Вкусная, ароматная. Действительно вкусная!
Студентка из Китая прогулялась по рынку ВДНХ в Благовещенске и продегустировала русские продукты. Кажется, ей не все понравилось.
Студентка из Китая прогулялась по рынку ВДНХ в Благовещенске и продегустировала русские продукты. Кажется, ей не все понравилось.
К акции по сбору гуманитарной помощи для беженцев ЛНР и ДНР присоединились китайские предприниматели. Они передали пледы, одеяла, полотенца, посуду, детские игрушки, средства гигиены – всего более двух тонн вещей.
— Собрали помощь около пятидесяти человек. Собирали потихонечку две недели. Мы впервые помогаем беженцам, но планируем делать это еще. Друзья уже все знают, звонят, говорят, тоже хочу помочь, – рассказал предприниматель Чжи Кай Лян.
Ранее помощь для беженцев собрали представители азербайджанского национально-культурного общества «Араз» и региональное отделение Союза армян России в Амурской области.
А расскажу-ка я вам про свой город детства вообще и про Китай в частности. Довелось мне долгие счастливые годы прожить в маленьком уютном Благовещенске, городке на 200 с хвостиком тысяч, столице Амурской области на малолюдном, но прекрасном Дальнем Востоке, стоящем на реке Амур прямо на границе с великим и могучим Китаем. Я сам с Камчатки, рос в Благовещенске, служил во Владивостоке, жил в Китае, сейчас жизнь опять занесла в Хэй-Шень-Вэй (Владивосток, то бишь, на китайськой мове), поэтому жизнь моя так или иначе чаще всего была связана с Поднебесной Империей. Краткая справка для неместных: Благовещенск – единственный город в нашей необъятной, с уникальной сложившейся ситуацией в части отношений с братьями нашими меньшими коммунистическими. Долгих 25 лет, начиная с начала 90-х, когда наивная молодая наша страна вляпалась обеими ногами в то, что потом назвали «диким капитализмом», по 2015-й, Блага срасталась с городком по другую сторону великой реки-границы, Хэйхэ, провинции Хэйлунцзян. Границы открылись и потекли «кирпичи/фонари/челноки». На территории Хэйхэ и прилежащих территорий нашим гражданам можно находиться без визы до 30 дней. Если купишь билет до Харбина, например, то там уже могут и штрафануть, но можно и не пойматься )). Юань был дешёвый, цены для нас были копеечные, и почти вся Блага регулярно там паслась, в основном на выходные. Купил билет туда-обратно через реку – и ты мини-олигарх. До сих пор скучаю по тем временам, когда юань был по 2.40, а потом 3.20. Такси в любую точку Хэйхэ – 5 юаней, поесть в макашнице вкуснятины на маленьких деревянных шампурах – 5 мао (пол-юаня), бутылка рисового пива – два юаня. Две бутылки выпил, сдал тут же продавцу тару, по юаню за стекляшку, третья получилась в подарок. Еда в чифаньках тоже копейки на наши деньги выходила. А если ещё учесть, что в китайских аптеках некоторые вещества, недоступные у нас легальным способом, продаются самым свободным образом, то определённую целевую аудиторию это тоже привлекало. На Родину ты это не привезёшь, конечно, но там на выходных и употребить можно, а потом в баню. Русским очень понравилась китайская традиция общественных бань. Там это – не совсем то, что у нас. В Китае баня – это большой, а иногда и огромный развлекательно-помывочный комплекс. Ты платишь входной билет, цена зависит от бани. Это может быть 12 юаней с разломанными в хлам лейками-мойками, а может быть и 50-70 в красивый многоэтажный дворец, с бассейнами, хамамами и массажными. Общая суть – платишь за вход, меняешь свою обувь на местные тапки, переодеваешься в местный халат – и имеешь право на помыться в зоне душей, попариться в любом виде имеющихся парных, поплавать в бассейнах. Добавочные услуги, типа того же массажа разных видом или алкашка – за добавочный прайс, это да. Но во входной билет входит и большая спальная зона – большой зал, с кучей кроватей, розетками и телевизорами. Так что за 150 наших денег по тому курсу можно было нормально помыться, поплавать, переночевать, а утром – покорять Поднебесную, здорово сэкономив на гостиницах. Если ты ехал на выходные с милой тян – конечно, не вариант, нужна гостишка за 100 юаней. Но если ты сам по себе, купил тут же на таможне визу внутрь страны у улыбчивых знакомых китайцев и уже открыл для себя китайских авиа-лоукостеров – то самое милое дело для студента, например. Как вы понимаете, до солнечных пляжей Хайнаня многие амурчане добирались безо всяких путёвок гораздо, на годы, раньше, чем до тех же Сочей или даже Приморья.
