Итак, с древнейших времён в мифологии различных народов вред, причиняемый обществу природными явлениями, считался чем-то естественным и не подвергаемым осуждению по самой своей сущности. Если цунами снесло твой дом – цунами виновато? Нет, конечно, у него нет по отношению к тебе злых намерений. У него вообще нет намерений, оно ведь цунами. В предыдущей работе я уже рассказывал, что древним людям свойственно было давать мистическое, сверхъестественное объяснение природным процессам, чтобы избавиться от вызванного ими страха неизвестного. Не избежали этой участи и вредные для человека процессы – в мифологии со временем стали появляться духи гроз, ураганов, морозов, наводнений… Но они не были злыми сами по себе, ведь стихия не злая и не добрая сама по себе.

Во многих религиях мы наблюдаем интересное явление: полезные и враждебные человеку силы являются как бы «двумя крайностями одной и той же сущности». Наиболее это заметно в персидской религии зороастризм. «Доброе» божество Ахура-Мазда и «злое» Ангра-Майнью находятся в постоянном дуализме: без первого не будет второго и наоборот. Собственно, ничего удивительного в этом нет – чтобы понять, что такое добро, нужно сначала понять, что такое зло… Прошу прощения, я обещал избегать этих понятий. В индоиранской религии, на ранней ступени ее развития, существовали два вида богов: асуры (в Иране – «ахуры») и дэвы. По иранской версии ахуры победили дэвов, и их лидер Ахура-Мазда стал Высшим Божеством, а иранские дэвы были причислены к враждебным духам и стали подданными Ангра-Майнью, правителя тьмы. Кстати, считается, что дэвов он породил путём сношения с самим собой в зад. Кто затрудняется представить себе процесс, тому рекомендую четвёртый выпуск комикса «Проповедник» (Preacher). Согласно индийской же версии, дэвы победили асуров. «С одной стороны, индийский вариант мифа приводит к противоположному результату, но, в сущности, в нем происходит то же самое: одна группа божеств побеждена другой и низведена до положения злых духов.» [1]

В древнегреческой мифологии появляется событие, известное как титаномахия. Началось всё с того, что титан Кронос сверг своего отца Урана, бога неба (божество первого порядка). Сверг, кастрировал, изрубил на куски и утопил в море. Позже из его спермы и крови, смешанных с морской пеною, родится богиня любви и красоты Афродита, но пока это неважно. Кронос стал править миром с горы Отрис, разделив его между своими братьями и сёстрами титанами (божествами второго порядка). Когда у его и его жены-сестры Реи родился сын, титан стал опасаться, что его дети поступят с ним так же, как он поступил со своим отцом. Ну и проглотил ребёнка. Это был Аид. Затем родились ещё пять детей, каждого из которых Кронос пожирал, кроме последнего – Зевса, которому удалось спастись. Он вырос (насколько это понятие применимо к греческим богам), вернулся на Отрис и освободил братьев и сестёр, дав Кроносу (либо это сделала богиня первого порядка Метида) смесь горчицы или вина. После этого началась война между титанами во главе с Кроносом и богами третьего порядка («олимпийцами») во главе с Зевсом. Младший сын победил и – что бы вы думали? – сверг своего отца, изрубил на куски и сбросил в бескрайнюю бездну Тартар (которая является заодно и богом первого порядка). Олимпийцы поделили между собой мир, сделав Зевса своим правителем. Нам, людям, воспитанным в большинстве своём в иудео-христианско-исламских моральных ценностях, должно быть очевидно, что свергнутые боги окажутся объявлены врагами? А вот грекам это было совершенно не очевидно. Они продолжали молиться Кроносу и другим титанам, которые, как и олимпийцы, отвечали за разные сферы бытия. Кронос, например, отвечал за земледелие, его жена Рея – видимо, за то же самое, Гиперион – за движение солнца (позже его в этом качестве заменил его «сын» Гелиос), Кей – за небесную ось и так далее. В древнегреческой мифологии мы тоже не наблюдаем конфликта зла и добра.

