Ребёнок поехал к бабушке в футболке с принтом "заляпанности"
Приехал обратно в подменной.
Приехал и приехал...
Но!
Бабушка позвонила через два дня разгневанная, что ребенок "ходил в грязном, как можно было это допустить!? Вообще, не отстирывается. Я уже всё перепробовала!!!"
И смех, и грех, чесслово . Сам тоже сначала думал,что грязная. Хороший принт)))
Сын мой, бабушка его, моя мама.
Михаил Петрович вышел на балкон, закутавшись в старый плед. Октябрьское утро было прохладным, но свежий воздух помогал собраться с мыслями. Год назад в это время он бы уже спешил в школу, перебирая в голове планы уроков. Тридцать пять лет одно и то же — звонки, тетради, формулы на доске. А теперь — пустота.
— Дед, ты что тут мёрзнешь? — На балкон выглянул Костя, его четырнадцатилетний внук. — Бабушка завтрак приготовила.
— Иду-иду, — Михаил Петрович поправил очки. — Ты сегодня в школу?
— Не-а, дистанционка. Карантин же, — Костя зевнул. — Буду дома сидеть.
За завтраком было непривычно тихо. Обычно Нина Васильевна, его жена, любила поговорить, но сегодня молчала, изредка поглядывая на мужа. Костя уткнулся в телефон, быстро работая пальцами.
— Что ты там делаешь? — поинтересовался Михаил Петрович.
— Программирую, — не отрываясь от экрана, ответил внук. — Нам по информатике задали.
— Программируешь... — задумчиво повторил Михаил Петрович. — А я вот только калькулятором пользоваться умею.
— Деда, да ты что! — Костя оторвался от телефона. — Ты же математик! Тебе только базовые вещи объяснить надо, а дальше сам разберёшься.
В дверь позвонили. Нина Васильевна пошла открывать — это была соседка, Анна Васильевна, энергичная пенсионерка, которая, казалось, была занята больше, чем когда работала.
— Ниночка, привет! — защебетала она. — Слушай, тут такое дело... А, Михаил Петрович! Как раз вас хотела видеть.
— Меня? — удивился он.
— Представляете, у нас в центре досуга группа пенсионеров собирается, компьютерной грамотности учимся. А преподаватель заболел. Может, вы бы нам помогли? Вы же педагог!
— Да что вы, Анна Васильевна, — смутился Михаил Петрович. — Я в этом ничего не понимаю. Вот Костя у нас специалист...
— Дед, а давай вместе! — неожиданно предложил внук. — Я тебя научу, а ты потом других. Круто же будет!
— Какой молодец! — обрадовалась Анна Васильевна. — Вот это связь поколений! А то сидите дома, Михаил Петрович, только в окно смотрите. Нельзя так.
Михаил Петрович хотел отказаться, но что-то его остановило. Может, энтузиазм внука, может, правота соседки насчёт того, что он действительно только в окно и смотрит...
— Знаешь, Костя, — медленно произнёс он, — а давай попробуем. Только ты меня правда научишь?
— Обещаю! — Костя просиял. — У меня как раз есть идея. Помнишь, ты рассказывал, как объяснял детям сложные темы через простые примеры? Давай сделаем такие видеоуроки, только по основам компьютера. Я тебя научу записывать и монтировать.
— Видеоуроки? — Михаил Петрович растерялся. — Да кому это нужно...
— Ой, не скажите! — вмешалась Анна Васильевна. — У нас половина группы до сих пор с телефоном толком не разобралась. А через интернет сейчас столько всего можно — и лекарства заказать, и с родными пообщаться.
День начал приобретать неожиданный оборот. После ухода соседки Костя притащил свой ноутбук и начал что-то увлечённо объяснять. Михаил Петрович сначала почти ничего не понимал, но постепенно стал замечать, что многие принципы похожи на математические.
— Смотри, дед, это как система координат, — терпеливо объяснял Костя. — Только вместо точек — пиксели. А программирование — это вообще чистая логика, тебе понравится!
К вечеру у них был готов план первого видеоурока. Костя научил деда включать камеру на ноутбуке и даже записал пробный ролик, где Михаил Петрович объяснял, как работает кнопка "Пуск".