И привело это всё к великому смешиванию городов. Мы ездили через реку как к себе домой, по делам, в гости и просто поесть. Китайцы обживали Благовещенск, а мы Хэйхэ. Наши пенсионеры сдавали квартиры в Благе в аренду, снимали в Хэйхэ, а то и покупали, и на разницу жили там в полном достатке. Почти каждый китаец мог сносно объясниться на полурусском, а почти каждый амурчанин – на смеси китайского разговорного, языка жестов и русского матерного. У нас на те годы ещё не были запрещены казино, а в Китае – уже тогда были специальные игорные зоны в масштабах страны. Сама по себе их нация очень азартна, поэтому почти все богатые северные китайцы тусили в наших казино. Доходило до того, что на маленький (200-250 тысяч человекусов) городок Благовещенск было до 50-ти легальных и не очень огромных дворцов-казино и многие студенты подрабатывали там крупье по ночам, заводили связи, язык учили.
В итоге с обеих сторон Амура можно было в любой момент времени встретить одних и тех же людей с одинаковой вероятностью. И ты не знал, где ты быстрее увидишь знакомого, завтра на улице Благи, или в выходные в Хэйхэ в боулинге или на массаже. Многие вывески дублировались на обоих языках. Люди общались, делали друг с другом свой маленький, а то и большой гешефт, женились, влюблялись. Межрасовые браки были вполне обыденным делом.
Закончилась эта лафа самым банальным образом. Никто не устроил революций, не писал гневных плакатов. Просто после кризиса 2008 года юань вырос с примерно 3 рублей до 5. И все восприняли это нормально, ещё лет на 7. А потом был «Крым-наш», санкции, инфляция, которой типа нет, торговые войны с Америкой, как наши, так и китайские… И юань скакнул в 2015-м году до 10-11-12 наших денег, на каковом уровне примерно он до сих пор и держится. И стало невыгодно. Русские перестали туда ездить, хотя виза до сих пор не нужна. Тайланд и Вьетнам стали дешевле Китая в плане отдыха. Китайская индустрия развлечений переориентировались на внутренний рынок потребления, на который они никогда не жаловались. Китай стал диктовать условия Западу по многим моментам и средняя зарплата обычного китайского рабочего уже не 200-300 юшек, как в 90-е, и не 500-700 юаней, как в нулевые. Рабочий сейчас меньше пары тысяч у них редко где получает. Если ты нормальный китаец, с образованием, выучил английский и с головой на плечах, то в стране победившего коммунизма ты вполне можешь рассчитывать на 3-5-7 тысяч юшек минимум, а в больших городах потолка вообще нет. 200 юаней в 90-е – это примерно 400-500 рублей. Средняя у них сейчас, официально – 6000, что по текущему курсу на наши деньги – около 70000 и это реально средняя. Согласно их же открытым источникам, средняя зряплата в Поднебесной выросла за 10 лет примерно в два раза. И делать нашим там уже нечего.
Всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Я не живу в Благовещенске, а уехал к морю. Я был в другом полушарии и по другую сторону экватора и надеюсь ещё много где побывать. У меня семья, трое детей и рыжий кот-полудурок. Я стал забывать выученный годами безо всяких словарей разговорный путунхуа, ввиду отсутствия практики и нормального системного изучения. Но надеюсь, дал вам немного проникнуться золотыми для меня временами, когда трава был зеленее, а Россия делила с Китаем один город на двоих, в котором я рос.
