Вокруг света + Путешествия

В апреле 2006-го весь мир заговорил о плавании бальсового плота "Тангароа" - наследника "Кон-Тики", в составе экипажа которого находился Олав Хейердал, внук знаменитого норвежского исследователя. Однако знали ли вы, что ровно за 66 лет до этого порт Кальяо, приветствовавший норвежскую экспедицию как в 1947-м, так и в 2006-м году, покинуло перуанское судно, также носившее имя морского бога древних полинезийцев.

О том, как проходило плавание "Тангароа", ставшее национальным достоянием Перу, наш сегодняшний материал. И, поверьте, вы даже не представляете, какие сюрпризы ждали членов экипажа бальсового плота в этой экспедиции.

Прогуливаясь по окраинам Лимы, столицы солнечного Перу, на пересечении улиц Керекотильо и Симбилы вы можете обнаружить неочевидную для многих местную достопримечательность - белый камень, окруженный пятью стремящимися ввысь пальмами. Высаженные когда-то в небольшом парке Хавьер Корреа Элиас, расположенном в знаменитом районе Сантьяго-де-Сурко, эти деревья символизируют память о смелости и отваге мореплавателей, пересекших Тихий океан на плоту, доказав тем самым возможность путешествий древних полинезийцев с берегов Перу к островам Полинезии. Одно из этих имен вы прекрасно знаете - пальма первенства во всех смыслах этого слова принадлежит норвежскому исследователю Туру Хейердалу, своей экспедицией на плоту «Кон-Тики» доказавшем саму возможность таких путешествий. Однако кто же были следующие четверо смельчаков, решивших бросить вызов океану на доколумбовых плотах?

Первым мореплавателем, решившим повторить путь норвежца, стал американский путешественник Уильям Уиллис - на своем плоту «Семь сестричек» (1954г.) он преодолел 6700 миль, достигнув берегов Американского Самоа. Маршрут, оказавшийся на 2200 миль длиннее маршрута «Кон-Тики», 60-летний Уиллис проплыл в одиночку, закрепив тем самым за собой право находится в числе мореплавателей-первопроходцев. Однако, покорив Тихий океан, Уиллис грезил о трансатлантическом путешествии - первые две попытки, предпринятые в 1966-м и 1967-м годах для мореплавателя окончились неудачей, третья же стала последней - «Малышку», отплывшую 2 мая 1968-го из гавани Монтока, 20 сентября того же года обнаружит экипаж советского рыболовного судна в 560 км от побережья Ирландии. На борту одномачтовой парусной шлюпки моряки найдут вещи, принадлежавшие Уиллису, а также астрономический ежегодник, последняя запись в котором будет сделана 20 июля 1968-го года.

Вторая попытка достичь берегов Полинезии была предпринята уже на следующий год после плавания «сестричек» - целью воссоздать экспедицию «Кон-Тики» на бальсовом плоту загорелся чешский исследователь и авантюрист Эдуард Ингриш, известный композитор, фотограф и дирижер. Его экспедиция «Кантута I» (1955-1956 гг.), как вы можете догадаться из цифры в конце, закончилась неудачей, вторая же, предпринятая в 1959-м году достигла своих целей - пройдя 6000 морских миль «Кантута II» врезалась в риф у Матаивы, атолла к северу от Таити, что, однако, не помешало успешному завершению экспедиции.

Третьим человеком, чью жизнь изменила экспедиция Тура Хейердала, стал французский мореплаватель Эрик де Бишоп - в отличие от других упомянутых личностей француз всю свою жизнь посвятил морю. В возрасте 23 лет Эрик командовал патрульным катером, а после предпринимал множество попыток пересечь Тихий океан на самодельных судах - китайских джонках «Фоу По I» и «Фоу По II», полинезийском двойном каноэ «Каймилоа», а также плотах «Таити-Нуи» и «Таити-Нуи II, также построенным по образу и подобию полинезийских судов. Путешествие на втором «Таити-Нуи» стало для де Бишопа последним - отплыв 13 апреля 1958-го года плот потерпел крушение у атолла Ракаханга, одной из частей острова Кука. Катастрофа, произошедшая 30 августа 1958-го года, унесла жизнь лишь одного члена экипажа - капитана судна «Таити-Нуи II» Эрика де Бишопа.

Наследие Тура Хейердала проложило дорогу в жизнь многим путешественникам, не побоявшимся бросить вызов судьбе. Однако прежде чем мы познакомим вас с последним мореплавателем, память о котором увековечена в парке Хавьер Корреа Элиас, мы предлагаем вам вспомнить один из наших прошлых материалов, посвященном плоту «Тангароа» - наследнику легендарного «Кон-Тики», чье плавание было призвано подвести итог практически 60-летнего развития науки со дня завершения знаменитого плавания. Экспедиция «Тангароа», организованная норвежцем Торгейром Хиграффом, во всех смыслах продолжала традиции плавания 1947-го (одним из его участников даже был внук Тура Хейердала Олав), не говоря уж о том, что к древнему плоту, пересекавшему Тихий океан уже в реалиях XXI века, было приковано внимание всему мира, позабывшего о том, что за десятилетия до него существовал другой «Тангароа». Экспедиция 1965-го года, в отличие от упомянутых выше примеров, была организована перуанцем, также стремившимся оставить свой след в истории, доказав, что его предки были способны преодолеть путь из Южной Америки в Полинезию. Именно этому путешествию и будет посвящен сегодняшний материал.

Одним из известных нам примеров преодоления такого расстояния являются сведения о существовании в эпоху правления инского императора Тупак Инка Юпанки (1471 -1493 гг.) флота из бальсовых плотов, на которых предки современных перуанцев (а возможно и сам император лично) достигали берегов острова Пасхи. Эта история, а также легенды местного населения Рапа-Нуи наверняка были знакомы перуанцу Карлосу Караведо, проживавшем в районе Перу Ате. Карлос Караведо, как вы уже знаете, был не первым смельчаком, вдохновленным экспедицией Хейердала, однако в отличие от своих предшественников, Карлос не имел признания и каких-либо серьезных достижений - за плечами перуанца диплом агронома, успехи в спорте и рисовании, а также немалый опыт работы в поле - в будущем именно доход с продажи урожая позволит Карлосу организовать собственную экспедицию.

Следуя за своей мечтой, Карлос Караведо учился собирать плоты и плавать в открытом море - перуанец даже пытался связаться с Туром Хейердалом, чтобы тот побольше рассказал ему о своей экспедиции. Однако связаться с норвежцем не удалось, проводником Караведо в открытый океан стал уже упомянутый выше Уильям Уиллис, с которым перуанца на долгие годы связывала крепкая дружба. Именно Уиллис научил Карлоса Караведо обращаться с деревом, что же до всего остального, то здесь перуанцу пришлось справляться самостоятельно.

Первым делом Караведо отправился в Эквадор, чтобы найти подходящую древесину для плота - перуанец отал предпочтение женским особям, ибо, по мнению экспертов, такие бревна лучше держатся на воде, хотя и имеют меньший срок службы (в будущем этот выбор еще сыграет свою роль). Договорившись с колумбийским судном, идущим до Лимы, Карлос доставил бревна в порт Кальяо, где располагалась военно-морская верфь SIMA - в помещениях организации перуанец планировал начать строительство будущего судна (как это делали участники предыдущих экспедиций), однако в этой просьбе ему было отказано. Найдя наконец место для строительство, коим стали несколько шатких сараев для ремонта лодок, Карлос приступил к работе - к этому времени у него уже был готов чертеж плота, спроектированного по моделям своих предшественников. Воплотить мечту Каравадо в жизнь помог известный мастер по изготовлению веревок и завязыванию узлов Сатурнино Луке, сотрудничавший с предыдущими искателями приключений - именно благодаря ему будущий «Тангароа» начал обретать форму.

Организация будущего плавания обошлась перуанцу в 350,00 сингапурских долларов, причем в эту сумму входили не только расходы на строительство плота, но и закупка необходимой техники, а также продовольствия на трехмесячный срок. Родственники Карлоса, по его мнению, всячески стремились помешать перуанцу осуществить задуманное, опасаясь за его жизнь, но увидев, что их старания ни к чему не приводят, даже помогли ему с оснащением «Тангароа», снабдив Каравадо канистрами для воды. По воспоминаниям Караведо раньше в них хранилась зубная паста, потому на протяжении всей экспедиции экипаж "Тангароа" пил воду со вкусом "Kolynos" - бренда, популярного в Латинской Америке и в наше время.

