Совет держался в противовес угрюмо и сдержанно. Три года промышленность превращалась в руины, народ выкашивался и разбегался кто куда, долги росли, того гляди страна в трубу полетит. И изредка даже в самую горячую голову стучала мысль "А что в итоге? К чему всё идёт? И к чему придёт? Насколько в конце концов оправдывается гешефт, смазанный кровью своего народа, и будет ли стоить он того?" Сколько ни скачи, ни пой гимны, ни маршируй, реальность всё равно на своём настоит. И вот когда очнётся сознание, до того искаженное горячкой шальных военных денег, оглянётся, в ныне опустевший и обезлюдевший, к тому же придавленный сапогом супостата, край. И вот тогда внутри кто-то прошепчет, а ведь была, была она – альтернатива... Но для этого, разумеется, надо чувствовать себя сыном своей земли, связывать своё будущее с будущим своей страны.

Но, к счастью, министры Гриновича были вполне современными людьми, насквозь пропитанные нынешней глобалистской культурой, с её прагматичным пониманием жизни. Такие не выдадут. Держаться будут до последнего человека в стране. А там, в случае чего, можно и на моря. Да сразу всем кабинетом. И там не оставлять борьбы. Если под гранты, то почему же нет? Эхе, если дело знаешь, да с вольным духом, можно и ещё на пять шахт наработать...

Но могло случится, что кто-нибудь слишком близко примет к сердцу будущее и начнёт развиваться мысль о переговорах.

Чёрт с ним и языком и территориями, вот первый пункт...

Ведь лишись места, недруги и под суд загонят, недорого возьмут, и плакали все горбом заколоченные деньги – никакие офшоры не спасут. На всё найдутся свои охотники.

И Гринович с опасением всматривался в лица министров, кто ж тот Иуда, кто, забыв о предоставленной возможности погреть руки над западной помощью, нанесёт удар в спину, и первый заговорит о переговорах, а особенно об отставке.

Совет, хоть и покрякивал и хмурился, но памятуя о компромате, молчал.

– Итак, господа, кто начнёт – Гринович с нетерпением мотал головой – министр наступления, что там с нашим тузом в рукаве? С нашим козырём? Как движется наступление на севере?...

Министр, из военных, не стал кривить и прямо рубанул:

–на исходе... Противник подтянул резервы, выбил нас со своей территории, и, развивая успех контрудара, в данный момент вторгается с севера уже к нам...

Гринович зажевал губами и оторопело повернулся к мистеру Бритвесту:

–как на исходе?... как ж это понимать?...

Мистер Бритвест, никак официальных должностей не занимал, но на совете ему никто не противоречил, как-то так получилось, что последнее слово всегда оставалось за ним, включая то роковое, втянувшее страну в кровавый водоворот.

Мистер Бритвест благожелательно улыбнулся:

–это значить, что вся поставленный задача выполнен, и теперь на исходе. Ваш гениальный задумка с северным удар принёс плоды, противник вынужден перебросить резервы с востока, и наступление на восточном фронте захлебнулось...

–ааа... захлебнулось... выполнен... гениально... да

Гринович блаженно улыбнулся, он почувствовал себя Наполеоном, уже мерещилось, как он в двууголке указующим перстом двигает по карте... "сюда послать эти войска... а сюда другие..." Хорошо. Он, правда, уже примерял этот образ, но то в прошлой жизни, в каких-то пошлых скетчах, а теперь того и гляди войдёт в историю гениальным стратегом – сам мистер Бритвест похвалил...

Но червячёк сомнения пошатнул мысленную двууголку:

–а Восточный фронт? Противник захлебнулся? Как там? Министр обороны?

Министр, старый вояка в мундире, встал почесал переносицу:

–хорошего мало, противник обладая громадной огневой мощью и гораздо большими людскими резервами жмёт по всему фронту, мы вынуждены откатываться...

Гринович хрипло вскрикнул:

–как откатываться? А как же гениально... как же моя задумка о резервах?..

Но мистер Бритвест и тут подоспел:

–ну да, откатываться! Согласно плана генштаба о гибкой обороне, отходить с рубежа на другой, заставляя противника нести немыслимые потери, а сами беречь людей, в духе фельдмаршала Моделя, он использовал такой подход, сберегал людей добрый человек, в современной войне такого уже не встретишь, это... человечно. Вы Гринович истинный представитель западной культуры. Стоите на защите и страже. Настоящий культуртрегер.

Бритвест поднёс платок к сухим глазам.

Гринович почувствовал потребность прослезиться, похвала мистера Бритвеста польстила, к горлу подкатывал ком "да... я слишком человечен для этого века... человечен... человеки..."

–а с человеками... с людьми то есть у нас как? Потери то восполняются?

