Серия «Проза»

- Спасибо огромное, огромнейшее, от всего сердца! - рабочий Владимир З. от волнения показал на пах. - Отец родной! Батюшка! - Владимир З. вошёл в раж от избытка чувств и встал на колени перед директором завода "Killers inc.", вспомнив своё актёрское прошлое.

Он действительно был прежде актёришкой пошлого комедийного жанра, играл баб, проституток, стриптизёрш, сутенёров, даже Наполеона сыграл однажды. Но денег не хватало содержать семью, да и жена постоянно просила новые цацки, увидит по телеку у какой-нибудь кинозвезды колье и пилит Владимира З., мол, хочу такое же. А откуда у актёришки погорелого театра такие бабки, чтобы удовлетворять жёнины хотелки? Вот и вынужден был Владимир З. уйти на завод. Спасибо директору завода Йосифу Б., что принял на работу, поверил в него, хотя сомнения глодали, справится ли актёришка, шутка ли, рабочий завода "Killers inc." - это вам не хухры-мухры, здесь уметь надо.

Но бывший актёришка справляется потихоньку, планы завода выполняет и иногда даже перевыполняет, исполнительный, послушный, только алкоголиком стал хроническим. Он и так пристрастился к алкоголю, пока был актёришкой, но сейчас совсем запил по-чёрному. А в целом молодец, очень старается, да и даёт хорошо. Директор завода Йосиф Б. потрахивал его первое время, то к себе в кабинет вызывал, то в подсобках. А потом Владимир З. обнаглел, видимо, вспомнил своё актёрское прошлое, начал вести себя, как юная старлетка, подарки требовать дорогие, то фирмы "Абрамс" запросит машинку, то игрушечку "Серый орёл", а то и вовсе дорогущую ATACMS. Директор офигел от его хотелок.

- Ты, мил человек, - говорит, - проси да не заговаривайся, проси да знай меру. Тебе что, двадцать лет и ты юная красотка что ле? А? Ты сорокапятилетний мужик! Я понимаю, что, как бывший актёришка, ты высоко ценишь свою задницу, но от реальности тоже, мил человек, не отрывайся. Хорошо? Мне то что, я легко себе найду, кого угодно, но на тебя кто, кроме меня, клюнет? Никто. Поэтому иди нахрен, пока вовсе не уволил.

Таким образом, отлучил директор завода Йосиф Б. бывшего актёришку от своего бренного тела и оставил только на должности рабочего, забрав у того статус личной наложницы директора. Теперь в директорской постели трудится одна Маша-референт.

Новоиспечённых супругов обстоятельства вынудили остаться супругами формальными. Уединиться с молодой женой молодому мужу было положительно негде. А посему в свободное время он учил её обращаться с корабельным такелажем.

Бедная Молли старалась, как могла, но всё же иногда, сама того не желая, позорила мужа. Как на днях, например, звонко крикнув:

— Свистеть… свистеть всем вверх!

Команда замерла, как громом и молнией поражённая, не в силах вынести такого издевательства над негласным морским уставом. Джон залился краской от корней волос до кончиков пальцев на ногах. Молли, поняв свою оплошность, схватила швабру и принялась бойко драить палубу.

А вот не далее, как вчера, Молли залезла на бушприт и едва не свалилась в воду. Джон успел перехватить жену за тонкую талию. Обернувшись, он увидел суровые осуждающие взгляды бывших товарищей. В его голову закралось подозрение, что они жалели о спасении Молли.

А вот сегодня утром, когда Молли штопала парус, сидя на бухте, как на пуфике у очага, Джон невольно залюбовался ею и сорвал украдкой поцелуй с прелестных губ. Молли захихикала, защебетала и подарила мужу ещё несколько поцелуйчиков. Когда же, крайне воодушевлённый, Джон обернулся, то встретил кирпично-суровые непроницаемые лица товарищей, выстроившихся на палубе. Они смотрели с ледяным презрением, ведь член их команды только что самым бесстыдным образом опустился до сюсюканий с женщиной, да ещё публично.

К самой Молли никто никак не обращался. Капитан передавал задания для неё через Джона. Так и говорил:

— Пусть она отдраит палубу от носа до кормы.

Или:

— Пусть она сплетёт сто футов линя из пеньки.

Или:

— Она должна просмолить бочонки в трюме.

Ежели вдруг каким-то чудом или непреодолимыми природными силами у кого-то возникала тяжкая необходимость обратиться к Молли, то звучало и выглядело это примерно так:

— Рында ударила трижды, — и суровый морской волк с обветренным дублёным солёными брызгами лицом, сообщив женщине, глядя в сторону, о наступлении времени обеда, гордо удалялся с очень героическим видом.

Первое время Молли не понимала эту таинственную манеру беседы. Она думала, что это игра и нужно считать удары судового колокола, а затем передавать кому-нибудь ближайшему их количество. Она так и делала и была страшно довольна собой, что играет в командную игру, пока однажды Джон, который оказался ближайшим, не начал выяснять, в чём дело и зачем его жена подскакивает к членам команды. Когда он узнал всё, то чуть не поседел от стыда, и решил приглядывать за своей непосредственной Молли.

Все остальные после этих случаев ещё более утвердились в мысли, что их бывший товарищ Джон Фишер совершил непоправимую роковую ошибку, привязав себя к этой юбке с финтифлюшками.

Капитан задумал крупный морской вояж за сокровищами. В качестве тренировки перед оным решили совершить бросок на остров в пятидесяти милях от их дрейфующего судна. Там был зарыт сундук с золотыми монетами. Они сами его зарыли прошлым летом по пьяни и целый год не могли вспомнить точные координаты. И только на днях боцман нашёл свои старые летние записи, где закорючками было указано местонахождение сундука вплоть до градусов и секунд.

Они прошли до острова, с большой радостью вырыли свой клад и вернулись дрейфовать на прежнее место. И тогда капитан поставил ультиматум Джону: или он оставляет жену на берегу и, как порядочный моряк, идёт с ними, свободный и суровый, или сходит на берег вместе со своей финтифлюшкой, потому что дальнейшее нахождение женщины на борту чревато, они всё-таки не на увеселительную прогулку собираются, а в далёкое и полное морских опасностей путешествие с приключениями, которые и не снились всяким там сухопутным крысам.

Джон, понурившись, был вынужден выбрать второе, потому как решительно не представлял уже своей жизни без милой Молли, без её звонкого голоска, смеха, что звучал подобно хрустальному колокольчику, без очаровательных кудряшек и прелестных губок, которые ему доводилось тайком целовать.

Они поселились на берегу в маленьком уютном домике. Джон, оправдывая свою фамилию, выходил в море на лодке и ловил рыбу. Молли выращивала артишоки, спаржу, патиссоны и другие овощи, особенно она преуспела в вопросах агротехники перцев. Вокруг домика она рассадила цветы и завела козу, которую научилась ловко доить своими тонкими пальчиками.

Бывшие товарищи Джона, уходя в морские вояжи или возвращаясь с них, обязательно гордо проплывали мимо и стояли на палубе с очень надменным видом, сложив руки на груди и задрав носопырки, чтобы Джон понимал, чего лишился, выбрав юбку с кудряшками.

В такие моменты Джон слегка грустил, но звонкий смех Молли рассеивал любую печаль.

Иногда ему снились море и качка на палубе, но проснувшись, он обнаруживал, что это Молли сидит на нём верхом и раскачивает его.

Хотя, справедливости ради, следует сказать, что римский сенат имел очень широкие полномочия одно время, а в другое он был номинальным, типа монарха в режиме конституционной монархии, или вроде принца-консорта. То есть я хочу сказать, что сенат не являлся сугубо законодательным органом. А второе, думаю, в те времена не было кнопок «проголосовать». Жаль, Инцитат мог так круто нажимать на неё копытом, сидя в белоснежной попоне на бархатной красной скамье.

Конечно, он не святой, он же конь. Мог прядать ушами, взмахивать хвостом, если одолевали насекомые, вряд ли в здании римского сената было стерильно чисто, наверняка летали мухи. Ещё Инцитат мог наложить кучку.

