user7019637

Сегодня прочитал новость, что президент РФ подписал указ, позволяющий иностранцам, не желающим мириться с пропагандой смены пола и прочими неолиберальными установками, получить разрешение на временное проживание в России даже без знания русского языка. Да и аминь, кто ж будет спорить. Уже знаю несколько случаев, как семьи из США и Германии переселились в Россию, перенесли в нашу страну свои бизнесы и об этом нисколько не жалеют. Уж по крайней мере, в открытую их детей растлевать «новыми ценностями» не позволят.

Но вот вопрос – где граница, разделяющая традиционные и нетрадиционные ценности. К примеру, женщина ходит в церковь или храм другой религии, замужем, имеет детей, к смене пола относится отрицательно. Или она ещё не замужем, но будет искать себе мужа в России.  НО … у себя на родине она работала проституткой, пусть и называлась её профессия стриптизёрша или массажистка в салоне эротического массажа [хотя, что говорить про иностранок, у нас и самих такого добра хватает].

К примеру, в Тунисе, арабской стране, где полно мечетей, до 2011 года была легализована проституция.

А после Жасминовой революции бордели запретили, но большинство работниц-то остались. У них семьи, дети. И вот идёт такая дочка проститутки в школу, на неё смотришь, а мозг в голове превращается в плавленный сырок и похоть зашкаливает. Это было в одном из курортных городов Туниса с кучей иностранцев, где проституток было больше, чем в среднем по стране. Девочка ещё только старшеклассница, скорее всего девственница, но её мировоззрение, сформированное матерью, манера общаться, держать себя на публике уже специфические. И влиятельность её выше, чем у одноклассниц – обычных девчонок. Как-никак дочь проститутки, а не каждой женщине мужички готовы платить деньги. Женились бы на такой?

Логично ответить, что нет, не женился бы. Но оказывается, есть спрос на таких женщин. Лично знаю человека, женатого на девушке, с которой познакомился на её работе, т.е. в стриптиз-баре. Парень и без того был очень амбициозный, активно строивший карьеру. Но после такого брака его влиятельность резко возросла, он уволился, открыл бизнес, связанный с услугами далеко не первой необходимости, но успешно находит клиентов и много зарабатывает. Понятно, что раз рывок в делах был настолько резкий, то это не его личный рост, который обычно происходит медленно, а усиление влиятельности за счёт жены.

Люди даже президентами становятся, женившись на проститутках. Вспомнить хотя бы аргентинского избранника народа Перона, женившегося на «бывшей» проститутке Эвите. Нынешний президент Аргентины Хавьер Милей, видимо, решил перенять опыт Перона, выбрав и себе соответствующую жену.

Правда, и расплачиваются такие мужички за подобный рост влиятельности по полной программе. На Хавьера Милея достаточно просто взглянуть, чтобы не завидовать его судьбе.

Но если порассуждать логически, то как будет на тебя смотреть жена – бывшая проститутка? Снизу вверху, с уважением, союзница и в радости и в горе? Или исходя из своей профдеформации – с презрением, желанием ободрать до липки, постоянными претензиями, что всего ей мало и с постоянной задней мыслью, что можно было бы найти клиента и получше.

Кстати, классно тема жён – бывших проституток и стриптизёрш, поднята в знаменитом фильме «День независимости». Там показан военный лётчик, которого играет Уилл Смит, планирующий жениться на стриптизёрше. А стриптизёрша полфильма проводит в обществе первой леди. Угадайте, кем был её муж до того, как стать президентом? Догадались, наверное, что тоже военным лётчиком. Как говорится, тонкий намёк.

Ну и кто хотел бы жениться на «бывшей» проститутке?

Новость о том, что пограничники РФ официально завершили службу в аэропорту Звартноц в Армении навеяла воспоминания о совершенно разном отношении современных армян к россиянам. В Армению наша экспедиция под руководством российского писателя-историка Меняйлова приехала после года с небольшим, прожитого в северной Африке (9 мес в Марокко и 5 мес в Тунисе). После тамошней еды, многочисленных бомжей, попрошаек, колдунов и грязи на улицах (особенно в Марокко) почувствовали себя в Армении как дома – русская речь, знакомая еда, одежда, магазины, улицы и многое другое. Отдыхали душой, так сказать. Особенно понравилось в Горисе, уютном городке в долине посреди гор. Ну прямо армянская Швейцария, хотя Швейцарию я видел только на фотографиях.

Естественно, ездили осматривать многочисленные памятники истории и культуры, много общались с местными. Отношение со стороны простых людей встречали в основном доброжелательное. Плевать им на происки своих властей, активно обижающихся на Россию. Хотя упоротых «патриотов» тоже хватает. Познакомились недавно с одним на юге Армении. Первым делом он спросил, что мы тут изучаем. Начали рассказывать ему про местные достопримечательности, которые нас привлекли в его город Каджаран у подножья горы Капутджуг, второй по высоте вершины Армении.

Коротко выслушав нас, он уточнил, что мы знаем о геноциде армянского народа турками. Мы ответили, что глубоко не изучали данный вопрос, только в объеме пары статей Википедии. На это он нам ответил, что наше нежелание глубоко разобраться в данном вопросе перед тем, как изучать достопримечательности Армении, он считает оскорблением своего человеческого достоинства.

А затем он продолжил 3 часа вещать о величии армян, о наличии многочисленных армянских диаспор по всему миру, даже в Китае, о великой исторической миссии армян, их сродстве с евреями, о том, что потеря Карабаха произошла только после объединения против армян Азербайджана, Турции, Израиля, Пакистана, Белоруссии и России и так далее и тому подобное. Заткнуть его было невозможно. К тому же, он оказался преподавателем экономики в местном университете и потому привык вещать с трибуны часами. Приходилось его терпеть, т.к. мы были в гостях, дело было поздним вечером и уезжать на ночь глядя было очень неудобно.

Конечно, себя он считает пламенным патриотом Армении. Но об истории своего края не смог рассказать ни слова. Интересует его только заработок на местном медно-молибденовом комбинате, который огромен даже по меркам российских северных вахт, а не то что по меркам Армении. Но заработком он недоволен, считает, что ему недоплачивают. Под конец он назвал нас шпионами и уехал к нашему величайшему облегчению.

Я рассказал об этом разговоре знакомому интеллигентному армянину из Еревана - врачу, лингвисту, знатоку армянской истории, который служил в своё время в районе Каджарана и хорошо знает этот край. Он мне ответил, что я познакомился с типичным каджаранцем: «Политкорректным, упоротым, стяжательствующим». По рассказам местных из соседнего города подобные типичные каджаранцы работают на местном медно-молибденовом комбинате, живут от зарплаты до зарплаты, после получки ездят в Ереван или в соседний Капан в стриптиз-бары, где просаживают то, что заработали. А ещё они в течение месяца набирают продуктов в долг в местных магазинах, но в день зарплаты не погашают долги, а едут во всё тот же Капан и затариваются продуктами там, желательно вечером, чтобы не увидели знакомые. Продукты загружают в машины со служебного входа. Рассказал об этом человек, руководивший в течение 15 лет поставками продуктов питания в магазины всего района и знающий не понаслышке, как трудно получить деньги за поставки продуктов с магазинов Каджарана. Мы их про себя назвали анаптоидами – добытчиками анаптаниума из широко известного фильма «Аватара».

Этот обиженный на весь окружающий мир «патриот» Армении на самом деле типичный мигрант, потребитель-мародёр, который об истории и культуре Армении во времена её процветания (например, при Тигране Великом) не знает почти ничего и не посетил и половины достойных внимания мест, которые посетили мы. Утешает только, что таких в Армении меньшинство, а на их фоне сильнее ощущается гостеприимство и радушие более типичных армян, способных ценить не только собственную историю и культуры, но и российскую и советскую.

https://www.youtube.com/watch?v=iJzSOFpbOcg

Один знакомый профессор-востоковед турецкого происхождения, с которым я познакомился на сайте Академия (социальная сеть для научных работников) однажды прислал мне тестовую версию своего видео-курса по истории древнего Ирана. Я открыл видео и ужаснулся: куда девался интересно рассказывающий дядька, как он превратился в скучного, нагоняющего уныние гундоса? Я спросил его, зачем он делает такой скучной подачу материала, ведь он умеет рассказывать интересно. На это он мне ответил, мол, такая подача материала – академический стандарт. Я его переспросил: «То есть лучше убить интерес к теме, но остаться в рамках стандарта?», на что получил утвердительный ответ профессора.

Вот оно! Получается, в профессиональные обязанности научных работников вшита традициями негласная задача убить в слушателях интерес к теме, зато сами профессора могут потом с большим воодушевлением проводить скучные исследования и писать опусы, от чтения которых пропадает интерес к жизни и хочется сдохнуть. А тех, кто выбивается из этой массы профессиональных убийц интереса, единицы.

А то я ведь долго не мог понять, почему так резко менялось моё отношение к профессорам, докторам наук и академикам в течение жизни. Вначале хотелось заглядывать им в рот. Завкафедры в финансово-экономическом университете в Питере, где я учился, пообещал трудоустроить меня в крутой питерский банк, хотя я тогда учился только на 2ом курсе. Мне показалось это фантастикой – гопник из провинции будет работать в банке в северной столице. Да мои друзья и приятели лопнут от зависти.

Завкафедры обещал переговорить с председателем правления банка, когда тот приедет преподавать в университет, и сказал мне зайти на кафедру через неделю. Я пришел в назначенное время, отстоял часовую очередь из посетителей, т.к. к завкафедры всегда была очередь, а после часа ожидания услышал от него, что не удалось пообщаться с председателем правления банка в этот раз, но будет возможность его выловить на заседании правлении банка, куда завкафедры был вхож. Так что мне нужно было зайти через неделю. Настроение у меня немного испортилось, профессор побежал дальше по своим делам как будто немного взбодрившись за мой счёт. На следующей неделе повторилось то же самое – долгое ожидание, потом 30-секундное общение, очередное «не получилось переговорить, попробую в другой раз, зайди через неделю».

