Соседка за стеной слева заорала протяжно и визгливо, что-то упало и вслед за этим донеслось пьяное оправдывание её мужа. Снова упало что-то тяжелое. Отличный аккомпанемент для прощания.
Я смотрел как Таня выходит из подъезда, закуривает и оглядывается. (Эмоция — грусть. Сильная). Она была уже совсем далеко в этот момент и не думала обо мне, я остался за дверью квартиры, за десятью пролетами лестницы, за дверью подъезда и этого было достаточно, чтобы начать меня забывать. Она уже начала. (Эмоция — печаль, злость).
Пока спускалась по лестнице, память уже удаляла все хвосты, оставшиеся в системе, приложение удаляется, подождите, пока программа деинсталяции закончит работу. Приложение удалено.
К тому моменту, когда она закурила и начала вертеть головой и думать - поймать машину или поехать на метро, она уже не думала обо мне. И это было очень, в общем-то, логично. (Эмоция — разочарование). Мне всегда казалось, что женщины, если приняли решение, очень быстро выкидывают тебя из жизни и всегда искренне удивляются потом, что их помнят и иногда даже сильно. (Эмоция — грусть).
К метро было направо, через дворы, к проспекту — прямо между домами. Колебалась она недолго, видимо зазвонил мобильник, она огрызнулась в трубку и пошла направо.
Было мне ее жаль? Нет. Мне было жаль себя и жгла грудь неприятная мысль, что я все таки сдрейфил и в какой-то момент испортил всё, что было. Но что было? Кого волновало, что я сейчас чувствую? (Эмоция — печаль).
Откуда это вечное ощущение, что тебя не поняли, что ты что-то не объяснил, что исказилась картинка и ты смотришь на это с обидой, потому что словно бы мог что-то изменить?
Я прошёлся по квартире, пробежался взглядом по вещам, креслу, столу с лэптопом. Провел пальцем по полкам, по корешкам книг. (Эмоция — тоска). Взял один из камней, привезенных из путешествий, погрел его в руке. Вспомнил, как мы спорили — на что он похож. Я говорил, что голова медведя, она видела большую лягушку.
Самое поганое заключалось в том, что эту планету мне опять не хотелось спасать. Мне завтра улетать, меня ничего не держит, работа сделана, а у меня мерзкое, совершенно человеческое желание бросить все без коррекции, и пусть оно катится куда подальше. И я даже не знал — нормально это для корректора или нет.
Я прошел на кухню, засыпал зерна в кофемолку и специально подольше молол кофе, представляя, как опять морщится и бурчит моя соседка справа, вечно недовольная громкими звуками. Кофе настроения не поднял. Да почему я должен что-то чувствовать? Никому я ничего не должен, я даже не человек в общем-то, если вдуматься. Все эти эмоции — всего лишь реакции этого тела. Оно стало привычным, да, реагирует и живёт, но работа есть работа. Она сделана.
Выудил из воздуха операционную панель. Забавно это выглядело всегда, одно неуловимое движение кистью и перед лицом раскрывается цветной цветок рабочего пульта, клавиши и символы. Магия для людей, стандартный интерфейс из боковой реальности для корректора моего уровня.
Отчёт о работе - за последние двадцать локальных лет, ушёл по назначению. Моргнула пиктограмма миссии, сменилась жёлтая "в работе" на зелёную "выполнено".
Не скажу, что я этого долго ждал. Земное тело — это тоже я, и оно не очень рвалось улететь. Привыкло. Так всегда бывает, говорят корректоры, человеку к человеческому привыкать легко. Обратно сложнее.
Я попробовал вспомнить прежнюю жизнь, но не вышло. Оно и понятно, рекондиционирование будет долгим. А без него сейчас я просто человек с минимальным набором невозможных для этого времени функций. (Эмоция — спокойствие). Я даже эмоциональный фон по привычке продолжал фиксировать для отчёта, хотя тот уже отправлен, можно не стараться. Миссия выполнена. Почему же так грустно?
Я вспомнил, что меня бросили и болезненная тяжесть в груди снова надавила на лёгкие. Заныла, запульсировала, смещая эмоциональный фон в тоскливую депрессивную зону.
Дверной звонок грянул внезапно, так что я чуть не выронил кружку с кофе. Забыла что-то? Передумала? Да и она ли?
(Эмоция — любопытство). Конечно это была не она, глупо было ожидать. Я по привычке распахнул дверь не спрашивая и меня буквально с порога внесли обратно в прихожую и почти сразу в комнату. Крепкие спортивные ребята заблокировали и скрутили меня молниеносно. Это было даже интересно, потому что за все время пребывания на земле я ни разу не попадал в такие ситуации. Да, на разборках бывал, особенно в девяностых - двухтысячных, без них никуда и нагляделся всякого, но на то и работа корректора, чтобы руки чистыми не держать. И потом, сильно расхолаживает защита, когда знаешь, что даже прямое попадание из базуки не сможет навредить. Поэтому как минимум было забавно наблюдать быструю и напористую работу ребяток, которые давно уже обосновались на госслужбе, но навыков своих не растеряли. Ударили коротко и быстро и выбили из меня всякое желание не только сопротивляться, но и соображать.(Эмоции — боль, гнев, удивление).
Чёрт, это было так больно и неожиданно, что я захлебнулся воздухом и никак не мог прожевать его и проглотить. Запоздало щёлкнул пальцами, активируя защиту и вдруг понял, что её нет.
Хозяин мальчиков, седой, подтянутый, чем-то напоминающий актера Джейсона Стетема, когда ему исполнится например шестьдесят и отрастут волосы на голове, брезгливо наблюдал, как кашляя и захлебываясь человек пытается дышать. Не дождался и не торопясь закурил. Ребятки морщились, глотая дым, но молчали.
— Николаев Алексей Сергеевич, — не то спросил, не то предъявил мне седой, — вот и свиделись. Да вы не напрягайтесь, не вспомните. Это я вас знаю хорошо, а вы меня не должны. Мы, в общем-то, почти все знаем про вас, кроме того, как вы выглядите, хотя я вас представлял иначе. Никак не думал, что вы вот такой... обычный... человек, обычная квартира... Хорошо замаскировались.
Пока он разглагольствовал, явно никуда не торопясь, я пытался понять что мне делать. Миссия выполнена, защита отключилась сама сразу после отправки отчёта. Хотел попробовать до отправки пожить как человек? Вот и поживи теперь. Если доживёшь!
— Мы примерно знаем кто вы и чем занимались последние десять лет. Знаем, что вы исполнитель. Знаем, что не решаете ничего. Поэтому просить или заставлять предать своих не будем, хотя очень хочется. Нам нужно связаться с вашими хозяевами.
Он кивнул ребяткам и они, поменявшись местами, принялись выбивать из меня согласие сотрудничать. (Эмоция - злость, боль, разочарование, боль, злость, боль, злость, боль).
Не знаю, стоило ли описывать дальше. Тело отключилось, потом включилось, отключилось снова. Потом они привели меня в чувство и дали передохнуть.
В это время хозяин вышел на кухню поговорить по телефону и быстро вернулся.
Если вас когда-нибудь били профи — вы знаете это ощущение. Место удара ломит, потом оно слегка немеет, потом болит, новые удары отзываются болью, потому что бьют туда же. Потом рядом, потом ещё сдвигают место удара.
Я посмотрел на капающую изо рта кровь, выплюнул зуб. Вот, значит, как это ощущается. Больно. Хочется чтобы закончилось, но я знаю, что даже если соглашусь, легче не станет. Человеческое тело хрупко и болеть будет долго и сильно. (Эмоция — досада, разочарование, боль).
Он ещё что-то говорил, этот странный седой человек, но я уже плохо слышал его. Словно со дна колодца он спрашивал, не передумал ли я?
Я хрипел, кашлял и смеялся. Я знал, что смех разозлит его и засмеялся сильнее. Он кивнул, словно ждал этого и что-то тихо сказал в сторону. Мою голову подняли и я увидел её. Таню. (Эмоция - удивление, страх, жалость).
"Протокол защиты запрещает раскрывать себя, вступать в переговоры, сотрудничать с любыми земными организациями. Это глупо и небезопасно. Все равно, что отдать дикарям автомат Калашникова. Протокол диктует уничтожение".
Из под стремительно опухающего века я видел, как её сажают на стул напротив меня. Она была напугана, ничего не понимала, ну ещё бы, её фраза "Боже, Лёш, ты такой обычный! За все эти годы ты стал ещё скучнее!" до сих пор отдавалась эхом у меня в ушах.
Я обычный, я не сделал ничего из того, что она считала нормальным. Я не помог ей избавиться от ненавистного мужа, я не предложил переехать, не позвал её замуж, я тянул и пропадал. А теперь она сидела и пыталась впихнуть в голову то, что видела. И не могла. (Эмоция — не пойму, странное чувство).
Ещё полчаса назад я злился на неё, а теперь она мешала мне сдохнуть. Совершенно невозможная женщина.
Аннигиляция тела сработает как взрыв бытового газа, разве что соседей не заденет, надо как-то удалить её из квартиры.
Я сплюнул натекшую в рот кровь и посмотрел на седого:
— Надо отпустить её, я посмотрю из окна как она уйдет. И отзовите людей, тогда будем разговаривать.
Седой понимающе покивал и распорядился. Впрочем, явно поверил мне не до конца, в самом деле, ну глупо же, ну выйдет она из подъезда, а до метро не дойдет. Он понимал, что и я это знаю, и настороженно приглядывался.
— И выйдите на минуту, — добавил я. Лицо чувствовалось как один опухший кровоподтёк, губы были разбиты. Ребятки вышли, оставив меня на стуле со стянутыми капроновым хомутом руками. Седой, помедлив, вышел тоже, но остался где-то недалеко.
— Отвернись, — сказал я ей. Она вздрогнула и поспешно уставилась в угол комнаты.
— Лёш...
— Не надо ничего говорить. — перебил я её поспешно, — всё, что про меня скажут — неправда. Ты пойдешь сейчас, постарайся не бежать. Просто иди и ничего не бойся, хорошо? Все будет нормально. Мне жаль, что не вышло у нас. Было бы здорово, но я все испортил. Всё. Теперь иди.
Она пыталась броситься ко мне (эмоция — печаль), но её уже повели к выходу. Седой внимательно смотрел мне в глаза.
— Поднимите, — прохрипел я, — должен видеть как она уходит...
Я смотрел как Таня выходит из подъезда, одна, закуривает и оглядывается на окно. (Эмоция — непонятная, тоска, грусть, привязанность, сожаление). Она была совсем близко мне в этот момент, я не мог помахать ей. Нужно было, чтобы она отошла подальше.
Я не помнил свою предыдущую жизнь, это являлось главным условием заброски корректора. Находиться здесь, жить здесь, исправлять косяки реальности, корректировать флюктуации. Это всё, что я знал. Выполнять возложенную миссию. Невидимкой проникать всюду. Может быть меня сюда присылали не впервые, я же тоже человек в каком-то смысле. Только время другое и реальность вроде бы другая, не знаю точно. Я должен вспомнить всё это после возвращения, но его не будет. Я даже не знаю — как это — умирать? Мне не страшно, а очень тоскливо. Но я не обычный. (Эмоция — сложно сказать...непонятная).
Татьяна успела дойти до проспекта, когда в спину ударил грохот. Она обернулась, запоздало чувствуя все сразу — и испуг, и страх и резкую пустоту и болезнный спазм в животе. Облако пыли и дыма выплеснулось с багровым языком пламени из дома на уровне пятого этажа. Заметалось эхо в колодце двора, заорали сигнализации машин. Что-то кувыркаясь падало из пролома в стене дома. В окнах по бокам появлялись испуганные лица людей, пытавшихся понять — что происходит. И только женщина внизу стояла, так и не добежав до дома, в неудобной позе. Стояла и смотрела на оседающее облако пыли.
Все истории автора - Смотритель маяка
