volchek1024

Вот все рассказывают страшилки о мире мертвых. Призраки, мертвецы нехорошие, пугалки и прочее-прочее-прочее в том же роде. Я с миром мертвых особо не пересекался, разве что по мелочи. На кладбище ночью ходили в пионерском лагере когда был, по подвалам шарил, в «проклятой квартире» ночевал – на бытовом уровне короче мои познания о том, о загробном. Но возможные «пересечения», если это они конечно, а не плод моего нездорового мозга, были.

Когда от рака умер мой дедушка – очень добрый, очень хороший человек, деда Миша, Михаил, я то ли отпустить его не хотел, то ли переживал очень сильно по его смерти, был он замечательным человеком, просто замечательным… С особым трепетом относился к его фотографиям, вспоминал о нем, не как о почившем, а как о живом, не хотел ездить на кладбище, на могилу его – не признавал его смерти. И родители мои, как-то, перед родительским днем, насели на меня до беспамятства, как он меня любил, как он радовался мне, а я, злой и нехороший, не хочу съездить на кладбище, на могилку его – случился едва ли не нервный срыв у меня, от того что отказывался, от того что не хотелось мне туда, к нему, к мертвому… Так и не поехал. А потом, спустя время, приснился мне сон. Нет, не кошмар, не жутики какие, но сон запоминающийся, яркий.

Я снова маленький, иду в гости к дедушке от своего дома, и все как тогда, в давнем детском возрасте. И меняется все кругом: чем дальше ухожу от своего дома, чем ближе к дому деда – тем ярче мир становится, пропадает, истончается пыль на придорожных кустах акаций, блестит зелень листвы, солнце светит ярче, полнее. И дед выходит навстречу, только не такой, как при жизни, как перед смертью, когда он был иссушенным ссутуленным от болезни – нет. Деда Миша будто добрый великан, с большими, непомерно длинными руками, добрый прищур глаз, возможно, когда я был совсем-совсем маленьким, именно таким и воспринимал его. И вместе заходим в их двор, а там… Там все те, кто нянчился со мною в совсем уж детскую пору. Все те старички и старушки, кто уже помер, кого нет давно. Как будто выстроились все меня встретить, со мною повидаться. И баба Аня там большая и округлая в своем переднике, который никогда не снимала и по двору всегда в нем ходила, и дядя Гена в своем извечном белом плаще и кепке своей аэродромной, и тоже черты искажены вычурно, но не пугающе, а по доброму – большой клюкастый нос, добрый взгляд, теплые морщинистые ладони огромные, и снова он что то поучает. Двор залит солнцем, тепло будто плещется в нем, трава чуть рыжелая от солнца, скрипучие качели, и забота, ощущение полной безмятежности, защищенности. Подходило время пробуждения – время проснуться, и я очень остро осознал, что пора – пора уходить, и деда Миша, что катал меня на плечах понес прочь из двора, к остановке, а я плакал и умолял его остаться с ними, со всеми. Он донес меня до остановки, обнял, сказал что мне пора и…

Я в первый раз в жизни проснулся от того, что я плачу. Не знаю, было ли это пересечение с тем миром, было ли… Только знаю то, что мир там, в том сне, был будто реальным, настоящим, чистым и добрым, и то, что… я хочу верить, что мой дедушка Миша, тот добрый, замечательный человек – там. Мертвые – они не злые, во всяком случае мои.

Была эта история на моей нынешней работе, году этак в 2017м. Был у нас один весьма скромный станочник, и был у нас один весьма нескромный, а даже очень наглый механик. Скромный станочник притащил из дому убитый офисный стул, отдал его этому механику на восстановление, вернее даже будет сказать – на изготовление, потому как в конечном изделии от старого стула остались разве что сидушка, да спинка. И этот скромный станочник имел нехорошее свойство – ставить свой стул на самый проход, так чтобы об него спотыкались все и вся. Станочнику уж и так, и этак объясняли – не ставь ты, мил человек, стульчик свой сюда, и культурно объясняли, и матом, да все без толку. Все так же скромно выставлял он свой стул на проход, и ведь что интересно, у станка сядет – не на проходе, никому не мешает, как уходить, как встанет, так надо обязательно стул на проход переместить. Механика это достало, он этот стул взял, и упер к себе.