Представитель укомплектования тяжко вздохнул:

–тягчайше... приходится снимать военных специалистов и переводить их в штурмовики... дикая нехватка. Так же пришлось уменьшать бронь с оборонных заводов и восполнять резервы оттуда... промышленники не довольны, но надо ж где-то брать материал.

Гринович было заохал, но Бритвест упредил:

–он говорить, что резервов есть столь много, что войска даже перекрывают эти потребности внутри себя сами, а народ настолько воодушевлён, что идёт записываться, невзирая на бронь, высокий боевой дух...

–ааа... это да... высокий, да... но промышленность... как без людей то? снаряды? патроны?... Экономический блок что молчит

Поднялся хмурый тип в пиджаке:

-а что тут говорить? Что воду в ступе толочь? Утренний меморандум вы все получили, да и все новостные службы, мировые разумеется, не наши, трубят, тут уж не извернешься. Союзники сворачивают и финансирование, и вооружения, наших средств хватит на несколько месяцев, по некоторым финансовым обязательствам уже, можно сказать, дефолт. В одних, без поддержки запада, мы не выдюжим. И полгода не продержимся.

Гринович испуганно взглянул на Бритвеста:

–как же так, дорогой лорд, мы ж договаривались и о поставках, и о финансах... всеобщая поддержка обещалась... в вот этот говорит...

Бритвест махнул рукой так, как машут, когда говорят о пустяках:

– не изволь переживать, господин президент, мы всецело вас поддерживать перед лицом агрессии, и едины в этом. Все пункты в общем. Как и говорилось. Да, несколько пунктов есть уменьшились, денег поменьше, оружия, снарядов... да меньше, но во всём остальном мы стоим с вами плечом к плечу. Едины в этом! Не позволим! Заявляем об этом со всех трибун! Всецело рассчитывайте на нас! Смело! Сейчас созываем тринадцатый конгресс с осуждением!

Гриновичу представилось как во всём мире идут миллионные демонстрации, на трибунах людьми кричат в рупор, всякие комитеты, конгрессы, тысячи их... и всё это для него, Гриновича, что б он только продолжал отстаивать свои идеи о монолитности.

В этот момент он не шутя почувствовал себя воротилой мировых вопросов, эмоции настолько накатили, что Гринович не сдержался, что-то вынул из рукава, на секунду отвернулся, пошмыгал носом, и развернулся уже с замасленными глазами:

– ну вот, а нам ещё какие-то условия ставят... а вы то что такие угрюмые? Сами же слышали... и общемировая поддержка, и народ в едином порыве, и гибкая оборона! Мы ещё им покажем! Ишь ты письмо! Испугались – вот и письмо! Это тонкий момент, понимать надо! Переговоры хотят, но нет уж! Теперь так просто не вырвутся! Пока не отступят к границам вековой давности, пока не заплатят десять триллионов, пока армию свою не разоружат – мы не сложим оружия! От моря до моря! Нам всё ясно, за дело! Не отступим!

Совет расходился. Гринович величаво, как ему казалось, встал, и, поддерживаемый под руку мистером Бритвестом, вышёл из залы.

Надвигался вечер, в окнах уходящее солнце сменяло зарево пожаров.

- Не добираете, совсем не добираете... Без матушки тяжело?

- Да, господин распорядитель.

- Да, тяжело. К тому же, ты лентяйка, Ли. Сколько смотрю, мама твоя, всегда набирает больше, чем ты. Молодая и здоровая, а работать совсем не любишь. Не повезёт твоему мужу, если, конечно, такой дурак найдётся.

- Да, господин распорядитель, - я была готова согласиться на все, лишь бы эта пытка закончилась.

Распорядитель щёлкнул весами в последний раз и полез в нагрудный карман за монетами.

- Хорошо, что вы тогда отказали моему сыну. Представляю, как бы мой мальчик сейчас страдал…

Не успели три монеты коснуться моей ладони, как я, не дослушав распорядителя, тут же побежала домой. Если так дела пойдут и дальше, то я не закончу надел, а если я не закончу, то на новой неделе мне не выдадут ничего. Можно попробовать взять с собой Ви, но она нужна дома с мамой, а Мю еще слишком мала…

- Куда прешь! – сиплый голос заставил меня отскочить.

Дорожная пыль поднялась кверху, старая кляча надрывно заржала, и старая телега с грохотом проехала мимо меня. Долго ещё были слышны ругательства в мою сторону, но я их не слушала. Я стояла словно поражённая молнией.  Такое уже было однажды. Когда-то очень давно. Или наоборот совсем недавно? Я оглянулась, страх накрыл меня с головой, и сейчас я услышу…

- Эй, Ли!

- Привет, Бю, - ответила я, не оборачиваясь, все ещё смотря туда, куда уехала телега.

- Ты сегодня одна?

- Моя мама… она заболела, - я наконец-то повернулась к Бю лицом, странное наваждение спало.

- Это плохо, очень плохо. Пыль?

