Поначалу никакого «Мимино» в планах Великого Георгия Данелии не было. После того как он снял социальную комедию «Афоня», которая стала лидером проката 1976 года , ему захотелось снять что-то простенькое и светлое. В итоге со своим давним соавтором, писательницей Викторией Токаревой, он решил написать сценарий о деревенской девочке, влюбленной в летчика, который сочиняет стихи и вдобавок играет на трубе. Сценарий был написан на одном дыхании и так же быстро принят для постановки на «Мосфильме». 13 мая 1976 года был дан старт подготовительному периоду, то есть надо было искать актеров, строить декорации. Как вдруг произошло неожиданное.

– По-моему, раньше у тебя была куда более интересная идея: фильм про сельского вертолетчика, который запирает свой вертолет на замок. Когда ты мне рассказывал эту историю, я сразу понял, что из нее может получиться очень трогательная комедия. Гораздо интереснее, чем фильм о девочке и летчике.

Эти слова настолько запали в душу Данелии, что он всю ночь не мог заснуть – мучительно размышлял о правильности своего выбора. Наконец под утро твердо решил: буду снимать фильм о вертолетчике из глухого грузинского села.

Когда Данелия поделился своей идеей с членами съемочной группы, те чуть ли не хором заявили: чистой воды авантюра! И понять их можно было. Ведь подготовительный период уже начался. Но Данелия все равно решил рискнуть. Он позвонил в Тбилиси своему другу, сценаристу Ревазу Габриадзе (они стали сотрудничать с 1968 года, с фильма «Не горюй!»), и тот немедленно примчался в Москву.

И они втроем (с ними была все та же Виктория Токарева ) отправились в Дом творчества «Болшево» и там достаточно быстро родили на свет новый сценарий. Главным героем в нем стал вертолетчик Валико Мизандари, которого Габриадзе списал… со своего школьного учителя-скульптора. Тот жил в Кутаиси, делал надгробия из мрамора и чуть ли не единственный в городе носил шляпу.

Как и в фильме, в сценарии тоже было два главных героя. О первом мы уже упоминали – вертолетчик Валико Мизандари, которого должен был играть Вахтанг Кикабидзе (с ним Данелия тоже познакомился на фильме «Не горюй!»). Однако второй герой был совсем не тот, что знаком нам по окончательному варианту фильма. Им должен был стать эндокринолог из Свердловска, роль которого предполагалось отдать любимому актеру Данелии, с которым он познакомился еще раньше, чем с Кикабидзе (с середины 60-х, с фильма «Тридцать три»), Евгению Леонову.

По сюжету, Валико влюбляется в красавицустюардессу пассажирского лайнера и приезжает к ней в Москву. В гостинице он знакомится с героем Леонова, и вдвоем они ищут стюардессу, попадая при этом в различные смешные ситуации.

Однако по ходу написания сценария у кого-то из авторов внезапно возникла мысль подселить в номер к Валико не русского эндокринолога, а армянского шофера Рубика Хачикяна.

Такой вариант получался более оригинальным, поскольку грузины и армяне всегда друг над другом подтрунивают, и это придавало сюжету особый колорит. Однако и терять Леонова авторам тоже не хотелось.

Тогда они бросили жребий – кинули в воздух монетку, загадав, что решка – это Кикабидзе, орел – Леонов. Выпала решка. Но Данелия от Леонова все равно не отказался: написал для него роль бывшего фронтовика Волохова.

Съемки фильма решили начать с натурных эпизодов в Грузии. Местом для работы выбрали городок Телави и высокогорную деревню в Тушетии под названием Омала.

Именно в последней должны были снимать эпизоды, рассказывающие о деревенском житье-бытье Мимино (по-грузински – «сокол»). Однако съемки там едва не сорвались. Киношники приехали в Телави в середине сентября и собирались сразу отправиться в Омала.

Но добраться туда можно было на рейсовом вертолете (пешком по горам путь занял бы двое-трое суток), а самолет вылететь не смог из-за сильного тумана. В итоге пришлось ждать летной погоды несколько дней. А чтобы не скучать, съемочная группа отдавала дань Бахусу, благо вина в тех краях было более чем достаточно. Так продолжалось три дня, после чего на дворе распогодилось и вертолет взял курс на Омала.

Съемки начались 17 сентября с эпизода, где Валико идет по деревне и поет. Фонограмма была заранее записана Кикабидзе еще на «Мосфильме», и теперь ему предстояло всего лишь открывать под нее рот. Но актер внезапно… встал как вкопанный. Когда удивленный Данелия спросил у него, в чем дело, тот ответил: «Я не могу себе представить, чтобы здешние вертолетчики ходили по деревне и пели».

Данелия на минуту задумался, после чего полностью согласился с Кикабидзе – этот эпизод совершенно не жизненный. И в итоге выбросил из фильма все песни Валико, которые он пел в кадре (их было несколько). Но одну оставил – «Чито-грито», которую Кикабидзе исполнял за кадром. Как покажет будущее, режиссер не прогадал – именно эта песня станет всесоюзным шлягером.

Поначалу в голову ничего путного не приходило. К примеру, когда он заикнулся о том, что у него больное сердце (на самом деле сердце было здоровое), ему назидательно ответили: «Чача – лучшее лекарство от сердечных болей». Когда заявил, что завтра ему надо рано вставать, ответственно ответили: «Вино – лучшее средство сохранить энергию». И все же выход Кикабидзе нашел, объявив однажды во всеуслышанье, что у него «мужская болезнь» – триппер. С этого момента местные жители не только перестали сами предлагать ему выпить спиртное, но и следили, чтобы этого не делали приезжие.

Стоит отметить, что Кикабидзе на его родине, случалось, узнавали не все. Один такой эпизод был в Тбилиси, в аэропорту. 25 октября там снимался эпизод с голландскими курами и в перерыве между съемками Кикабидзе и Данелия отправились в ресторан гостиницы «Интурист» перекусить. Причем инициатором этого похода был актер, который на резонный вопрос Данелия: «А пустят?», ответил «Пустят», поскольку был уверен в своей узнаваемости. Но его не узнали (может быть, потому, что у его героя были наклеенные усы).

Более того, возник скандал, когда администратор ресторана послал буфетчицу за милицией, поскольку незваные посетители ни в какую не хотели покидать заведение.

В итоге Кикабидзе взорвался и, воскликнув: «Не нужны нам ваши паршивые сосиски!», первым удалился из ресторана.

Однако, видимо, администратору объяснили, кого именно он не пустил, и спустя несколько минут тот, в сопровождении все той же буфетчицы примчался к съемочной группе с подносами, заваленными деликатесами.

Что делать? Думали недолго. Ктото из киношников предложил… слегка подкрасить животное в темный цвет. Сказано – сделано. Тут же раздобыли ведро с краской и покрасили корову в нужный цвет.

Правда, когда возвращали бедолагу обратно хозяйке, та подняла скандал: дескать, это не мое животное. В итоге спор разрешили следующим образом: корову отпустили с привязи, дабы она сама нашла дорогу к своему дому.

И та пошла прямиком к своей хозяйке, причем шла километра два, да не одна, а в сопровождении… съемочной группы, участникам которой было жуть как интересно посмотреть – удастся эксперимент или нет. Удался.

А вот еще один случай с животным. По сюжету у Валико должна была быть собака Зарбазан. Исполнителя этой роли предоставила дрессировщица из Москвы, однако Данелия четвероногим актером остался недоволен: он был слишком ухоженным и на деревенского пса никак не тянул. Но однажды, когда Данелия ехал из Омала в аэропорт встречать кого-то из съемочной группы, он увидел на дороге бредущего куда-то пса.

Маленький, лохматый, одно ухо вертикальное, другое – болтается. То, что надо, подумал режиссер, остановил машину и подозвал к себе пса. В итоге Зарбазан не только отснялся в фильме, но и уехал со съемочной группой в Москву, где прописался у директора фильма.

Правда, прожил он там недолго и вскоре умер, так и не сумев привыкнуть к регламентированной столичной жизни. Похоронили его на «Мосфильме», в яблоневом саду, который посадил в 50-х Александр Довженко.

Между тем минула неделя, потом другая, а Мкртчяна все нет. Однако в Москве нет и снега, без которого съемки тоже не могут состояться. В итоге, целую неделю группа находилась в простое.

Наконец, 21 ноября Мкртчян приезжает в Москву, и на следующий день начинаются съемки одной из самых забавных сцен – в зале суда. В начале декабря начинают снимать сцены в гостинице «Россия».

Съемки проходят поздно ночью, поскольку днем ресторан работает, да и посторонних людей в это время гораздо больше, чем ночью.

Оператор и режиссер Данелия так были заняты своим делом, что о нас забыли. А мы с Фрунзиком сидим, пьем, ля-ля, тосты говорим. Потом, когда я Данелии рассказал: «Мы хорошенько выпившие были», он не поверил: «Не может быть!» Как не может быть? Три бутылки водки выпили вчетвером».

Кстати, в отличие от Кикабидзе, его партнер давно был неравнодушен к алкоголю и поэтому несколько раз срывал съемки. Но этот грех ему прощали, поскольку в трезвом виде Мкртчян творил на съемочной площадке настоящие чудеса. Он так талантливо импровизировал, что многие его остроты практически целиком вошли в картину.

Но съемку пришлось отменить, поскольку КГБ не дал на нее разрешения: в тот день в городе гостили правительственные делегации из разных стран, съехавшиеся на день рождения генсека, – они должны были посетить Большой театр. Поэтому съемки пришлось перенести на следующий день, причем на глубокую ночь, чтобы никому не мешать. Однако той ночью ударили такие лютые морозы (минус 36 градусов!), что участники съемок, как говорится, едва не дали дуба.

Особенно тяжело приходилось Кикабидзе и Мкртчяну – во-первых, они были теплолюбивыми кавказцами, во-вторых – по сценарию их герои были легко одеты: Мкртчян в короткую дубленку, а Кикабидзе и вовсе в осенний плащ. Как вспоминает Г. Данелия: «На Бубу и Фрунзика смотреть было больно! Поскольку натурные сцены были в основном в центре города, во время перерыва я возил их обедать к себе домой на Чистые пруды (мама вкусно кормила нас). Мы обедали и обсуждали сцену, которую сегодня предстояло еще снять. Здесь проявлялась неуемная фантазия Мкртчяна. Он предлагал бесконечное количество вариантов, из которых нам оставалось только отобрать. Некоторые сцены в фильме сняты не по сценарию. Это итог маминых обедов».

Одной из изюминок фильма была та, что в крохотных эпизодах снимались не просто проходные актеры, а настоящие звезды. Так, крохотную роль эндокринолога Хачикяна сыграл Леонид Куравлев .

А супругов Синицыных воплотили на экране вполне реальные супруги Владимир Басов и Валентина Титова . Правда, это была их последняя супружеская съемка, поскольку вскоре после нее они развелись.

В небольшой роли жены Папишвили снялась популярная актриса Макаэла Дроздовская . Увы, но для нее эти съемки оказались последними – через год она трагически погибнет, угорев в номере провинциальной гостиницы.

В роли «человека с хорошими глазами», которого Рубик уговаривает выступить в суде в защиту Валико, снялся один из главных комиков советского кинематографа – Савелий Крамаров, в роли того самого "Косого". Так Данелия связал свои шедевры "Мимино" и "Джентельмены удачи".

Как это часто бывает в кино, эпизоды, где Валико и Рубик впервые встречаются в номере гостиницы «Россия», снимали почти в самом конце съемок – в конце января. Причем сцену «с обнаженкой» (там, где Рубик выходит нагишом из ванной) придумали прямо по ходу съемок случайно. Как-то Данелия и Кикабидзе пришли к Мкртчяну в гостиницу, а он мылся в ванной. Потом он вышел оттуда, напевая какую-то армянскую песенку, увидел непрошеных гостей и… стыдливо прикрылся полотенцем. Это так понравилось Данелии, что он решил вставить точно такой же эпизод и в картину.

Последние сцены фильма были отсняты 16–17 мая 1977 года в аэропорту «Домодедово»: в те дни на пленку запечатлели эпизоды, где Валико сидит за штурвалом пассажирского авиалайнера. Затем начались монтажно-тонировочные работы, которые запомнились Данелии одним неприятным эпизодом.

Дело в том, что Госкино торопило его с монтажом, поскольку фильм предполагалось включить в конкурсную программу Международного московского кинофестиваля, который должен был состояться в июле.

Но когда Данелия показал черновую копию председателю Госкино Филиппу Ермашу , тот распорядился вырезать два эпизода: разговор Валико по телефону с Тель-Авивом и сцену, где друг Валико из Телави отказывается разговаривать по телефону с Исааком из Тель-Авива. Однако Данелия уперся: не буду вырезать – и все! Тогда его вызвал к себе сам Ермаш.

Обрисовав режиссеру «сложную международную обстановку» и напомнив, что у СССР с Израилем весьма натянутые отношения, он вновь принялся уговаривать Данелию. Тот же, видя, что председателя Госкино не переубедить, решил пойти на хитрость. И предложил вариант с двумя копиями фильма: в одном, для фестиваля, упомянутых сцен не будет, в другом, для всесоюзного проката, они будут. Ермаш оценил смекалку режиссера и предложенный вариант принял. В итоге фестивальная публика увидела урезанную копию, однако на их восприятии фильма это нисколько не сказалось: картина была удостоена Главного приза ММКФ-77.

Между тем, когда были подведены итоги проката-78, «Мимино» оказался всего лишь на 17-м месте, собрав на своих сеансах 24,4 млн зрителей (а лидером того сезона стал рязановский «Служебный роман» – 58 миллионов человек). Кто-то назовет это недоразумением, но таковы факты. Однако, потерпев прокатную неудачу в год своего выхода на широкий экран (неудачу относительную, поскольку провалом считались сборы ниже 10 миллионов зрителей), «Мимино» набрал популярность в последующие годы. В итоге получилось, что этот фильм стал похож на хорошее грузинское вино: с годами его качество только улучшается.