Как я людей на типы делил
Рациональность начинается с критики своих убеждений. Расскажу о том, как я обнаружил, что необоснованно верю в в неточные убеждения. И как это поставило меня в крайне неловкую ситуацию. А ещё по поезде под названием критическое мышление переехавшем часть моей неадекватности.
Как я людей на типы делил
UPD:
Видеоверсия:
https://youtu.be/eOG9PMJLhF0?si=CrVKt4rsfUv9S98a
«Главный принцип - не дурачить самого себя. А себя как раз легче всего одурачить» Ричард Фейнман.
В статье про рациональность, я оговорился, что рациональность начинается с критики своих убеждений. Расскажу о том, как я обнаружил, что необоснованно верю в неточные убеждения. И как это поставило меня в крайне неловкую ситуацию.
Делитель
В студенческие годы я активно участвовал в различных молодежных форумах. На одном из таких мероприятий я поучаствовал в тренинге по типологии личностей. Я не буду называть конкретную типологию, для целей статьи это значение не имеет. Механизмы подобных систем очень похожи, так что можете смело подставить любую знакомую вам (про Штирлица, козерогов или оральный вектор).
Эта типология обещала научить лучше понимать других людей, и при этом бонусом разобраться в себе. Она открыла глаза на то, что люди думают по разному и ценят разные вещи в жизни. Я быстро вник, определил свои тип, и начал раздавать типы всем своим знакомым. Попутно я прочитал книгу автора типологии, после чего стал распространять идею среди всех до кого вообще мог дотянуться. Так как общественная деятельность в студенческие годы кипела, дотянуться я успел много до кого.
В моём круге общения почти не осталось людей, которые не вникли в тему. Это породило особый жаргон, который внешне выглядел как что-то сектантское, но мы то знали, идея базируется на науке (так заверял автор технологии). Что самое забавное, этот таинственный жаргон скорее привлекал людей, чем отталкивал.
Люди задавали вопросы, высказывали скепсис и получали очень убедительно выглядящие ответы. «Спасибо» курсу дебатных технологий (по формату Карла Поппера). На тот момент я обладал весьма неплохими навыками убеждения. Я ведь упоминал, что риторика это обоюдоострое оружие для любой позиции?
Изнутри все выглядело так, как будто технология работает. Сомнений не возникало, все стандартные возражения были отработаны мною лично и пропущены через себя. Данное убеждение стало частью меня и моей жизни. Что могло пойти не так?
Состав
Не стану вдаваться в детали (это тема для отдельной статьи), но в какой то момент в мою голову влетел локомотив с большими красными буквами «Критическое мышление». Признаюсь, я далеко не сразу сопоставил содержимое вагонов этого поезда и своей головы. Но на каком-то из вагонов для меня стало очевидно, что с типологиями вообще и с нашей в частности что-то не так. Вагоны далее идут примерно в том же порядке, в котором они проезжались по моей неадекватности конкретно в этой теме. Их описания будут краткими, и к каждому мы обязательно вернёмся в будущих статьях.
Вагон 1. Эффект Форера (он же - Эффект Барнума).
Психолог Бертрам Форер в далёком 1948 году попросил своих студентов заполнить тест, и пообещал составить точный психологический портрет каждого. 34 из 39 студентов высоко оценили точность описания. Вот только описание было одно на всех и взято было из газетного гороскопа. Свойство нашего мозга считать убедительными расплывчатые описания нашей личности назвали Эффектом Форера. Усиливает данный эффект два основных фактора: если описание подготовлено индивидуально для нас (после опроса или тестирования) и если описание составляет «квалифицированный специалист», то есть авторитет.
Вагон 2. Апофения.
Наш мозг заточен на поиск закономерностей. И это круто, ведь позволяет нам устанавливать причинно-следственные связи. Но есть и побочный эффект, мы вычленяем закономерности даже тогда, когда их нет. Что ещё хуже, корреляции встречаются неизбежно, и тем чаще, чем больше параметров мы анализируем (есть даже сайт с забавными корреляциями). А именно корреляции наш мозг принимает за закономерности и превращает их в предрассудки. Здесь могла бы спасти статистика, но наша интуиция отказывается с ней работать. К тому же и в самой статистике есть сложности с обработкой подобных кейсов. Именно из-за этих сложностей рождаются аргументы вроде «эффекта Марса».