Доктор Джастин Слейдж, профессор философии и религиоведения, автор YouTube-канала «Esoterica» (всячески рекомендую тем, кто владеет английским и интересуется темой) считает, что [2] «В то время как апокалиптические религии (1) сместили религиозную парадигму на борьбу Добра против Зла, – что, по большей части, и остаётся господствующей парадигмой сегодня – более древней и архаичной парадигмой было противостояние Хаоса против Порядка. Эта более архаичная мифология показывает, как Баал, Мардук и Яхве (2) побеждают силы Хаоса, обычно представленные в форме ужасных морских чудовищ, вроде Тиамат, Яма и Левиафана».

Нартский эпос, принадлежащий кавказским народам, отличается «приземлённостью» мифологии, в том смысле, что в ней вы практически не найдёте эпических битв богов между собой или с хтоническими чудовищами, а в основном лишь разборки героев-людей. «Героев» очень условных: они совершают подлые поступки, предосудительные даже по меркам своего времени. Батрадз пытается свою мачеху, угрожая сжечь её грудь жаровней, если она не раскроет ему тайну смерти отца. Сосла́н долго сватается к девушке, а получив отказ, убивает её отца и берёт её силой, из-за чего она совершает самоубийство. Сырдон – вообще трикстер с демоническими чертами, схожий со скандинавским Локи, который постоянно «шутит шутки», опасные для окружающих (в частности, в осетинской версии его многочисленные действия стали причиной смерти вышеупомянутого Сослана). Боги здесь смертны и характерами напоминают людей (из-за чего американский исследователь Джон Каларуссо предполагал [3], что это, в сущности, обожествлённые предки). Имеет место противостояние людей и богов. Например, из адыгского нартского эпоса пошёл мотив кражи смертным огня у богов и последующего наказания (да, по мнению этнолога Виталия Штыбина [4], именно с Кавказа образ Прометея попал к грекам, а не наоборот). В адыгской мифологии огонь, украденный враждебным богом Паком, отбирает обратно старец Насрэн-Жаке. Для этого ему приходится забраться на запретную для смертных гору Эльбрус, за что боги наказывают его, приковав к этой горе. Сердце его клюёт орёл, а потоки крови размывают вершину. В общем и целом, в мифологии Кавказа нет однозначно «злой» и «доброй» стороны. Даже сами герои имеют некоторые хтонические черты. Про Сырдона с его инфернальностью уже говорилось, да даже сам Сослан (Сосруко у черкесов, Сеска-Солса у нахов) во всех версиях по происхождению не совсем человек – он родился из камня. В осетинском эпосе на этот камень (извиняюсь за выражение) подр*чил пастух, возбуждённый видом красавицы Шатаны, а затем сама Шатана села на него, когда в свою очередь (опять-таки извиняюсь за выражение) потекла от вида пастуха.

Думаю, мне удалось доказать, что концепция добра и зла народной мифологии вообще-то не свойственна. Но вы скажете: «А как же Сатана – главный антагонист христианской мифологии, враг Бога и человека, воплощённое зло?» Ну… Как вам так сказать…

2. «Был я и чёртом, и богом…»

