С 2014 года я вижу, как люди бегут (с обоих сторон фронта). Сначала — от войны, от страха, от телеэкрана, на котором всё стало чужим и липким. Кто-то выехал после Майдана, кто-то после Крыма, кто-то с февраля 22-го — в панике после мобилизации. Бежали в тёплые и холодные страны, в города без прошлых воспоминаний, в страны, где никто не знает, кем ты был. Бежали кто один, кто с детьми, кто с рюкзаком, и почти все с фразой: «начну всё с нуля».

И поначалу в глазах был блеск. Пили соки из маракуйи и папайи, выкладывали фото в инсте, где рассвет и океан. Там, где всё хорошо. Где войны нет. Где нет соседки, голосующей за смерть. Где нет облав мобилизации, и знакомого майора, который вчера шутил, а сегодня — в комендатуре.

Но шёл месяц, второй, третий — и начинали происходить странные вещи. Кто-то начинал пить. Кто-то — жаловаться, что местные тупые, а работа не вдохновляет. Кто-то замирал: у него не было сил выйти из дома. И не потому что зима — зима-то как раз тёплая. Просто в доме — тише. И голова громче.

Многие не убегали от страны. Многие убегали от себя. От своих ошибок, от молчания, от «я просто хотел спокойной жизни». И когда внешняя тревога сменилась пальмами, внутренняя тревога поднялась, как дым из погреба.

Кто-то возвращался. Кто-то уходил глубже — в духовность, в марихуану, грибы, в эзотерику, в тантру, в бизнес-коучинг. Только бы не остаться одному с этим вопросом: а кто я теперь?

Потому что уехать — это легко. А вот жить с собой — это уже работа.

Когда люди уезжают в поисках спасения, иногда слышишь: «Прими и отпусти» или «Возьми ответственность за то, что с тобой происходит». Это звучит красиво, но на деле только сбивает с толку. Ты не можешь «принять» то, что внутри горит и дергает, а нести ответственность часто значит взять на себя чужую вину и стать ещё слабее.

Может выручить подход Виктора Франкла: искать смысл не в обстоятельствах, а в том, что даёт тебе импульс жить дальше. Не в том, что произошло, а в том, что пробуждает тебя каждое утро. Кто-то найдёт этот смысл в заботе о других, кто-то — в ремесле, кто-то — в творчестве или в стихах. Этот поиск становится не временной отдушиной, а источником энергии.

Вы можете встретить так же тех, которые «переболели». Они не уезжали в панике, не искали райский уголок в интернете, они просто поняли, зачем живут, и ушли туда, где могли продолжить путь. Для них переезд — не бегство, а новый этап: они уже знали свой внутренний компас и не ждали, что место их спасёт.

А тем временем большинство оставшихся — и там, и там — пашут и сеют под жужжание дронов. И те и те - теряют близких, привыкают жить в тревоге, привязывая сердце к ритму сирен и воздушных тревог. Работают по привычке, кто на производстве, кто в полях, собирая урожай сквозь вой сирен, молятся по домам и в церквях. И смеются горько, когда кто-то говорит про «принять и отпустить», потому что ничто не отпускается само: ты либо бьёшься с внутренним и наружным демоном, либо научишься давать ему копейку уважения, чтобы он не устроил разнос.

Снаружи наблюдать проще: я сижу в месте без обстрелов и могу себе позволить философствовать. Но война — это не чей-то сюжет, а открытая рана, в которой каждый день ползёт инфекция страха и бессмысленности. Она влияет на всех: на беженцев, на тех, кто остался, и на каждого, кто заглядывает в новости и не может оторвать взгляд.

Иногда хочется, чтобы над головами геополитиков ударила молния и отбила ту глупую идею, что война — это правильное решение. Тогда бы простые люди по обоим сторонам фронта— с одинаковым ДНК, с общим прошлым, похожими фамилиями, схожим говором, ходящие в одинаковые церкви, поющие похожие колядки и молящиеся одному и тому же Богу — смогли бы просто жить: расти картошку, ходить в храмы, шутить о дождливом дне и смотреть на облака, а не вздрагивать от раскатов грозы, боясь раскатов артиллерии. Ведь есть лишь одна истина об этой войне: её не должно быть.

Впрочем, надеяться на молнии — тот же самый побег от ответственности. Поэтому все учатся сёрфить по этим волнам: замечать страх, не убегать, не топить его в переезде или вино, а просто держаться на поверхности, чтобы жизнь свою не превращать в бегство, а в крошечные победы: когда после ночной тревоги ты проснулся и понимаешь, что ещё можешь улыбнуться. И, может быть, в этой улыбке уже есть маленькая свобода.

Признавать страх и смотреть ему в глаза — не значит оставаться в ловушке. Смысл, как учил Франкл, рождается не из идеальных условий, а из того, что ты готов создавать сам. Не стоит ждать, что море или горы сделают тебя счастливым. Счастье и смысл — внутри тебя, в том, что увлекает и заставляет вставать по утрам. И тогда путешествие перестаёт быть лишь побегом: оно становится продолжением жизни, полной сюда и сейчас.

Несколько дней назад жителям Новосибирской области объявили, что за регионом закрепили Беловодский район ЛНР. Туда начали собирать в командировки специалистов, в том числе коммунальщиков, стройматериалы, собирать деньги (почти 10 млн на счет общества инвалидов), а вчера власти сообщили о рекордной отправке 51 тонны мяса в подарок от местного агрохолдинга.

До весны 2022 года Беловодский район входил в состав Украины.

В феврале Беловодск сидел в бомбоубежищах, в конце февраля, по данным украинской стороны, за территорию еще шли бои. В середине марта российские СМИ уже называли поселок «освобожденным».

Район — на 23 тысячи человек населения (для сравнения — один Маслянинский район НСО). Украиноязычный.

Есть тут и сторонники ЛНР, и принципиальные противники (вычислить соотношение невозможно). 9 мая какое-то количество людей вышли на улицу с символом Z из георгиевских лент.

12 мая здесь прошел «День ЛНР».

«С помощью Российской Федерации мы все преодолеем... Да, может не все так гладко, но они нам помогают... Возврата назад уже не будет, если у кого-то еще есть сомнения! Все! Мы [теперь] Луганская народная республика, и в перспективе, насколько я понимаю, один из субъектов Российской Федерации. Давайте переубедим тех, кто еще сомневается и противостоит... Я хочу чтобы те, кто еще на что-то надеется непонятное, не принимали нашу лояльность за слабость... То, что мы с правоохранительными органами не применяем кардинальные меры, не значит, что мы боимся... Мы хотим, чтобы люди это поняли без каких-либо насильственных действий, без ломки, переламывания. Россия наш старший брат», — заявила новая власть собравшимся в сторонке перед администрацией.

Но вот группах поселка и района в интернете перевес в сторону других настроений. В сети есть фотографии проукраинских лозунгов на улицах, в отдельных интервью жители говорят, что боятся их фотографировать, и боятся допросов.

Сейчас там работает только пророссийское телевидение, где в том числе говорят, что все митинги противников ЛНР проплачены извне.

@сибирьмедиа — это телеграм-канал журналистов из Новосибирска, которые отказались от работы в редакциях ради независимого проекта. Подписывайтесь!