- Нет,- покачала я головой, - что-то другое. Что-то совсем другое.

Немного помолчали.

- Слушай, - Бю судорожно втянула воздух, - извини, что прошу, но не будет у тебя немного в долг? – она искоса посмотрела на мою ладонь, где я всё ещё зажимала несколько монет, заработанных на поле. - Как только заработаю, все отдам.

- Это всё, что у меня есть... – я раскрыла руку и показала три серебряные монеты. – Самой не хватит.

- Жаль, - вздохнула Бю, - я не ела со вчерашнего дня.

- Попробуй попросить на рынке. Они иногда дают что-то испорченное.

- Оттуда гонят. Я попыталась просить милостыню у Главных ворот, посмотри, - девушка немного оголила плечо, показав сине-фиолетовую кожу, - страж меня отколошматил палкой. Говорит: нельзя стоить у ворот, чтобы не подумали, что в нашей деревне есть нищие! Хэйвин его распополамь! – выругалась Бю.

- Знаешь, что… - я немного замялась, - возьми, возьми одну монетку. Если кто-нибудь даст ещё одну, купите крупы.

- Спасибо! - Бю не пришлось уговаривать, не дожидаясь пока я протяну ей монету она сама забрала круглый серебряк из моей ладони. - Может быть, будет работа на следующей неделе, но я все-таки думаю... Мама, конечно, против... Но я думаю… пойти в услужение к Хэйвинам.

- К Хэйвинам? А они опять набирают людей?

- Сейчас все время набирают. Отправка каждые два дня.

- Кто-то идёт?

- Я не знаю, - Бю повела плечом, - но, если тебе совсем некуда деваться, то это выход, так ведь? Ты будешь сыт и при деле, и семья не голодает.

- Хэйвины очень благородны.

- Да, но моя мама против.

- Из-за брата?

- Он ведь так и не вернулся, - Бю немного помолчала, рассматривая монетку. - Мама говорит об этом каждый день. Слишком часто его вспоминает.

- Никаких вестей?

- Я думаю, он умер, - Бю задумалась. – Нам же давно престали платить. Но мама не согласна, думает, что его держат насильно. Ей так проще.

- Может, - я положила руку подруге на плечо, - если моя мама не поправится на этой неделе, то может быть, ты будешь ходить со мной на поля? Деньги пополам.

- Охранники не пустят меня без разрешения…

- Но они же там не целый день, - подмигнула я, - как только уйдут, ты зайдёшь, и так же выйдешь. А?

- Это было бы здорово! – воскликнула Бю. – Завтра? Или сегодня? Я готова сегодня. Вечером?

- Вечером!

Это было очень глупое решение, Бю и меня могли ждать серьёзные проблемы, если вскроется, что она прошла без разрешения. Но тогда я не думала об этом, наоборот мне подумалось, что жизнь моя понемногу налаживается. Помнится я даже шла в припрыжку до дома.

Но как только я ступила за порог, реальность придавила меня базиликтовой неподъёмной плитой. Маме стало хуже. Она не ела, почти не говорила, но зато много и часто пила. Нога распухла ещё больше и, кажется, стала размером с её тело. В районе колена появились странные твёрдые пузырьки, а на теле тут и там проступали мягкие вытянутые зеленоватые наросты.

- Совсем плохо? – спросила я.

Ви покачала головой:

- Сама не видишь? Ей хуже, намного хуже. Я все утро обтирала ногу, заворачивала в лечебные бинты, но улучшения нет. Надо к лекарю.

- Это дорого, - возразила я, не решаясь подойти к матери ближе. - Нужно восемь золотых.

- У нас же были сбережения!

- Там всего четыре, - я осторожно потрогала мамино колено, в ответ она громко вздохнула.

- Четыре?! – глаза Ви расширились ещё больше. – Скопили всего четыре золотых? Как бы я поехала в академию? Всего четыре золотых! - сестра бросила на пол мокрую тряпицу, что до этого прижимала к груди. – Четыре золотых!

- Не шуми, - сказала я. – Все время приходилось тратить. Сама же знаешь, то надела не дадут, то для Мю нужно, то налоги. Сколько отдали вчера?

- Золотой!

- Значит, осталось только три. Нужно что-то придумать.

- Нужно. Нужно! – взорвалась Ви, - ты же старшая! Придумай! Сделай!

- Что?! Что, Ви? – я больше не могла себя сдерживать, напряжение последних часов разрывало изнутри, и животный рык сам вырывался наружу. В груди заколол болезненный шарик. – Что?!

- А я откуда знаю? Заработай!

- Как? Я и так делаю, что могу…

- Значит не всё! - Ви нависла надо мной. - Той мелочи, что ты принесла, даже на еду не хватит. Ли, - прошептала сестра, немного подумав, - ты знаешь, у кого можно взять деньги.

- О чем ты?

