Консультирующий психолог, специалист по работе с зависимостями Денис Макаровский взял интервью у бывшего* наркомана.
* Слово «бывший» использовано условно. Речь о выздоравливающих наркоманах (которые находятся в длительной ремиссии).
Пояснение Отказ от старого сленга – это одно из условий реабилитации.
Возраст 33 года. Стаж употребления 12 лет. Семь реабилитаций. В ремиссии 6 летПро детство и воспитание— Родители боятся, что дети попробуют наркотики. Пойдем от обратного: можно ли сделать так, чтобы ребенок вырос наркоманом?
— Зависимость – это болезнь лишения свободы. Я думаю, что вероятность употребления наркотиков возрастает, если человека с детства лишать свободы.
— Если бы перед тобой стояла чудовищная задача вырастить наркомана, как бы ты действовал?— Я бы совершенно не прислушивался к тому, что человек действительно хочет, что ему нравится. Я бы навязывал ему свои формулировки и путь развития, то, что я считаю верным. Навязывал бы, что будет для него лучше и что будет для него правильным, по моему мнению. Я бы абсолютно не прислушивался к его переживаниям. Я бы обесценивал его чувства. Все это гарантированно приведет к зависимостям.
— Ты сейчас про свое детство?— Да. В родительской семье надо мной было много контроля, были очень жесткие рамки. Мне казалось: чтобы меня любили, я должен невероятно ярко самовыражаться, а если не получается — значит, меня не любят и не готовы принимать таким, какой я есть. Я чувствовал себя недостаточно смелым, недостаточно умным, недостаточно удачливым. Мои родители тоже от этого страдают, их наркотик — контроль. У них со мной созависимые отношения.
Что чувствует наркоман каждый день— На консультациях родители наркозависимых часто говорят: «И как ему не стыдно!». Наркомана можно таким образом застыдить?— Он уже и так полон стыда, это бесполезно. Чувство стыда, которое испытывают наркоманы при употреблении и до того, как прийти к этому, — обостренное чувство. Мне кажется, оно такое сильное, что мало кому доступно.
Это один из ответов на вопрос «почему он начал употреблять». Потому что вот это чувство стыда есть всегда, его невозможно переварить. Во-первых, стыд невыносимо большого размера; во-вторых, человек, подверженный зависимости, вообще не может справиться с ним. С таким чувством стыда невозможно жить, поэтому возникает сильнейшее напряжение.
Наркоману очень стыдно. Ему настолько больно жить, что кажется, единственный способ избавиться от этой боли — вещество, изменяющее сознание. Чувства боли и стыда кажутся настолько сильными и непереносимыми, что наркотики представляются как одно из лекарств.
Наркоман не может отказаться от употребления, потому что у него нет ответа на вопрос «а что я буду делать вместо этого?»
— С чем нормотипичный человек мог бы сравнить такой уровень напряжения?— Это похоже на тревогу или переживания за жизнь самого близкого человека, на понимание, что ты ничего не можешь сделать. Сочетание очень сильного страха и собственной беспомощности. Это сильнейшая тревога, и она никогда не кончается. Безысходность, беспомощность, безвыходность, безнадега — все слова с приставкой без-. Наркоман каждый день просыпается с этим чувством.
Когда пропадает кайф— Сколько прошло времени между началом употребления и моментом, когда ты понял, что произошло?— Лет шесть. Я жил иллюзиями, что у меня все хорошо. Плохие вещи, которые должны были произойти со мной из-за наркотиков, случались с моими сверстниками. Я искал этому правдоподобные, но нереалистичные объяснения. Последствия употребления были вначале несильными и не беспокоили меня.
— Как пришло осознание?— Это было то, от чего трудно отвертеться: я обнаружил, что живу в подъезде. У меня нет никакой работы, а если и есть, то это уже 35-я работа, на которой продержусь максимум два месяца. Со мной никто не общается из прежней жизни. Весь мой круг общения – это наркоманы, и мне никто не верит. Я достиг приличного уровня социальной деградации.
— Ты сам пришел к этому выводу? Тебя никто не ткнул в это носом?— Меня тыкали носом постоянно, но это проходило мимо меня. В какой-то момент я просто не смог выносить такую жизнь.