Для начала рассмотрим этимологию слова «Сатана», в дальнейшем нам сие будет необходимо. Оно происходит из иврита, где слово «СТН» (кто не в курсе, в иврите записываются только согласные) означает «противник». Кстати, оно родственно арабскому «шайтан» с тем же значением. При переводе Библии с иврита на греческий это слово было передано как «διάβολος» (тоже противник). Дальше слово известному лингвисту Генри Ансгару Келли [5]: «Однако каждый язык имеет свои лингвистические особенности: и в древнееврейском, и в греческом есть определенные артикли, но они имеют противоположные значения. В древнееврейском satan с определенным артиклем употребляется как обычное существительное, то есть в смысле «какой-то противник». Но satan само по себе, без артикля, может означать или «сатана» («какой-то противник»), или использоваться в качестве имени собственного — «Сатана». В греческом же языке, напротив, имя собственное определяется наличием определенного артикля: ho diabolos, с определенным артиклем, означает или «дьявол» (то есть «какой-то дьявол»), или «Дьявол» — имя собственное. То же самое и со словом «Бог»: в греческом ho theos может означать или «какой-то бог», или «Бог». В современном английском мы обозначаем такого рода различие с помощью артиклей и заглавных букв: the superman (сверхчеловек, единственный в своём роде; - С. Четв), a superman (какой-то сверхчеловек; - С. Четв), Superman (Супермен (Сверхчеловек) как персонаж комиксов; - С. Четв)».

Короче говоря, в каждом случае, когда в Библии появляется слово «сатана» нужно отдельно смотреть, означает это Сатану как отдельного персонажа (конкретного противника) или просто «какого-то противника».

Сразу оговорюсь, что, хотя данная, не побоюсь этого слова научно-популярная работа посвящена образу Сатаны в христианстве как (нравится мне сие или нет) крупнейшей мировой религии, аргументы будут касаться в основном иудейского Танаха, он же Еврейская Библия, он же Ветхий Завет. Почему? Тут стоит пояснить, что такое авраамические религии. Сейчас это три (потому что остальные не дожили до наших дней) крупных религии: иудаизм, христианство и ислам. Я перечислил их в порядке появления. Христианство начинало свой исторический путь как секта, отколовшаяся от иудаизма – маргинальная и подвергаемая преследованиям как со стороны еврейского духовенства, так и римского государства. Отсюда ряд специфических обрядов: так, например, Царские врата (двустворчатые двери напротив Престола в алтаре) являются воспоминанием о временах, когда первые христиане молились в катакомбах и пещерах, огораживая алтарь символической шторкой; знаменитые свечи из ладана (в Античности и раннем Средневековье – дешёвой замены воска) использовали, чтобы развеять мрак пещер. Открытие многочисленных раннехристианских катакомбных некрополей I – IV вв. н.э. в Александрии, Каире, Антиохии, Неаполе, Риме показало, что гроб (в смысле ящик, в который кладут тело умершего) как элемент погребения является христианским изобретением – покойников укладывали в выдолбленные в катакомбах прямоугольные ниши [6]. Лишь много позже христианство обретёт власть и сполна воздаст обидчикам, а заодно наградит непричастных и накажет невиновных, прославившись такими прелестями как фанатизм, охота на ведьм, инквизиция, крестовые походы, борьба с наукой и многим другим. Как писал Достоевский, «Низкая душа, выйдя из-под гнёта, сама гнетёт»… Но мы отвлеклись. Так вот, третьим по времени возникновения был ислам, появившийся через почти шестьсот лет после христианства. В сущности, он является, грубо говоря, синтезом христианства (чью мифологию потомственный торговец Мухаммад узнал от сирийских проповедников), арабского язычества и арабских же ранних монотеистических религий (рахманизм, ханифизм). К будущему пророку (с̣алла̄ л-Ла̄ху ‘алайхӣ ва-cаллам (3)) новая религия пришла во время галлюциногенного трипа, вызванного эпилептическим припадком [7]. Это я всё к тому, что изучать образ дьявола в авраамических религиях необходимо начинать именно с иудаизма.