- Начинается на Ву, кончается на нь, что-нибудь напоминает? Ещё подсказка, хотел взять тебя в жены.  И он без ума от тебя!

Я вздохнула, и тио усмехнулась.

- Ты думаешь, он захочет помочь?

- Зря ты ему отказала, сейчас бы у нас были деньги.

- Это не так, - возразила я. – И ты это знаешь.

- Так. Он сделает все, что ты попросишь. Если ты хорошо попросишь. Хорошая идея, да? Скажи ей Мю?

Младшая сестра отрицательно покачала головой, и показала крест руками. Полностью с Мю согласна, идея кошмарная.

Родители Вуня пришли просить моей руки два месяца назад. До сих пор помню их лица, когда они вошли в дом, распорядитель выглядел, будто бы унюхал что-то неприятное, а  его жена, бледная и маленькая женщина пряталась за широкую спину супруга, показывая лишь кончик носа. Я знаю, что она была не в восторге от этой затеи, и явно радовалось, когда ничего не получилось. Сам Вунь даже не поднимал глаз, я помню его красное раздувшееся лицо, потные ладони. Он ничего не говорил, а лишь протянул мне маленькое базиликтовое колечко с камнем луны – дорогое украшение. Он был уверен, что мы не откажем.

Вуня я знала с самого детства. Он был смешным пухлым мальчиком, неловким, заикающимся. Где бы я ни была, он всегда был там же. Приводила ли я сестёр на реку, он плескался тут же, или играла с Бю, он пытался играть с нами, смотрела за Улом или ходила с мамой на поле, Вунь всегда был рядом. Он почти не говорил со мной, чаще дразнился, или мог даже кинуть в меня грязью. Я и подумать не могла, что нравлюсь ему. Я вообще не замечала его.

Не знаю, в какой момент ему пришла идея, что мы были бы хорошей парой. Не хочу даже знать, как он уговорил на это родителей, думаю, они сопротивлялись, как могли, но это случилось. Этой встрече никто не был рад, и разговор был коротким - я сказала, что свадьбы не будет. Я видела радость в прозрачных глазах мачехи Вуня, она долго трясла мою руку и все заглядывала в глаза. Распорядитель тогда тоже выглядел вполне удовлетворённым, такое родство его не прельщало. А вот Вунь изменился в лице, побледнел, посерел и, не дослушав меня, он выбежал из нашего дома, громко хлопнув дверью.

И после этого Ви хотела, чтобы я пришла и сказала: «а дай-ка мне друг Вунь пять золотых монет, я потом верну. Но скорее всего не верну»

С другой стороны, я ведь не кинула ему в лицо то кольцо, не смеялась, никому об этом не рассказывала (только откуда тогда все об этом знают?), а просто отказала. Хэйвин побери! Нет. Как ни крути, звучало ужасно.

- Можно попробовать, - сказала я.

- Конечно, можно, - Ви похлопала меня по плечу, оставив мокрый след с запахом трав, - ты главное улыбайся, хихикай. Ты всегда такая угрюмая, к тебе и подойти страшно. Мужчины такое не любят.

- Так? – я растянула рот в улыбке, но сестры и брат почему-то скривили лица.

- Это не улыбка, - прошептал Ул, - это что-то вроде оскала, как будто бы хочешь нас сожрать.

- У меня не получится, - я спрятала лицо в руках. Мне уже было стыдно.

- Получится, - сказала Ви, все ещё подозрительно косясь на меня. – Будь естественной, но не грубой. Чуть поклонись, как зайдёшь, но не падай в ноги. Можешь немного плечиком повести, вот так, - она грациозно приподняла плечо, словно прячась за него, - похлопай глазками. Он точно будет рад помочь тебе. И надень чистую юбку. Возьми мою.

Одежда Ви была мне великовата. Я хотела пойти в своей обычной одежде, но Ви сказала, что так я похожа на попрошайку.

- Что ещё? – спросила я, расчёсывая волосы.

- Что ещё, - задумалась Ви, - смейся над его шутками. Будь милой и…

- Улыбаться? – я заплела косу и уже готова была выйти.

- Нет! Просто будь доброжелательна и смотри ему прямо в глаза.

Дверь за мной захлопнулась, и я направилась к Вуню.

Мысли путались, а ладошки потели. Мне было страшно. Зря мы это затеяли. Я вспоминала, что там говорила Ви: похлопать плечиками и упасть в ноги?

Больше всего я боялась, что дома будет вся семья распорядителя. Если бы дверь открыл не Вунь, а кто-то другой, я бы ушла, но на пороге на счастье появился мой  несостоявшийся жених.

- Ли! – куцые брови Вуня поползли наверх. - Что тебе нужно?

Это было вместо приветствия, но может оно и к лучшему, сразу перейду к делу.

Я поклонилась Вуню в ноги и, взмахнув рукой, нечаянно ударила его по подбородку.

- Извини, - пискнула я. – Приветствую тебя!

Все было не так. Глупо. Неловко. Очень странно.

- Что с тобой? – Вунь потёр ушиб и чуть прикрыл дверь. – Ты что пьяна?

Я громко засмеялась, но, кажется, это не было шуткой. Вунь смотрел на меня настороженно и сердито.

Нет, так не пойдёт.

- Извини меня. Ещё раз, - я не Ви, и не смогу ей никогда стать, лучше буду собой. -  Мне нужно… у меня к тебе есть дело. Просьба. Можно зайти?

Вунь оглядел меня с ног до головы.

- Сначала скажи, зачем пришла? Если это насчёт наделов, то иди к отцу. Он меня не послушает, чтобы я не сказал.

- Нет, не об этом, – вдохнув больше воздуха в грудь, я выпалила, - можешь одолжить мне немного золотых?

- Что?! – лицо Вуня вмиг стало пунцово красным, а маленькие глазки широко распахнулись. – Ты шутишь?

- Мне нужны деньги. Не для мамы, а для себя, - язык не желал слушаться. – То есть наоборот! не для себя, а для мамы. Послушай меня, пожалуйста! – Я перехватила рукой закрывающуюся дверь. - Мне нужно немного денег, я всё верну. Маму надо показать лекарю, - слова полились бессвязным потоком. – Ей очень плохо, она почти без сознания. Все на поле случилось. Она упала, когда сбежала к мальчику! Тому, который проглотил рис, и сама кажется, заболела, - я выдохнула и упала на колени. – Прошу тебя!

- Сколько? – голос Вуня немного смягчился.

- Пя… ше… семь золотых.

- Семь? – присвистнул Вунь. - Это очень много.

- Я все верну. Мне больше не к кому идти.

Он ненадолго задумался, а потом раскрыл передо мной дверь и кивнул.

Дом Вуня был словно противоположностью дома Тонгу. Все было маленькое, цветастое, неряшливое, всего слишком много. Так много, что и не охватишь одним взглядом: вещи, ткани, мебель, расставленная по неизвестному принципу, горшки, посуда, книги, игрушки… чего здесь только не было. В комнате, куда Вунь привёл меня, стояла полумгла, несмотря на то, что за окном светило солнце.

- Семь золотых, - повторил Вунь, усаживаясь на длинный мягкий диван, - это много... Но они у меня есть. Предположим, я дам их тебе, - он жестом предложил мне сесть рядом, - а что ты дашь мне?

Я не знаю, но, кажется, Вунь думал, что выглядит довольно лихо и даже… соблазнительно? Он чуть закусил нижнюю губу, так что на пухлом подбородке образовались складки, приподнял одну бровь и смотрел как-то исподлобья. Это его выражение лица в купе с неловкой позой нога на ногу, вызывала у меня лишь смех, который пришлось маскировать за приступ кашля.

- Да, ты и сама болеешь?! - Вунь три раза поменялся в лице и чуть отодвинулся. - Это заразно?

- Нет, нет! Просто пыль осела в горле, - поспешила я успокоить Вуня, - у мамы другая проблема. У неё распухла нога, она её ушибла. Вчера на поле, когда кричала женщина, и мама решила посмотреть,… ты же знаешь, что было вчера?

- Нет, - искренне удивился Вунь. – Папа мало говорит о работе дома. Не хочет, чтобы мы волновались, - он на мгновение замолк, а потом слишком бодро и не впопад начал. – Я вот уезжаю завтра в столицу. Решил стать кавалером Его Императорского Величества. Приеду только через год, уже в красивой новой форме. И подтянутый.

Я молча кивнула. Видно, что для него это важно, возможно, что бы сообщите эту новость он и впустил меня в дом, главное не спугнуть, не разозлить его.

- Думаю, у тебя все получится, - я положила свою ладонь на его большую белую руку. - Береги себя, служба у Императора тяжела, но ты сильный. Так... ты можешь одолжить мне золотые?

Кажется, слишком рано. Лицо Вуня посерело, а брови насупились. Он всем телом вздрогнул и скрестил руки на груди.

- Я из-за тебя же туда еду, - сказал он обиженно. - Если бы ты мне тогда не отказала, мне не пришлось бы сейчас уезжать, чтобы скрыть от позора!

- Ты же знаешь, что твоя мама и моя мама родственницы…

- Не говори ерунды, - надулся Вунь, - это моя мачеха, у нас нет никакой родственной связи!

- Зато есть моральная связь. Глубинная связь. Ты же мне, как… брат.

Повисло молчание.

- Ты серьёзно? – парень грустно посмотрел на меня, - для тебя это так важно?

- Через это я переступить не могу. Это прямо тут в голове, что-то не даёт посмотреть на тебя, как на мужчину, - я нащупала то, что было нужно, Вунь понимающе кивнул в ответ. – Для меня ты всегда будешь старшим братом.