Вагон 3. Нормальное распределение
Возьмём экстраверсию и интроверсию. Если оценить 100 случайных людей по шкале от 1 до 10 (где 1 = абсолютный экстраверт, а 10 = абсолютный интроверт), то получим мы... примерно вот такую штуку. Большинство людей будет сосредоточено вокруг средних значений, а «абсолютно» крайние значения будут самыми редкими. Это действительно для подавляющего числа характеристик которые «прогнозируют» типологии личности. Люди по любым случайно выбранным критериям будут скорее около средних значений, чем около крайних.
Вагон 4. Искажение подтверждения
Наш мозг устроен таким образом, что мы «по умолчанию» стремимся увеличить уверенность в уже имеющихся наблюдениях. Такое явление называется рационализацией или мотивированным мышлением (мы к ним ещё неоднократно вернёмся). Яркой демонстрацией этой склонности является эксперимент «задача 2-4-8» Питера Уосона. Попытки опровергнуть то, во что мы верим - деятельность неестественная. Более того, хорошое владение формальной логикой, но ее выборочное применение, зачастую приводит к мотивированному скептицизму. Это как раз моя ситуация. После курса по дебатам, я легко находил ошибки в любых аргументах против моих убеждений. Проблема в том, что я даже не пытался искать такие ошибки в самих убеждениях. Зато я неплохо умел искать источники подтверждающие мои убеждения и «упаковывать» их в убедительно звучащие аргументы. Таким образом я систематически наращивал свою уверенность в убеждениях в отрыве от баланса свидетельств.
Вагон 5. Зависимость от трактовки.
Этот эффект отлично продемонстрирован в художественной книге «Апофения» Александра Панчина. Там астрологов привлекают в качестве экспертов в суде, но кодекс корпоративной этики запрещает им давать прогноз, если другой астролог уже сделал своё предсказание. Так и я, прежде чем определять тип всегда интересовался, а не определил ли человек сам себя, или не определял ли его кто-то из общих знакомых. Ведь решать задачу гораздо легче, когда знаешь к какому ответу тебе нужно подогнать решение. А вот если ответ не давать, то результаты уже будут отражать силу методики. Например, Джон Макгрю и Ричард Макфол решили проверить шестерых лучших астрологов штата Индиана (США). Они предложили астрологам установить соответствие между анкетами и гороскопами 23 человек. Значимыми были бы хотя бы 4 правильных совпадения для одного астролога. Но число правильных ответов ни разу не превысило 3 (а в среднем составило вообще = 1). При этом астрологов попросили оценить уверенность в правильности каждого сопоставления. Средний уровень уверенности составил 75%.
Вагон 6. Плавающие убеждения.
Коротко напомню суть: если модель способна описать любой исход это значит, что она не даёт никакого прогноза. В таком случае польза от неё почти нулевая, а вред вполне себе ощутим. А вы ведь помните как работают типологии, если их прогноз не удаётся?
«Ты целеустремленный человек»
«Что есть, то есть»
«И для тебя очень важная работа, ты готов проводить там все свободное время»
«Ну вообще-то не совсем так»
«А, точно, иногда у представителей твоего типа есть такая особенность. Это делает тебя ещё более крутым»...
P.s.
Может возникнуть ощущение, что я знал, что данная типология не работает и намерено вводил людей в заблуждение, используя инструменты убеждения. Однако это не так. Изнутри это ощущалось именно как рабочий инструмент с понятным и прозрачным механизмом. После всех этих вагонов мне пришлось отказаться от использования данной методики. А ещё рассказать людям, многих из которых я лично вербовал и склонял к использованию данной методики, о своих наблюдениях. И конечно же, в этот раз многие из них были куда более критичны по отношению к моим аргументам.