Итак, где в Ветхом Завете впервые появляется Сатана? Ну, уж точно не в сцене грехопадения Адама и Евы. Змей, который соблазнил Еву съесть яблоко (которое, кстати, совершенно не факт что яблоко, но сегодня не об этом), стал ассоциироваться с дьяволом довольно поздно – видимо, в начале Средневековья. «Змея – очень древний и универсальный символ, основанный на хтонической природе этих животных. В Леванте и Месопотамии она представляла божество, которое было восстановлено «по крайней мере за семь тысяч лет до составления Книги Бытия». Владыка Древа Истины, как называли змея в Шумере (Лагаш), был мастером мистерии возрождения, правителем огня и воды, а также олицетворял половые органы. Другими словами, змея, сбрасывающая кожу, считалась символом рождения и смерти; ее укус и яд ассоциировались с молнией и огнем, в то время как ее предпочтение влажным местам обитания (болотам, заболоченным местам и источникам), а также ее волнообразное движение делали змею символом воды и плодородия; а благодаря своему фаллическому виду и способности проглатывать пищу целиком, не откусывая кусков, она считается символом репродуктивных органов обоих полов.» [8]

Иными словами, появление змеи как враждебного персонажа, при этом связанного с перерождением (изгнанием из Рая), в еврейской мифологии совершенно нормально и не обязательно связано с дьяволом. Далее слово «сатана» мы встретим множество раз, из которых в большинстве случаев оно обозначает противника-человека. Например, в книге Самуила (она же Первая книга Царств в христианской Библии, 29:4): «И вознегодовали на него князья Филистимские, и сказали ему: отпусти ты этого человека, пусть он сидит в своем месте, которое ты ему назначил, чтоб он не шел с нами на войну и не сделался противником нашим на войне.» В оригинале вместо «противник» использовано слово «satan» (w'lo-yih'yeh-Länû l'säţän). [9]

Вторая книга Царств (в иудаизме – Вторая книга Самуила), 19:22: «(что я сделал вам,) сыны Саруины, что вы делаетесь ныне мне наветниками? (l'säţän)» [10]

Третья книга Царств (в иудаизме – Первая книга Царей), 5:4: «…ныне же Господь Бог мой даровал мне покой отовсюду: нет противника (ëyn säţän) и нет более препон». [11]

Там же, 11:14: «И воздвиг Господь противника (säţän) на Соломона…» [12]

И так далее. Но нас интересует «сатана» в сверхъестественном смысле, не так ли? Тут на сцену выходит Книга Чисел. Есть в ней такой сюжет: евреи загеноцидили семитский народ амореев – во имя мира, справедливости и истинной веры, разумеется. Примерно тем же самым занимается современный Израиль… Виноват, опять отвлеклись. Так вот, царь другого семитского народа, моавитян, по имени Валак просит прорицателя Варлаама проклясть евреев, чтобы было легче одолеть их в битве. Когда Варлаам выехал к царю, «…воспылал гнев Божий за то, что он пошел, и стал Ангел Господень на дороге, чтобы воспрепятствовать ему» (Чис. 22:20). Это был синодальный перевод, и он не вполне точен. Я привёл его, чтобы вы поняли общий смысл. Теперь возьмём, например, «Восстановительный перевод», авторы которого, по собственным словам, пытались «выразить божественное с наибольшей точностью»: «И возгорелся гнев Бога за то, что он идёт, и Ангел Иеговы встал на дороге противником ему». Противником? Да, вы всё правильно поняли. «waYichar-af élohiym Kiy-hôlëkh' hû waYit'yaTZëv mal'akh' y'hwäh BaDerekh' l'säţän lô w'hû rokhëv al-átonô ûsh'nëy n'äräyw iMô». [13]

Бог препятствовал действиям людей и раньше, но лишь здесь он впервые назван противником, сатаной. Вы скажете: «Это же просто метафора!». Ну, во-первых, если мы не радикальные протестанты, то мы признаём, что большую часть содержания Библии следует понимать аллегорически. Но ладно, point taken. Переходим к следующему «сатане».

Он появляется в Книге Иова. Начинается книга, не считая «пролога», написанного в прозе, с того, что «И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана». И снова я вынужден сделать отступление, ибо тут необходимо пояснить за термин «сыны Божии», которые в оригинале «Bene ha-Elohim». С этим нам поможет доктор семитских языков и религиозной истории Ривка Шерф Клюгер [14]. Она утверждает, ссылаясь на других исследователей, что «Bene ha-Elohim» означает не «дети Бога», а «существа, относящиеся к категории ‘elohim’». Само слово «Элохим» – множественного числа, как «серафим», «нефилим», «херувим» и так далее. Сами религиозные евреи говорят, что это из-за величия Бога: мол, он настолько могущественнее и выше смертного, что к нему нельзя обращаться в единственном числе. Грубо говоря, это что-то вроде нашего обращения на «вы» к одному собеседнику. Однако мейнстримом в науке является тезис, что имя «Элохим» – это отголосок тех времён, когда евреи ещё были политеистами.

«Исторически, как уже упоминалось в другой связи, этот процесс, вероятно, следует понимать как поглощение множества древних божеств, т.е. всех гипостазированных сил природы, в божественную фигуру Яхве. После этого первоначального процесса слияния эти божества становятся элементами новой структуры и находят свое место в ней. Исторический импринт, вытекающий из древнего контекста, получает новую окраску в новой системе или даже полную переработку. Пример «bene ha-‘elohim» хорошо иллюстрирует тот интересный факт, что идеи, табуировавшие и сражавшиеся против идолопоклонства во всем Ветхом Завете, становятся «легализованными», когда в определенные моменты развития Яхвизма они могут быть ассимилированы бессознательно, так сказать, и без трения, чтобы служить подходящим образом для фазы в процессе развития религии Яхве.»

Иными словами, ветхозаветный Бог – это собирательный образ, объединивший в себе древних языческих еврейских богов, который теперь стали как бы аспектами его личности. Аспекты эти не всегда добры. Да что уж там, почти всегда не добры, встречая любое даже мнимое неповиновение «ударами по площадям», вырезанием невиновных до седьмого колена включительно и истреблением целых народов. Зачастую Бог мстит людям за свои собственные ошибки: например, когда в Быт. 6: 1-4 «bene ha-‘elohim», являющиеся, как мы уже выяснили, ипостасями Яхве, стали брать себе в жёны человеческих женщин, порождая исполинов (нефилим). За это Бог (уже, видимо, как единая сущность, а не как одна из несколько ипостасей) покарал… Нет, не себя и даже не свои личности, а – людей, сократив им срок жизни. Это напоминает Клода Фролло, который собирается повесить Эсмеральду за то, что она его, видите ли, возбуждает. Учитывая, что в романе Гюго Фролло – архидьякон, можно с уверенностью сказать, что он достойный ученик Господа своего.

Но возвращаемся к Книге. Сатана, одна из личностей Бога, рассказывает Яхве про праведника по имени Иов и заключает с ним пари, фактически берёт Бога «на слабо», так что тот разрешает Сатане испытать веру смертного. С помощью болезней и смертей.

Именно разрешает. Даже если абстрагироваться от теории «bene ha-‘elohim», Сатана в этом сюжете выступает как слуга Бога. Пускай влиятельный, умеющий манипулировать и навязывать господину решения, но всё же слуга. Он не находится с Богом в антагонизме, они выглядят, как отметил Слейдж [2], «вроде как корефанами» (kinda chummy).

«Да, Яхве позволяет Сатане пытать чувака и убить его семью, грубо говоря, на спор. Нет, в смысле, Яхве в конце даст ему больше и даже новую семью, но только после того, как, грубо говоря, велит ему заткнуться, когда Иов спросит, почему Яхве… Ну, позволил этому случиться с ним изначально. А потом, конечно, Яхве хвастается убийством Левиафана, хотя не то чтобы это вообще было связано с… Ну, знаете, смертью семьи Иова. Ну правда, умершая семья! ‘Я вот однажды победил морское чудовище. А ты что умеешь?’».

Второе появление Сатаны состоится в Книге пророка Захарии. Она начинается в 519 году н.э. («во второй год царствования Дария I») и представляет собой изложение нескольких видений означенного Захарии, которые он сам не понимает. Но нас интересует глава третья, в которой Захария видит Иисуса (нет, не того, а другого, первосвященника), стоящего на суде перед Ангелом Яхве, а по правую руку от Иисуса стоит сатана, исполняющий функции обвинителя. Однако прежде чем мы слышим какие-либо обвинения, вмешивается Ангел, обращаясь к сатане: «Яхве да запретит тебе, сатана, да запретит тебе Яхве, избравший Иерусалим! не головня ли он, исторгнутая из огня?» (Зах: 3:2). Ангел оправдывает Иисуса и велит снять с него траурные одежды и заменить их торжественными.

Толкование сатаны из Книги Захарии как государственного обвинителя или прокурора, по мнению Адольфа Лодса [15], несостоятельно ввиду отсутствия в тогдашней Иудее или соседних государствах схожей должности. Кем он, в таком случае, является? Вернёмся в начало Книги. Там мы видим неких всадников, которые докладывают Ангелу Яхве: «Обошли мы землю, и вот, вся земля населена и спокойна» (Зах: 1:11). Ничего не напоминает? Похожей фразой ответил сатана Богу в Книге Иова: «И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее». Другую схожую фигуру мы встретим Книге пророка Даниила. Во сне Навуходоносора «нисшел с небес Бодрствующий и Святый», который приказал срубить большое дерево, которое тот видел в своем видёнии. Потом «оно» (дерево) превращается в «него» (самого Навуходоносора), когда Ангел Бодрствующий говорит: «Сердце человеческое отнимется от него и дастся ему сердце звериное». А заключает так: «Повелением Бодрствующих это определено, и по приговору Святых назначено, дабы знали живущие, что Всевышний владычествует над царством человеческим» (Дан. 4:10-14). Позже окажется, что Ангелы Бодрствующие не выполнили свой долг и оказались наказаны, но их не будут характеризовать как сатану.

Можно сказать, что всадники в Книге Захарии и Бодрствующие в Книге Даниила – это нечто вроде божьих соглядатаев, шпиков, тайной полиции, если угодно. А сатана (с маленькой буквы, ибо это должность) образца Иова и Захарии – это, в сущности, командующий ими Афраний (4). Кстати, интересная аналогия, учитывая, что есть у Бога и свой Марк Крысобой (5) – Малака Машхит, Ангел Разрушения. Это тот самый, который устроил масакру в Египте, вырезав всех первенцев, кроме еврейских, в том числе сына фараона.

Келли [5]: «Служебные задачи официальных сатан. Обходить землю, следить за поведением людей, различными способами проверять видимую добродетель. Быть готовым, по согласованию с высшим руководством, к проведению превентивных и карательных мер против греховных действий. Исполнять также обязанности обвинителя в суде и оглашать приговор обвиняемому».

Вот и все случаи, когда в Ветхом Завете мы наблюдаем появление сатаны как сверхъестественного персонажа, и у нас нет оснований предполагать, что в каждом случае это одно и то же… Кхм, лицо. Скорее, это такая работа, которую исполняют в разное время разные ангелы. Одновременно или сменив друг друга (будем надеяться, не как Ягода, Ежов и Берия на посту наркома внутренних дел) – неизвестно. Все прочие «сатаны» родились из неправильно понятого слова «противник» при переводе Танаха на греческий группой «семидесяти старцев» – Septuaginta.

Заключительная часть и ссылки на источники

1 Апокалиптические религии – религии, в мифологии которых присутствует учение о Конце Света. – Четв. С.

2 По мнению Слейджа (и это мейнстрим в современном религиоведении), Яхве был местночтимым божеством войны и грозы у одного из семитских племён, пока в силу политических причин не превратился в общееврейского единого Бога, того самого Всевышнего. – Четв. С.

3 «Благословение Аллаха ему и мир!»

4 Афраний – персонаж романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита», глава тайной стражи при Понтии Пилате.

5 Там же, римский центурион, охранник Понтия Пилата, используемый им для силовой работы, в том числе пыток.