Я говорила сама себе: в этот раз не торопись Ли, дай ему время, ты же видишь ему нужно время…

- Не знаю, - пробубнил Вунь, - все это как-то не правдиво. Наши матери даже не общаются, какая тут связь? Моя мачеха вообще говорит, чтобы я с тобой не общался. Она как будто бы боится тебя.

На это я уже ответить не смогла. И мы оба замолкли.

За крошечным окошком кипела жизнь, кто-то ругался, смеялись дети, колеса телег шуршали и кряхтели, а здесь внутри серди вещей и пыли жизнь на мгновение замерла.

«Вуню надо уехать», - вдруг подумалось мне, - «ему здесь не место, среди хлама, среди этих людей, ему нужно увидеть другой мир».

- Я буду думать о тебе Ли, - прервал молчание Вунь, - о том, почему ты так и не полюбил меня... Может быть, когда я вернусь, ты посмотришь на меня совсем другими глазами. Сколько тебе нужно монет? Семь?

Я кивнула.

- Ты можешь сделать кое-что для меня? Перед отъездом я бы хотел, - Вунь запнулся, и на его лице выступила испарина - я бы хотел коснуться тебя. Обнять, ощутить запах твоих волос, - его голос задрожал. - Распусти их.

От просьбы веяло чем-то неправильным и запретным. Никто не запрещал женщинам ходить с распущенными волосами, но это не приветствовалось. Следовало сейчас же вскочить, надавать по лицу этому хаму, и в гневе хлопнув дверью уйти, но вместо этого я достала длинные тонкие палочки, что держали мои волосы в пучке. Темными волнами волосы рассыпались по плечам. Вунь вздрогнул и прерывисто вздохнул. Он осторожно, почти не касаясь, погладил пряди, перешёл на плечо и дальше на руку.

- Позволь, - он судорожно сглотнул, - позволь обнять тебя. Мне больше ничего не нужно...

Я кивнула, встала с дивана и распахнула руки для объятий. Вунь медленно наклонился, а затем резко прильнул и прижал меня к себе.

Я почувствовала, как сильно стучит его сердце, как дрожит все его большое тело, как он шумно вдыхает. Так мы стояли минуту или две. Кажется, он немного попривык и стал дышать ровнее. Я уже собиралась похлопать его по спине в знак дружеских отношений, как он вздрогнул и отстранился.

- Все могло бы быть иначе, и ты знаешь это, Ли! – прошептал он.

Знала. Все могло быть иначе, однажды могло быть иначе…

- Ладно. Не надо, - Вунь поднялся и начал ходить по комнате большими шагами, изворачиваясь, чтобы не задеть что-нибудь, - пока не надо. Ты же и так станешь моей, куда тебе деваться? Со всем выводком, что наплодил твой папаша. Но учти, когда это время придёт, ты за всё ответишь, за всё унижения, что я испытал. Ты сама приползёшь на коленях.

- Вунь...

- Молчи! Бери деньги и проваливай.

Он кинул на пол несколько золотых монет.

- Но... Но тут только пять...

- Бери, сколько даю, а то и эти заберу! Бери и уходи!

- Спасибо!

Он дал столько, сколько нужно. Может, я немного глупа и наивна, но не настолько, чтобы поверить в честность Вуня. Наверняка, он ждёт, что я ещё вернусь, но этого приключения мне вполне хватило. И уже скоро я и мама сидели в башне лекаря, ожидая своей очереди.

Сначала говорили, что его дают многодетным семьям, потом уже за второго, а теперь уже и за рождение первого. Я думала о том, что «ого, ну это хорошо, что государство старается и хоть так поддерживает население, ведь это лучше чем ничего». С другой стороны, я подумала «Я родилась в 1997 году, но за меня никто не давал моим родителям материнский капитал». Если бы за меня дали капитал в десятых годах, у нас давно был бы дом (мы жили где попало, а это накладывало отпечаток на мою детскую психику). Я подумала, что это несправедливо. То есть я росла, за меня моей маме никто не дал таких капиталов(давали мелочь). Она после рождения меня стала инвалидом и жили мы отстало, а кому-то младше меня (не на много) дают деньги просто за то, что они родились и живут припеваючи(если конечно разумно распорядятся). «Нечестно», подумала я. Из помощи от государства нам дали какой-то сарай в глухомани (без окон, без дверей, воды, тепла), где моей больной матери тяжело было меня растить без каких-либо условий. Она без помощи ничего не могла сделать, чтобы улучшить условия(ремонт в этом сарае на выплату в 6 тысяч рублей по инвалидности + детское пособие в 300 рублей, не сделаешь). Короче говоря, у меня появилась «зависть» к тем, кто родился чуть позже меня и получил больше меня. Не зависть, а глубокое чувство несправедливости, но в то же время я думала, что это хорошо, что наше государство идёт к лучшему и хоть что-то делает для граждан, хоть как-то продвигают их дела.

