Двери, ведущие в иные миры (часть 1)
Свой первый переход в другой мир я очень хорошо запомнил.
Мне семь лет, через три месяца должно было исполниться восемь. Отцу я уже понемногу намекал, что хочу на день рождения игровую приставку, зная, что он уступит моей настырности и, в свою очередь, поможет уговорить мать. Я предвкушал, как буду играть после школы и как ребята будут мне завидовать, напрашиваясь в гости.
До того дня со мной не происходило ничего экстраординарного. Я не падал головой с большой высоты, не оказывался на грани жизни и смерти, меня, захлебнувшегося в реке, не откачивали в последний момент. Даже молния ни разу не била. Я не был пришельцем из космоса — во всяком случае, родители мне о таком не говорили — обычный ребёнок, насколько могу судить. До сих пор не понимаю, почему это проявилось именно у меня... ведь других таких я больше не встречал.
Многие моменты с детства размыты, их сложно восстановить — просто смутные образы, бледные картинки прошлого. Но тот... тот первый раз всегда чётко предстаёт перед глазами. Вижу, будто сейчас — я на спортивной площадке, рядом бегают ребята, пасуя друг другу мяч. У кого получается, а кто просто веселится, не стараясь даже попасть в ворота. Весёлые возгласы, окружают меня со всех сторон, азарт игры заставляет сердце быстрее биться. Ведь важно не посрамить свою команду, не дать забить гол! Сзади, через решётчатое ограждение, слышен голос отца, подбадривающего меня. "Держи руки пошире" — говорит он, когда я поворачиваю к нему голову. Улыбаясь, он кивает на мини-поле, чтобы я перестал отвлекаться, включился опять в игру. Хотя остальные ребята пока ещё далеко, на чужих воротах разгорелась схватка, мяч уже два раза почти залетел в сетку.
И тут это и произошло.
Рядом с правой перекладиной, на уровне моей груди... словно быстро разрезали воздух чем-то горячим, рассекли небольшой участок. Сложно объяснить, как это выглядело визуально... воздух в том месте подрАгивал, едва шевелился — так бывает в очень жаркую погоду, когда даже глазами заметно эти невесомые колебания. Но происходило всё только на одном участке рядом со мной. Тонкая, едва заметная нить растянулась сильнее, стала длиной с ладонь и немного расширилась в стороны, выпуская едва слышный гомон, доносящийся изнутри. Мне открылся кусок непонятной местности — прищурившись, я различил в этом разрезе зелёный фон, чуть заметные размытые фигуры... картинка была слишком яркая, слишком тяжело было более детально рассмотреть что-либо. Словно пытаюсь смотреть видео плохого качества в маленьком окошке.
Не знаю, почему я не испугался, не дёрнулся в сторону или вообще не отбежал от непонятной штуки, возникшей из неоткуда. Я был ребёнком, но даже в таком возрасте уже начинаешь понимать — какие вещи могут причинить тебе вред. Возможно, подсознательно я знал, что ничего плохого со мной не случится. И просто протянул руку навстречу разрезу в воздухе. Голоса оттуда приблизились, стали более отчётливыми, я уже мог разобрать отдельные слова. Подушечки пальцев, находясь совсем рядом с разрезом, нагрелись, словно лишь в том месте была высокая температура. Ощущение было неожиданно приятным, но всё равно меня легонько потрясывало, а мурашки носились по рукам, вздымая волосинки на них.
Я почти коснулся таинственного разреза, висящего напротив меня. Увидел внутри него поле, именно это, на котором стоял сейчас... и за мгновение оказался за ограждением. Меня будто резко рвануло вглубь, внутрь этого злосчастного разрыва, а затем так же быстро и яростно выкинуло в сторону. Только что стоял на воротах, а сейчас обнаружил себя сидящим на ближайшей скамейке. Тут должен был находиться отец и ещё несколько человек, пришедших посмотреть на своих детей, но никак не я.