Полная апофения: почему мы видим смысл в бессмысленных вещах
Математик Джон Нэш верил, что инопланетяне посылают ему сигналы, зашифрованные в газетных статьях, и находил собственные портреты в чужих фотографиях. Писатель Август Стриндберг видел в очертаниях скал козлиные рога и ведьминскую метлу, а его подушка то приобретала черты статуи Микеланджело, то становилась человеком, то превращалась в демона: «В некоторые дни она напоминала ужасных монстров, готических горгулий, драконов, а однажды ночью... меня приветствовал сам Дьявол».
Мы все склонны видеть вокруг себя ложные закономерности и взаимосвязи. Мы видим очертания зверей в проплывающих облаках, человеческие лица на поджаренных тостах и говорим о вмешательстве невидимых сил, когда в происходящих событиях угадывается хотя бы смутная логика. Наше сознание всегда стремится выделить порядок из хаоса — даже там, где для этого нет никаких оснований. Как говорил психолог Джон Коэн, «ничто так не чуждо человеческому разуму, как идея случайности». Тенденцию находить смысл в бессмысленных вещах психологи называют апофенией.
О чем мечтают синие треугольники
Термин «апофения» ввел немецкий психиатр Клаус Конрад для описания ранних стадий шизофрении, когда больной начинает приписывать случайным событиям сверхзначимый смысл. Для одной пациентки Людвига Бинсвангера особое значение имели трости с резиновыми наконечниками. Трость по-испански — “baston”; “on” наоборот значит “no”; резина по-испански — “goma”; первые две буквы в английском — “go”. Следовательно, резиновая трость равняется сообщению “no go”, то есть «стоп, не ходи дальше». Каждый раз, встретив человека с такой тростью, женщина разворачивалась и шла назад — а если бы не сделала этого, то с ней обязательно случилось бы что-нибудь неприятное.
Весь мир для душевнобольного пронизан тайными знаками, которые он должен расшифровать. Но в этом смысле «нормальный» человек не так уж сильно отличается от шизофреника.
В легкой степени мы все подвержены апофении. Мы непрерывно интерпретируем всё, что происходит вокруг, и в этот процесс неизбежно вкрадываются ошибки. Мы верим в закономерности, которых объективно не существует: некоторые видят гигантские лица на фотографиях Марса и принимают их за признаки существования внеземной цивилизации; другие замечают буквы арийского алфавита на солнечной поверхности; третьи отыскивают в политических новостях происки евреев, масонов, рептилоидов или тамплиеров. Содержание ошибок зависит от убеждений конкретного человека, но ошибаются все. Представьте на месте резиновой трости черную кошку — и предыдущий абзац покажется уже не таким странным.
Не вполне корректно называть апофению «ошибкой», ведь в ее основе — один из главных механизмов, с помощью которых мы постигаем реальность. Культура, по определению антрополога Мэрилин Стратерн, состоит в том, как люди проводят аналогии между разными областями своих миров. И далеко не все эти аналогии подчиняются стандартам объективного знания.
В книге «Почему мы во всё верим» историк и популяризатор науки Майкл Шермер выделил две базовые особенности человеческого мышления: 1) мы повсюду ищем закономерности; 2) мы всё одушевляем.
На уровне интуиции мы живем в мире, который состоит не из объективных законов, а из живых существ, которые обладают чувствами, разумом и волей.
В психологии принято пользоваться принципом Ллойда-Моргана, согласно которому организму нужно приписывать тот минимум интеллекта, сознания или рациональности, которого будет достаточно, чтобы объяснить его поведение. Но большинство людей не пользуются этим принципом. Индейцы Амазонии считают, что животные, как и люди, обладают разумом и культурой: то, что мы называем кровью, для ягуаров является пивом; лужа для тапира выглядит как церемониальный дом. Когда мы злимся на принтер, который отказывается работать, мы ведем себя так, будто принтер обладает собственной волей — даже если и не готовы по-настоящему в это поверить.