Одним словом, он умел делать всё, что делают современные депутаты. Если бы он сейчас появился в парламенте, то прекрасно вписался бы в общий антураж. Только бы звали его по-другому. Например, Акинфеев, хотя нет, почему сразу Акинфеев? Перикл, Антидот, Игнат. Пусть будет Игнат.

Приводит его служитель в нижнюю палату парламента и говорит:

— Отныне Игнат будет заседать с вами.

Депутаты радуются, кричат (они парни демократичные, не чета изнеженным надменным римским патрициям, не воротят нос от скотины, помнят, откуда сами родом):

— Игнат, иди сюда! Давай к нам, в нашу фракцию!

Им другие депутаты отвечают:

— А почему это к вам сразу? Если вы берёте в свою фракцию нового члена — коня, тогда мы, тогда мы возьмём… метлу! Вот!

Третьи возмущаются:

— Так нечестно! Тогда мы примем в свою фракцию… огнетушитель!

— Стопэ, господа депутаты, — отвечает им служитель, приведший Игната, — никто никого никуда не берёт. Вам позволено спать на заседаниях думы, позволено драться, но принимать в свои фракции что ни попадя вам никто не позволит. Игнат никуда не пойдёт, он будет единственным и полномочным представителем новой партии — «Партии Коня».

— Уау! — кричат депутаты, — Игнат, тогда мы вступим в твою партию! Готовь мандаты!

— Вы что, дураки?! — возражают их более рассудительные и менее эмоциональные товарищи, — Вы же с однаманда… ондамадна… одномандатных избирательных округов!!!

Что же, оставим Игната разбираться на новом месте и будем надеяться, что он пролоббирует важные законопроекты и проголосует за них копытом в первом и втором чтении, а на неважные наложит вето.

— Потому что дедушка или прадедушка или прапрадедушка, я точно не знаю, сколько «пра», оставил ему пояс, в который зашил пятьдесят золотых монет короля Николая Одиннадцатого, — таинственным шёпотом.

Как человек образованный, я сразу усомнился в существовании короля Николая Одиннадцатого, о чём и сообщил вслух:

— Может быть, Николая Второго?

— Нет, Одиннадцатого.

— Нет, это царь Николай Второй имеется в виду, а не король.

— Может и царь, но Николай Одиннадцатый, там так написано.

Вовремя вспомнив поговорку «С женщиной спорить, что свинью стричь, шерсти нет, а визгу много», я предпочёл молча остаться при своём мнении.

Между тем рассказ продолжался. Оказалось, месье Карапет был из Парижа, но жил в Ереване. Логика застопорилась в этом месте.

— Родители месье Карапета, когда он был маленьким, решили, что ему лучше жить в Париже, потому что все улицы Еревана в те времена были забросаны грязью.

Теперь понятно, каким образом этнический армянин, судя по фамилии, Карапет оказался в Париже — это был выбор родителей.

Повествование текло далее. Некая героиня поняла, что ей выгодно дружить с месье Карапетом, потому что у него была карта от Еревана до Парижа, а она хотела съездить в Париж, но месье Карапет через три дня дружбы рассорился с ней. Начались новые непонятки и я осведомился, что за женщина.

— Мужчину звали Карапет, а женщину тётя Валя, — объяснила пересказчица.

— А почему поссорился? Неужели пожалел для тёти Вали карту?

— Тётя Валя славилась на весь мир своим сварливым характером, — было торжественно процитировано, вероятно, из первоисточника наизусть, — она и в Париж хотела, потому что в Париже ещё никто не знал о её сварливом характере. Тётя Валя потребовала у месье Карапета машину, карту и деньги.

Прямо по Гаю Ричи «Карты, деньги, два ствола»!

Но то, что случилось далее, изумило неожиданным поворотом.

— Тётя Валя ночью, пока месье Карапет спал, залезла к нему в окно, украла карту, несколько монет короля Николая Одиннадцатого и машину.

-?!

— Она прожила в Париже пять лет, надеясь, что все забудут о её сварливом характере и будут с ней дружить, но никто не забыл.

Опаньки! Значит, тётя Валя не зря охотилась за этой картой! Она сумела на машине добраться из Еревана до Парижа?!