Если будет настроение – запилю пост о глобальных различиях менталитетов нашего и китайского, с примерами, как Мао со Сталиным Манчжурию делили и почему мир делится на китайцев и варваров. Они видят мир не так, как мы, от слова «совсем». Как с разных планет. Пока не решил, пилить или нет, больно уж тема необъятная.
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
По просьбам некоторых граждан к посту: Как амурские казачки китайцев то побили...
...В Благовещенске 120лет назад жило около 40 тысяч человек. Из них — по меньшей мере 4 тысячи — это были китайцы. Каждый десятый, а то и девятый горожанин. Кроме того, «в сезон» наезжали сотни «вахтовиков».
И, когда 2 июля с правого берега Амура по Благовещенску ударили пушки — все эти китайцы в глазах русских сразу превратились во врагов. Что и привело к трагическим событиям, которые современники поэтично назвали «Благовещенской утопией».
«Не подумали»
Как мы уже знаем, осада Благовещенска не была неожиданностью для русских. В мае-июне 1900 года китайский «Большой кулак» уже вовсю громил иноземцев в столице. Русским тяжело приходилось на КВЖД. Ходили слухи и о нападении на российскую территорию. В июне к военному губернатору Амурской области Грибскому являлись представители местных китайцев с вопросом, не лучше ли им будет пока временно удалиться с русской территории.
Но губернатор велел передать, что они могут спокойно оставаться, так как «правительство великой Российской империи никому не позволит обижать мирных граждан». То, что случилось позже шло совершенно в разрез с его заявлениями. То ли не подумал Грибский, то ли наоборот — очень даже подумал…
Когда 2 июля началась осада Благовещенска, ни один китаец в городе на русских не нападал. Кто укрылся по домам, кто вообще бежал из города в сопки на севере (в районе нынешнего Плодопитомника). Несколько сотен таких беглецов уже вечером были пойманы казаками и под конвоем возвращены.
И уже 3 июля по инициативе благовещенского полицмейстера военный губернатор издает распоряжение о выдворении всех китайцев города и области за Амур. То ли для того, чтобы они не ударили в спину, то ли наоборот для их же безопасности. Именно этот неконкретный приказ привёл к жестокому убийству нескольких тысяч китайцев.
Бойня
О дальнейших событиях долгое время в России было не принято говорить вслух. Об этом написал в своей книге амурский издатель Кирхнер. Только после октябрьского манифеста 1905 года на всю Россию об этом сказал публицист Сонин. А в 1910 году вышла целая статья анонимного автора в «Вестнике Европы». Именно там события в Верх–Благовещенской станице были названы «Благовещенской утопией».
3 июля по всему городу ловили китайцев. Вламывались в дома, иногда избивали их, часто грабили. Утром 4 июля первая колонна двинулась в Верх-Благовещенскую станицу. Говорили, что число китайцев в ней достигало 5-6 тысяч человек. Хотя, исследователи полагают, что их было вдвое меньше. Вели колонну 20 вооруженных казаков и 80 новобранцев, у которых были только топоры! Пристав, командовавший операцией, отдал приказ этими топорами рубить всех, кто отстает. За колонной шли горожане определенного контингента, которые грабили трупы.
В Верх-Благовещенскую китайцев отправили потому, что Амур здесь был наиболее узок. Но и в самом узком месте ширина реки была более 200 метров. Казаки поселка присоединились к конвою, а начальство велело задержанным плыть на другой берег. Ни на лодках, ни даже на бревнах, а просто грести руками. Всем: старикам, женщинам и детям. Которые были в одежде с тюками вещей.
Когда первые вошедшие в воду китайцы почти сразу утонули, остальные идти отказались. Тогда их стали гнать — сначала нагайками, потом стрельбой в упор. Стреляли все у кого были ружья: казаки, крестьяне, старики и дети. После получаса стрельбы, когда на берегу создался большой вал из трупов, начальник отряда приказал перейти на холодное оружие. Казаки рубили шашками, новобранцы топорами. Спасаясь от них, китайцы бросались в Амур, но преодолеть его быстрое течение не смог почти никто. Переплыло на другой берег не более ста человек.
Лишь в одном случае в конвойных проснулось человеколюбие. Новобранец Яков Иевлев увидел в воде раненого 10-летнего мальчика, на глазах которого была убита в воде его мать. Иевлев, с разрешения начальника, вытащил раненого из воды и доставил в управление амурского воинского начальника, поместившего несчастного ребенка в лазарет.
В последующие дни, вплоть до 8 июля, такая же участь постигла еще три партии китайцев: 84, 170 и 66 человек. Большая часть из них также утонула. Чуть позже почти также был ликвидирован Маньчжурский клин — район за Зеей, где в нескольких поселках жили почти 8 000 китайцев. Правда, там большая часть успела бежать в Китай самостоятельно — а, значит, выжили.
Не для живы, а для наживы
Зачем был нужен этот локальный геноцид? Официальное оправдание: страх. Благовещенцы, которые использовали китайцев на черных работах, презирали их, вдруг увидели вокруг себя врагов. И из страха родилась агрессия. Но есть и иная мотивация.
После обороны по городу ходили слухи, что управляющий обществом пароходства по Амуру Макеев, предлагал властям перевезти китайцев на правый берег на пароходе. Но официального обращения купца по время расследования не нашли. Или не захотели найти.
Создается впечатление, что китайцев именно хотели убить. И желание это тянется чуть ли не с самого верха. Аресты китайцев сопровождались частыми грабежами. Если кто-то из русских укрывал китайцев — слуг или друзей — их считали чуть ли не предателями. Изгнание китайцев сулило немалые выгоды всем слоям населения.
Во-первых, прибыль от грабежа. Кто-то обшаривал карманы, а кто-то опустошал огромные склады китайских фирм. Имущество убежавших и утонувших китайцев потом по дешевке распродавали «между своими». Многие на этом разбогатели. Еще больше жителей города получили возможность не отдавать долги китайским кредиторам. Китайские рабочие занимали многие ниши, потому что готовы были пахать за копейки, их изгнание позволило многим найти работу.
Публицист Сонин констатирует: «Значительную роль в жестокой расправе над китайцами и в ее оправдании сыграло у многих корыстолюбие, жажда наживы, возможность неуплаты долгов». И далее: «Для всех жителей Благовещенска было ясно, что губернатор прямо потакал расхищению китайского имущества. Многие в городе объясняли такое поведение тем, что и ему немалая толика перепала».
Наказание
Что же было в итоге? По факту истребления нескольких тысяч мирных китайцев было начато предварительное судебное следствие, которое потом свернули. В феврале 1902 года было испрошено разрешение на окончание дела без предания суду виновных.
По результатам административного расследования губернатор Грибский был отстранен от должности, но был оставлен на службе. Официально его обвинили лишь в нераспорядительности — не отдал письменного приказа о депортации, ограничившись устным распоряжением, не проконтролировал техническую возможность переправы, не донес вовремя о случившемся по инстанции. Через некоторое время он бы назначен губернатором одной из западных областей империи.
Один из непосредственных исполнителей полицмейстер «за бездействие власти и нераспорядительность» был отстранен от должности. Помощник пристава, признанный виновным в том, что «при переправе китайцев через Амур вплавь, он не только не удерживал конвойных и частных лиц от насилий над китайцами, но и сам призывал стрелять по ним и рубить их топорами», был «уволен от службы без прошения и подвергнут аресту на гауптвахте в течение двух месяцев».
Полковник Волковинский, отдававший примерно такие письменные приказы: «Нужно быть сумасшедшим и неразумным, чтобы спрашивать, что делать с китайцами; когда сказано уничтожать их, то и следует уничтожить всех без рассуждений», был также уволен от службы и арестован на гауптвахте в течение трех месяцев. Все остальные были полностью освобождены от всякой ответственности — не только судебной, но и административной.
Почти эпилог
Примерно дней за 10 до описываемых событий ихэтуани устроили погром в Пекине, который они захватили. Были перебиты и крещеные православные китайцы. После погрома тела 222-х из них удалось найти и опознать. Церковь всех их назвала мучениками и причислила к лику местночтимых святых. В 1903 году их останки перенесли в склеп с мраморными гробницами.
Тела благовещенских китайцев просто плыли по реке. Многих из них выбрасывало на отмели, где они лежали неделями и месяцами. В Верх-Благовещенской станице спустя 10 месяцев (во время расследования) в изобилии находили обрывки китайской одежды, кости тела, обломки черепов. Такое вот различное посмертие.
Совсем эпилог
Китайцы события июля 1900 года помнят хорошо. О резне мирных жителей там рассказывают детям в школе. Вот что написала в 2011 году в журнале «Вокруг света» французская журналистка Патрисия Шишманова: «На обратном пути в Хэйхэ мы делаем остановку возле развалин старинного города Айгунь… На месте бывшей крепости построено ультрасовременное здание — исторический музей. Водитель говорит, что для русских вход сюда закрыт, но француженку должны пустить. С правой стороны вестибюля вход: за тяжелой гардиной красного бархата слышны крики, выстрелы, трагический голос диктора. Служитель впускает меня в темный зал, в глубине которого светится громадное панорамное полотно — Благовещенск 1900 года, в разгар Боксерского восстания. На переднем плане — макет: игрушечные казаки изгоняют китайцев с русского берега Амура; горящие дома, валяющиеся трупы, тонущие в реке женщины и дети. Не надо знать китайский, и без комментатора понятно, что происходит».
Исторический выставочный зал в память бойни в Благовещенске. Расположен в городе Хэйхэ, провинция Хэйлунцзян. Построен в 1975 году.
Пару лет в начале нулевых мне пришлось поработать в такси по вызову - сутки через двое на своей машине, диспетчер, «шашки», радиостанция, все дела. Работал я в Благовещенске, городе прямо через речку от китайского Хэйхэ, поэтому иногда попадались пассажиры-китайцы. Бывало, что выручало знание китайского. Случаев интересных было много, особенно запомнились эти.
1. Возле казино на Ленина-Шевченко села пассажирка - китаянка. Одета стильно, макияж. В руке - телефон LG раскладушка (последний писк моды). Немного пьяна, заплетающимся языком пытается выговорить название гостиницы «ды-ы-лу-жжжы...».
Спокойно переспрашиваю: «友谊饭店,是吗?» (Гостиница Дружба?).
Испуганно кивает, вжимается в сиденье, начинает сбивчиво набирать номер.
2. Вьюжная январская ночь. На нашей «грядке» (стоянке такси) у театра заметает снегом восемь машин. Все кемарят, тихонько слушая Европу Плюс (тогда ещё не было таких смартфонов, чтобы в них залипать). Ровно стучит движок на холостых, печка работает на всю, но внутри все равно зябко. Хочется горячего чаю. Достаю термос из-под сиденья, но залитый утром кипяток давно замёрз и постукивает кусочками льда.
«Шашки» напарников гаснут одна за другой - пора спать. Вдруг - царапание в боковое стекло - косые глаза и красные уши - китаец без шапки! Издалека идёт.
«Дылуга, хàолэна, дамой нада!» Знал же, зараза, кого выбрать.
«Деньги есть?» «Йèсьти, дзèсить лyбли...» Блин! Что делать?
«Чай у тебя дома есть?» «Ча? Йèсьти! Шитò нада? Моли? уулyн?» «Садись»
Светофоры мигают желтым, улицу ещё не перемело, до деревянного барака на Лазо долетели быстро. Через 15 минут в моем термосе - ароматный жасминовый чай!
3. Вызов к китайскому рынку. К моему недовольству пассажирка должна ехать на «спичку» (Спичфабрику), далекий район, откуда почти всегда приходится возвращаться пустым. Но с диспетчером не поспоришь...
Шустрая китаянка хлопнула по багажнику, потянул ручку под сиденьем, открыл, и тут началось... Туго набитые баулы полетели к моей «ласточке» как полосатый конвейер. Не успел я моргнуть глазом, и вот пять штук - в багажнике, три - в салоне. «Спринтер» ощутимо просел. Осталось немного места на переднем пассажирском - и туда предприимчивая торгашка умостила баул, сама пропав под ним.
«Почему не вызвали микроавтобус?»
«Дòлага! Сытòит сытопидисят лубли!»
Поторговавшись минуты две, потихоньку везу за 120, молясь за изношенные стойки, тогда ещё даже не представляя себе, как привычно загружают свои тарантасы извозчики в Китае.
4. Вечерний вызов на Амурскую-Трудовую (одна из приличных китайских общаг в те времена). Трое молодых китайцев в светлых рубашках садятся с сигаретами в руках. Один неплохо говорит по-русски, бросает: «Девочек посмотрим, шеф?» «Аренда - 250», заранее озвучиваю цену за час и нехотя выруливаю на Ленина. Там, у ЗАГСа по вечерам стоят темные микрики с путанами на любой вкус. Ехать минут десять, но китайцы могут долго и капризно выбирать, так что оплатят как за час. Через полчаса пассажиры пересаживаются в один из микроавтобусов, а на торпеде у меня красноликий Мао (по курсу 3.5). «Сдачи не надо, гэмэр!»
И напоследок:
Душный летний полдень. Станция молчит, пассажиров нет, желающие уехать куда-то на улицах (бонусы, по-таксистски) отсутствуют. Припарковался в тени тополя на Мухина, открыл дверь. Вдруг подбегают два китайца в грязных верхонках, возбуждённо машут руками, перебивая друг друга. Постепенно становится ясно: ехать никуда не надо, тут же рядом в общагу зайти к их лаобаню и потребовать оплату, якобы возил их двоих в теплицу в Чигири с утра и вернул назад. Цена вопроса - 600 р, делим на троих. Через 10 минут возвращаюсь в машину, станция так же молчит.
Любители истории казачества знают, что где-то с последней трети XIX века в нашей печати установилась тенденция акцентировать внимание на ухудшение материального положения казаков. Об этом писали как казачьи местные историки, так и официальные и полуофициальные военные публицисты и теоретики. Общим трендом стало акцентировать внимание на возросшей стоимости снаряжения казака на службу, на уменьшении наделов на душу населения в казачьих войсках, на том, что общие доходы казачества падают, а дороговизна растёт. Вслед за общественниками эту тенденцию подхватили и официальные лица, вплоть до того, что в преддверии Первой мировой во властных кругах некоторые стали поговаривать не только о необходимости реформирования казачьей службы и уклада казачьей жизни, но и о полном упразднении казачества. После революции советским историкам данная тенденция оказалась весьма кстати: ухудшение положения казачества перед революцией как бы оправдывало революцию вообще, так и то, что казаки не поддержали монархию в феврале.
В общем, у нас, как всегда, во всём виноваты власти, а народ (в нашем случае казаки) безгрешен, страдает и, следовательно, всегда имеет право на бунт.
Действительность Российская как всегда оказывается куда как далека от подобных упрощённых схем. Если чудит наша власть, то и люди наши рождены той же страной и той же действительностью.
Тяжела была жизнь на вновь присоединённых к империи землях Дальнего Востока, особенно в первые десятилетия освоения таежных пустошей. Но время шло, территория обживалась. Несмотря на это, путешественники уже к концу века отмечали, что во всей обстановке казачьей жизни поражала запущенность быта: некая недомовитость жилья, вид неухоженных лошадей и несчастного скота, зимовавшего прямо на открытом воздухе. Причём происходило это не от бедности, так как в запущенных избах можно было встретить дорогие часы, фонографы, бархатные ротонды, городские дорогие ботинки и другие подобные предметы роскоши. Объяснялось это просто: посаженные при освоении края в намеченные по карте на линии границы места, дальневосточные казаки были одновременно обеспечены хорошими заработками от почтовой гоньбы и от поставки на пароходы дров и продуктов. Огромным плюсом были явные и тайные доходы от соседства с Китаем и близости приисковых районов, на которых казаки несли сторожевую службу, а осенью занимались охотой на возвращавшихся с приисков китайцев и корейцев.
В самом деле, зачем нашему человеку утруждаться, обустраивая свои щедро полученные в надел от государства гектары земли: много и проще сдать их аренду китайцам с того берега. А осенью можно устроить засаду на возвращающихся с приисков инородцев, которые, если повезет, за лето намыли золотишко и тащат сейчас его на себе среди нехитрых пожитков золотоискателя. Именно осенью, ибо весной охотиться на идущих в русскую тайгу золотоискателей из-за кордона неинтересно. Несколько десятков золотников желтого металла, снятые с такого контрабандиста, были гораздо интереснее казаку, чем перспектива ковыряться в земле или бродить с ружьем в тайге в поисках дикой козы или кабана, с перспективой заработать какую-нибудь рублёвку.
Такая охота тут считалась обыденностью, и осенью в станицах на вопрос «где хозяин» можно было услышать «ушёл на охоту на горбачей», так назывались возвращавшиеся с приисков инородцы вследствие носимого ими на спине тюка с пожитками.
Американцы из своей эпопеи освоения Дикого Запада усилиями Голливуда создали целый культ. Мы же совсем не знаем, что у нас был свой Дикий Восток, с потрясающей историей. Наблюдая в очередном вестерне классическую сцену, как два ковбоя, стоя друг против друга, готовятся потянуть из кобуры револьверы, поневоле думаешь - слабаки, наши люди, встречаясь на тропе, просто палили друг в друга кто вперёд и никаких мелодраматичных сцен не устраивали.
Нет, это не Ельцин. И даже не Горбачёв. И правил он, разумеется, не Россией.
В Сибирских летописях яркой страницей осталась история так называемой Желтугинской республики. Это квазигосударство образовалось весной 1883 года на берегах китайской речки Желтуги, впадающей в Амур напротив станицы Игнашинской (ныне село Игнатьево Амурской области), в 33 верстах от Благовещенска.
Угораздило кому-то открыть на берегах дотоле безвестной китайской речушки богатейшие желтоносные россыпи. Как следствие, толпы золотоискателей, любителей лёгкой наживы и просто авантюристов слетелись со всей Маньчжурии, с Приморья, с Забайкалья, и даже из коренной Сибири и Европейской России. Это была настоящая золотая лихорадка: чиновники крали казённые деньги и бежали на Желтугу, частные люди продавали дома и всё наличное имущество и спешили туда же, достоверно известно про несколько случаев продажи жен, только бы получить возможность добраться до заветных приисков. Никого не смутило, что дело происходило на китайском берегу. Немногочисленные правительственные китайские караулы были просто изгнаны. На берегах Желтуги образовалась оригинальнейшая в своём роде республика золотоискателей, с интернациональным населением, в основном русско-китайским. В республике был собственный выборный президент, свод законов, собственная полиция и даже собственная армия, роль которой выполняли наёмники хунхузы. Законы были, конечно, далеки от норм современного человеколюбивого права и больше напоминали суд Линча в Северной Америке, но иначе просто и не могло быть среди столь разношерстной публики, с нравами бесконечно далекими от нравов выпускниц института благородных девиц.
Добыча золота была бешеная, как гласит предание, небывалая в истории Амурского золота. Годы спустя ветераны золотодобычи с придыханием рассказывали, что на долю старателя, работавшего с простым ручным лотком, зачастую выпадало по несколько фунтов чистого золота в день. Насколько реально эти рассказы отображали действительность, нам сегодня судить трудно, но по современным оценкам суммарный объем добытого за три года золота составил около 500 пудов. Но это, конечно, сугубо оценочные суждения. Количество золота, уходившего контрабандой на сторону, никакому учёту не поддаётся, а старики в конце века ещё помнили, что такое хлеб-соль с изюмом. Существовал на приисках одно время обычай, чтобы при подношении приезжавшему большому начальству хлеба-соли, в хлебе было бы побольше «изюма», то есть крупных самородков золота. При приезде особо сердитого и жадного начальства «изюма» клали иной раз столько, что поднесённый хлеб-соль было трудно удержать в руках. Достоверно же известно, что золота было так много, что, как это часто бывало на подобных приисках во всём мире, оно теряло свою ценность, зато неизмеримо возрастали цены на простейшие необходимые вещи и продукты, везти которые в эти дикие места было дорого и трудно. Дошло до того, что за один пельмень платили по золотнику, несколько золотников стоил фунт хлеба, и, конечно, безумно дорого в этих диких краях ценилось спиртное – бутылка разбавленного спирта шла за десятки золотников.
Желтугинская республика. Кутёж старателей
Желтугинская республика просуществовала до начала 1886 года. Когда китайские власти озаботились существованием на её территории непонятной самоуправляемой территории, населённой весьма мутной и беспокойной публикой, то вначале обратились к русским властям на сопредельном берегу. Чиновники русского МИДа ответили в том духе, что раз дело происходит на китайском берегу, то касается оно только китайцев, им и наводить порядок.
Кончилось тем, что китайские власти двинули на зачистку территории регулярные войска. Далее источники расходятся. Согласно одним, преследование разбегавшихся желтугинцев закончилось страшным кровопролитием: очевидцы спустя многие годы рассказывали, что весь лёд Амура в районе Игнашиной был покрыт трупами приискателей, изрубленных китайскими всадниками. Обитатели русской стороны Амура ещё в начале нового века говорили, что желтугинцы никакого сопротивления не оказывали и с большим осуждением отзывались о бездействии русской администрации и правительства, допустивших это ужасное кровопролитие. Говорили, что, дескать, русская администрация была даже рада избавиться руками китайцев от забот и хлопот, доставляемых беспокойным приисковым элементом. По другим свидетельствам, если желтугинские наёмники-хунхузы разбежались сразу, то русские старатели были настроены решительно. Разбившись на девять сотен и в большинстве имея на руках хорошее современное оружие, они были намерены дать бой китайским войскам. Во всяком случае, современные источники сходятся в том, что истреблению подверглись, в основном, старатели-китайцы, которым бежать было некуда и которым по законам китайской империи за нарушение государственной монополии на недра полагалась смертная казнь. А вот русским старателям, после непродолжительной перестрелки, удалось более-менее благополучно переправиться на русский берег Амура, что скорее похоже на правду; иначе просто непонятно, зачем русским старателям погибать на китайской стороне, если русский берег был открыт и доступен для переправы.
В Благовещенске ещё в начале XX века жило немало бывших желтугинцев, которые, как говорили, по-тихому очень гордились, что некогда были «республиканцами», но распространяться о подробностях этой своей эпопеи не любили. Среди них выделялся некий Кузьмич, про него рассказывали, что он вернулся на русский берег богатым человеком, не перевернув при этом ни одной лопаты земли. Своё состояние он сделал, продавая золотоискателям пельмени и квас.
Конечно, бесконечно жаль, что, зачитываясь в детстве рассказами Джека Лондона о золотой лихорадке на Аляске, мы и понятия не имели, что на нашем берегу Тихого океана происходили деяния гораздо более интересные и увлекательные, по-своему прекрасные даже в своей трагичности и несуразности. Поистине, в нашей истории было всё. Не зная своей настоящей истории, мы разучились её ценить, а вместе с этим перестали любить свою страну. Расплатой стал 1991 год. Такова цена незнания собственной истории, ни много ни мало.
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi