В детстве очень любил и прочитал всю серию Р.Л.Стайна "Ужастики". Недавно опять начал их читать для разгрузки, но уже на английском, чтоб ещё и навык не терять. Книжки, кто не знает - детско-подростковые, с максимально простым сюжетом, но захватывающие. Попалось мне незнакомое слово "bobbing".

It opened wide, like a gaping black hole on the enormous, "!bobbing!" head.

Гуглим:

Ммм, понятно. Физика и радио в детских ужастиках. Логично)

P.S. наиболее подходящий перевод - качающаяся, раскачивающаяся.

В музыкальном училище Верочка с рыжей косой и весёлыми кучеряшками надо лбом была самой заметной. В хоре её голос, сильный, глубокий, выделялся по-особому. Легко брала недосягаемые для других ноты. Жила на стипендию – ходила всегда в одном и том же чёрном платье, оно было на все случаи жизни. Она то расшивала его клиньями, то снова ушивала. Платочек яркий повяжет или воротничок пришьёт – и вроде что-то новое получилось. Ходила как королева. Никто мимо спокойно не мог пройти.

Вышла замуж за однокурсника. Переехала к нему из общежития, с радостью ожидая перемен в своей жизни.

Муж жил в квартирек с больной сестрой. Она была на много лет старше брата и почти не вставала с постели.

Верочка очень жалела эту болезную Лиду. Обмывала, причёсывала, готовила диетическую еду, на которую уходили две стипендии и инвалидная пенсия. Она очень старалась — каждый день мыла пол, проветривала комнату больной, меняла, резко пахнущие ацетоном сорочки. Вместо «спасибо» слышала неизменное : «Сука, чтоб ты сдохла».

Верочка не понимала, почему её так ненавидела эта больная женщина.

Каждый день начинала с влажной уборки  И не шваброй пол мыла, а на коленках. Залезая под кровать Лиды, слышала её гадкие ругательства, но прощала по-христиански, как учила покойная мать.

Пять лет подряд у Верочки были выкидыши, какая-то жуткая несовместимость не давала ей выносить ребёнка. Последняя беременность была выношена до конца – почти всю её пролежала в больнице на сохранении, но ребёнок пожил только два часа и умер.

Отчаянию Верочки не было конца. И именно тогда, в роддоме, она решила забрать домой отказного ребёнка. Главврач долго рассказывал Верочке, что это решение – неразумное. Бомжиха вытравливала плод, хотела ему смерти и

ребёнок, который всё-таки родился —с большими отклонениями, с плохой наследственностью, будет огромной обузой. Но Верочка ничего не

хотела слышать, она уже его любила, этого малыша, как своего.

В первые две недели, её мальчика дважды увозили в реанимацию.

Он беспрестанно плакал и никому не давал в доме спать. Муж, выясняя состояние ребёнка, в приёмном покое больницы, услышал:

— Что вы хотите, это наследственность.

Вечером он задавал жене очень много вопросов. Она краснела, путалась в ответах и, наконец, призналась, что ребёнка усыновила, потому, что их родной – умер в роддоме.

Эта новость послужила причиной жестокого развода. Сдавать дитёнка в Дом ребёнка Верочка отказалась и со своим больным грудничком ушла на квартиру.

Хозяйка, глухая старушка, не обращала внимания на плач Ванечки, главная задача её была – получить помощницу. А уж из Верочки помощница была хоть куда.

Она согласилась варить обеды мыть пол, стирать, потому что декретных денег уже не было, а жить надо было на что-то.

В музыкальном училище ей давали работу на дом – переписывать ноты.

Она пробовала давать уроки вокала, но малыш мешал занятиям.

И все-таки Верочка была счастлива — у неё был сын, а бабушка-хозяйка любит её, как родную дочь.

Однажды, сдавая переписанные ноты баянисту Вехоткину, она получила в подарок шоколадку и заметила его внимательный взгляд. Он стал заказывать ноты только ей и сам принимал заказ, провожал до автобуса и, вдруг, пригласил в кино.

Верочка покраснела от этого внимания и вежливо отказалась.

— Я вам не нравлюсь? — заглядывал в её глаза Вехоткин.

— Нет, что вы. Вы мне нравитесь, но у меня ребёночек маленький.

Я не могу его оставить.

— А пригласите меня на чай, я с вашим малышом познакомлюсь.

Договорились на завтра.

Летела домой на крыльях. Сразу постирала своё черное платье, чтобы высохло до завтра. Золотой запас составляли три шоколадки, подаренные тем же Вехоткиным.

Из сметаны и муки, которую Верочка одолжила у старушки-хозяйки, было испечено 11 печеньиц без сахара.

Она растопила в молочной смеси детского питания шоколадку и полила

глазурью свою выпечку. Получилось очень красиво. Может быть и вкусно. Верочка не пробовала – печеньиц получилось и так мало.

Вехоткин пришёл с тортом и розами.

Ещё никогда и никто не дарил Верочке розы. Она засуетилась – куда

проставить букет. Попросила хрустальную вазу из старушкиного серванта.

Но хозяйка отрицательно завертела головой и удалилась в свою комнату, громко хлопнув дверью.

В банке розы смотрелись тоже чудесно.

Малыш вёл себя замечательно хорошо в этот день. Гулил, улыбался Вехоткину. И тот даже взял его на руки, чему Верочка была очень удивлена и обрадована.

Она заметила, что Вехоткин пахнет дорогим одеколоном. А на ногах у

него новые шикарные замшевые туфли. Он их снял в коридорчике, и на

стельке блестели золотые фирменные буквы – САЛАМАНДРА. Верочка знала, что такую обувь достать было можно только у фарцовщиков и стоила она две зарплаты.

Она понимала, что Вехоткин Геннадий Сергеевич прибрался для неё.

Вечер удался. Ванечка не плакал, чай был вкусным, печенье получилось, торт был необыкновенным.

Генадий Сергеевич засобирался домой, и Верочка вышла его провожать в коридорчик. Там как-то странно неприятно воняло.

Но Вехоткин будто ничего не замечал, достал из кармана пиджака

обувную ложечку и стал одевать свои дорогие туфли.

Вдруг он коротко вскрикнул, и грязно выругался.

Из туфли полезла гадкая вонючая мерзость.

Верочку бросило в жар – она вспыхнула от невероятной и

чудовищной догадки: бабка задумала отвадить кавалера.

Геннадий Сергеевич вытащил ногу и стоял в измазанном

дерьмом носке.

Он ругался как пьяный извозчик, вкладывая в слова столько ненависти, что Верочка чувствовала её просто физически.

Она схватила измазанную туфлю и помчалась в ванную. Там выгребала рукой неожиданный хозяйкин сюрприз, и плакала навзрыд.

От горячей воды вонь ещё усилилась. Замша потемнела и разбухла.

Хозяйственное мыло, не помогало. Верочка дрожащей рукой свинтила головку драгоценного шампуня. Но вонь была сильнее.

Вытерев испорченный туфель махровым праздничным полотенцем, которое она специально повесила в ванную, на тот случай, если Вехоткин придёт туда помыть руки, она с ужасом поняла, что запах дерьма – неистребим.

Из комнаты донёсся крик сына. Его надо было кормить.

Верочку этот крик отрезвил. Она вышла в коридорчик, где стоял в

одном носке Геннадий Сергеевич.

Он выхватил из её рук свою обувь, сунул босую ногу в чавкающую туфлю и стремительно выбежал из квартиры.

Но Верочке было уже всё равно.

Старушка сохранила свою квартирантку. Ей идти было некуда.

Вехоткин перестал заказывать  переписку нот. А встретившись на улице – перебегал на противоположную сторону.

Через несколько лет хозяйка померла. И Верочка осталась в её квартире. Но замуж она больше не вышла.