Идеальным временем для отплытия Караведо считал апрель, потому стремился подготовить все к этому сроку. Долгожданное отплытие было назначено на 16-е апреля 1965-го года. Сотни людей собрались в порту Кальяо, чтобы быть свидетелями старта "Тангароа" - его экипаж состоял из уже упомянутого Карлоса Караведо, а также двух его коллег- перуанца Хайме Толедо и чеха Йозефа Матауса. Первоначально кампанию перуанцу должны были составить два его друга - Кларенс Гушерст и Марко Антонио Зенья, а также девушка по имени Тассара, но все они покинули экспедицию еще до ее начало из-за длительного ожидания старта. Упомянутые выше мореплаватели присоединились к Каравадо буквально в последний момент и их присутствие на борту, как и многое другое, также еще скажется на ходе экспедиции. В отличие от Караведо, Толедо и Матаус были опытными мореплавателями - в 1955-м и 1959-м годах друзья попытались пересечь океан на плотах "Кантута" и "Кантута II" соответственно. Как вы могли заметить, не самый удачный опыт мореплавания не смутил двух товарищей, раз спустя годы они предприняли еще одну попытку - но на этот раз в составе меньшего экипажа и под началом капитана, ранее не выходившего в открытое море. Впрочем, не будь их, вполне возможно, что плавание «Тангароа» так никогда и не состоялось бы.

О триумфе перуанца вовсю гремели телеграфные агентства, а сам Караведо раздавал обещания журналистам, заявив, что пересечет Тихий океан за 90 дней, завернет на Таити, а затем отправится к берегам Австралии. Однако покинуть берега Перу экипажу "Тангароа" было не суждено - у плота возникли проблемы с управляемостью, из-за чего дату старта пришлось перенести на более поздний срок.

Больше трех месяцев выход в море раз за разом откладывался по разным причинам и лишь в конце июля портовые власти дали Караведо разрешение покинуть Кальяо. И наконец 26 июля 1965-го года плот, названный в честь морского божества Тангароа, отправился в самостоятельное плавание. Хайме Толедо занял место штурмана, а Хосе Матаус - радиста, с его помощью Карлос Караведо намеревался держать интересующихся его экспедицией в курсе последних новостей, практически ежедневно рапортуя о том, что на борту "Тангароа" все в совершенном порядке. Радиостанция порта стала популярной среди радиолюбителей-коротковолновиков Перу, Эквадора, Венесуэлы и Никарагуа - неравнодушные слушатели из нескольких стран слушали о том, как плот преодолел Галапагосские острова, а его экипаж наслаждался жизнью, ловя акул и переживая капризы погоды. Многие детали путешествия, конечно, оставались нерассказанными - так, например, у тех же Галапагосов плот столкнулся с гигантскими волнами, пытавшимися сокрушить самодельное суденышко на протяжении нескольких дней. Карлос вспоминал, что эти дни были дня него чистилищем и он молился Богу, прося сохранить ему жизнь.

Неделя за неделей в пути и вот уже на горизонте должны были показаться Маркизские острова, ознаменовавшие прохождение половины намеченного маршрута, как вдруг "Тангароа" перестал выходить на связь. Спустя неделю молчания за тремя смельчаками было решено послать самолет, однако поиски не дали желаемых результатов. Совсем скоро среди тех, кто следил за плаванием Карлоса Караведо, начали распространятся новости о том, что "Тангароа" погиб вместе со своим немногочисленным экипажем.

Тем временем на борту "Тангароа" действительно было неспокойно. По мере того, как продвигалось путешествие, оба члена его экипажа начали беспокоиться текущим положением дел - настолько, что сам Караведо вскоре стал опасаться за свою жизнь. Ибо не только морская стихия и плывущие рядом акулы были опасностью для мореплавателей, но и они сами - все дошло до того, что Караведо пришлось перебраться на заранее построенный вспомогательный плот, спасаясь от мятежа товарищей.

Причин вспыхнувшего бунта было несколько. Одна из них - текущее состояние "Тангароа", вызванное в том числе месяцами ожидания в порту Кальяо. Его тросы ослабли, бревна разъезжались в стороны, а древесина потихоньку начала гнить - дошло до того, что на некоторых участках плота пальцы членов экипажа проваливались в нее. Другим обстоятельством, разобщившим экипаж «Тангароа» стало нормирование Караведо еды и питья, что вызвало гнев Матауса, чей ненасытный аппетит очень раздражал капитана (чех оправдывал это заболеваниями желудка, однако ел по-прежнему с большим удовольствием). Все свелось к тому, что в конце концов Толедо и Матаус начали требовать изменить маршрут путешествия - предлагалось идти сразу к берегам Австралии (что, как мне кажется, еще более безумная идея), но к счастью команде удалось придти к компромиссу. В результате переговоров Карлос убедил и успокоил мятежников - правда, после капитан беспокойного судна стал очень мнительным, а под подушкой на всякий случай держал заряженный револьвер.