Приходит к нему скромный станочник и говорит:

- Отдай де мой стул.

- А где сказано, что это твой стул? Стоит в цеху, вот я себе и взял.

- А где сказано, что машина твоя. Стоит у цеха, так я возьму сяду и поеду.

- Э, нет, друг станочник, на машину у меня документы есть, а у тебя на стул есть?

Короче тягались они тягались, а механик стул все не отдает да не отдает. Не из жадности, а из-за того, что бы опять об эту табуретку не спотыкаться.

И решил тогда скромный станочник «сфиздить» стул из механички! Продумал план до мелочей, да и задержался на работе, чтобы привести план в исполнение!

Итак, приходит на следующий день механик, механичку свою открывать, а ключ то к навесному замку не подходит! Да и замок вообще – другой, чужой!

Тут и станочник подходит, дает ему комплект ключей – вот де мол новые, бери.

Заходит механик в механичку, а стула – нет!

- Где стул?

- Забрал.

- Как?

- Замок срезал и стул забрал.

- А не сфиздил ли ты, друг станочник, что ценного из механички.

- Да не дай боже, хоть по камерам посмотри!

Прибежала вся эта братия ко мне – камеры закежь, ну я и открываю записи, смотрю – нахожу! Это было ограбление века, прям почти голая правда о воровстве, причем утверждаю я это не в переносном, а даже в очень буквальном смысле!

Станочник пришел срезать замок в шлепках, с болгаркой в руках, и из одежды на нем были лишь СЕМЕЙНЫЕ ТРУСЫ! Срезал замок, вынес стул, навесил новый замок и ушел.

- Видел – я только свое забрал.

- Ага. Стул где?

- Домой увез.

- Ну тогда ладно.

По сути дело было не в стуле, а в спотыкачках, так что развязкой были довольны все. Ну и да, одно время станочника того, называли ТРУСЛИВЫМ вором, и не из-за трусости, а из-за трусов.

Была эта история в 2002 году.

Как то, после выписки моей из больницы (это важно), после того, как в нечаянном гоп-стопе мне сломали нос и устроили сотрясение мозга, задумались мы с братом. Вот ему уже 26 лет, а мне уже 21, а вот как-то так, чтобы посидеть вместе – пивка хапнуть – этого у нас ни разу не сложилось. И вроде бы не чужие люди, а вот вместе – никогда не выпивали. Надо это дело как-то исправить.

Затарились мы пивком, да и забаррикадировались дома с целью злоупотребления спиртных напитков. Поначалу разговоры у нас шли на различные бытовые темы, после, когда дошли до определенной кондиции, на возвышенные – литература, искусство, религия, бог и… Уж где мы оступились, как рассуждения о том, что «бог тебя любит, брат!» смогли вывести на такую кривую… Скорее всего из за вот этого История камеди «Скрипач и дзюдоисты» из моей жизни , а если вкратце: из-за того, что буквально с месяц назад был крепко бит гопниками, решили мы произвести акцию возмездия. Да-да, два миролюбивых очкарика решили мстить всем гопорям. Вооружились: тяжелые болты в кулаки, дабы удар поувесистее был, на всякий окончательно опасный случай, каждый взял по отвертке, да и пошли на улицу вершить свою страшную МЕСТЬ всему гоповскому народу!

Сбежали мы вниз по лестнице, вылетаем из подъезда, а рядом с нашим подъездом завсегда по ночам гопота сидела и братец мой (ряха за сто килограмм весом) с ходу, с разгону, дает знатный подсрачник негативному элементу. Элемент красиво летит, красиво падает, и… Нет никого! В одно мгновение опустели лавочки, исчезли красные огоньки сигарет, затихла речь характерная гоповская – только сверчков и слышно во тьме ночной.

А кровь бурлит! Огонь в венах, а как же месть?! И пошли мы по дворам да по злачным местам и орали, как оглашенные:

- Гопы, выходи биться! (я не шучу, так и орали) – и вроде замечаем какую компашку, и вроде на рысях туда, а не успеваем – рассасываются, исчезают в темноте подворотен, в рощицах кустистых – нет никого, не выходит гопный люд на битву страшную.