— Осознание было связано с исчезновением удовольствия от употребления?— Удовольствие от употребления пропало почти сразу — через год-полтора.
У химического вещества есть задачи посерьезнее, чем кайф — это избавление от тревоги и хоть какой-то комфорт. Наркотики это совсем не про удовольствие. Это про базовые вещи: вот человек шел по улице, замерз и зашел в теплое помещение. Голоден — поел, замерз — согрелся, не спал — поспал. Состояние под наркотиком, по моим ощущениям, было похоже на нормальную жизнь. В тот момент я был согласен жить.
Состояние без наркотика можно описать так: как отсюда уйти, быстро покажите мне дверь, я не могу тут находиться.
Можно ли закодироваться— Алкоголики могут закодироваться. Расскажи про кодирование наркоманов.— Кодировка как элемент лечения — еще один помощник, чтобы человека быстрее довести до могилы. Мы помещаем наркомана или алкоголика в еще более страшные условия, чем он находился: не убираем боль, но забираем обезболивающее. Жизнь становится адом. Этот ад в виде стрессов, переживания собственной неполноценности и стыда накапливается. К моменту, когда кодировка заканчивается либо когда человек сам убирает препарат, он уже в таком состоянии, что прыгает в ванну со своим обезболивающим. Конечно, это часто приводит к передозировке.
— Ты кодировался?— Да, не раз.
— Что внутри тебя происходило?— Это как если посадить человека в угол, приставить к телу раскаленную арматуру и давить. Терпишь и ждешь, когда все это кончится. Долго терпишь большую сильную боль.
— Кодирование хотя бы на некоторое время освобождает от зависимости?— Любой зависимый на самом деле - полинаркоман. Мы забираем у него одно, он находит другое. Замыленному глазу родственников может казаться, что после кодирования зависимости нет и она никак не проявляется. Но человек ведет такой же дегенеративный образ жизни, — переходит на алкоголь, например. Так как алкоголь социально приемлемое вещество, все думают, что все в порядке. На самом деле ничего не в порядке, поэтому зависимый очень быстро находит способ одурманить себя.
Можно ли вылечить наркомана— Ты встречал наркоманов, которых нельзя вылечить или достигнуть ремиссии?— Я встречал наркоманов, про которых можно так сказать, глядя со стороны. Но я также видел, как они выздоравливают и остаются чистыми на протяжении долгих лет.
— Кого-то можно назвать безнадежным? Есть градация?— Употребление наркотиков, алкоголя, ведение безответственного образа жизни, зависимость от азартных игр — все это виды проявления болезни, которая называется зависимость.
Как она проявляется — в казино или в подъезде, проиграл ты один доллар или миллиард, принимаешь ты тяжелые наркотики или легкие — никак не коррелирует с силой твоего заболевания. Болезнь зависимость не об этом, она о тех процессах, которые происходят внутри тебя. Эти процессы одинаковы что в начале употребления, что в конце. Поэтому нет, про безнадежного человека и градацию формулировка абсолютно неверная.
Мой внутренний мир, который сопровождается большим чувством страха, вины, стыда — он очень тяжелый. Мне одному тяжело с этим жить.
— Ты утверждаешь, что и начинающего, и находящегося на финальной стадии разложения личности — их можно нормализовать с одинаковым количеством усилий?— Нет, конечно, есть условности. У человека, долгое время употребляющего химические вещества, разрушаются функции интеллекта, память, усидчивость, понимание, воля, физическое здоровье. Все эти вещи нужны, чтобы успешно пройти реабилитацию, но они все восстанавливаются. Одному нужно на восстановление больше времени, другому - меньше; зависит от его индивидуальных качеств и насколько разрушена личность.
— Что поможет понять зависимых людям, которые с этим никогда не сталкивались?— Не нужно пытаться понимать.
— А что нужно? Как можно помочь, не понимая?— На сегодняшний день уже все придумано. Есть четкие рекомендации специалистов, которые занимаются именно реабилитацией; я имею в виду не наших наркологов. Наша наркология это токсикология. У нас не лечат наркоманов, их переводят на другие вещества.