Я выросла. Горький опыт моей матери научил меня не доверять никому(мужчинам). Поэтому я старалась не допускать ошибок своей матери, чтобы случайно не забеременеть от какого-нибудь безответственного человека, который при малейших трудностях оставит тебя одну с ребёнком на руках. К вопросу деторождения я подхожу серьёзно и ответственно. И если я сейчас неуверена, что могу что-то дать ребенку, то лучше вообще его не обрекать на непонятную жизнь.

Будучи уже взрослым человеком и женщиной, ты видишь с экранов, как чуть ли уже не требуют рождения детей и намекают, что если ты этого не делаешь, то типо ты мусор. То есть внушают бездетным чувство неполноценности. Это уже какой-то шантаж или ультиматум. Дальше стало уже отвратительно. Людям уже навязывают деторождение, если пока не заставляют.

Просто перечислю предложения, которые вызвали у меня, как у думающего человека, не лишённого духовного начала, протест:

💵Те, кто родит, тому столько-то сотен тысяч

💵💵Те, кто ещё родит, тому ещё больше сотен тысяч

🏛💵Те, кто родит, тому бюджетные места в вузах и т. д.

🏡💵💵💵Те, кто родит, тому списание ипотеки, долгов и т.д.

Тьфу!

Вы там с ума посходили в верхах? Удивил патриарх Кирилл. Извините, зачем вы лезете в политику и разве учит религия такому лицемерию?

Черт с депутатом Мироновым, ему надо было что-то предложить хоть раз в 100 лет, чтобы дать знать, что он ещё жив с его «Справедливой Россией». Справедливой Россия будет если сейчас каждому ныне живущему гражданину заплатят хотя бы по 300 тысяч за то что они когда-то родились и продолжают жить в этой стране🌑, а то как то некрасиво.

Нет, я ещё раз повторюсь. Это хорошие предложения. Это хорошая поддержка, но вы хоть смените тон, а то выглядит так, как будто кур соблазняют зерном, чтоб они от счастья несли яйца.

То есть деньгами, материальными благами, образованием и жильём они мотивируют людей повышать демографию.

Вы представляете сколько нечистых и меркантильных граждан активизируются. Всякие алкоголики, наркоманы начнут плодиться ради этих плюшек. В результате будут появляться никому ненужные, больные дети с отклонениями, которым придётся искать многомиллионные суммы на поддержание жизни.

Зачем вам это надо? Неужели вы не понимаете, что это цинизм. Люди начнут рожать не потому, что хотят детей, а потому, что хотят денег, жилья, образования. Это худшее, что может произойти. И когда к этому цинизму подключается патриарх Кирилл, который вроде как представитель духовенства, то возникает ощущение, что это мелкий поп, который торгует крестиками.

Вы хоть подумали, какое поколение уродов может вырасти?

Дети должны рождаться в любви, естественно, в нужное время для конкретных людей. Всё должно быть естественно. Но из экранов лезут навязчивые призывы к рождаемости. Вот выньте им сейчас положите детей. «Так.. Капиталы за ребёнка уже предложили.. жильё предложили... образование предложили,.. а демография всё не очень». Дальше что будет? Расстрел за отказ рожать?

Нет, в чём-то вы правы. Чтобы люди хотели рожать, надо чтобы им было как минимум комфортно. Чтобы было где жить, где работать, образование хорошее, деньги, но это всё нужно не после рождения, а до. ДО.

ПОСУДИТЕ САМИ.

В качестве примера приведу себя. Я не тороплюсь рожать.

Почему я не бегу рожать несмотря на такие соблазны от государства.

Моральная причина. Мне важно прежде всего найти своего человека. Если своего человека нет, то и естественного желания иметь какое-то продолжение рода нет. А не амеба чтобы тупо бежать и спариваться.

Социальная, финансовая причина. Мне некомфортно. Я с трудом могу обеспечить себя, глядя на то, как растут цены, налоги. Я живу аскетично и во многом себя ограничиваю. Я не умею и не хочу выживать за счёт хахалей и раздвигания ног.

Медицинская причина. У меня нет уверенности, что я способна выносить ребёнка. Я чувствую, что моё здоровье подорвано. В 13 я пережила эпилепсию, некоторые последствия остались. Также опасаюсь, что меня может ждать та же участь, что и мою мать после моего рождения. Чтобы мне наладить моё здоровье мне нужно немало средств. К сожалению, государством не предусмотрено выплаты женщинам репродуктивного возраста, моя репродуктивность стремительно утрачивается от некачественного уровня жизни, а теперь кто пережил эпилепсию предоставлены сами себе. Всю жизнь приходится жить и бояться, потому что не знаешь, где и когда накроет снова.