Останавливается перед нами машина, стекло опускается, а за стеклом – физия знакомая, участковый наш усатый:

- Ребят, что делаем?

- Да вот, гопников на битву зовем.

- А, ну это дело хорошее, - стекло поднимается, и машина, тихо шурша шинами по асфальту, неспешно удаляется, исчезает за поворотом. И вновь тишина, и вновь сверчки, и снова ночь глухая.

Так в ту ночь и не случилось страшной битвы меж очкариками-ботаниками и гопами. Бог миловал, но то что «бог миловал» - это мы поняли только поутру, протрезвев. И как-то так исторически сложилось, что с тех пор мы вместе с братом не выпивали…

Когда-то, когда мне было всего то 21 годик от роду, произошло это пренеприятнейшее событие. В ту пору я был молод, поджар, мощен, аки молодой жеребец, всесильно вкладывался во всевозможные тренировки, на том уровне, какой позволял наш весьма скудный поселок. Четыре раза в неделю посещал секцию тяжелой атлетики, ну и опосля тренировки, делал пробежку в безлюдном местечке (дабы не засмеяли, как отбитого зожника – в те времена это было дофига не модно), что на нашем поселке называлось весьма просто «за дорогой». И вот, зимним ночером, когда уже стемнело, отправился я на очередную пробежку, неспешно перешел ту самую дорогу, и слышу голос от остановки:

- Пацан, курить есть?

Оборачиваюсь, чтобы сказать, что де не курю и… получаю дохрена нехеровый удар по роже лица, да такой, что очки на две половинки. Начинается месиво… Ну как месиво – в основном звездюля получал я, но вроде как тоже что-то как-то отбрыкивался. В свое оправдание могу сказать только одно – противник был не один, а было их трое.

- Эй, вы че там? – и из-за дороги к нам побежала пара мощных мужичков, от чего эти трое решили свалить, а я, избитый, но не изничтоженный, кое как поплелся до дому до хаты, пугать домашних своим внешним видом.

Тут же дома была организована скорая помощь, доставка в приемный покой, и был я откомандирован на второй этаж в ЛОР отделение, в виду крепко сломанного носа, ну и сотряс схватил.

Наступило утро. Я посмотрел в зеркало, узрел там «енота» - фингалы в формате маски бетмена – оба глаза, перемычка на носу – классно разукрашен. Тошнит, башку кружит, улегся отдыхать.

Приходит товарищ милиционер (тогда еще милиция была), присаживается на мою коечку, начинает уточнять по поводу вчерашнего инцидента. Что, кто, за что, где, зачем и прочее в том же духе. Отвечаю в меру своих возможностей, так как башка гудит, в мозгах – каша. Товарищ милиционер говорит мне:

- Пишите, уважаемый, заявление, что де вот – злыдни нехорошие забидели меня, оскорбили физически до такового нехорошего состояния.

- Зачем? Зачем вам проблемы делать, у вас же висяк появится, все одно вы их не найдете.

- Уважаемый гражданин пострадавший, - вздыхает он, и достает из своего портфельчика две бумажки, - почитайте, ознакомьтесь. Это с третьего этажа, с травматологии.

А там заявления от двух красавцев из вчерашнего инцидента, которые тоже загремели в больничку. Как узнал у милиционера: у одного ребро сломано, у второго много менее горделивая для меня травма – кости кисти руки, надо полагать, это когда меня звездил уж слишком сильно ударил… А суть их заявлений сводилась к тому, что эти благородные мальчики (ранее привлекавшиеся по подобным гоп-стопам), спокойно стояли около автобусной остановки, а я – злобный, страшный очкарик, аки Гитлер, без объявления войны, совершил на них вероломное нападение. Пришлось писать ответное заявление, дабы там, в милиции, по «взвешиванию» поведения и склонностей к проступкам, определяли, кто из нас виноват.

Ну а теперь надо подвести этакий высокоморальный итог всей истории, как бы поучительный момент… Хм… Не шляйтесь по ночам где не надо, даже если вы быстры и сильны – может плохо закончиться. А насчет заяв тех: ребятам тем дали условные срока. Так что не бойтесь писать заявления, дабы не стать крайним там, где вы пострадали.