Замечено, что генштабы многих стран делали роковые ошибки в процессе подготовки к тем или иным войнам. Победители в сражениях празднуют победы, побежденные ищут виновных, и что интересно, быстро находят тех, кто по их мнению может прикрыть ошибки, просчеты и бестолковость тех, кто привел свои армии к позору поражения.

Поражения, которые испытали русские войска на Северо-западном фронте в январе 1915 года, нервировали Ставку.

Главнокомандующий русской армией Николай Николаевич Романов то и дело звонил по телефону и распекал то командующего 10-й армией генерала Сиверса, то начальника штаба барона Будберга.

И тому и другому он угрожал за отступление и дикие потери в личном составе небесными и земными карами. Когда он на кого-то злился, то всякий раз «забывал» имя и отчество собеседника.

— Господин Сиверс, что за бестолковость. Как же так получилось, что вы не прикрыли фланги двадцатого и двадцать шестого корпусов? Надо быть законченным дураком, чтобы так спланировать боевые действия. Я вас с Будбергом отдам под военный суд, если вы не измените отношения к службе и, в конце концов, не заставите себя думать. Для чего вы носите головы? Что бы жрать или целоваться, что ли? Шпионов развели повсюду. Один только Мясоедов чего стоит! — кричал в трубку великий князь.

Так кто же такой Мясоедов, а может, что такое мясоедовщина?

Сергей Николаевич Мясоедов (1865–1915) — офицер царской армии, потом жандарм в армии в качестве немецкого переводчика. Он окончил Московский кадетский корпус.

Проходил службу в 105-ом Оренбургском полку. В 1892 году был замечен жандармским начальством и вскоре приглашен на должность помощника начальника железнодорожного жандармского отделения станции Вержболово. А с 1901 по 1907 он работал там же начальником отделения.

Работа на приграничной станции позволяла ему общаться с высокими чинами, выезжающими за границу, а также с германскими пограничными властями. Он даже был знаком с немецким императором Вильгельмом II, охотничье имение которого располагалось в 15-ти верстах от Вержболова.

Однажды на охоте глава Германии подарил Мясоедову свой портрет, что впоследствии сыграло плохую шутку с российским жандармом.

Все было бы хорошо, если бы Мясоедова не мучила одна страсть — жажда денег. Запущенное хозяйство родового имения в виде сада, огородов, пруда и прочего, больших доходов не приносило. Жалованья едва хватало на оплату веселого время препровождения в ресторанах, на любовниц.

Поэтому нужно было искать дополнительные источники получения живых денег для веселой жизни. Кандидатку в жены он долго выбирал, не сердцем, а умом, хотел выгодно жениться. И вот после немалых колебаний, наконец нашел невесту в лице немецкой еврейки Клары Самуиловны Гольдштейн, засидевшейся в девках.

Обрадованный папаша «отвалил» за нее 115 тысяч рублей золотом.

Семья торговца Гольдштейна, выходца из Германии, имела много деловых связей не только по России, но и на Западе. В Берлине проживал брат отца Клары.

Струна торговца стала все чаще и чаще звучать в сознании жандармского невысокого начальника. Он окунулся в различные «гешефты», приносящие прибыль. Прохладное отношение к службе было замечено непосредственным начальством.

Вышестоящее руководство стало получать информацию, позорящую коллегу. Скоро он был изгнан со службы.

Но Мясоедов не растерялся, он нашел себе «творческую» нишу. Уйдя в запас, в 1907 году он становится одним из учредителей акционерного общества «Северо-Западного пароходства» вместе с братьями Борисом и Давидом Фрейбергами, серьезно подозреваемыми в сотрудничестве с австрийской разведкой.

Через несколько лет жандармский подполковник в запасе знакомится с военным министром Сухомлиновым, которому Мясоедов понравился своей напористостью, внешним видом, знанием немецкого языка. Глава военного ведомства берет его к себе на службу в качестве специального офицера, наблюдающего за состоянием революционной пропаганды, и занимающегося противодействием ее влияния на военнослужащих.

Кроме того, ему поручается организовать в новом формате службу перлюстрации корреспонденции (ПК) и обобщать для докладов министру слухи о неблагонадежности офицеров и информацию об интригах в его ближайшем окружении.

Жандармский опыт, как видите, пригодился ему в армии.

Не проработав и года у Сухомлинова, Мясоедов попадает под шквал критики со стороны врагов военного министра. Так Председатель III Государственной думы А.И. Гучков выступил в печати, в частности, в изданиях «Вечернее время» и «Новое время» и обвинил Мясоедова в шпионаже. Офицер вызывает обидчика на дуэль.

Первым по жребию пришлось стрелять близорукому экс-жандарму. Он промахивается. Гучков благородно стреляет вверх.

Мясоедова вскоре уволили и из военного министерства…

Германская империя, образованная после франко-прусской войны 1870 года, с начала своего появления на свет не стремилась к политическому, экономическому и военному господству на Европейском континенте. Ее создатель Бисмарк, трезво оценивающий ситуацию, понимал, что Германия окружена сильными в экономическом отношении соседями. Он логично утверждал:

«Сильная Германия желает, чтобы ее оставили в покое и дали развиваться в мире, для чего она должна иметь сильную армию, поскольку никто не отважится напасть на того, кто имеет меч в ножнах…Все государства, за исключением Франции, нуждаются в нас и, насколько это возможно, будут воздерживаться от создания коалиций против нас в результате соперничества друг с другом».

К 1914 году Германия уже имела «меч в ножнах» и была готова к войне. Россия после поражения в русско-японской битве только на словах бряцала военной мощью. На деле этих самых «мечей» не хватало.

Русский театр военных действий начался с Восточно-Прусской операции 4(17) августа, когда царская армия перешла госграницу, начав наступление на Восточную Пруссию. Ход войны и ее результаты вне темы этого повествования, однако образную оценку действий армии Российской империи и самой России одним из ее союзников Черчиллем  хочется привести:

«Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань была в виду. Она уже претерпела бурю, когда все обрушилось. Все жертвы уже были принесены, вся работа завершена.

Самоотверженный порыв русских армий, спасший Париж в 1914 году; преодоление мучительного безснарядного отступления; медленное восстановление сил; Брусиловские победы; вступление России в кампанию 1917 года непобедимой, более сильной, чем когда-либо… Держа победу уже в руках, она пала на землю, заживо, как древле Ирод, пожираемая червями».

Мясоедов, гонимый, как он говорил позже, патриотическим порывом, просится на фронт «для борьбы с германцами», которые были лучше всех подготовлены к войне.

Они имели первоклассный офицерский корпус, прекрасно обученных рядовых запаса, патриотично-настроенное население, отличную боевую технику, развитую сеть железных и шоссейных дорог.

Но, несмотря на это, в первые дни войны мы побеждали на территориях Восточной Пруссии и Царства Польского. На Восточном фронте германский генералитет, понадеявшись на свои традиционные полководческие таланты, получил облом, недооценив оборонительные мероприятия, проведенные русскими воинами.

Германским и австрийским солдатам в этих боях пришлось заплатить большой кровью: их потери превышали потери русских более чем в два раза.

А в начале 1915 года черед праздновать победу к сожалению  пришел к неприятелю — немцам.

Ну, а что делал дальше Мясоедов.

Итак, его, как пехотного офицера, призывают в ополчение. Потом не без протекции Сухомлинова определяют сначала переводчиком, а потом сотрудником, а по другим данным, начальником разведки 10-й армии, которой командовал генерал Фаддей Васильевич Сиверс.

Эта армия занимала одну из важнейших позиций на Западном фронте. Мясоедов через своих людей был осведомлен не только о положении дел своей армии, но и знал планы командования 1-й и 2-й армий.