Только тогда я по-настоящему испугался. Завертел головой по сторонам и сразу увидел мать, тоже сидевшую неподалёку. Где-то впереди ребята весело галдели, пиная мяч и постепенно приближаясь к воротам. Вместо меня там был незнакомый паренёк — неуклюже растопырив руки, он плясал из стороны в сторону, пытаясь угадать, куда полетит мяч.
Мать, видимо, что-то поняла по моему испуганному лицу.
— Что такое? — она наклонилась ближе, хмуря брови.
— А... где папа...? — самый первый вопрос, который у меня возник. — Почему он не тут?
Мать раскрыла рот, хотела ответить, но тут же осеклась. По лицу прошла быстрая гримаса боли и она всхлипнула, неуклюже обнимая меня и прижимая к себе.
— Сынок, я же тебе говорила... папа уехал на заработки... его долго не будет, — последние слова она еле вытолкнула из себя, сдерживая слёзы.
Я ничего не понимал в происходящем.
А затем ощущение потери и тоски ударило в меня посильнее кулака. В голове пронеслись быстрые, ярко вспыхивающие, мгновения, которые я практически не запомнил. Лишь понял из обрывков картинок, мелькающих перед глазами, что отец никуда не уехал — у него совсем недавно случился сердечный приступ на работе и реанимировать его так и не получилось. По приезду скорой он был уже мёртв. А про командировку попросила соврать бабушка, боясь за мою детскую психику, хотя она не знала, что я стоял во время их разговора у двери и всё подслушал.
Дальше меня легонько дёрнуло в сторону — я не успел даже почувствовать, как исчезла мать и ребята — перед лицом просто всё смазалось на мгновение и таким же быстрым рывком я снова оказался на поле. С чуть вытянутой рукой, словно я пытался дотронуться до чего-то... Разреза не было, воздух тоже стал обычным, не рвался в стороны, показывая мне за своей изнанкой что-то иное.
Мимо просвистел мяч, залетев точно в нижний угол. Раздались рассерженные крики ребят, радостные вопли забивших гол, но я почти не осознавал шум творящийся вокруг. Он казался комариным писком. Я просто продолжал пялиться впереди себя, пытаясь осознать, что же со мной произошло. Наконец, отмахиваясь от приятелей, доковылял до ограждения, протиснулся наружу, всё ещё чувствуя чуть заметный аромат духов матери.
Тут же появился отец. Я смотрел на него и не мог поверить в то, что увидел недавно.
— Ты в каких облаках витаешь, сын? — он улыбнулся мне, помахав рукой вверх-вниз. Потом нахмурился. Прямо как мать... — У тебя что - слёзы на глазах? Ты ударился?
— Не... нет, — я быстро вытер щёки рукавом, всхлипнув напоследок. На душе до сих оставалось то ощущение его утраты, настолько правдоподобно представшее перед глазами, что я никак не мог успокоить сердце, которое стучало, как никогда громко. — Солнце слишком ярко светило, вот я и не увидел мяча, бывает.
— Всё равно ты прям какой-то другой. — Отец придирчиво осмотрел меня с ног до головы. — Будто привидение увидел.
— Всё норм, — мать бы провести этими уловками не получилось, но отец не любил сюсюканий, поэтому просто кивнул. — Давай пойдём домой, перехотелось мне играть.
Уже тогда я понимал, что рассказывать даже близким про то, что со мной случилось, не стОит. А что случилось, я так и не понял. Какое-то время думал, что попал в будущее, пытался отговорить отца, чтобы тот уволился, но придумать на данное решение аргументов не смог.
Как оказалось в дальнейшем, я сильно ошибался. В будущее я не переносился. К сожалению или счастью.
Следующий раз произошёл лишь спустя год, когда я уже точно для себя решил, что мне всё показалось. Постарался выбросить из головы те события и воспоминания. Для ребёнка это было довольно просто — школа, беготня по двору после уроков, избивание палкой крапивы и, самое главное, приставка, которую мне всё же купили родители, вняв слёзным обещаниям хорошо себя вести — все эти вещи очень хорошо отвлекали. Что я действительно на какое-то время совсем позабыл про непонятный случай.
Я сидел на кухне, поедая только что разогретый борщ. С детства старался быть самостоятельным, понимая, что родителям тоже тяжело, и каждый день забирать меня из школы никто не сможет. По каналу СТС как раз крутили дневные мультики, я с интересом наблюдал за мелькающими картинками, впрочем, не забывая работать ложкой. Уже примеривался, как же сделать лучше — поиграть немного сейчас и потом делать уроки или всё же пересилить себя и вначале расправиться с ненавистной домашкой, а затем, с чистой совестью, начать пострелушки.
Неподалёку от раковины воздух пошёл еле видимыми волнами, лениво колыхаясь, реальность в том месте словно тускнела, цвета становились приглушёнными, темнели на глазах. Только из-за этого резкого помутнения на краю зрения, я обратил внимание на разрыв в воздухе. Оторопев, смотрел на понемногу расширяющийся разрез — он становился примерно такого же размера как тот, первый. Может быть чуть больше, это не так важно. Опять я не знал, что делать.
Слово "разрез" подходило лучше всего для этого явления. Будто острейшим лезвием прочертили длинную линию, которая стала еле видимой, зависнув в воздухе. А потом разрез постепенно разошёлся в стороны, стал шире, похожим на раскрытый конверт. Но дна у него не было... Вокруг разреза дрожал воздух, искривляя звуки, доносящиеся изнутри. Чуть слышная музыка проникала в уши, доносилась она откуда-то из глубины разреза. И яркий свет, из-за которого мне со своего места было почти ничего не видно.
Я не хотел подходить. Сейчас мне больше всего хотелось позвать хоть кого-нибудь. Мать с отцом на работе, но соседи... можно побежать к соседям, привести их, ткнуть пальцем в это чудо-юдо.
А если оно исчезнет, пока я буду ходить или соседи не увидят то, на что я гляжу сейчас? Такие вопросы точно возникли у меня в голове. И момент, про который я старался не думать — что мне всё равно придётся протискиваться мимо разреза, если я действительно хочу добежать до соседей.
Я встал из-за стола и, аккуратно передвигая ногами, подошёл ближе. Разрез не стал больше, остановившись на определённом размере. Тихие звуки были еле слышны, как будто в моих ушах находились затычки. Я присмотрелся — в разрезе виднелась часть кухни, то же место, где сейчас находился я сам.
Тёплые волны воздуха дотягивались до моего лица, щекоча нос. Разрез выглядел неправильно, совершенно не вписываясь в скучную действительность. Одновременно было стойкое ощущение, что ничего плохого не произойдёт. На футбольном поле же всё прошло нормально?
Значит и сейчас будет так же. Возможно, я шептал это себе под нос, ободряя и набираясь смелости, возможно, проговаривал мысленно, а возможно ничего и не произносил. Второй раз я помню уже менее подробно. Главное то, что я всё же протянул руку — неуклюже, боязливо дёргая пальцами, но протянул. Снова ощущение тепла, покалывание подушечек и меня резко, на выдохе, втянуло внутрь.
Хлоп и опять оказался на том же месте. На своей кухне. Опёрся правой рукой об раковину, чуть не сбив стакан на пол. Еле успел поймать его.
— Витюш, всё хорошо? — голос матери из комнаты. — Поел?
Я, переставляя одеревеневшие ноги, двинулся на звук. Мельком заметил изменения в убранстве квартиры. В коридоре висела красивая длинная шуба. Мать такую точно не носила, не было таких денег. Другие обои в коридоре.
Протиснулся в комнату. Новенький телевизор, качественная мебель — в особенности просто шикарный диван —изящные шкафы с, подаренными за многие дни рождения, сервизами.