Впоследствии тётя Валя вернулась через долгих пять лет, потом отсидела в тюрьме за кражу, потом получила от месье Карапета наказание — неделю мыла его машину, ещё неделю работала уборщицей в его доме, потом два дня оплачивала дорогие покупки месье Карапета такие, как наждачная бумага.

— Так как месье Карапет был из Парижа, он знал, что рестораны существуют, но они были не очень, не такие, как сейчас, но он заставил тётю Валю оплачивать его походы в ресторан. У них было всего два ресторана, он ходил в тот, где еда вкуснее и дороже.

Этот месье Карапет оказался тем ещё жучарой. Он заставил тётю Валю посадить в своём дворе, не у него даже, абрикосовые деревья, а когда выросли абрикосы, забирал урожай себе.

И это всё — чья-то целая жизнь — лишь эпизод из некоей детской книженции. А какие страсти! И переизбыток Парижа!

Верно говорится, что каждое следующее поколение умнее и развитее предыдущего. Не знаю, стал бы я читать в восемь лет этакую книгу. Хотя, если попалась бы, почему нет. Но сейчас мне её читать не хочется, поэтому придётся поверить в пересказ дочери. И всё-таки дефицитная наждачная бумага интригует несказанно.

========== Часть 2 ==========

Стоило вернуться в лоно семьи спустя неделю, как удивительная история продолжилась. Дочь, видимо, переполнилась рассказами, они выплёскивались из неё перманентно и забрызгали меня с порога.

— Ба, знаешь, какая?!

Во-первых, что за ба? Это йети, человек, говорящий камень, дерево-бабуин? Что это? Во-вторых, нет, не знаю.

— Ба, знаешь, как нашла себе мужа?! Он учился в одном классе, она положила ему в портфель лягушку!

Ага, значит, ба — это женщина, человек. Только не бери её в ролевые модели, куколка.

— Она однажды, когда ей было двенадцать лет, залезла в грузовик к русским солдатам и выкрала у них корм. Они увидели её, но ничего не сказали. А потом она подошла к дому мальчика, который ей нравился, разбила все окна камнями и убежала. И тогда папа мальчика залез на крышу и стал дежурить, чтобы понять, кто всё время разбивает их окна. Он увидел ба, спустился быстренько и поймал её. Но у них рядом с дверью лежало полено, ба схватила полено и ударила папу мальчика. Тогда папа мальчика забыл, что это она разбила окна. И он стал забывать всё.

Рассказчица ходила за мной следом и давала новые и новые сведения о некоей очень вредной ба, хотя, видит бог, я не просил её об этой услуге.

— У ба, знаешь, какой характер, она костерила всех. Она костерила религию, государство, людей, соседей, имена.

— Что такое «костерила»?

— А ты не знаешь, что это?

— Слегка знаю.

— Я не знаю, но думаю, что это «ругала».

Верно думаешь. История, пусть не плавно, но текла далее.

— Ба, когда сердилась, называла всех «шлимазл»…

И тут пахнуло неповторимым одесским колоритом. У меня возникли подозрения.

— А ба случайно не еврейка?

— Нет! — уверенно и с воодушевлением, — Ба армянка! Она не любит евреек и костерит их!

— А как её зовут?

— Роза ЙосИфна Шац!

Да, армянка…

— А муж есть у ба? — были сомнения относительно этого вопроса, с её-то, ба, характером вряд ли мужчина выживет рядом.

— Муж поскорее уехал от неё, когда у них родился дядя Миша, потому что она всегда костерила его. Он оставил записку «Роза, я уехал навсегда, не жди меня, ты меня уже достала».

Этого следовало ожидать. Молодец, мужик, сохранил себе жизнь.

— А дядя Миша — это сын?

— Да, дядя Миша, знаешь, какой смешной. Его с удивительным постоянством надували все торговцы. Если он идёт на рынок, то обязательно купит дряхлые и старые овощи. Если за молоком, то молоко кислое ему продадут. Если сметану, то сметана прокисшая. Если мясо, то жилистое. Даже фрукты ему попадались кислые и невкусные. Зарплату дяди Миши —триста рублей — забирала ба, а ему оставляла двадцать рублей. Дядя Миша ругался и говорил: «Женщины, что с них взять, волос длинный, ум короткий». Он общался только с Васидисом. Это старый жигулёнок. Машина такая. Если Васидис радовался, то выпускал маленький фонтанчик машинного масла.

