Каждые четыре года бросают жребий, и тот, кому он выпадает, выбирается посланником к Залмоксису, которому остальные доверяют все свои нужды. С посланником поступают так: несколько садятся в круг и держат три копья, остальные раскачивают посланника за руки и за ноги и подбрасывают прямо на копья. Если человек погибает пронзенный, то считается, что бог проявил благосклонность, если посланник остается живым, то его самого обвиняют в злонамеренности. Тогда выбирают другого посланника. Все, что нужно испросить у Залмоксиса, посланнику сообщают при жизни...»
Лучи восходящего солнца скользнули по высокому известковому холму, опустились к подножию и залили светом небольшое поселение тирагетов Мэто́ний. За селом раскинулись давно убранные ячменные поля, высохшие пастбища, пожухлые от засухи виноградники и фруктовые сады. Год выдался неурожайным: солнце нещадно палило, а дожди не шли. За садами темнел лес, где тирагеты охотились, и протекала река Тирас – там они рыбачили и вели торговлю с эллинами, приходившими вверх по течению на юрких суденышках.
Вождём общины тирагетов была девятнадцатилетняя Зо́лтэ. Её имя значило – «золотая». Она принадлежала к тарабо́стам – высшему сословию, и была последней из своего древнего рода. Матери Золтэ не помнила, отец погиб восемь лет назад в бою с язы́гами. За год до этого старший брат девушки стал посланником к богу За́лмоксису.
Единственным другом и телохранителем Золтэ был Марц, двадцатишестилетний простолюдин – кома́т, высокий, могучий, как дуб, с большими мохнатыми руками, косматой бородой и длинными волосами, собранными в пучок на темени. Тирагеты не стриглись – остриженные волосы означали позор. Золтэ тоже собирала длинные светлые волосы в пучок, скрывала их под шерстяной шапкой – такие шапки носили только тарабосты, и во всем подражала мужчинам. Даже в одежде. Это шло наперекор обычаям, но Золтэ была не простой девушкой, а воином и вождем. Крепкого телосложения, сильная, выносливая, как кобылица, она редко улыбалась. На ее обветренном лице блестели злые с прищуром глаза. Жизнь воительницы – долг перед своим народом. Так ей внушил Декене́й, жрец бога Залмоксиса, советник вождя и, по сути, истинный правитель Мэтония.
Старик давно мечтал выдать Золтэ замуж за главу соседнего поселения, рыжего Ду́раса, и видел в этом единственный путь сохранения малочисленной общины. Дурас был скверным человеком с бешеным нравом. Ходили слухи, что рыжий вождь свел в могилу двух жен, не дождавшись наследников, но Декеней твердил, что брак необходим и позволит объединить силы. Общину окружали враги. Кочевые язы́ги, хоть и связанные по рукам перемирием, разбили лагерь за лесом на земле тирагетов и теснили их. На востоке угрожали баста́рны. Племя бо́ев поджимало с северо-запада.
Золтэ почти смирилась с мыслью принести себя в жертву ради племени и стать женой Дураса. Иногда по ночам мечтала сбежать, или тайно пробраться к соседям и убить жениха. Представляя его размозженный череп, дышала свободнее.
Девичий страх перед свадьбой веселил Марца. Он считал Дураса слабаком и был уверен, что Золтэ легко возьмет верх над мужем и в управлении поселениями, и ночью под покрывалом. С детства Марц воспитывал Золтэ как воина: учил стрельбе из лука, езде верхом, бою на коротких мечах. Жалеть нельзя ни себя, ни других, потому глаза воительницы не ведали слез, а сердце тонуло в ненависти. Редкую улыбку, что играла на ее сухих губах, видела только семья Марца: жена и две дочери, похожие на отца лицом и характером. Последнее время Золтэ все реже навещала их – дружба с коматом разладилась еще в середине лета.
Много раз Декеней пытался выведать причину ссоры между проросшими друг в друга, как два дерева, Марцем и Золтэ, но те избегали ответа. Со временем девушка сделалась злее и своенравнее. Между сдвинутыми бровями пролегла глубокая борозда. Обеспокоенный жрец не стал дожидаться, когда Золтэ совсем уйдет из-под его власти и решил провести ритуал очищения.