Что касается настоящего лечения наркомании: есть компетентные рекомендации, протоколы — их необходимо соблюдать. Просто вслепую: делай раз, делай два. Если вы заболели, вы идете к врачу, и он говорит, что вам надо делать — вы выполняете, не пытаясь изменить процесс. В лечении наркомании так же: вы просто должны делать, что вам сказали. Все давно изобретено.
Программа 12 шагов АН
Про срывы— Сколько раз ты пытался завязать?— Множество.
— С чем связаны срывы?— С отсутствием рефлексии того, что со мной происходит. Когда я не могу этим с кем-то поделиться. Мой внутренний мир, который сопровождается большим чувством страха, вины, стыда, — он очень тяжелый. Мне одному тяжело с этим жить. Я не выдерживаю этой нагрузки, где только я и больше никого. Срыв рождается в одиночестве, при отсутствии рефлексии, понимания и сопереживания.
— Ты прошел несколько реабилитаций. Они чем-то отличались с точки зрения гарантии результата?— Все реабилитации по-своему хороши, все что-то мне дали. Меня учили нести ответственность за каждое действие, за каждое слово. Это сформировало мои взрослые качества.
Наверное, это то, чего я не получил в детстве, когда в обмен на проступок получал наказание. В реабилитации переучивали, этот механизм меняли на другой: если я допускаю промах, я не должен быть за это наказан, ведь поступок не характеризует меня как личность. Это не говорит, что я плохой или хороший, но я неизбежно должен столкнуться с ответственностью за происходящее, с последствиями.
Например, в распорядок дня входит уборка. Если я убрался плохо, никто не называет меня плохим уборщиком или плохим человеком, невнимательным или каким-то еще — мне просто предоставляют возможность переделать это. Это комфортная структура.
— Могут быть гарантии в лечении зависимости?— Основное мое заблуждение и, возможно, заблуждение многих — считать реабилитацию законченным процессом.
Мнение, что ее формальное окончание равно результат, это ошибка.
Зависимость — неизлечимое прогрессирующее заболевание. Сама формулировка содержит ответ: этим необходимо заниматься постоянно.
Мы не можем один раз съездить в санаторий и быть уверенными, что наше здоровье будет отличным до конца жизни. Реабилитация – это серьезный фундамент, за которым должна идти программа выздоровления и социализации.
Я не продолжал эту программу. Мне казалось, что уже есть результат и его хватит. Поэтому срывался и деградировал.
— Как происходит срыв после долгой ремиссии?— Неожиданно, как будто в один день, в одну секунду. Но если присмотреться, срыв имеет последовательный характер: я начинаю прибегать к старым моделям поведения, использую старые модели мышления, ложь, обрастаю старым кругом знакомых — я неизбежно начинаю приобретать все свои старые атрибуты употребления.
Реабилитация знакомит нас с болью от этой жизни и в какой-то момент боль становится настолько сильной, что возвращение к употреблению наркотиков становится выходом.
— Что является спусковым крючком срыва? Внутренняя или внешняя причина?— Всегда внутренняя. Но она никогда не живет сама по себе, внутренняя цепляется за внешние обстоятельства.
Наркоман прибегает к рационализации. Ему легче объяснить свой срыв внешними факторами и тем самым хотя бы чуть-чуть снять с себя груз вины. Вся жизнь наркомана из этого состоит: всему, что с ним происходит, есть какая-то веская причина извне.
Я всю жизнь думал, что я недостаточно хороший. Всю жизнь считал, что хороших качеств у меня нет, что они появляются только тогда, когда я заслуживаю чье-то одобрение.
— Человек вышел из реабилитации и через какое-то время срывается. Если на машине времени перепрыгнуть в момент выхода из реабилитации, можно создать внешние условия, исключающие срыв?
— Да, посещение на постоянной основе групп Анонимных наркоманов и выполнение всех рекомендаций программы 12 шагов
— А может ли семья или близкие наркоману люди помочь в его социализации?— Конечно.