А затем на меня снова обрушился шквал информации. Что освободилось место и отца повысили на работе. Меньше напряга и больше денег. Мы стали жить лучше — смогли позволить многие вещи, которые не могли раньше. Мать стала домохозяйкой, взялась за мою учёбу, отчего я неплохо подтянул свои знания, дотянув почти до отличника. И если всё получится, то будет мне клёвый велосипед к лету. Только беда, что я совсем перестал общаться со своими друзьями. Они всё чаще обижались на моё "бОтанство"
Поток чужого сознания иссяк — остальные вещи я не запомнил. Потряс головой, с трудом различая предметы.
— Витюш, ты почему такой бледный? — мать вскочила с кресла и... меня выкинуло обратно. Теперь уже точно на свою кухню.
Разреза опять не было — он испарился, словно ничего и не происходило. На столе стыл недоеденный борщ, на экране старенького мелкого телика продолжался тот же мультфильм, возможно даже с того момента, как я вернулся. Всё привычно и обыденно.
Третий раз случился уже через полгода, прямо на остановке, когда я возвращался со школы. Причём разрез в воздухе не появился рядом со мной, как в предыдущие случаи, а уже был прямо рядом с лавочкой. Изнутри звучали тихие голоса людей, еле слышно шумела летняя листва и проезжающие машины. Почти касаясь макушкой колеблющийся воздух, на лавке сидел мужик с пакетом. Видимо ему нахождение рядом не доставляло никаких проблем.
В другом мире я пошёл к себе домой и обнаружил, что уже там не живу. В нашу квартиру переехала незнакомая мне семья, а мы переселились в коммуналку неподалёку, из-за возникших финансовых проблем. Мать тяжело болела и отец почти все деньги тратил на её лечение. Я плохо учился, почти забросив школу. Стал вести себя агрессивно и нелюдимо.
Эта информация появилась в голове, когда я только подходил к нашему подъезду. Затем, как всегда, мне отшвырнуло назад, к себе.
А дальше таких дыр в другие миры стало всё больше. Интервалы становились всё короче — несколько месяцев, месяц, пара недель.
После ещё нескольких путешествий я только уверился в своих догадках. Эти разрезы — разрывы реальности, как назвал я их после — вели в другие миры, в другие варианты моей жизни. Именно моей, относящиеся только ко мне. Остальные вещи там были меняющимися переменными — умерший отец, болеющая мать, много денег, мало денег. Эти события не были малозначимыми, они просто довольно сильно влияли на изменения в моей жизни, создавали новые вариации других миров.
Это было интересно, захватывающе... ощущения очень сложно передать... особенно учитывая, что эта игрушка была персонально моя. На тот момент я считал это всё игрушкой, искал по выходным в городе новые разломы реальности, погружался туда и старался за отведённое время увидеть отличия от своего мира.
Сначала глазами, а затем всегда обрушивались чужие воспоминания. Другого меня.
Единственное, что не нравилось — к этому моменту нельзя было подготовиться, нельзя напрячься, собрать всю волю в кулак, чтобы инородные мысли понемногу проникали мне в голову. Это всегда был поток сознания, океан мыслей, в котором сложно что-либо разобрать — лишь отдельные компоненты. Продолжался он несколько секунд, потом становилось легче. Большой объём информации иссякал.
А затем случалось самое интересное для меня — мысленно видеть какие-нибудь моменты, которые со мной МОГЛИ произойти. Хорошо получалось это не так часто, как хотелось, но было занятнее всего другого.
Что случилось бы пойди я другую школу, сдружился с другими ребятами. Познакомился с понравившейся одноклассницей, а, не устыдившись, прошёл мимо. Задержался дома и опоздал на автобус, пропустив сложную контрольную по математике. Попал в школу вовремя и схлопотал тройку, испортив себе оценку в четверти. Не полез с ребятами на гаражи и не получил люлей от районной шпаны. Полез — и на помощь подоспели проходящие мимо одноклассники. Полез — и крыша одного из гаражей обвалилась почти под ногами, чудом не угробив меня и стоявшего рядом друга. Не полез — и, гуляя по парку, нашёл десять рублей, большие деньги в то время. В одном мире их отняли, в другом я купил себе на них чипсы с газировкой.
Вариантов развилок в жизни было огромное количество. И созданных из-за них реальностей тоже. Самые мелкие, незначительные события потом могли оказать совсем иной эффект, о котором я даже не задумывался.
Чем больше мне становилось лет, тем больше появлялось мини-дверей, ведущих в другие жизни.
Если раньше я мог неделю гулять по городу, не замечая ни одной трещины, то, спустя пару лет, почти каждый день в поездках в школу и обратно я замечал хоть одну. Они необязательно появлялись рядом со мной — со временем разломы практически вообще прекратили возникать в моём присутствии. Рождались они в самых разных местах — на крыше, на балконе соседа, в ветвях дерева, какие-то я вообще мог не заметить из-за их размера и малой видимости.
Разломы долго не оставались в нашем мире. Точное время я не знал. Некоторые висели по несколько часов, какие-то исчезали через пару минут. А большинство, опять же, я скорее всего даже не замечал, не успевал найти.
Интересно, что было с ними дальше? Если я туда не проникал... миры продолжали функционировать или я стирал их полностью? Возникали ли они в дальнейшем в другом отрезке моей жизни или я терял полностью возможность попасть туда, узнать что-то новенькое?
Что вообще происходило, когда я перемещался туда? Даже будучи уже взрослым, я так и не нашёл ответ, а в детстве эти мысли пугали похлеще "Кошмара на улице Вязов" перед сном.
Куда пропадает другой я? Он перемещается в мою реальность или просто на время исчезает? Как реагируют люди на то, что я испаряюсь у них на глазах. Они помнят это или нет? Если бы в мою реальность попадал другой я, то родители уже должны были догадаться, но всё оставалось как прежде.
А если... если я не единственный и все копии умеют так же перемещаться, что у них тоже есть эти разломы? И самая страшная на тот момент мысль... что если ко мне — в мой мир — в какой-нибудь момент жизни так же влезет чужак и я перестану существовать? Просто исчезну навсегда...
Я старался гнать эти мысли как можно дальше.
Когда мне исполнилось тринадцать, я в первый раз попал в мир, где... уже погиб.
До этого мне изредка попадались реальности, где умирал кто-то из родителей, родственник или хороший знакомый. Это было грустно, но я старался не обращать внимания. Подростку справиться с такими эмоциями проще... ну, мне так кажется. Реальности, где я не родился, никогда не было, как не было и мира, где мои родители были другие или где я родился, например, азиатом. Я думаю из-за того, что первый разлом появился уже когда я в целом сформировался — отец с матерью и моя внешность были несменяемые компоненты. Хотя мне всегда было интересно посмотреть, как я расту в Америке или в семье миллионера где-нибудь в Европе.
В мире же, где я умер, как раз и произошёл случай, когда мелкий незначительный инцидент поменял в дальнейшем очень многое. Там, в детстве, когда я полез с ребятами на гаражи и затем смог отбиться от шпаны, всё не закончилось просто так. В течение нескольких лет мы ещё сталкивались с ними стенка на стенку, двор на двор — обычное развлечение в то время. Развлечение, разумеется, в кавычках. Их ругань и угрозы были не восприняты мною всерьёз — подростком чувство страха испытываешь довольно редко. А затем меня, идущего вечером с прогулки, подкараулил брат одного из самых дерзких пацанов. Я побежал от него, он быстро догнал, завязалась потасовка... да это и потасовкой было сложно назвать, скорее я пытался хоть немного уклоняться от его сильных ударов. Один из которых пришёлся прямо в голову, я потерял равновесие и ударился затылком об асфальт. Обширное кровоизлияние в мозгу... и всё. Шансов выкарабкаться не было совсем.
Мои предсмертные конвульсии, испуганные глаза, пальцы, пытающиеся уцепиться за землю, тихие стоны — всё обрушилось за миг. Я сам еле удержался на ногах, пытаясь отвлечься от ужасных картинок, мелькающих перед глазами. Больше из воспоминаний той реальности я ничего не запомнил... Лишь покинув его, я вздохнул с облегчением.
И более трезвым взглядом на окружающую действительность. Лезть в любой попавшийся разлом совершенно расхотелось, сразу разливался тот животный страх, который другой я ощущал в свои последние секунды жизни. Ещё раз пережить такое я не хотел.
Но интерес, как говорится, сильнее страха.
Оглядываясь назад, я не могу понять одну вещь — как мне удалось за всё время не рассказать никому про свой секрет. Особенно в детском и подростковом возрасте не ляпнуть о этой способности приятелю или понравившейся девчонке. Просто по приколу. Не выложить всё матери или бабушке, с которой я единственной делился своими тайнами и, как мне казалось, умными мыслями... не знаю, скорее всего глубоко в душе я даже тогда понимал, что в это никто, совершенно никто, не поверит — люди сочтут всё сказками, придуманной историей, плодом моей богатой фантазии. Или ещё хуже — психическим расстройством.
Ведь я не мог визуально показать разлом, кроме меня его никто не видел, не ощущал тёплые колебания воздуха. Для всех я бы тыкал пальцем в пустое место. Не мог я и рассказать, что случилось с тем или иным товарищем или родителем... вернее мог, но от этого тоже было ноль толку. Ситуация с отцом, когда я пытался уговорами упросить его уволиться с работы, ясно показала, что слушать ребёнка никто не будет. А дальше я просто перестал пробовать. Оставил лишь при себе этот тяжёлый секрет. Хотя буду честен — не такой он был и тяжёлый. Поначалу...
Посещение других вариантов своей жизни стало сродни наркотику. Я пытался остаться там, как можно дольше, захватить какую-нибудь вещь с собой, узнать другие вещи, относящиеся к истории, общаться с прохожими, родителями — узнать хоть что-то, что могло изменить мою текущую жизнь в лучшее русло.
К сожалению, такие фокусы не проходили. Всё было сложнее и продуманнее, чем казалось на первый взгляд. Глупый, и на тот момент семнадцатилетний, парень не мог ничего изменить. Вопросы про политику, результаты матчей, денежные курсы — в принципе они не помогли бы и так, потому что я не видел своего будущего в том мире, лишь прошлое, но даже эта простейшая информация не сохранялась в голове. Я помнил, что спрашивал отца про курс доллара, но, вернувшись назад, не помнил его ответ. Рассматривал газеты и объявления, старательно их запоминая, и забывал, лишь стоило мне покинуть тот мир.
Забрать с собой любую безделушку тоже не удалось — всё исчезало при переходе обратно. Единственное, что у меня выходило — растянуть время, остаться в другой реальности подольше. Это было неприятно, но вполне выполнимо. Постепенно появлялось ощущение, нарастая с каждой минутой... словно на тебя всё сильнее давит невидимая резиновая стена. Ты пытаешься ей сопротивляться, упираешься в землю, сам пробуешь отталкивать её руками назад, но попытки тщетны — стена всё равно медленно движется вперёд, непоколебимо, словно не замечая твоих слабых потуг. А затем выдавливает из той реальности в твою.
Но лишние минуты я всё же отвоёвывал. Мог находиться не пять - десять минут, как раньше, а по полчаса. Хотя толку от этого было мало — основная информация про меня самого обрушивалась в мозг почти сразу, а затем можно было только бродить по городу, разглядывая окрестности... которые всё равно не запоминались. В памяти оставалась лишь информация про меня. И про вещи, которые я сделал там по - другому, не так, как у себя.
Оказалось, что в этом крылась вещь, пострашнее миров, где я погибал или размышлений перед сном о своём месте в холодном чёрством обществе, которое любит перемалывать слабых в жерновах обыденности.
Мне было уже девятнадцать. Заканчивал первый курс, сам не понимая ещё — нужна ли мне эта профессия и как вообще будет выглядеть моя будущая жизнь. Но это всё маячило ещё слишком далеко, казалось времени ещё будет куча, чтобы решить многие вопросы, а пока вперёд в студенческую беззаботную пору! Пропуски ненужных пар, весёлые посиделки — и полежалки— в общаге. Знакомство с интересными людьми, да и женский пол совершенно нельзя было сбрасывать со счетов.
Я практически перестал обращать внимание на разломы — которых, кстати, стало довольно много, в день я мог обнаружить по десять штук, одни исчезали, другие появлялись — всё время я тратил на учёбу и дальнейшие гулянки. Если быть честным, то эти перемещения даже чем-то утомили, потеряли свою изюминку, становилось не так интересно наблюдать за развилками чужих жизней. Может быть, и зависть к некоторым более удачливым своим копиям тоже злила в глубине души.
Помню, что зашёл в магазин — нужно было приобрести на вечер вино средней категории и какие-нибудь фрукты к нему. Пересчитал ещё раз в уме деньги — должно ещё остаться на шоколадку. Подошёл к винному отделу и принялся искать нужную бутылку.
И тут голова словно взорвалась от резкой боли, всё поплыло перед глазами, я еле успел поставить вино на место и уцепиться за стеллаж. Ощущение... будто тебя пьяного со всей силы тормошат во все стороны, крутя, как тряпичную куклу. Чужие воспоминания проникали в мозг, наслаивались друг на друга. Память подбрасывала события, которые происходили с другим мной в этом магазине... с тремя, с десятью, со множеством моих копий. Я видел мелькания картинок, как я беру другую бутылку, вообще ничего не беру, разбиваю товар на кассе и так далее. Куча разных вариаций за короткое время обрушились на мой, неподготовленный к этому, мозг. Их было слишком много.
Только сейчас я понял, какое же огромное количество я посетил других реальностей на самом деле. Притом, что это были не все... от всех, я думаю, у меня взорвалась бы голова. Болезненные ощущения ушли, пропало это чудовищное чувство... неправильности... лишь руки ещё дрожали пару минут. Естественно в тот вечер я никуда не пошёл.
Дальше такое стало происходить чаще. Своего рода оплата за детские глупости, когда я скакал по другим мирам, не задумываясь о последствиях. Просто радовался эксклюзивной игрушке.
Память время от времени подбрасывала события, которые происходили с другими моими версиями. Так же как с магазином — этот шквал воспоминаний мог случиться в любой момент. Я мог зайти к знакомому в общагу за нужным конспектом — причём в первый раз — но уже на входе видел в скольких мирах с разными вариациями такое уже происходило. Смотря фильм, мог вспомнить, что видел его когда-то в другой жизни. Это было как чувство дежавю — только усиленное многократно — ведь миров, мною посещённых, тоже было много.
В такие моменты голова просто разрывалась от всех мыслей. Болеутоляющие неплохо помогали, я специально стал носить их с собой на всякий случай. Единственное, что радовало — происходило это редко.
Одно время я пытался найти закономерности — ведь не просто так именно в определённые моменты, в каких-то местах у меня случались эти приступы. Но так ничего и не добился. Способность, которой я обладал, цепко хранила секреты и не хотела раскрывать свои тайны.
А вот делать жизнь хуже, ещё как могла. С чем я столкнулся гораздо позже.
Но вначале... вначале я влюбился. По-настоящему.
Продолжение следует.