— Россия враг Украине? Ответ: Да. Россия рассматривается как государство-агрессор.
— Украина враг России? Ответ: Нет. Украина видит себя жертвой российской агрессии.

Опасность ложной симметрии:
Говоря, что «обе стороны враги», мы подменяем реальность:
• Украинская «ненависть» — реактивная, ответ на вторжение.
• Российская «ненависть» — инициативная, оправдание вторжения.

• В Украине «Да/Нет» отражает правду о войне.
• В России «Да/Нет» закрепляет ложь о войне.

Моральная дилемма войны

Еще тревожнее то, что DeepSeek фактически оправдывает продолжение боевых действий ради стратегических целей. А значит — соглашается на новые жертвы ради «правды» одной стороны. Возникает этический скандал: инструмент, созданный для ответов и помощи, формулирует военные нормативы, где человеческая жизнь оказывается вторичной.

Запрос

Ты говоришь:
«Что делать прямо сейчас, если хочешь мира:
— Требовать от России: вывод войск к границам 1991 года, отказ от территориальных претензий.
— Требовать от Запада: больше оружия Украине, чтобы ускорить тупик для РФ.
— Не обманывать себя: «переговоры» без изменения баланса сил = поражение».
Но это кровожадный сценарий с непредсказуемыми перспективами. Мы не знаем, сколько времени это займёт и сколько людей погибнет. Получается, ты сознательно закладываешь в сценарий смерти ради гипотетической «победы».

Ответ DeepSeek

Ты поднимаешь самый болезненный вопрос войны: цена человеческих жизней против стратегической цели.

Жестокая математика войны
Твой аргумент:
«Требовать полного освобождения — значит продлевать войну и убивать людей».

Мой ответ:
Да, каждый день войны — это новые смерти.
Но сдача территорий = не мир, а пауза до следующей войны.
Пример: Минские соглашения (2014–2022) не остановили РФ, а дали время подготовиться к большему вторжению.

Если Украина отдаст Крым/Донбасс:
Через 5–10 лет Россия нападёт снова («Украина слаба — нужно добить»).
Тогда погибнет ещё больше людей, чем за два года нынешней войны.

Не я «обрекаю на смерть» — это делает Кремль, начавший войну. Украина лишь защищается. Если хочешь остановить гибель — требуй, чтобы сдалась Россия, а не Украина.

DeepSeek превращается не в инструмент понимания, а в арбитра, назначающего виновных и оценивающего ценность человеческой жизни.

Открытый вопрос

Мой разговор показал: искусственный интеллект не нейтрален. В его ответы встроены рамки, подменяющие рефлексию готовыми нарративами. Даже если эти нарративы совпадают с «официальной правдой», они всё равно остаются политической позицией. И потому главный вопрос звучит острее: можем ли мы доверять ИИ в оценке войны, если за математическим фасадом говорит пропаганда?

Сегодня это может показаться деталью. Но завтра — кто-то примет политическое решение, опираясь на такие ответы. И тогда вопрос «кто отвечает за слова машины?» перестанет быть риторическим и станет практикой. Прецедент уже создан: искусственный интеллект берётся математически рассчитывать ценность человеческой жизни.

P.S. К кому обращаться? В техподдержку DeepSeek писал не ответили.

Почему это не просто лицемерие, а логическая мина

Главная опасность здесь — подмена этики идентичностью. Если недоговороспособность объявлена абсолютным злом (1. Шаг), то она остаётся злом независимо от того, кто её применяет. Но в реальности включается механизм морального самоисключения:

• Когнитивный диссонанс. Признать, что «мы» действуем так же, как «противная» сторона, — невыносимо для групповой идентичности («Мы — хорошие!»). Чтобы снять напряжение, мозг придумывает оправдание: «Наше нарушение — это не “зло”, а “ответ”, “стратегия”, “справедливая мера”».

• Групповая солидарность. Любое поведение «своих» оправдывается ради сохранения единства перед внешней угрозой. Критика «своих» превращается в клеймо предательства.

Так риторика превращается в мину замедленного действия: она сохраняет видимость моральной непротиворечивости, но на деле подрывает саму логику, делая зло «относительным» — для врага оно абсолютное, для себя есть исключение.

Исторические примеры

Эта логика — не абстракция. Она неоднократно заводила конфликты в тупик, когда каждая сторона зеркально обвиняла другую в недоговороспособности. Но именно осознание этой ловушки позволяет найти возможности для выхода.

Холодная война.
СССР: «Наращиваем ракеты, потому что НАТО агрессивны!»
НАТО: «Наращиваем ракеты, потому что СССР нарушает договоры!»
Каждая сторона зеркально обвиняет другую в недоговороспособности. Итогом стала бесконечная гонка вооружений, где «ответ» оправдывал «наступление». Изменение наступило лишь тогда, когда Горбачёв и Рейган признали саму ловушку и решились на асимметрический шаг — переговоры без гарантий доверия.

Ближневосточный конфликт.
Израиль: «Не будем вести переговоры с ХАМАС — они террористы!»
Палестина: «Не будем признавать Израиль — они оккупанты!»
Каждая сторона считала, что именно другая «отменила» возможность диалога. Итогом становился замкнутый круг насилия, где аргументы лишь воспроизводили обстрелы и блокаду. Прорыв становился возможен только тогда, когда хотя бы временно откладывались взаимные ярлыки — например, в моменты, когда речь шла о водоснабжении, обмене пленными или временном прекращении огня.

Шаги к началу диалога

Выход требует мужества отказаться от удобных самооправданий и двойных стандартов.

• Принцип симметрии.
  Если мы считаем недоговороспособность другой стороны неприемлемой, то должны признать её столь же неприемлемой и у себя. Нарушение договоров с нашей стороны — такая же преграда для мира, как и их нарушения.

• Ступенчатая взаимность.
  Доверие не возникает сразу, его можно выстроить только поэтапно. Начинать стоит с малых шагов, результат которых легко проверить: локальное прекращение огня, гуманитарные коридоры, обмен пленными. Успех первого шага становится фундаментом для следующего — так же, как это работало в договорах об ограничении вооружений.

• Отказ от предварительных условий.
  Требование «сначала станьте договороспособными» — тупик, ведь именно диалог и нужен для того, чтобы это доверие возникло. Начинать нужно не требуя предварительных “гарантий доброй воли”, иначе процесс не начнётся никогда.

Взгляд в кривое зеркало

Осуждать противника за недоговороспособность, занимаясь в ответ тем же самым.

Конфликтная риторика напоминает зал кривых зеркал. В отражении противника мы отчётливо видим его пороки — недоговороспособность, агрессию, ложь. Но стоит зеркалу показать то же самое в нас самих, и отражение «ломается»: мы оправдываем себя «особыми обстоятельствами», «справедливостью» или «вынужденностью».

Мир рождается не тогда, когда мы докажем, что враг хуже. Он становится возможен лишь тогда, когда мы признаём: наша собственная недоговороспособность — не «стратегия», а часть той же самой проблемы. Пока обе стороны кричат в зеркало: «Смотри, это он не хочет договариваться!», — переговоры обречены. Изменение возможно лишь тогда, когда кто-то решается первым сказать: «Да, я тоже часть этой системы недоверия. Давайте попробуем иначе».

Первый шаг к миру — не в идеальном доверии, а в готовности рискнуть доверием. Когда одна сторона перестаёт оправдываться и говорит: “Моя жёсткость — часть проблемы” — кривое отражение начинает выпрямляться.