— Ба разрешила ему жениться?

— Конечно, но потом прогнала его жену Галю, когда она родила Манюню. А дядя Миша увидел и полюбил Галю, когда ещё учился в первом классе. Потом он женился на ней.

Опять логично и ожидаемо, что дядя Миша остался без жены.

— У ба масть глаз — светло-карие. Волосы кудрявые. Однажды к ним во двор зашла цыганка. Ба сначала притворилась доброй и сказала: «Заходи», а потом сказала: «Не облокачивайся об мой подоконник, у тебя локти грязные». Цыганка была смелой и ответила: «Нет, я буду облокачиваться». Тогда ба схватила чугунную сковородку и запустила в цыганку. Дядя Миша, услышав грохот, скатился по лестнице и помог цыганке. У неё лицо было разбито.

Одно я понял сразу, окончательно и бесповоротно: ба — очень опасная женщина, из тех, что сначала делают, а потом думают или совсем не думают, только костерят, матерят, бьют сковородкой или коромыслом.

— Ба все боялись и отвечали ей. Даже дядя Гор, который всегда молчал и во время тостов тоже молчал, хотя он не немой, ба отвечал, потому что опасался её. А знаешь, как у них было принято клясться? Высунув язык и растопырив пальцы!

-?!

— Чтобы не скрещивать пальцы и не прикусывать язык, а иначе клятва недействительная. Ба всегда следила, чтобы дядя Миша не заводил любовниц. Она не разрешала ему. Сначала она не знала о них. Когда у дяди Миши начинался брачный период, ему подозрительно часто звонил Тигран Егорович. Ба подговорила Манюню подслушать, чей голос в трубке, мужской или женский, но дядя Миша всегда прикрывал трубку рукой, когда разговаривал с Тиграном Егоровичем.

Универсальная уловка. Нашим мужикам обычно звонит Петрович или Серёга.

— У дядя Миши, знаешь, сколько любовниц было? Софа, Луиза, Мария, Екатерина, Матильда, ну или не Матильда, но на букву «эм».

Ого, у лохопеда дяди Миши столько любовниц?! Даже у меня столько нет при всей красоте и стати.

— Софе не повезло. Она надела новое платье, сделала красивую кудрявую причёску, надушилась вкусными духами для свидания с дядей Мишей. Дядя Миша повёз её на газике в горы кататься, но нечаянно заехал в болото. Софе пришлось помогать вытаскивать газик. Пока она толкала его, стоя в болоте новыми туфлями, испачкала и порвала платье, потеряла серьгу, поломала ногти и заработала радикулит спины, потому что толкала тяжёлую машину.

Этот дядя Миша — ходячее бедствие для женщин.

— Дядю Мишу звали Михаил Сергеевич, а папу Нарине — Юра. Мама Нарине — Надя, а бабушка — Настя. А Манюнину маму ты уже знаешь — Галя. Но ба её давно прогнала. Манюня, когда ей было одиннадцать лет, влюбилась в Олега. Олег — женатый мужчина. Он с женой Асей приехал к Асиной маме в гости из Москвы. Манюня влюбилась в него и подарила ему золотое колье ценой в восемь дядямишиных зарплат. Точнее, хотела подарить, но Ася — жена Олега — ударила её по руке и колье улетело в кусты. Тогда Манюня два раза укусила Асю за руку и четыре раза пнула по ноге.

Вот это страсти! Прямо «Кармен» или латиноамериканский сериал. Две женщины дерутся из-за Олега. А что же сам герой любовной драмы?

— Олег стоял на веранде и курил. Он не стал драться с ними из-за себя.

Опаньки! Ещё бы ему не хватало вступать в драку за себя! Бить и законную жену, и влюблённую малолетку с подарком.