На заработки без особого образования ты можешь максимум купить дешёвую еду, типо быстро растворимой еды и то, даже это дорого. Естественно от такого питания никакого здоровья не будет, тем более для вынашивания здоровых детей. Другая продукция также содержит различные добавки, и никто за этим по факту не следит. ГОСТ где-то глубоко в чьей-то заднице. И мы при такой жизни должны хотеть рожать? Да мы даже сами для себя ещё не жили, что бы нам так надоело жить и не задуматься вдруг о рождении ребенка, чтобы он жил и мучался так, как мы в своём детстве.

Разумный человек не поведётся на заманухи, которые мотивируют их штамповать людей сею же секунду. Или вы считаете, что у нас в стране неандертальцы?

Даже у кур для того чтобы повысить яйценоскость есть условия, которые необходимы для этого.

Что влияет на яйценоскость кур?🐔

Некоторые факторы, влияющие на яйценоскость:

• Линька. Это естественный процесс смены оперения, который, как правило, происходит осенью в течение 1–3 месяцев. В период линьки яйценоскость резко падает или вовсе прекращается. school-science.rudobro.vetfarmaks.com

• Условия содержания. Для нормальной яйценоскости курам необходим световой день продолжительностью 14–16 часов. В зимний период нужно обеспечить оптимальный температурный режим — примерно 20–22 градуса. farmaks.comdobro.vet

• Возраст. Куры начинают нести яйца с 5–6-месячного возраста. Пик яйценоскости приходится на первые 2–3 года жизни птиц, затем продуктивность снижается. farmaks.comdobro.vet

• Рацион. Корм должен быть сбалансирован по питательности и содержать необходимое количество белков, углеводов, витаминов, макро- и микроэлементов. farmaks.comdobro.vet

• Наличие воды. Птице нужен постоянный доступ к чистой и свежей воде. farmaks.comdobro.vet

• Здоровье. Ослабленных и больных птиц нужно своевременно выявлять. farmaks.comdobro.vet

Так что я если и рожу, то только тогда, когда найду своего человека, моё здоровье будет налажено, мои условия для жизни будут улучшены. Я не собираюсь рисковать своим здоровьем, здоровьем будущего ребенка, своими духовными принципами, чтобы угодить государству и вносить вклад в их дурацкую программу. Кто придумал покупать детей? Кому звездануть по лбу? Вас там и тоже купили в магазине?

Пока сам Господь Бог не скажет мне, не собираюсь плясать под чью-то демографическую дудку.

«Плодитесь и размножайтесь» - это уже устаревшая заповедь. Сейчас другая заповедь - работайте над духовными качествами. Главное не количество людей, а их качество.

Я сочувствую тем детям, которые появятся только потому, что их родители купились на халявное жильё, деньги или бюджетное место в вузе. Я бы не хотела появиться на свет, зная, что мои родители рожали меня ради денег и т.д. Будем надеяться, что разумных людей больше.

Почему так всполошились?

Понятно, с чем связан этот проект. Сейчас СВО. Мужчины уходят на фронт, зачем поднимать панику? Демография падает потому что мужчины уходят. Девушки и жены этих солдат ведь не будут спать с соседом ради повышения демографии, они ждут своих мужей с фронта. Как только все вернутся, демография без всяких заманух начнёт расти. Вы ещё многоженство предложите, как в Третьем Рейхе собирались😀Если патриарх Кирилл это одобрит, это будет фиаско. Можно ему тогда подарить тюрбан.

Прошу заметить, все кто предлагают эти реформы и меры «поддержки» являются мужчинами, с достатком и уже не самого репродуктивного возраста.

То есть легко говорить, когда не им рожать. Поэтому на понимание расчитывать не приходится одна политика. Даже представитель духовенства уже влился в политику и забыл про свои духовные функции.

Хотите повысить демографию, что можно посоветовать:

✅Ждать когда закончится конфликт с Украиной(вернутся мужья и тд);

✅Сделать цены на жильё меньше(долги и неизвестность откладывают отпечаток на психику, попробуй задумайся о деторождении);

✅Сделать зарплаты больше(или налоги меньше);

✅Сделать больше бюджетных мест в вузах(не для тех кто с пузом, а вообще);

✅Сделать медицинские услуги, лекарства дешевле или бесплатно(анализы, лечение, обследование, медкомиссии);

✅Строить больше учебных заведений, домов, предприятий.

✅Поймите, что женщины не куры, им надо заботиться о своём физическом и психологическом здоровье, иметь нормальное качество жизни до того, как они задумаются обзавестись ребёнком, а не давать все плюшки после и ставить условия.

Так людям станет комфортнее жить и они охотнее сами задумаются о повышении демографии на благо страны, которая о них заботится. Не надо покупать детей, просто создайте условия для людей. А то, что предлагаете вы, это как курам на птицефабрике в одной клетке по двадцать штук, которые сидят друг на друге в тесных клетках и несут яйца. Отвратительная картина.

#демография