В 1944 году психологи Фриц Хайдер и Марианна Зиммель показали людям анимационный фильм, в котором круг и два треугольника перемещаются по экрану. Описывая увиденное, участники говорили о неудавшемся свидании, о том, как «хороший парень» борется с хулиганом — о чем угодно, но не о геометрических фигурах.
Нам не нужна глубокая актерская игра, чтобы мы могли сопереживать персонажам. Любой объект, который движется по сложной траектории — неважно, ягуар это или синий треугольник, — мы наделяем способностью чувствовать боль, зависть, злость или ревность.
Сначала мы думаем о том, чего оно хочет, а уже потом — что оно такое. Логика в духе «сначала стреляй, потом задавай вопросы» — наследие нашего эволюционного прошлого. Ведь выгоднее для начала понять, хотят ли тебя съесть, а уже потом спрашивать, кто именно хочет это сделать и по какой причине.
Магическое мышление естественно, скептицизм — нет
Все мы ошибаемся, но делаем это по-разному. В XIX веке принято было считать, что так называемое магическое мышление характерно только для «нецивилизованных» народов, а развитые страны уже вступили на путь науки и рационализма. Антрополог Люсьен Леви-Брюль описал характерные черты такого мышления, которое он назвал «пралогическим». Для дикаря всё вокруг пронизано тайным смыслом, его мир насквозь символичен, а люди тесно связаны с духами животных и растений. Поэтому может случится так, что «человек, с которым ты пил пальмовое вино, крокодил, унесший неосторожного жителя, кошка, укравшая твоих кур, — все это одно и то же лицо, одержимое злым духом».
Но оказалось, что европеец в этом отношении мало отличается от дикаря. Мы используем одни и те же ментальные операции, только применяем их к разным объектам.
Изучая магию тробрианцев, антрополог Бронислав Малиновский заметил, что они гораздо чаще полагаются на обряды в тех ситуациях, где на исход дела влияет случай. На обыденную, житейскую сферу жизни магия может не распространяться.
Апофения процветает там, где у нас нет других способов контроля, кроме иллюзорных. Отсутствие контроля ведет к тревоге, а тревога — к поиску хотя бы выдуманных взаимосвязей.
Целый ряд психологических экспериментов продемонстрировал ту же закономерность. Если показать парашютисту фотографию с шумами и помехами, то он с большей вероятностью увидит на ней несуществующую фигуру, если сделать это перед самим прыжком, а не заранее. По этой же причине на приметы чаще будет полагаться азартный игрок, а не программист или архитектор.
Ситуация болезни и смерти, пожалуй, порождает наибольшее количество произвольных толкований. Африканцы из народа азанде считали, что любая смерть так или иначе является результатом колдовства. Конечно, человек может умереть от естественных причин: например, чердак, под которым он сидел, подточили термиты, стены рухнули и человек погиб под обломками. Азанде понимают, что чердак обвалился бы в любом случае. Но почему это произошло именно в тот момент, когда там сидел именно этот человек? Конечно, тут не обошлось без черной магии.
Естественные причины не годятся, потому что они не допускают сознательного вмешательства и не имеют значения в плане социальных связей. Отсюда же проистекает повсеместная любовь к психосоматическому объяснению болезней.
Легче верить, что насморк вызывают скрытые обиды, а язву желудка — нелюбовь к себе, чем отдавать всё на волю случая или задумываться о сложном переплетении причин, с которыми имеет дело научная медицина.
Тенденция к поиску иллюзорных взаимосвязей объединяет нас не только с другими людьми, но и с животными. В классическом эксперименте Б. Ф. Скиннера «суеверное» поведение удалось обнаружить у голубей. Голубям давали еду в случайные промежутки времени; если подача корма совпадала с каким-либо действием, птицы начинали повторять это действие — вертеться из стороны в сторону, прыгать, бить клювом в определенный угол клетки и т. п. В аналогичных экспериментах с людьми участники продемонстрировали точно такое же поведение (за исключением ударов клювом).