Отношения между членами экипажа ухудшило и то обстоятельство, что вся имеющаяся на плоту радиоаппаратура в одночасье вышла из строя, оставив команду в полной изоляции. В конце концов Карлосу Караведо удалось отремонтировать технику, однако от "Тангароа" к этому времени уже месяц не было никаких вестей - последний раз экипаж плота связывался с большой землей 6 октября. На тот момент "Тангароа" рапортовал о прохождении тремя смельчаками 3000 морских миль, добавляя дежурное "у нас всё хорошо". Следующее такое сообщение от Караведо, Толедо и Матауса будет получено благодаря уругвайскому радиолюбителю - плавание благополучно продолжалось, хотя и от зрителей были скрыты некоторые неприятные его подробности. А уже в последний день месяца, 31 октября 1965-го года, перуанскую экспедицию приветствовали в Полинезии - повидавший немало бед «Тангароа» встречала местная делегация с отрова Напука. В сопровождении лодок экипаж плота проследовал к берегу, а Карлос Караведо, в душе радуясь тому, что достиг Полинезии на четыре дня раньше Хейердала (все плавание заняло 97 дней), все-таки понимал, что путешествие для него и его команды еще не закончено - как никак точкой финиша было выбраны острова Американского Самоа.

Уже третьего ноября экипаж «Тангароа», пройдя через небольшой ремонт, рапортовал радиослушателям о продолжении экспедиции и прохождении отметки в 100 дней плавания, а еще через несколько дней плот установил не только личный, но и мировой рекорд - «Тангароа» стала первой перуанской экспедицией, прошедшей мимо опасного архипелага Туамоту. Однако уже не только Толедо и Матаус, но и сам Карлос Каравадо понимал - дни плота сочтены. Во время плавания плот прошел через несколько штормов и под конец рейса его палуба уже находилась на уровне поверхности океана - «Тангароа» медленно погружался под воду, где отчаянный экипаж уже ждали зубастые акульи пасти. От того, как быстро мореплаватели доберутся до суши, зависела жизнь экипажа, в связи с чем капитаном «Тангароа» было принято решение несколько подкорректировать маршрут. Заметив сушу, Каравадо попытался направить плот через пролив, что перуанцу, вероятно удалось - избежав столкновения с коралловыми рифами, плот «Тангароа» сел на мель у острова Факарава. Не только члены экипажа, но и радиослушатели из Трухильо и Кальяо, говорили о том, что последние часы плавания «Тангароа» были непростыми - волны то и дело бросали плот о скалистые берега, а одной из ночей чуть было не разбились о рифы острова Кауехи. Два перуанца из чех держались за что угодно, лишь бы сохранить свои жизни, пока наконец плот не выбросило к берегам Факарава. Это было 18 ноября 1968-го года.

Достигнув долгожданной суши, экипаж вскоре покинет плот, надеясь получить помощь от местных жителей, но спустя время, 23 ноября, вновь вернется на борт «Тангароа», уже ставшего для них домом. Правда, служившее им почти 5000 морских миль судно было решено оставить на месте его вынужденной стоянки, сделав своеобразной достопримечательностью, напоминающей о подвиге экипажа судна. Наверняка и сами мореплаватели уже не горели особенным желанием продолжать плавание, надеясь наконец распрощаться друг с другом, однако даже с окончанием экспедиции проблемы с бывшими товарищами для Карлоса Каравадо не закончатся.

Началось всё с того, что покидая «Тангароа, Хайме Толедо и Йозеф Матаус прихватили с собой сделанные Карлосом фотографии - одно из немногих документальных подтверждений экспедиции. Восстановить утерянные кадры помогла случайность - бывшие товарищи по экспедиции однажды обратились в одно из перуанских фотоателье, откуда после Карлосу Каравадо удалось забрать украденные снимки, заплатив при этом некоторую сумму. Возможно именно известность Каравадо и его экспедиции, достигнутая благодаря газетным публикациям и радиоротации, дошла до сотрудников фотоателье, которые и связались с бывшим капитаном «Тангароа», однако этих подробностей мы скорее всего никогда не узнаем. О том, что пришлось пережить капитану плота во время его путешествия, Карлос Каравадо намеревался рассказать в собственным мемуарах, однако они так и остались незакончены. К тому же Карлос считал, что не может умолчать о тех эпизодах плавания, когда между ним и другими членами экипажа возник конфликт, потому не торопился с публикацией книги, считая, что Толедо и Матаус могли отомстить ему.

В поисках информации о дальнейшей судьбе Карлоса Каравадо я наткнулся на перуанца Марио Кнудсена - он является официальным представителем экспедиции «Тангароа» и хранит множество ценных материалов, касающихся данного путешествия. Однако ни он, ни кто-либо другой не оставил сведений о том, каким образом Карлосу Каравадо удалось вернуться в Перу и как его встретили на родине - известно лишь то, что и после возвращения его жизнь была нелегкой. Проведенная в его стране земельная реформа лишила его семейного поместья, обеспечившего его немалым доходом, который, как мы помним, и сделал возможным организацию экспедиции «Тангароа». На долю искателя приключений выпали развод и смерть сына, да и сам Карлос однажды чуть было не погиб, попав в аварию на мотоцикле. Трагедия чуть было не стоила ему ноги, однако врачам удалось ее спасти, которые, однако, заверили перуанца в том, что он больше никогда не сможет ходить. И если встать на ноги бесстрашному мореплавателю в конце концов удалось, то одна его мечта так и осталась неисполненной - однажды вернуться на остров Факарава.

Карлос Каравадо покинул этот мир 8 октября 2007 года, не дожив месяца до своего 87-летия. На своей родине он стал лауреатом нескольких государственных наград, однако, по мнению самому перуанца, его подвиг так и не был признан должным образом. Когда он узнал о том, что норвежцы планируют организовать новую экспедицию, назвав свой плот «Тангароа», он был опустошен, ведь весь мир забыл о том, как он дал это имя своему судну в 1965-м году. Посчитав этот факт оскорблением, Карлос Караведо тут же связался с норвежцами, объяснив им ситуацию, однако экспедиция, ставшая данью уважения плаванью Тура Хейердала, не стала менять свое название, оставшись «Тангароа». За день до отправления норвежской экспедиции из порта Кальяо он дал интервью газете «La República», заявив:

«Это нападение не на меня лично, а на Перу, потому что это было нашим национальным достижением. Я прошу, чтобы к нам отнеслись справедливо, уважая нашего «Тангароа». У этого плота еще есть время сменить название»
(Карлос Караведо, 27 апреля 2006 г.)

Когда его пригласили быть свидетелем отправления нового «Тангароа», Карлос Караведо был опустошен. С этого дня и до самой своей смерти гордого перуанца сопровождала однажды сказанная им фраза:

«Перу - мать иностранцев и мачеха перуанцев»

Вот такая история. Вне зависимости от того, каким было плавание «Тангароа», ему удалось войти в историю, а подвиг Карлоса Каравадо и его команды стал национальным достоянием Перу. Экспедиция Карлоса Каравадо во многом преследовала те же цели, что и экспедиции, предпринятые до нее - важным отличием этого плавания стало лишь что, что «Тангароа» прошёл больший путь, достигнув опасного из-за своих рифов и течений архипелага Туамоту, где, собственно, и закончилось его 115-дневное путешествие. А с вами был Бородатый Горец, еще больше интересных историй и самых разнообразных публикаций в нашей группе «Бородатый Бард» Вконтакте! Спасибо за прочтение и до новых встреч!

Будильник сработал в 5:45. Итого всего 4 часа сна. Этого явно недостаточно, но я все же вываливаюсь из палатки, чтобы собраться и полюбоваться рассветом. Чжау Юн вот-вот проснется и мы отправимся в долгожданный Вьетнам!

Вместе с нами начала своё пробуждение и природа. Стоило только первым солнечным лучам коснуться влажных лощин среди гор, как выглянул туман.

Рисовые поля покрывают каждый дюйм плодородной почвы, где-то то и дело мелькают ручьи. Кругом, казалось бы, первозданные долины, но пару раз из-за скал я видел и выглядывающие многоэтажки этажей по 20.

Осталось каких-то 100 километров до границы и у нас что-то случилось с рефрижератором, где хранятся наши драгоценные дыньки. Может задержимся.

К счастью, обошлось. Поехали дальше. Климат ощутимо изменился. Вокруг банановые плантации и, кажется, манго. Слышал, что Байсэ (город неподалеку) является лидером по их производству. Хорошо, что я туда не заехал, а то с моей любовью к ним, меня бы оттуда пришлось вытаскивать за уши. Или за рюкзак.

Всё, что не засажено крупными плодовыми растениями, засеяно рисом. Возможно, так земля отдыхает перед посадкой более требовательных культур.

Количество туннелей на квадратный километр не прекращает поражать. Порой складывается ощущение, что здесь их протяженность больше дороги под открытым небом. Представляю, как выглядел путь до появления автобана.

Доехали до объездной Пинсяна, городка на границе с Вьетнамом. Счётчик на съезде с автобана указал, что проезд стоил 7395 юаней за 2000 километров. 85000 рублей по нынешнему курсу. Наши дыньки и вправду драгоценные...

Попрощались на сервисной станции недалеко от границы. Дальше Чжау Юн разгрузится, загрузится другим грузом и поедет обратно. Этот цикл бесконечен.

В дорогу он вручил мне одну из дынь. Хотя мне и некуда её пихать, решил, что уж с едой то я как-нибудь справлюсь. Позднее.

На станции познакомился с другими дальнобойщиками, что уже разгрузились и ждут новый груз. Подвезти они меня никуда не могли, но очень хотели помочь, так что проследили за тем, чтобы новые иероглифы я начертил верно. После чего угостили всё той же дыней и яйцами. Как говорится, два яйца хорошо, а... Ну, знаете.

Первый час ожидания пролетел незаметно. Со вторым стало чуть сложнее. Даже затененный деревом уголок больше не спасает. На улице 38'С (ощущается как 44'С) и каждый час мне приходится смачивать футболку и волосы под шляпой, так становится чуть легче. Видимо, Китай не хочет меня отпускать.

Свободных легковых машин совсем нет, лишь дальнобойщики. Есть семьи, но они явно едут на отдых и забиты до отказа.

Спустя 4 часа моё терпение лопнуло и я решил пойти по краю автобана до вторичной дороги. Надо что-то делать.

Остановилась таксистка и предложила подвезти за небольшие "чаевые". От неё же узнал, что границу, оказывается, можно перейти пешком (никак не ожидал этого от Китая), а значит и машину ловить было вовсе не обязательно. Тут же всего 14 километров до "ворот дружбы", я бы и пешком дошел вдоль трассы. Решил проехаться с ней в благодарность.

Прошёл через те самые ворота. Думал, что на контроле будут распаковывать рюкзак, спрашивать про газовые баллоны, ножи, дыньку, в конце концов, но нет. Ничего такого. Контроль пройден. Штамп у меня.

Я во Вьетнаме! Пот чуть смывает радость с моего лица, но все же очень важный этап позади. Китай позади. Дальнейшие страны на пути к Новой Гвинее я буду проходить быстрее, поскольку морю хочу посвятить время уже там, да и сезон сейчас, мягко говоря, совсем не курортный. Страшно жарко.

Присел под деревом, чтобы нарисовать следующую табличку - до Лангшона (15 км) и Ханоя (180 км+). Меня заметила женщина из кафе неподалеку и принесла бутылку ледяной воды. Очень приятно. Я бы даже сказал больше - спасительно.

Набросал табличку. После китайских иероглифов вьетнамская письменность кажется совершенно простой для копирования - это просто латиница с черточками, палочками и кружочками.

Не успел я подыскать подходящее для остановки машины место, как самостоятельно остановился Тун Ань. 29-летний парень, что работает с документами на границе. Похоже, что Вьетнам тоже рад меня видеть!

Тун Ань подвез меня до недорогой гостиницы в Лангшоне, а на прощание подарил какой-то похожий на сухой паек кубик (добавлено позднее: попробовал, на вкус он оказался как сжатое печенье).

Решил, что и вправду стоит притормозить да оклематься после 2 длинных дней на жаре. Заселился в отель, познакомился с администратором, старичком с отличным для этой сферы именем - "Хай" (на слух).

Здесь я проведу 2 ночи и как следует высплюсь. Первым делом включил кондиционер на температуру 16'С. Буду впитывать прохладу на будущие деньки!

Отдых, разумеется, отложил. Первым делом пошел на поиски местной сим-карты. Впечатление от городка, конечно, контрастное. Это совсем не Китай. Впрочем, те два знакомства, что уже успели состояться, внушают мне оптимизм. Надеюсь, он оправдается.

3 недели в Китае как следует подготовили меня к тому, что из-за угла может выскочить какой-нибудь мопед. Думаю, не пропаду. Хотя тут их кратно больше и они явно не склонны соблюдать ПДД. Зато у каждого третьего есть забавная каска!

В архитектуре сразу бросается в глаза куда большая пёстрость. Позолоченные ворота, гербы, обилие украшений. И да, мопеды загоняются прямо домой так, словно это тапочки или член семьи.

Отыскал место, где мне всё-таки продали сим-карту без вьетнамского паспорта. Установил. Какое же удовольствие наконец-то отключить VPN и перестать тратить энергию на борьбу с файрволом!

Да, кроме того, приятно, что каждый второй встреченный местный житель немного, но говорит по-английски. Это сильно упростило мои поиски, да и просто порадовало. Использовать при общении переводчик очень утомительно.

Время перекусить. Заглянул в местную кафешку, где заказал любимое блюдо, о котором я уже писал ранее (называется "на ваше усмотрение"). Пояснил, что ещё ничего из вьетнамской кухни не пробовал, так что интересно всё. Ответили, что сделают мясной рулет. Посмотрим!

Минут через 7 мне принесли горяченький багет с мясом, яйцом и зеленью. Что ж, это, конечно, не Том ям (да, его я ел), но начинать же с чего-то надо? Вкуснятина.

В хостел вернулся совсем без сил. Жара выжимает меня как тряпку. Прежде чем дойти до двери с душем, я потратил не менее получаса, чтобы просто прийти в себя в кресле. Что будет в пути - не знаю, но тут дороги поменьше и мне не придется жить на сервисных станциях. Надеюсь, что автостоп тут тоже получше, чем в Китае (где, я все же считаю, он скорее исключение, чем рабочий инструмент).

На следующий день стояла точно такая же жара, поэтому посвятил его чистке снаряжения, себя и немного еде. Съел подаренную дыню. Надо набраться сил, чтобы сделать рывок на юг Вьетнама, где сейчас 30 градусов, а не 40, как здесь. Интересная тут разница сезонов.

Второй раз за день заглянул в дом напротив, где можно выбрать разные ингредиенты к чашке риса. Хозяйка насыпала мне всего понемногу (на своё усмотрение), а когда увидела, как я левой рукой палочками ем рис, протянула мне в правую руку ложку. Та ещё картина!

Доев и отблагодарив за заботу, я уже думал уйти, но Ын (звуки тут очень сложные, не смогу правильно написать имя) предложила поговорить и попить чай вместе с ней и её мужем по имени Ма. Рассказала, что её дочка живёт в Финляндии, а сестра в Канаде. Узнав, что я из Сибири, мне принесли чай из Новосибирска и показали какое-то байкальское массажное масло, какого я никогда в глаза не видел (и сделано в Москве). Угостили швейцарским шоколадом. В общем, приняли как гостя.

Да, при всём этом их дом - это, по сути, ангар с перегородками, по одну сторону которого находится кафе для посетителей, а по другую видны кровати. Напомнило мне жилище в перуанской Амазонии. Трудно сказать, что лучше - узкий многоэтажный дом или же просторный одноэтажный амбар. Пожалуй, палатка с ручьем неподалеку все же комфортнее.

Начало многообещающее. Едем дальше?

Друзья, кто со мной давно, тот знает, что в каждом путешествии я веду онлайн-карту, по которой можно отслеживать +/- актуальную информацию, где я нахожусь. В Китае из-за блокировок вести её было проблематично, но теперь вы вновь сможете удовлетворить своё любопытство. Ссылка будет находиться в конце каждого поста, а пока пройденный путь таков:

Чтобы оставаться в курсе событий, можете подписаться на телеграм. Там выходят анонсы.

Карта этого путешествия: путь в Меланезию.

6 часов утра. Поспал бы ещё, но увы. Вчерашняя сотрудница станции не дремлет, буквально. Спалось роскошно, почти как в отеле. За парой исключений: никакого одеяла и кондиционера нет.

В 8 часов на станции случилось построение. Без гимна, конечно, но интересно. Видимо, скоро откроется столовая. Живот урчит, было бы хорошо.

Сделал новую табличку. Иероглифы уже рисую так, словно всегда рисовал. Именно рисую, потому что не понимаю, что они означают. Секрет в их начертании для меня прост - главное найти "опорную" часть вроде прямой линии и к ней добавлять другие, более сложные части.

Зашёл в столовую, сверкая своими табличками направо и налево так, словно я рекламный щит. Не успел присесть, как ко мне подошёл дальнобойщик и сказал, что отвезёт меня в Гуйян. 100 километров на юг, за ним уже только Байсэ (ещё 400) и Вьетнам (120). Отличное начало дня!

Чжан Цян, 38-летний дальнобойщик, что взял меня с собой, не был дома уже 4 месяца. Контракт закончится только к 1 сентября, поэтому большую часть дороги он общается с женой и сыном. Живёт, кстати, на границе с Россией в провинции Хэйлунцзян. Никогда о ней не слышал.

Виадуки не прекращают удивлять, пролегая прямо над целыми деревнями. Каково быть тем человеком, над которым несётся транспортный поток? О чем он думает и думает ли? Наверно привыкает.

Я уже тут 3 недели, но забыл упомянуть важную деталь - сами жители Китая называют свою страну Чжунго, центр "Поднебесной", срединное государство. Оно неудивительно, ведь большую часть человеческой истории они были далеко впереди остальных цивилизаций.

Чжан Цян так хотел помочь мне легче найти машину, что позвонил другу-дальнобойщику, чтобы узнать, на какой станции обслуживания меня лучше высадить, откуда машины ехали бы на юг. Ну и похвастаться новым знакомым, да.

И снова мосты. Они везде. Испытываю какое-то невероятное удовольствие, когда смотрю на грандиозные мосты. Может потому что считаю главной задачей путешественников создание связей между нациями? Мосты соединяют берега, а люди - страны. Будущее за теми, кто строит мосты, а не разрушает последние.