В первую очередь необходимо создать атмосферу любви и поддержки. Настоящей честной любви. Я говорю о принятии, о доверии; это очень сложные вещи в отношениях с наркоманом. Когда мы всю жизнь пользовались правой рукой, трудно начать делать то же самое левой; когда мы привыкли в отношениях не доверять, трудно с одного дня начать доверять. Это вещи, которые требуют очень серьезной воли.
Во-вторых, необходимо создать партнерские отношения. Настоящие деловые отношения внутри семьи — хорошее лекарство против созависимости. Часто при выходе из реабилитации близкие человека пытаются контролировать его дальнейшее выздоровление.
Я недавно был на собрании анонимных наркоманов, мама привела туда сына, ему 40 лет. Она спросила, где его можно посадить, сказала, что она подождет за дверью. Я очень сопереживал этому сыночку, потому что представлял, что он чувствует внутри себя: стыд и страх, что ему не дают быть взрослым. Когда человека помещают в роль ребенка, он и остается ребенком.
Партнерские отношения — это позволить человеку брать ответственность за свою жизнь в свои руки.
Почему наркоман обещает завязать и всегда врет— Почему наркоманы не держат слово?— Как бы вы могли держать слово, если бы вам надо было найти кусок еды, чтобы остаться в живых?
— Зачем наркоман дает слово?— Чтобы показаться самому себе честным. Чтобы обеспечить более надежные шансы на получение этого куска еды. Просто потому, что хочет побыть честным или еще для чего-то. Неважно, но он точно дает слово не для того, чтобы сдержать его.
Вы видели когда-нибудь, как двигается марионетка? Это все объясняет. Как можно спрашивать у марионетки, почему она повела рукой вверх, когда обещала, что вниз. За нее рукой дергают, она вообще ею не управляет.
— Наркоман не марионетка.— Он также собой не управляет.
— То есть это чистая физиология?— Да.
— Если наркомана как следует напугать, он бросит?— Может быть, на час или на день или на два. Зависит от того, как напугали и насколько он пугливый.
Он как-то объяснит себе, что этого не стоит бояться или скажет: да пошло все к черту, будь что будет. Либо он вообще про это забудет.
Про 12 шагов— Как работает программа 12 шагов?— Я научно не изучал. По внутренним ощущениям это работает так: есть чувство стыда как одна из составляющих нецелостности моей личности. Я ищу модели поведения, чтобы почувствовать себя целым, и только тогда могу комфортно ощущать себя в жизни. Программа 12 шагов – это большой путь, который ведет к главной цели — воссоединению с собственной личностью, ощущению ее целой.
— 12 шагов – единственный доступный инструмент, который помогает пережить эти состояния или еще какие-то есть?
— Это большой комплекс, но детали этого комплекса можно находить в других местах. Например, самоанализ, его можно получить в частной практике с компетентными специалистами. Я посещал психологов, которые познакомили меня с самоанализом и помогли обнаружить много заблуждений по поводу себя.
— О каких своих заблуждениях ты узнал?— Из-за ощущения собственной неполноценности у меня была некорректная картина о самом себе. Чтобы увидеть нечестность и иллюзорность этой картинки, мне нужен взгляд извне.
— Что ты такого про себя думал, что потом оказалось неправдой?— Я всю жизнь думал, что я недостаточно хороший. Всю жизнь считал, что хороших качеств у меня нет, что они появляются только тогда, когда я заслуживаю чье-то одобрение.
Про отношения в семье в детстве я уже говорил. Мне очень не хватало, чтобы мне сказали: а вот была такая ситуация — и ты справился! Ты был смелый! Или: была такая ситуация, это характеризует тебя как компетентного специалиста, как незаурядного умного человека. Я хотел, чтобы сказали: ты на самом деле неглупый.
В реабилитации мне было трудно находить подтверждения, чтобы сформировать адекватное мнение о себе.
Я сам не вижу своих хороших поступков и мотивов, мне нужны взгляд со стороны и обратная связь. Это и дала мне 12-шаговая программа.На первых порах реабилитации важно постоянно слышать адекватную обратную связь про себя, чтобы сформировать новое мнение о себе. Чтобы принимать себя таким, как задумала природа.
© internet