Анализ показал, что поражение русских войск 10-й армии было связано с глубокой осведомленностью противника о наших планах.

Снова вихрь шпиономании понесся по окопам, блиндажам и позициям русской крестьянской армии, солдат которой стал задумываться над вопросом, за кого он льет свою кровушку.

Генерал А.А. Брусилов по этому поводу говорил:

«Сколько раз спрашивал я в окопах, из-за чего мы воюем, и всегда неизбежно получал ответ, что какой-то там эрц-герц-перц с женой кем-то были убиты, а потому австрияки хотели обидеть сербов. Но кто же такие сербы — не знал почти никто, что такое славяне — было также темно, а почему немцы из-за Сербии вздумали воевать — было совершенно неизвестно. Выходило, что людей вели на убой неизвестно из-за чего, то есть по капризу царя.

Солдат не только не знал, что такое Германия и тем более Австрия, но он понятия не имел о своей матушке России. Он знал свой уезд и, пожалуй, губернию, знал, что есть Петербург и Москва, и на этом заканчивалось его знакомство со своим отечеством. Откуда же было взяться тут патриотизму, сознательной любви к великой родине?!»

После позорного поражения в Восточной Пруссии 2-й армии генерала Самсонова в битве при Танненберге положение Главковерха было довольно сложным, и он всяческими мерами пытался отвести от себя ответственность за катастрофу. Именно в этой борьбе князь Николай Николаевич Романов положил начало волне шпиономании печально знаменитым «делом Мясоедова».

Нужно отметить, что шпиономания возникла уже в начале войны, когда солдаты требовали патронов и снарядов, а их не было, когда противник буквально заваливал наши окопы пулями и осколками. Особенно эта зараза свирепствовала в тылу, когда чуть ли не в каждом немце или еврее наши воины видели шпиона, вредителя, лазутчика. Это не была бдительность, это было умопомрачение, поддерживаемое военными властями.

Известный русский поэт В.Я. Брюсов, как очевидец этого процесса, писал:

«…наши солдаты, например, глубоко убеждены, что немцы отравляют колодцы, хотя вряд ли это осуществимо уже в силу технических трудностей. Во всяком случае, немцы стреляют из окон по проходящим русским, ночью пытаются зарезать сонных и т. п.».

Выдающийся российский и советский военный теоретик, публицист и педагог Александр Андреевич Свечин называл этот процесс «суеверием». В одной из лекций, прочитанной перед слушателями Академии Генерального штаба РККА, он говорил:

«Надо опасаться легенд о шпионах — они разъединяют доверие друг к другу, которым сильно государство…Сеется страх перед шпионами; создается какая-то тяжелая атмосфера общего предательства; в народной массе ежедневно тщательно культивируется тупая боязнь; а страх измены — нехороший страх; все это свидетельствует прежде всего о растущей неуверенности в своих силах…Ум человеческий отказывается искать простые объяснения грозных явлений. Серьезные неудачи порождают всегда и большие суеверия. В числе таковых, тесно связанных с поражением, наиболее видное место занимают суеверия о шпионах… Жертвы нужны — человеческие жертвы — объятому страхом людскому стаду».

Думается, в такую полосу подозрительности попал и Мясоедов. Некоторые современники пишут, что, конечно, нет дыма без огня, но полностью валить вину на полковника, далеко стоящего от руководства войсками, за поражения наших армий под Варшавой и в заснеженных Августовских лесах Восточной Пруссии нельзя. Одно дело — подозрения, другое — факты, улики, следы преступления.

Давайте посмотрим на ход разработки шпиона и следствие.

18 февраля 1915 года по инициативе начальника разведки и контрразведки Северо-Западного фронта Н.С. Батюшина и генерала-квартирмейстера М.Д. Бонч-Бруевича был арестован и обвинен в шпионаже и мародерстве начальник разведки 10-ой армии, полковник Мясоедов.

Главной уликой против предателя были показания подпоручика Якова Павловича Колаковского, попавшего немцам в плен и изьявившего желание вернуться на родину, согласившись работать на немцев. Допрашивал его Батюшин. В числе традиционных вопросов были и такие:

— Как и при каких обстоятельствах вам удалось заинтересовать германскую разведку? — спросил Николай Степанович.

— В лагере я инициативно обратился к одному из охранников с вопросом, не смог бы он меня свести с сотрудником спецслужбы. Он кивнул в знак согласия, и скоро я беседовал с офицером разведки.

— Как его фамилия?

— Лейтенант Бауермейстер. Он и «завербовал» меня. После непродолжительных курсов я был переправлен через границу все тем же офицером, а скорее бежал из плена через Стокгольм. Там я вышел на военного агента (атташе. — Авт.) полковника Кандаурова и рассказал о своей одиссее.

— Какое задание вы получили от Бауермейстера? Назовите явки, пароли, способы связи с разведцентром, — строго спросил Батюшин.

— Изучать обстановку…а еще советовал по приезду в Петроград обратиться к отставному жандармскому подполковнику по фамилии Мясоедов, через которого я бы мог получать ценную развединформацию по военному ведомству и обстановке в городе и некоторых гарнизонах…

Но, следует заметить, что о Мясоедове он «вспомнил» почему-то только во время третьего допроса. Это насторожило Батюшина.

По воспоминаниям начальника Петроградского охранного отделения К.И. Глебачева в поведении Колаковского стали происходить странности:

«Колаковский стал трубить по всему Петрограду о важности своих разоблачений и что со стороны военных властей никаких мер не принимается. Слухи об этом деле дошли до бывшего в то время товарища министра внутренних дел В.Ф. Джунковского, который приказал мне разыскать Колаковского и подробно его допросить.

На допросе Колаковский ничего нового не показал, и сущность его рассказа была повторением того, о чем он заявлял первый раз в Главном штабе.Протокол допроса Колаковского был отправлен Охранным отделением в контрразведывательное отделение Главного штаба по принадлежности, и с этого, собственно говоря, момента и началось дело Мясоедова, о котором уже знал чуть ли ни весь Петроград, комментируя его на все лады».

Чувствуется, что показания «беглеца и немецкого агента» были притянуты к делу Мясоедова за уши. Однако, несмотря на слабую доказательную базу, 18 марта 1915 года военный суд приговорил Мясоедова к смертной казни через повешение.

Мясоедов опешил от такого сурового и постыдного для офицера вердикта.

Почему-то военные власти спешили как можно скорее исполнить приговор. Это почувствовал осужденный, когда к нему в камеру зашел священник для исповеди.

После ухода священнослужителя Мясоедов впал в транс. Он понимал, что вот-вот наступит развязка. Он разбил пенсне и осколком стекла порезал вены на ногах. Медсестра на скорую руку перевязала порезы, но кровь продолжала сочиться. Сразу после этой процедуры его повели на казнь. Палач набросил петлю на шею жертве, после чего выбил окровавленную табуретку из-под ног. Кровь продолжала капать с босых ступней…

К суду по обвинению в шпионаже были привлечены друзья и знакомые Мясоедова: Оттон Генрихович Фрейнат, барон Оттон Оттонович Гротгус, братья Самуил, Борис и Давид Фрейдберги, Отто Ригерт, Израиль Залманович Фриде, Роберт Исаакович Фальк, Густав Германович Урбан, Альберт Самуилович Гольдштейн, Николай Михайлович Гошкевич, Валентин Григорьевич Иванов, Максим Ильич Веллер, Василий Давидович Думбадзе и германские подданные: Георг Юлиус Беренд, Ричард Спойник, Ада, Густав и Александр Браудэрмейстеры.

Разоблаченный как шпион австрийский подданный Александр Оскарович Альтшиллер к этому времени успел скрыться за границу.

Итак, Мясоедова повесили до получения кассационной жалобы командующим фронтом, который не утвердил приговор «ввиду разногласий судей». Но дело решила резолюция верховного главнокомандующего  князя Николая Николаевича Романова такого содержания: «Все равно повесить!»

Надо отметить, что роковым образом совпало так, что правительственные круги надеялись свалить на него вину в военных неудачах, а оппозиция, наоборот, увидела в нем символ разложившегося политического строя.

Как уже упоминалось выше, глава военной разведки Германии Вальтер Николаи через тридцать лет после тех событий на допросе в НКВД в 1945 году показал:

«Приговор…явился судебной ошибкой. Мясоедов никогда не оказывал услуг Германии».

А лейтенант Баурмейстер заявил:Я никогда в жизни не обменялся единым словом с полковником Мясоедовым и никогда не сносился с ним через третьих лиц».

Сухомлинов, узнав, что Мясоедов повешен, в дневнике записал:«Мясоедов повешен. Прости ему, Господи, его тяжкие грехи!»

Видно и военный министр понимал и знал о его ошибках, просчетах, а может и о конкретных преступлениях. Иначе, он таких откровений в дневник бы не занес.

Автор : Анатолий Терещенко. Шпионские истории .

На волне про должников хотелось бы вставить свою лепту. Повелась на «помощь» в приобретении авто (сама виновата перечислила ему деньги), и в итоге, поняла, что мальчики девочек ох как умеют обижать.  Долг - 40000 наших деревянных, писала и верила как могла, однако, не получила ни машину, ни деньги обратно ☹️ Отмазки и переписка в студию)

Пост первый, прошу не пинать)

Мой первый пост, сильно не пинайте. Просто, реально обидно за человека, который многим людям помог и всю свою жизнь посвятила социальной работе. Информация взята с местной новостной группы ЧП 53, для придания большей огласки. Текст опубликован дочерью Бутовой Н.В. с ее разрешения.

"Министерство НЕ труда и НЕ социальной защиты или ПОДЛОЕ увольнение сотрудника.

Меня переполняет возмущение и удивление от того какие там работают бессовестные чиновники. На прошлой неделе мою маму, Бутову Нину Васильевну обманным и изощренным методом уволили из Новгородского социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних «Подросток». 12.09.19 ее пригласили в министерство труда и соц. защиты населения Новгородской области к заместителю министра. В присутствие начальника отдела правового обеспечения и кадровой работы сказали, что директору центра «Подросток» не продлили контракт и маме предложили заключить контракт на год исполнять обязанности директора центра. Посоветовавшись с сотрудниками центра, которые ее поддержали, она дала согласие. Но для этого ее попросили срочно уволиться с должности зам. директора центра, принести трудовую в министерство и написать заявление на должность директора. Что и было сделано.

Три дня моя мама выполняла обязанности директора, думая, что все в порядке. С утра 20.09 она была в министерстве, относила материалы для форума по работе. Вернувшись в центр, она получила звонок с министерства, в котором ее просили собрать к 15.00 всех сотрудников центра. Приехала зам. министра и всем представила нового человека исполняющего обязанности директора центра, а Нине Васильевне вручили трудовую книжку со словами о том, что она из центра уволилась сама, а на должность директора ее не приняли. ЧТО ЭТО????? Мошенничество? Подлость? Хамство? Как можно так с людьми поступать, что это за изощренные и унизительные методы? Они что не в государственном учреждении работают, а в шарашкиной конторке?

Нина Васильевна всю свою жизнь работала с детьми, помогала сиротам, отдавала все своё время, силы, вкладывала душу и оказывала реальную помощь. За это была отмечена президентской наградой как «Наставник». Такой награды удостоены всего 11 человек в России.

Очнитесь, господа министры-чиновники! Или амбиции и власть вам напрочь застлали глаза и душу? Где элементарное уважение и человеческое отношение? Вы не достойны работать в таком учреждение под названием социальная защита. Какая тут ЗАЩИТА? Это беспредел, самодурство и унижение."

Спасибо всем за понимание!!!