— Знаешь, что самое сложное в преподавании? — говорил Михаил Петрович, глядя на экран. — Не просто знать предмет, а уметь объяснить так, чтобы поняли все. Особенно те, кто боится даже начать.
— Так у тебя же опыт огромный! — возразил Костя. — Сколько ты детей математике научил? А тут даже проще будет.
Вечером, лёжа в постели, Михаил Петрович долго не мог уснуть. В голове крутились новые термины, которые объяснял внук, идеи для будущих уроков, воспоминания о том, как он сам когда-то боялся нажать не ту кнопку на компьютере...
— Миша, ты спишь? — тихо спросила Нина Васильевна.
— Нет. Думаю.
— Давно я тебя таким не видела. Будто помолодел за день.
— Знаешь, — признался он, — я ведь правда как будто снова в школе. Только теперь я и учитель, и ученик одновременно. Странное ощущение...
— Хорошее ощущение, — улыбнулась она в темноте. — Помнишь, как ты говорил своим ученикам? Никогда не поздно научиться чему-то новому.
Михаил Петрович усмехнулся. Сколько раз он повторял эту фразу за годы работы! И вот теперь сам оказался в роли того, кому предстоит начинать с нуля. Но почему-то это уже не пугало, как раньше. Может, потому что рядом внук, готовый помочь? Или потому что наконец появилась цель?
Засыпая, он думал о том, что завтра обязательно попробует сам включить камеру и записать видео. В конце концов, чему учить других, если сам боишься сделать первый шаг?
***
На следующее утро Михаил Петрович проснулся непривычно рано. В голове крутились новые идеи для видеоуроков. Он даже набросал план первых занятий в старой тетради — той самой, где раньше писал конспекты уроков математики.
— Ты что, дед, опять на балконе? — Костя выглянул в дверь, кутаясь в толстовку. — Замёрзнешь же!
— Думаю вот, как лучше объяснить про эти... как их... браузеры, — Михаил Петрович показал исписанные страницы. — Помнишь, я на уроках всегда говорил: "Если не можешь объяснить просто — значит, сам не понимаешь"?
— Слушай, а давай так: представь, что браузер — это машина, на которой ты ездишь по интернету. А адресная строка — это как навигатор.
— О! — оживился Михаил Петрович. — А разные браузеры — как разные марки машин? Chrome, Firefox — это как "Тойота" и "Форд"?
— Точно! — рассмеялся Костя. — Вот видишь, ты уже въезжаешь!
За завтраком Нина Васильевна с улыбкой наблюдала, как муж и внук увлечённо обсуждают предстоящие уроки.
— А знаешь что? — вдруг сказал Костя. — Давай сейчас попробуем записать первое видео. Я камеру настрою, а ты расскажешь про эти машины-браузеры.
— Прямо сейчас? — занервничал Михаил Петрович. — Я не готов...
— Миша, — мягко сказала Нина Васильевна, — а помнишь свой первый урок? Тоже ведь боялся, а потом как пошло-поехало!
Через полчаса в гостиной был установлен импровизированный съёмочный павильон. Костя пристроил телефон на стопку книг, настроил свет.
— Так, дед, главное — говори как обычно. Представь, что перед тобой класс. И не бойся ошибаться, я потом всё смонтирую.
— Здравствуйте, дорогие друзья! — начал Михаил Петрович. — Сегодня мы с вами...
— Стоп-стоп! — прервал Костя. — Слишком официально. Давай проще, как будто с соседями разговариваешь.
После пятой попытки дело пошло. Михаил Петрович увлёкся, начал жестикулировать, приводить примеры из жизни. Он даже не заметил, как пролетел час.
— Супер! — Костя просматривал запись. — Особенно про то, как ты первый раз пытался открыть почту и случайно удалил все ярлыки с рабочего стола. Такие истории людям близки будут.
Вечером позвонила Анна Васильевна:
— Михаил Петрович, вы как, готовы к завтрашнему занятию? У нас там десять человек записались, все ждут!
— Знаете, — задумчиво ответил он, — кажется, готов. Только давайте договоримся: учиться будем вместе. Я ведь тоже только начинаю.
На следующий день в центре досуга собралась небольшая группа. Михаил Петрович немного волновался, но когда увидел знакомые лица — успокоился. Многие, как и он, боялись нового, но хотели научиться.