Магическое мышление — естественная установка большинства людей, если не всех. Лишь постепенно некоторые учатся подавлять подсознательное стремление верить в невидимые силы и начинают сомневаться в существовании взаимосвязей, которые недоступны для проверки и наблюдения.
«Вера дается быстро и естественно, скептицизм — медленно и неестественно, и большинство людей демонстрируют нетерпимость к неопределенности. Научный принцип, согласно которому какое-либо утверждение считается неверным, пока не будет доказано обратное, противоречит естественной для нас склонности принимать как истину то, что мы можем быстро постичь».
— из книги Майкла Шермера «Тайны мозга. Почему мы во всё верим»
Уровень скептицизма можно повысить или понизить, воздействуя на нейрохимию мозга. К примеру, препараты на основе дофамина усиливают склонность видеть смысл в случайных совпадениях, причем на «скептиков» они действуют сильнее, чем на «верующих».
Опыты по приему психоделиков тоже, как правило, усиливают значимость субъективных переживаний — вплоть до чувства единения со всем миром и осмысленности каждой детали непосредственного окружения.
Существует сильная взаимосвязь между апофенией и креативностью. Творчество как раз и заключается в том, чтобы видеть значимые взаимосвязи там, где остальные их не замечают.
Само существование человеческого языка является примером апофении. Нет объективной логики, которая соединила бы слово, вещь и понятие — эти связи существуют только в нашем сознании и воображении. Поэтому язык полон парадоксов наподобие того, что сформулировал греческий стоик Хрисипп: «То, что ты говоришь, проходит через твой рот. Ты говоришь „телега“. Стало быть, телега проходит через твой рот».
В 2008 году лингвист Саймон Кирби провел эксперимент по изучению «инопланетного» языка, в котором наглядно проявилась человеческая способность находить порядок в хаосе. Участникам эксперимента показывали на экране картинки: квадраты, кружочки и треугольники, которые могли двигаться прямо, ехать зигзагами или крутиться. Рядом были написаны слова, которыми вымышленные инопланетяне называют эти фигуры. Зачем человек должен был назвать несколько фигур, половину из которых во время эксперимента ему на самом деле не показывали. В итоге он додумывал значение неизвестных фигур так, чтобы получалась более-менее стройная система.
Половину этих фигур показывали следующему участнику, затем следующему — и уже через несколько повторений появился язык с относительно четкой структурой. В нем были части слов, обозначающие цвета; обозначения круглого, квадратного и треугольного; прямого движения, зигзагообразного и кругового. В исходных фигурах не было никакого порядка — подписи к ним были абсолютно произвольными. Так творческая апофения упорядочивает мир, превращая хаос в осмысленную структуру.
Грань между художником и сумасшедшим, который отыскивает скрытые послания в газетах, довольно тонка. Разница в том, что первому всё-таки удается отличать реальность собственного воображения от реальности внешнего мира.
Человек, который успешно занимается творчеством — в том числе и научным, — видит большое количество взаимосвязей, но при этом умеет отличать удачные и работающие закономерности от неработающих и неудачных.
Апофения — естественный механизм, с помощью которого человек взаимодействует с окружающим миром. Если бы у нас получилось от него избавиться, мы превратились бы в безупречные логические машины, которые никогда не ошибаются, но ничего и не создают. Да, апофения приводит людей к вере в теории заговора, НЛО, экстрасенсорное восприятие, магию, каббалу, справедливость, астрологию, алхимию, лохнесское чудовище, снежного человека и тысячу других вещей, которые не подчиняются стандартам объективного знания и, возможно, не существуют. Но это и есть самая интересная особенность человека — умение придумывать вещи, которых не существует.
Апофения
Апофения - свойство психики, заключающееся в способности видеть взаимосвязи в бессмысленных, случайных фактах или данных и находить смысл в совпадениях. Апофения часто служит объяснением паранормальных или религиозных утверждений, теории заговоров, а так же используется в журналистских спекуляциях.
Это не проросшая картошка
Э - ЭГФ. Азбука 6EZDHb!
Сможете найти на картинке цифру среди букв?
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi