимает лишь после смерти гения. Но ему от этого не легче.
Легче тем, кто не гений. Кто живет в норме. Кто не желает умереть лишь ради того, чтобы дать Богу пощечину. Кто любит свой милый сердцу дом и ленится развивать свои таланты и комплексы до гигантских размеров. Кто пестует свои скромные способности, радующие близких. И тем, как говорится, счастлив.