— Давайте начнём с простого, — сказал он. — Помните, как мы в детстве писали друг другу письма? А теперь можно делать это мгновенно, через интернет...
После занятия к нему подошла Вера Николаевна, бывшая коллега:
— Как здорово ты объясняешь! А я всё никак не могла понять, зачем эта электронная почта нужна. А теперь вот думаю — напишу внучке в Канаду...
Дома Михаил Петрович долго сидел за компьютером, практикуясь. Костя заглянул проведать деда и увидел, что тот самостоятельно монтирует видео.
— Ого! Ты уже и с программой разобрался?
— А что тут сложного? — усмехнулся Михаил Петрович. — Просто надо перестать бояться. Знаешь, я тут подумал... Может, сделаем целый курс? Не только про компьютер, а вообще — как в современном мире жить. Чтобы люди нашего возраста не чувствовали себя за бортом.
— Отличная идея! — обрадовался Костя. — А я тебе помогу с технической частью. Команда у нас что надо!
Засыпая, Михаил Петрович думал о том, как удивительно повернулась жизнь. Год назад он считал, что всё закончилось, а теперь чувствовал себя нужным, как никогда. В конце концов, разве не этому он учил своих учеников — никогда не переставать учиться новому?
— Знаешь, Ниночка, — сказал он жене, — кажется, я только сейчас понял, что пенсия — это не конец, а начало. Просто нужно найти своё новое дело.
— И своего учителя, — улыбнулась она, кивнув в сторону комнаты внука.
За стеной слышалось, как Костя что-то увлечённо печатает на компьютере. Завтра будет новый день, новые уроки и новые открытия. И это было прекрасно.
Что ещё почитать:
Отрывок из романа Алёнушка. Том 2. Как договориться с призраками.
Дед смахнул, скупую слезу, отвернулся и пошёл к коряге, поправлять жестяные банки. Но я решила проявить настойчивость и не отставала.
— Расскажи, дедушка Платон, пожалуйста, — взмолилась я.
— Нечего рассказывать, — ответил дед, — давно это было.
— Пожалуйста, — снова попросила я.
Взяв несколько поленьев, дедушка подбросил их в костёр и присел на край коряги. Глядя на пламя костра, начал тихо, словно подбирая слова.
Совсем юным Платон влюбился, но родители девушки отказали парню.
— Дескать, семья у меня небогатая. Отец-инвалид дома сидел, за детьми смотрел и борщи варил. А мать по сёлам на бричке ездила. Крыши людям соломой перекрывала. Ядрёная баба была, мамка моя…
Родители задумали выдать дочку замуж за другого, более состоятельного парня.
— Пришла моя девонька вечером вся в слезах, и сердце у меня оборвалось. Решили мы с ней сбежать из села, да в город податься.
Тяжело вздохнув, дед достал из кармана пачку сигарет, покрутил в руках и положил обратно. В этот вечер молодые и ушли, так, в чём были.
Только до города дойти не удалось. Кинулись дочку родители и пожаловались жениху. Только лучше бы они этого не делали. Оскорблённый парень собрал друзей и отправился вдогонку. К полуночи молодую пару окружили пьяные всадники. Платона избили до беспамятства, а над девушкой надругались и утопили в речке, протекающей в то время вдоль дороги.
— До сих пор её крики по ночам слышу. Столько лет прошло, — набрав полную грудь воздуха, тяжело выдохнул дедушка.
Утром истекающий кровью решился на обратный путь.
— Их нашли доярки. Всех пятерых, — сплюнув на песок, продолжил дел, после короткой паузы.
Женщины, собравшись вместе, шли на утреннюю дойку и увидали лошадей, пасущихся у самого берега. А на росистой траве и то, что осталось от несостоявшегося жениха и друзей.
— Мне опосля батя рассказывал. Из парней словно жизнь высосали. Так и похоронили в закрытых гробах. Чистые мумии. Их только по лошадям и одёже признали.
О том, что дедушка женился в 30 лет, я знала, а эту историю слышала впервые. Похоже, что, кроме меня об этом мало кто знает.
— И ты решился мне это рассказать? — погладив по лысой дедовой голове, спросила я.
— К нам приезжали следователи. Мать сказала, что все ушибы я получил, помогая ей крышу на сарае перекрывать. Да и толку опрашивать, не один человек неспособен так из людей жизнь высасывать, только нечисть. Замяли дело.