Доехали до Гуйяна, Чжан Цян подарил мне сушеных кальмаров. Как знал, что я уже 2 недели как на них поглядываю.

Постояв часок, решил пойти поесть что-нибудь (баоцзы) и примелькаться, нарисовав новую табличку с ближайшими городами. Такие работают лучше. Начертить три иероглифа компактно оказалось не так уж просто, раньше было по два, зацепил округ, видимо. Уровень сложности растет, так даже интереснее.

Ещё час ожидания под солнцем. На улице +35'С (ощущается как +38'С). Интересно, сколько можно протянуть так без шляпы? Не думаю, что долго. Помню север Аргентины в бандане, когда вода уходит литрами, чтобы просто не грохнуться.

На четвертый час уже чуть поплохело. Придется пойти внутри и поиграть там роль панды. Думаю, заслужил мороженко.

Всё-таки ретировался. Вскрыл купленное мороженое, острый запах... Что-то стухло? Читаю название: дуриан. Вот это да. Тот самый фрукт, что запрещено вносить в отели (или, как минимум, есть). Слышал, что китайцы его любят, но не так же!

Не заметил, как пролетел целый час. Сил идти нет, но за меня никто это не сделает. Намочил футболку и голову, прикрыл шляпой. Пора наконец-то найти машину!

Через пару часов ко мне всё-таки подошёл Цзэнцзуняе и сказал, что едет недалеко, но на юг. Радости моей не было предела. В машине я познакомился с женой Тан Вэйвэй и оказалось, что они едут в какое-то интересное место с рекой и гротом. Пытался объяснить, что могу доехать с ними (они спрашивали), но может от усталости, может от перегрева, я так и не смог донести свою мысль через переводчик. Меня высадили 100 километрами южнее Гуйяна у городка Хэпин. Да я и так очень счастлив! Дальше все дороги ведут прямо на юг. Получилось, спустя 6 часов мучений.

На парковке мне приветливо помахал дальнобойщик и я решил не спешить разбивать лагерь (уже 19 и темнеет), а попытать удачу. Купил ещё одно мороженко и стал неспешно поглощать его на выезде. Водители словно не замечали меня и проезжали мимо. Ничего страшного, сегодня я и так проделал огромную работу. Где ставить палатку?..

Мной ещё не успели заинтересоваться сотрудники станции, как я заметил, что дальнобойщик, который недавно был так дружелюбен, тронулся с места. Если не он, то сегодня уже точно пойду спать.

Подъезжает ближе. Чуть притормаживает. Присматривается. Узнаёт. Ровняется со мной и машет рукой вправо. Неужели и он сворачивает на запад?.. Там же некуда. Тормозит. Машет ещё. А! Зовёт к себе!

Так я познакомился с невероятно позитивным мужичком Чжау Юном. Ему 50 лет и живёт он в Шаньси, откуда уже второй день везёт груз на юг. Чуть проехавшись, он спросил меня: "Я еду в Пинсян, тебе подойдёт?". Пинсян. Где-то я уже слышал это слово... Ворота дружбы? Основной въезд из Китая во Вьетнам! Да!

Чжау Юн предложил мне лечь спать, узнав историю моего дня, но я отказался. Не бросать же его одного на ночной дороге? Приключения продолжаются. Высплюсь во Вьетнаме, там как раз будет пауза.

К моему удивлению, оказалось, что мы везём во Вьетнам канталупу - одну из разновидностей дыни. Во Вьетнам. У них своих что ли нет? Неожиданно. И таких машин с рефрижераторами прям много.

Пошутил насчёт того, что с голоду с таким грузом точно не умереть. Так и есть, на одной из остановок мы перекусили дыней. Она отличается от привычной мне в России и как-то сильнее хрустит, либо недозрелая (но сладкая), либо такой сорт.

23:20. Глаза смыкаются. Ненадолго вырубаюсь и снова прихожу в себя. Вокруг рисовые поля, разделяемые огромными холмами, какие я видел лишь в фильмах.

Чжау Юну тоже приходится не легко и он включает музыку. Оказывается, что у нас с ним очень похожие музыкальные вкусы, в Китае есть все то же, что и у нас, просто немного на свой лад. Это они умеют!

Около 01:30 остановились поспать.

Стемнело, но вокруг скалистые холмы причудливо торчащие на сотни метров. Поставил палатку. Едем дальше в 6:00.

До Вьетнама осталось меньше 200 км.

Чтобы оставаться в курсе событий, можете подписаться на телеграм. Там выходят анонсы.