В один из осенних дней старик привел ее и Марца к отдаленной пещере в лесу. Телохранитель по приказу жреца отодвинул камень, закрывавший вход. Из подземелья повеяло холодом и сыростью. Марц зажег факел и первым протиснулся в щель. Следом за ним в пещеру шагнул старик, а потом – Золтэ. Дрожащий свет пламени осветил на одной из стен рисунок Бала́ура – гигантского трехголового змея, древнего олицетворения зла. В глубине пещеры виднелось маленькое подземное озеро с мутной известковой водой и впадающий в него ручей. Жрец предупредил, что пить можно только из ручья.
Здесь Золтэ предстояло пробыть три дня без еды, света, оружия, наедине со своими страхами и точащим душу злом. Увлеченной другими мыслями девушке испытание показалось легким. Её не пугали ни темнота, ни одиночество, но когда мужчины ушли, и жрец приказал Марцу закрыть проход камнем, она бросилась к выходу и уперлась руками в тяжелый валун.
Вот он – главный страх: невозможность самой решать свою судьбу; давление обстоятельств и чужих желаний!
Золтэ ощущала себя глиняной куклой в руках Декенея. Она всегда делала то, что он хочет.
Это не испытание, а наказание за своенравность.
Сквозь маленькие щели пробивался солнечный свет. Золтэ села у выхода и обхватила руками колени. Сидела в задумчивости, пока снаружи не стемнело...
В глубине пещеры послышались резкие всплески. Золтэ вжалась спиной в камень. Был бы хоть нож, хоть наконечник дротика! Постепенно всплески стихли, только мерное журчание ручья, отраженное высокими сводами, касалось настороженного уха. Нащупав под рукой увесистый камень с острыми краями, Золтэ немного успокоилась и, чтобы отогнать страх, воскресила в памяти события последних двух месяцев…
К середине лета трава уже высохла, виноградники дали мало плодов, половину из которых склевали птицы. Декеней говорил о гневе Залмоксиса, приносил искупительные жертвы, но они не помогали. Тогда жрец потребовал жертвы от Золтэ. Он наконец уговорил её выйти замуж за Дураса сразу после праздника урожая. Удручённая воительница попросила не оглашать новость до осени и не брать пока у рыжего вождя выкуп за невесту. Она хотела насладиться последним летом свободы.
Однажды на охоте они с Марцем проведали свою старую ловушку – яму на крупного зверя и обнаружили в ней статного языга. Полуголый, по локоть в крови рядом с освежеванной тушей оленя, он дерзко смотрел на воинов и собирался дать отпор. За воровство Золтэ могла взять языга в плен и сделать рабом, но, не желая ссоры с кочевниками, отпустила наглеца. Пока рассерженный её решением Марц складывал мясо в большой кожаный мешок, чтобы унести, чужак с неприкрытым интересом разглядывал девушку. Перед уходом он прошептал ей, что завтра в это же время вернется сюда.
Отвращение к Дурасу перевесило угрозу позора. Золтэ пришла на свидание. Её не терзали противоречия, ей захотелось близости с первым приглянувшимся чужаком. А дальше будь что будет.
Внезапное отсутствие Золтэ насторожило телохранителя. Он решил, что подлые кочевники выкрали ее, помчался на поиски в лес и застал в объятиях вчерашнего вора. Обнажённая пара целовалась. Незнакомец с нежностью гладил шрам на левом плече Золтэ – год назад её ранили в бою с языгами.
Марц бросился на чужака с кулаками. Золтэ загородила его собой. Схватилась за меч...
Языг забрал свою одежду и проворной лисой скрылся в чаще. Напрасно Марц гнался за ним.
Вернувшись к уже одетой и сидевшей на лошади Золтэ, Марц в ярости скинул её на землю и осыпал градом ударов. Золтэ молча терпела боль. Не хотела пускать в ход оружие, однако без него сопротивляться обезумевшему от гнева великану не получалось. Она выхватила нож и тут же получила удар ногой в живот.
– Подлая! – закричал Марц. – Ты обесчестила себя и свой род! Опозорила общину! Я больше не буду служить тебе! Пусть языги служат!
Золтэ лежала без движения: еще оставались силы биться, но не было смысла.
Постепенно телохранитель остыл.
Тяжело забравшись на лошадь, Золтэ уехала вперед. Комат не спеша вёл свою кобылу следом.
У ручья всадники остановились: Золтэ смыла кровь с лица, Марц – со своих рук.
Злые и уставшие они вернулись в поселение. Марц повернул к храму и, казалось, был намерен все рассказать Декенею. Золтэ преградила путь, попросила сохранить случившееся в тайне. Поразмыслив, телохранитель проехал мимо дома жреца.
Ближе к осени Марц случайно застал девушку за странным занятием: она, нашептывая заговор, смастерила маленького человечка из ниток и спрятала у себя на груди. Так поступали беременные, желая оградить ещё не рождённое дитя от несчастий. Марц в ужасе понял, что Золтэ ждет ребенка. Он потребовал вытравить семя врага, но девушка рассказала о сыне, которого уже видела во сне, и взяла с телохранителя слово молчать и дальше.
…В глубине пещеры снова раздался всплеск. Золтэ насторожилась. Вслушивалась в шум ручья и не понимала: был всплеск, или ей почудилось. Сильно хотелось пить. Выставив руки вперед, она на ощупь по стене направилась к ручью – тот журчал совсем близко; медленной поступью зашла далеко под землю и, озябнув, остановилась. Во рту пересохло. Не зная, куда идти, Золтэ повернула назад. Споткнулась, упала. Рука оказалась в луже чего-то густого и липкого, и в нос ударил запах крови. Золтэ стошнило.
Ручей, как и прежде, шумел где-то рядом.
Безуспешно узница бродила по пещере в поисках воды, пока не потеряла счёт часам и не выбилась из сил. В очередной раз скрутившись у сырой холодной стены, она провалилась в сон.
Ей снился незнакомец. Он подал кувшин молока. Подошел совсем близко, снова целовал, прижимал к груди. Золтэ бросало то в жар, то в холод. Обессилев, она попросила отпустить, но языг все сильнее сжимал её в своих крепких объятиях. В ужасе она проснулась и поняла, что не может вдохнуть. Двигаться тоже не получалось. Нечто большое и сильное скользким жгутом обвило ее онемевшее тело и медленно сжимало.
Внезапно из темноты появился сияющий всадник с копьем. В свете золотистых лучей Золтэ увидела, как гигантский чёрный змей освободил её тело и уполз к озеру. «Ты свободна, Золтэ», – произнес всадник голосом давно погибшего брата, поднял коня на дыбы и тот ударил по валуну, прикрывавшему выход.
Золтэ зажмурилась от хлынувшего на нее света и лишилась чувств.
Первое, что увидела, придя в себя на теплой солнечной лужайке, было испуганное лицо Марца.
– Там Балаур! – сдавленно произнесла Золтэ. – Он хотел меня убить!
– Балаур не питается людьми, – зазвучал голос жреца, стоявшего поодаль. – Его пища – зло, скрытое в человеке.
– Лжешь, Декеней! – Она приподнялась на локте. – Ты нарочно оставил меня в подземелье! Огромный Балаур обвил мое тело и душил!
– Это ненависть тебя душила. Чем больше в человеке злобы, тем крупнее Балаур во время испытания. Но теперь ты очистилась и сильна, как никогда. В тебе сохранилось лучшее, – то, что послано Светом.
Золтэ, насупившись, молчала. Украдкой положила руку на живот, потом ощупала штаны между ног и поняла, что Балаур пощадил ребенка.
– Пока ты была в пещере, пришли новости от царя Рема́кса, – продолжил жрец. – Впервые за много лет он собирает совет вождей на Змеином острове. Это там, где Тирас впадает в Понт Евксинский – гостеприимное море, как называют его эллины. Вожди будут говорить о взаимной помощи в неурожайный год и продлевать перемирие с языгами и роксола́нами. Поедешь на совет с Дурасом и его людьми. Возьмешь с собой Марца.
Золтэ медленно встала и покачнулась. Марц подставил ей плечо.
– У тебя хватило сил освободиться из пещеры после трехдневного заточения, а теперь не можешь идти? – удивился Декеней.
– Меня освободил сияющий всадник, – выдохнула Золтэ. – Сама бы я не выбралась. Кажется, это был мой брат, ушедший к Залмоксису.
Услышав такое, жрец с радостным возгласом воздел руки к небу и упал на колени: "О, великий Залмоксис! Ты не оставил нас!" – На лице Декенея заблестели слезы счастья. Он тяжело поднялся с колен и обратился к растерянной воительнице:
– Хороший знак, Золтэ! Очень хороший знак!