Девушку нашли через неделю. В другом селе рыбаки в камышах обнаружили. Причём никаких повреждений, словно живая, но мертва.
— Я шёл за гробом, как потерявший разум. Никого не видел больше и не слышал. Смотрел, как любимая улыбается, лёжа в гробу, и мысленно улыбался сам. Но у ворот кладбища меня словно что-то остановило и не пускало. Так и простоял, пока похоронная процессия не стала возвращаться. Как опускали гроб в могилу, присыпали землёй и ставили крест, я не видел. И для меня любимая осталась живой. Вот в этом месте в камышах мою девушку и нашли.
Глядя на другую сторону берега, дед поднялся и пошёл за очередной партией дров. Больше решил об этом не говорить.
Иллюстрация из цикла произведений «Алёнушка»
Зацепило.
Моя бабушка ушла летом 2019 года в возрасте 92 лет. Дедушка её пережил немного и умер в декабре 2020 в возрасте 93 лет.
Они были моими самыми лучшими друзьями в жизни. Дед пережил репрессии (на Сахалине была Дрековщина жуткая). Отца расстреляли, мать посадили в тюрьму. Его в детский дом определили. Можно целый рассказ написать, как это всё происходило. Бабушка с семьёй успела из Ленинграда выбраться за день до блокады. Работала секретарём на лесовале в Архангельской области во время войны, давали больше талонов на еду, за счёт этого и выжили. Она самая старшая была, ещё 5 сестёр и братик маленький.
То, через что они прошли в молодости их очень сильно закалило. Врагу такого не пожелаешь
Какая теплая история. Напомнила мою бабулечку: умирать зимой не хотела, хоронить хлопотно, могилку копать тяжело. Каждый год собиралась, но все зиму пережидала, умерла 29 февраля, в последний день зимы, как раз оттепель началась. Все как хотела моя милушка, в свои 94 года ушла, тихо во сне, до смерти почти на своих ноженьках ходила. Бабуля была с характером, до последнего в баню ходила, долго грелась, ворчала, что мама моя ( ее сноха) ее моет плохо, а ты уж голубушка, спину шибче потри))) Помню с пенсии откладывала смёртные деньги, говорила на похороны, сама уже плохо видела, просила меня пересчитывать несколько раз в год, а я считала и говорила, не бабуль, маловато еще, надо на батюшку, оркестр подкопить, живи еще, не торопись уходить. Она шутку понимала, улыбалась беззубым ртом и жить продолжала….
— Бабушка, дедушка, идите с девочкой познакомиться!
Дедушка, шаркая тапками, опираясь на деревянную палку, вышел из комнаты первым. Глянул на нас своим единственным зрячим глазом, пожал руку мне и своему внуку Евгению – моему будущему мужу. Сказал короткое:
— Здоровья, главное, и живите в мире.
Ушёл в зал, сел на диван слушать радио.
Бабушка вышла через несколько минут. Оглядела меня со всех сторон, потрогала каждую из двух моих косичек, ткань платья, щёку, бусы. Села рядом с внуком. Мне не сказала ни слова, но я слышала, как она громко шепчет ему в самое ухо:
— Хороша девка, хороша, не то, что другие…
Так я познакомилась с бабушкой Любой и дедушкой Колей. Через несколько месяцев мы с Евгением поженились и бабушка с дедушкой уже сделались не только мужниными, но и моими тоже. Наши бабушка с дедушкой.
Они жили в деревне, мы в городе, но мы к ним частенько приезжали. Приезжали сажать картошку, тяпать картошку, копать картошку, перебирать картошку, спускать в погреб картошку, есть картошку. Нам не особенно нужна была эта картошка, но она очень нужна была дедушке и, особенно, бабушке. Бабушка контролировала каждый картофельный этап, включая спуск в погреб и поедание картошки. Мы всё делали не так. Особенно ели мы картошку неправильно, категорически. Бабушка выхватывала из наших рук тарелки, начинала сама копаться в кастрюле, накладывать каждому, приговаривая себе под нос:
— Надо ж глядучи накладать-то, вот синеглазку положь, вот белу, вот красненьку…
Мы не отличаем и никогда не отличали вкус синеглазки от белой, но едим и нахваливаем синеглазку – бабушку надо уважить, её любимая картоха.
