С каждым рассказом я больше и больше ненавидел себя за то, какие чувства испытываю к ней, и как ужасно поступаю (пусть даже в мыслях) со своей женой. Но что я, сука, не человек, что ли? Я, как и все, люблю прекрасное. Прекрасно, когда ни перед кем не надо оправдываться, прекрасен этот мир, прекрасна моя жена... И Лилия. На нее просто хотелось смотреть. А каждый рассказ распускал бутоны красочных цветов ее души. Смотреть хотелось и в душу, и на цветы...

У меня никогда не было подруг. Не верю я в дружбу двух полов. Но для Лилии я, кажется, был именно что другом. Как мне оправдать этот чин?

II.

Ночь. Окаянная ночь. Холодно. Жую безвкусный фильтр у здания, ветер вгрызается в кости, срывает плоть со скелета. Дым выкуривает из улья черепа последних ос мыслей. Я всё осмыслил. Выбросил окурок, ушел. На асфальте остался тлеть уголёк. Ты подожди меня. Я скоро вернусь, ты дождись. Только не гасни… Господи, да что я несу! Вот уже сижу в своей коморке. Глаза выжигают ночные огни Москвы. Насел лбом на стеклопакет, созерцаю город с восьмого этажа. Черная крыша чьего-то гаража осуждающе уставилась на меня ржавыми пятнами глаз. Вчера мы договорились встретиться. В девять. У меня. На часах за полночь. У меня в коморке только грязный квадрат окна, и одинокая свеча, выхватывающая из мрака сверкающие окалины глаз, а еще столик с бутылкой вина и двумя бокалами. Не придет. Залпом забросил в глотку энное количество красного полусладкого, и лег спать. Дурак.

III. Разбудил стук в дверь. В черной раме стояла она. Даже сквозь потёмки я ощутил колючий взгляд вдумчивых глаз.  Зачем пришла? Обещала… Не успел я задать вопрос, как она вдруг бросилась на шею, обвила ее тонкими руками и стала нести что-то про какие-то чувства, про одиночество и прочую чепуху. Я разобрал только невнятный обрывок фразы «Давай убежим!»…

…

И после этого меня как будто ошпарило кипятком. Не зря. Всё не зря. За окном уже теплилась заря, поглаживая непристойно небоскребы, а мы сидели в коморке два на четыре, и пили вино. Говорили о чувствах. Под конец ночи (утра ли?) снова встал вопрос о побеге. Она клялась мне, что любит, и с надеждой смотрела в глаза, спрашивая, люблю ли я. Ах, Лиличка! Знала бы ты, с какой скоростью заворожила и пленила меня, ты бы не задавала этот вопрос. «Давай убежим?»…

«Почти окровавив исслезенные веки,

вылез,

встал,

пошел

и с нежностью,

неожиданной в жирном человеке,

Я взял и сказал:

Хорошо!»

IV.

Я покрываюсь плесенью.

V.

Сегодня звонил домой. Жена была рада первому звонку за долгое время. Сначала. Не стал медлить, все сказал коротко и по делу. В трубке повисла ошарашенная тишина. Трубка повисла в петле провода. Я быстрым шагом покидал телефонный эшафот. Больше не слышал ее голос. Ей так лучше. Нам так лучше. Завтра с Лиличкой встречаемся у вокзала. Билеты куплены. Два нижних, плацкарт. Куда – не помню. Доберусь до коморки, взгляну. Надо собрать вещи.

VI. …

VII.

Она не пришла. Не пришла завтра. Послезавтра не пришла. Я не сплю вторые сутки, чтобы не прокараулить стук в дверь. Сегодня был в нашей рюмочной. Бармен сказал, что со мной никогда никого не было, а девушки в этом заведении – вообще редкость. Сказал, что я иногда усаживался в тот дальний угол, и говорил сам с собой. Город сквозь окно смеется мне в лицо. Билеты оказались до Ялты. Уже просрочены. Неважно. Купим новые. Я жду.

VIII.

Прошла неделя. Я уже не верю в то, что когда-либо увижу ее. Идиот! Остался без жены, без любовницы, один в чужом, пустом городе. Еще ни разу не ложился спать. Сегодня нашел в своей барсетке женскую помаду. Каким-то образом она оказалась там. Более того – на разгрызанном колпачке авторучки остался красный след. Как это...

Не дописал. Уснул. Не буду продолжать. Не хочу касаться этой грязной бумаги.  

IX.

Мне страшно. Действительно страшно. Неужели, ничего и не было? Неужели всё неправда? Он же сказал мне, что придет. Что будет ждать у вокзала. Он сам напоил меня вином, купил билеты. Сам признался, что влюблён, причем давно, с того самого дня, как я зашла в тот кабак… Что же это? Зачем тогда все это? Я хочу верить ему. Я буду ждать. Вчера ходила в наше место. Бармен сказал охране выкинуть меня, и больше не впускать. «Унижена и брошена на камни…». Я все равно буду ждать.

X.

«Уже сумасшествие.

Ничего не будет.

Ночь придет,

Перекусит и съест.»

Мне кажется, надо всем, что будет в этих белых мягких стенах, можно смело воздвигнуть крест.

Продолжаем исследовать территорию старого Бердска (Новосибирская область), затопленного в 50-х гг при строительстве ГЭС. За прошедшие две недели погода успела сменить сибирскую апрельскую жару на снегопады, ливни и шторма.

В этом году вода отошла так сильно, что на дне моря обнажилась асфальтовая дорога: это была улица Трудовая - основная магистраль сухопутного транзита в Новосибирск минуя жд. Приблизительно в 500 метрах от точки съемки находился капитальный мост через реку Бердь.

Недалеко от асфальта был найден первый в этом году артефакт: две части поддужного колокольчика с надписью "..шает : звени..". Вероятно, фраза целиком звучала как "звенит потешает ездить поспешает" (популярная надпись на колокольчиках 19 века).

В районе улицы Томская, по некоторым сведениям, был детский дом для музыкально одаренных детей. Здесь и был обнаружен глиняный барельеф Владимира Маяковского, который очень удачно маскировался под закопчённые печные кирпичи (вокруг лежали остатки печки; вероятно в ней барельеф и обжигали). Внутри полый, со следами промазывания пласта глины пальцами - скорее всего копия с контррельефа.

Место, где до затопления находился Пищекомбинат, видно издали: бутылки. Сотни их.
О Пищекоминате почти ничего не известно, кроме того, что переход на современный стандарт бутылок "чебурашка" так и не произошел. До последнего использовали архаичную "бутылку с горлышком-юбочкой". Так же есть сведения, что Бердский винзавод - это преемник Пищекомбината после затопления.

Среди битых бутылок нашлась крайне любопытная керамическая форма, глазированная изнутри. Не ясно, что изображено: виноград (?), тутовник (???). Назначение также не ясно... печеньки выпекать? Скорее всего виноград и печеньки.

Что касается бутылок. Изучение клейм на донцах оказалось чрезвычайно увлекательным занятием: почти как книгу читать. По датировкам: от 1938 г. до 1954 г. Практически нет 1950 года, но очень много 1952 и 1954.
География весьма обширна: Акутиха (Алтайский край), Боржоми из Грузии (очень много, санатории же были рядом, три штуки), Одеса (с одной "С"), J.S.F (Илгюциемсская стекольная фабрика. Далее название было изменено на "Рижский завод стеклотары"), Воропаево (стекольный завод, находившийся в Поставском районе Витебской области БССР, а затем РБ.), Кр.Маяк (стекольный завод, расположенный в п. Красный маяк Владимирской обл., бывший "Нечаевский") и проч.

Там же, на территории Пищекомбината, обнаружился огнеупорный кирпич с клеймом "СЛ-772.8". На местном краеведческом форуме предполагают, что СЛ - "Сухоложский шамотный завод"

Напоследок несколько пейзажных снимков

Пост про прошлогодние находки тут