А история действительно бесконечная. Пока я был в душе, рассказчица стучала в дверь и требовала сделать воду потише или, вообще, выключить, а то её мне не слышно. Интересно, как мыться с выключенной водой? Я убедительно ответил, что её зычный голос слышен и сквозь воду, пусть продолжает повествование.

В итоге мной был сделан вывод, что в том горном городке Берд жили сильные женщины и слабые, за редким исключением, мужчины. На сегодня это история ба, её сына по имени дядя Миша и её внучки Манюни. Остальное, быть может, в другой раз, а то у меня передоз этой ба.

Анонс: у героини-автора почти все родственники жуткие скупердяи.

— Драстамат Арютинович говорил ей: «Тата, подари мне что-нибудь на день рождения», а она отвечала: «А что ты мне за это купишь?».

— А сейчас в рамках нашего мини-занятия мы проведём мини-блиц-опрос, имеющий целью выявить ваши филологические способности. Дайте мне форму множественного числа от существительного, близкого вам, «дно». Для совершенно далёких от филологии объясняю: одно — дно, а много — как?

— Дны, — Антон, как и положено спикеру, ответил первым.

— Донцы.

— Донушки.

— Донышки.

— Донки, — опять Антон.

— Сам ты Donkey, — учительница ему.

— Днищи.

— Дончики.

— Доны.

— Днищища.

— Днои.

— Дношки.

— Да, могу с уверенностью констатировать чрезмерно явный факт, что с этим примитивным заданием вы не справились. Это позволяет мне сделать теоретический, но верный, вывод, что со следующим заданием вы не справитесь в двойной степени. Тем не менее я, как амбассадор нашего славного министерства образования и науки, обязана озвучить вам второе задание повышенной сложности. Образуйте существительное множественного числа в родительном падеже от существительного «кочерга». Объясняю: одна — кочерга, нет много — чего?

— Кочерг? — это опять Антон.

— Кочерёжек?

— Кочерыжек?

— Кочергушек?

— Кочергов?

— Кочергушенек!

— А чо это вапще такое? — Лерка проснулась.

— Кочерга — инструмент, предназначенный для перемещения горючих материалов и продуктов горения в атмосфере высоких температур, ограниченных стенами искусственных сооружений, называемых в простонародье печами, — это учительница объяснила Лерке.

— А, вы про кочергушку! — до Лерки дошло.

— Вменяемых вариантов нет? — учительница подождала, но у нас фантазия иссякла, — Тогда с полным правом и моральным облегчением могу сделать твёрдый вывод, что ваша резино-техническая группа с заданиями филологической направленности не справилась, и соответственно внедрение филологических непрофильных дисциплин не является необходимым для учащихся учебных заведений начального профессионального образования, или, проще говоря, шараг.

— А правильные ответы какие? — спросил Антон, как только учительница сделала паузу.

— Да, скажите, как правильно, днища или донушки? — поддержали его ребята.

— И скажите, кочерёжек или кочергушек? — это Лерка, как заинтересованное лицо.

— В качестве утешительного и поощрительного бонуса считаю необходимым сообщить вам правильные варианты ответов на задания, а также прошу вас достать свои основополагающие документы гражданина РФ, или, проще говоря, паспорта, — учительница установилась на нас.

Мы достали паспорта.

— Открывайте любую чистую страницу.

Мы открыли.

— Пишите: донья, — она записала это слово на доске, — пишите дальше: нет кочерёг, — она опять записала это словосочетание мелом.

Мы записали вслед за ней эти слова в свои паспорта.

— Теперь вы запомните на весь отведённый вам век или на то время, пока сохраните свои паспорта, эти удивительные филологические слова, — сообщила нам учительница, взяла свою папку и вышла строевым шагом из аудитории.

Мы остались в состоянии некоего недоумённого восторга или, проще говоря, офигели. И до сих пор не знаем, нужны ли филологические дисциплины учащимся резино-технических групп.

— А зачем я буду напрягаться? — удивился Эмпидох. — Мне главное отвлечь Эмпидонку на время секса, чтобы она мне голову не откусила и всё.

— А как же романтика? — вопросил Эмпидилион, красуясь и поворачиваясь то одним, то другим боком к друзьям, весь красивый и романтичный.