Через три года после свадьбы мы приехали не на картошку. Приехали хоронить дедушку – помер, опухоль мозга. Ходили с мужем на кладбище, глядели, как копают могилу в мёрзлом месиве: слой земли, слой льда, слой глины, вода, снова слой земли… Ходили к местным умельцам, договаривались об оградке и чтоб песку привезли, посыпать вокруг, всё ж таки суше будет. Ходили в церковь, слушали отпевание.
Бабушка не плакала. Бабушка говорила мёртвому дедушке:
— Коленька, как же так я одна тут со всем управлюсь…
А потом пришла новая весна, уже без дедушки Коли, но всё с теми же картофельными циклами. После каждого этапа бабушка говорила, что сил её больше нет на этот картофельный огромный огород. Потом вспоминала, что мы без её глазу всё протяпаем неправильно и оставалась жить ещё на месяц. А потом ещё на один. И ещё на один. Всякий годя клялась, что в последний раз сажала картошку и новой весной не будет сажать. И каждую новую весну сажала снова, все десять полос. Через три года после смерти дедушки мы продали огород, думали угомониться бабушка, опасно ей так активничать в её возрасте. Тогда бабушка стала ходить на погреб, следить, чтоб мальчишки с крыши его не катались, рубероид не рвали салазками да обувью. Не счесть, сколько раз падала она по пути к погребу – льдисто там на тропе к нему, всякий год льдисто и ничего не поделать с этим. Продали и погреб.
Сейчас бабушке Любе девяносто три года и она уже совершенно решительно собирается помирать. Строго говоря, она уже пятый год собирается, сразу после ухода дедушки начала поговаривать, что пора ей. Но в последнее время от слов к делам перешла.
Переехала со своей высокой кровати с матрасом и подушками, покрытыми кисеёй. Переехала на дедов диван старый. Теперь спит там, сидит днём тоже там. Вместо одеяла укрывается старым рваным пальто, которое дедушка на скамейку в огороде стелил, чтоб не на мокром сидеть. Кровать не расстилает даже, вообще её не касается, разложила на ней вещи упакованные в целлофановые пакетики с картинками – похоронные вещи. По ночам громко разговаривает: то сама с собой, то с дедушкой. Объясняет, что пора уже, устала.
А потом наступает утро. А потом день. Бабушка всё не помирает и у неё есть целых три веских причины этого не делать.
Во-первых, на кладбище топко. Она не хочет в топкое ложится. Помнит, как клали дедушку в жидкое льдисто-глиняное месиво, переживала очень, не понравилось ей. Она ждёт, пока кладбище просохнет, пока вода с него сойдёт, чтобы сухо и тепло было.
Во-вторых, у неё есть цель – помереть самой старой бабкой на деревне. Для этого ей нужно дожить до девяноста четырёх с половиной, как минимум. Пока что самую старую жительницу деревни схоронили в девяносто четыре ровно. С её похорон бабушка Люба и объявила нам про свой конкурс. Ждёт теперь своих девяносто четырёх с половиной, а лучше ещё чуток побольше, с запасом, чтоб наверняка, чтобы людей стыдно не было.
В-третьих, скоро Пасха. К каждой всякий год Пасхе бабушка намывает потолок, сама, лично. Каждую Пасху она клянётся, что сил у неё никаких больше нет и моет она потолок в последний раз. Каждую новую Пасху она снова лезет на табурет, а с него на стол и намывает белое до ещё большей белизны. Потому что мы намоем точно плохо. Она не знает, как именно плохо, потому что ни разу не позволила нам помыть самим. Но как-то очень плохо. Нет у неё к нам доверия в этом вопросе. Руку тут сломала, в гипсе ходит, а мыть всё одно собирается, не унять. Ну, не потолок же нам продавать, в конце концов-то. А пока потолок есть, мыть она его будет, точно будет.
В общем, не помереть ей с нами, до того мы дурацкие. И кладбище это ещё негодное. И выиграть, выиграть по возрасту ей непременно надо. Сама себе конкурс придумала, теперь мается, но живёт. Надо выиграть. Бабушка в жизни ни в чём и никому не проигрывала и при смерти тоже не собирается.