— Какая романтика? — хмыкнул Эмпидох. — Мне главное безопасный секс. Да я, вообще, могу сэкономить, одну часть уховёртки дам Эмпидонке сейчас, другую в следующий раз.

— Ужас, ужас, ужас! — Эмпидилион приложил лапки к красивым щекам. — Это верх скупердяйства! А на будущее имей в виду, если нужна безопасность во время секса, то я совсем мирный, — и, глянув кокетливо, улетел.

— Что он хотел сказать этим? — Эмпидоша даже прекратил поиски подарка.

— Он себя предлагает, — гнусно засмеялся Эмпидох.

Эмпидоша на это не нашёлся, что сказать, и с удвоенным рвением принялся ловить мошек в полёте. Идея пришла внезапно.

Между тонкими веточками была натянута нежная паутинка. Эмпидоша плёл её вот уже два дня. Остались последние петельки. Получилась красивая воздушная пелеринка.

— Хорошо вышло, — говорили собравшиеся самцы, — только обидно будет и жаль парня, если Эмпидилия съест его во время секса.

Эмпидоша не слушал никого и украшал своё изделие живыми мошками. Они красиво трепыхались на серебристо-белом кружеве, как чёрные драгоценные камешки. Эмпидилии должно понравиться.

— Удачи тебе, парень! — сказали товарищи, когда Эмпидоша собрал свой подарок в лапку и полетел к возлюбленной.

Они танцевали в воздухе и сверкали искорками на фоне неба. А потом Эмпидоша преподнёс свой дар Эмпидилии. А потом у них была долгая-долгая любовь. И Эмпидилия не стала его есть.

— Видимо, подарок понравился, — переговаривались самцы, узрев возвращавшегося целым и невредимым Эмпидошу.

Эмпидох успел станцевать со своей Эмпидонкой, подарить ей кусок хитина уховёртки и совершить на глазах у всех быстрый коитус.

Все видели, как Эмпидонка, очень довольная, крутит в лапке несъедобные и некрасивые останки и улыбается, в то время, пока Эмпидох совокупляется с ней.

— Эти непостижимые женщины, — крутили головами самцы, — не угадаешь, что им понравится. Иной раз подаришь лепесток, а она бросает его вниз и съедает тебя. А тут мусор ей вручили, а она довольная, как слон.

— А я однажды подарил своей живую муху, — вспомнил один из самцов, — так она быстро съела её и набросилась на меня. Еле успел отцепиться и улететь.

— Опасно в наше время быть самцом, — решили товарищи, — вон Эмпидилион хитрый, пьёт нектар и с самками совсем не совокупляется. Ничем не рискует.

— Не жалуйтесь на свою жизнь. Трутням пчёл намного сложнее, — Эмпидох отдыхал на ветке после сексуальных утех, — у них члены отрываются с частью брюшка во время эякуляции и они дохнут.

— Самцы гибнут смертью храбрых во время спаривания, — хихикнул Эмпидоша.

— Как страшно жить! — воскликнул Эмпидилион, прикладывая ладошки к красивым щекам и выпучивая и без того выпученные глазки.

— Зато оставим после себя потомство, — ответил Эмпидох, — а это главное, зачем мы, безмозглые, живём. Оплодотворим, как можно больше самок, и тогда можно умирать.

— Ага, быть съеденным самкой! Тоже мне мечта! — хмыкнул Эмпидилион и улетел танцевать.

— Зато миллионы моих детей, унаследовавшие мои гены, будут продолжать меня, — Эмпидох потянулся и лёг спать.

Вечерело. Небо становилось сиреневым и зажигались первые звёздочки. В воздухе свежело, потянуло прохладой. Толкунчики располагались на ночлег. Завтра будет новый прекрасный день, наполненный солнцем, танцами, любовью и драмой.

Примечания:

Способен ли толкунчик справиться с уховёрткой с её твёрдым покровом, не могу утверждать точно.

Она взята как пример насекомого с жёстким хитином, который один из героев подарит самке.

Лёха представил, что он, например, не Лёха, а Лола, которая вздумала удалить рёбра, чтобы талия стала осиной. Вот пришёл Лёха-Лола к доктору. Доктор косым серпом чирк-чирк два косых разреза по бокам Лёхиного туловища. Потом ножовкой отпилил лишние рёбра и бросил их в ведро. Лёха даже услышал стук костей об оцинкованный металл. Ему стало дурно и обморок накрыл его душным туманом.

— Слабак, — сказала Марина и вылила мужу в лицо стакан пива.

Спустя энное количество дней Лёха вновь сидел за компом уже в «Доте» и ел пельмешки с кетчумазиком, прихлёбывая пивас. Лёха не заморачивался и считал, что надо есть, пока не пришли веганы, не отобрали еду и не заставили питаться подножным кормом.

— Лёшенька, — раздался сладкий, как патока, голос Марины.

Лёха, слегка нервничая, обернулся, но к счастью, жена выглядела, как обычно, талия не уменьшилась до катастрофических размеров.

— Замечаешь? — Марина повернула голову влево-вправо.

— Неа, — Лёха недоумевал, вроде на голове нет лишних костей, которые можно отпилить.

— Я зубки удалила коренные, чтобы скулы были высокими, как у Марлен Дитрих, — Марина втянула щёки и стала подозрительно походить на скелет.

Лёха вновь подключил Лолу и ему подурнело. Обморок не заставил себя ждать.

— Нюня, — пиво вылилось в Лёхино лицо.

Не прошло и недели, как Лёху за компом в «Майнкрафт» и с жирными от котлет руками застигло врасплох Маринино вкрадчивое:

— Лёшенька.

Лёха выдохнул, медленно обернулся и сию секунду был вынужден отшатнуться на грани обморока. Нижняя часть Марининого лица походила на вульгарно-розовый вареник, а сама жена приобрела сомнительной красоты образ утки с накрашенными губами. Тут и Лола не понадобилась. Лёха осел в кресле, закатив голубые глазки.

— Что за чувствительный муж мне достался, — с досадой вздохнула Марина, поливая пивом Лёхино лицо.

Лёха стал нервным, как институтка. Даже «Дота» не давала чувства безопасности от Марининых конфигураций, апгрейда и тюнинга. У Лёхи пропал аппетит. Он остался верен лишь пиву. Он играл и поминутно шарахался от любых посторонних звуков, а особенно от своего имени, произнесённого женой.

— Лёшенька, — прозвучало мягко, нежно, будто пух лебяжий коснулся Лёхиных ушей.

У Лёхи заскакало сердце по всей грудной клетке, как дурное. Широкая спина покрылась холодным потом. Ладони закололо иголочками. Пальцы внезапно замёрзли. В животе начал танцевать кордебалет. Глаза стали подёргиваться серой мутной вуалью. Лёха очень медленно обернулся и завалился на бочок. И было отчего. Марина накачала бюст до шестого размера так, что он стал напоминать поднос. Если бы Лёха не валялся сейчас в обмороке, то легко мог поставить свой стакан пиваса на Маринин бюст и стакан держался бы влёгкую.

Прошло две недели.

— Лёшенька, — тихо-тихо, чтобы не испугать мужа с тончайшей душевной организацией.

У Лёхи на своё имя уже условный рефлекс. Обморок без участия Лолы готов.

Силуэт Марины в профиль один в один латинская буква S. Её накачанная попа выглядит, как кресло. Если бы Лёха не лежал сейчас, как гимназистка, с мокрым полотенцем на лбу и не стонал, то легко мог присесть на попу жены, как на стульчик. Не жена, а мебельный конструктор. Впереди поднос, сзади кресло. Удобно в быту.

Покопавшись в их семье, последователь Фрейда мог бы сделать вывод, что виной всему был невинный Лёха. Пусть за глаза их пару называли «Бретёр и честная давалка», но Лёха был мэном нерешительным, из тех, кому жена в постели командует «Майна — вира». И Марина нашла себе брутального токсичного парня, который во время соития смеялся над ней и троллил за маленькие сиськи, поселив в ней комплексы. Вот и пошла Марина во все тяжкие, положив на алтарь красоты и рёбра, и зубы, и здравый смысл. А виноват во всем Лёха. Так и запишите.