Сейчас бы я насторожился, что за фигня такая происходит. Но тогда я был совсем зелёным юнцом практически без критического мышления, а мечта работать в банке на 2ом курсе института была слишком заманчивой, чтобы от неё отказываться. Так что я стабильно раз в неделю обивал пороги кабинета завкафедры и получал всё те же ответы. Веры в исполнение мечты становилось всё меньше, а амплитуда эмоций всё мощнее – вначале накрутишь себя лишними надеждами, объясняя, что в этот раз точно должно выстрелить, не может такого быть, чтобы мне любимому не свезло, а потом ещё более сильное разочарование и обессиливание из-за очередной неудачи.

Понятно, что через несколько месяцев профессору надо было поменять пластинку, иначе я бы перестал надеяться и приходить к нему. И тогда он сказал мне, что переговорил с председателем правления банка, трудоустроить меня туда не получится, т.к. нет вакансий, но взамен завкафедры пообещал устроить меня на высокотехнологичный завод в Питере. Не банк, конечно, но мне показалось тоже круто. И вот мой дозор продолжился – раз в неделю как по расписанию у кабинета завкафедры в длинной очереди: куча надежд, а затем разочарование.

Этой сказочки хватило ещё на семестр обучения, а на 3м курсе я уже сам трудоустроился в знаменитый универмаг «Большой Гостиный Двор» вслед за своим дружбаном-однокурсником, вначале продавцом мужских костюмов на испытательный срок 2 месяца, а затем маркетологом после прохождения испытательного срока. Никакого серьезного опыта я там не получил, т.к. весь отдел состоял из таких зелёных молокососов, как я, предоставленных самим себе. Мне кажется, что нас держали больше для развлечения – в универмаге работало огромное количество старых тёток – и в управлении и в торговых секциях, и наличие молодых симпатичный парней в костюмах, с которыми можно было вовсю кадриться, поднимало тёткам тонус.

Но вернёмся к профессорам. Следующей моей реакцией на профессоров был натуральный шок, когда я попал на одну из профессорских вечеринок, организованных в расположенном неподалеку театре. Меня пригласила туда моя девушка, работавшая в то время лаборанткой в деканате заочного факультета. Удивило меня то, что эти «столпы науки», «ценители мысли» и т.д. и т.п. нажрались как свиньи и начали отвязно приставать к молодым лаборанткам. Этот шок я тогда никак не осмыслил, просто запомнил.

Возможность позаниматься научной деятельностью под руководством сколько-нибудь занимающихся исследовательской работой профессоров я упустил. Вначале подвёл одного научного руководителя ещё будучи студентом старших курсов, потом подвёл другого в аспирантуре, которую не закончил по собственному разгильдяйству. Затем так случилось, что я стал инфоцыганом, преподавал финансовую грамотность в формате онлайн-курсов, стал неплохо зарабатывать и принялся вовсю ругать университетских профессоров как бесполезных теоретиков, которые ничему реально полезному в жизни и бизнесе научить не могут. Ничего личного, просто если они мудаки, значит я красавчик.

Ещё я очень смаковал истории о профессорских домогательствах молодых симпатичных студенток. Одна из таких была моей девушкой и училась в скандально-известном дорогом частном ВУЗе в Питере. Учились там мажоры со всей страны. Их студенческое общежитие было похоже на европейскую тюрьму – комфортно и строго. И учебный процесс был строгий, никаких прогулов, не то что совмещать работу с обучением как в моём ВУЗе. Но посещать все лекции молодым разгильдяям и разгильдяйкам было невозможно, так что у многих возникали проблемы, вплоть до угрозы отчисления. Но можно было договориться. С молодых мажоров брали деньгами, а молоденькие красотки, судя по слухам, ходили отрабатывать долги по учёбе в сауну с профессорами из ближайшего окружения ректора, который сам был большим охотником до студенток. Свечку я не держал, конечно, но слухами земля полнится, и моя девушка говорила, что откосить от этих «обязанностей» ей помогла только протекция знакомого профессора – друга её семьи.

Так что у меня сложилось такое впечатление о большинстве профессоров – бесполезные старые развратники.

Отдельные исключения – профессора, которых я уважал – оказывались больше практиками, а в университете преподавали только по совместительству. Они только подкрепляли меня в моём презрении к так называемым теоретикам.

Но затем моё отношение к учёным резко поменялось под влиянием писателя-философа Меняйлова, чьи ролики я начал смотреть. Он сам вырос в среде докторов наук, членкоров и академиков, т.к. его отец был одним из основателей советской школы вулканологии, мать была заслуженным изобретателем СССР, всё его детство прошло в академгородке в Москве в районе ст. м. Академическая, где вокруг полно научно-исследовательских институтов. Меняйлов застал ещё сталинских докторов наук, членкоров и академиков, среди которых было много основоположников научных направлений, действительно что-то сделавших в науке, а не просто занимавших тёплые местечки. Так что его пиитет к научным работникам передался и мне.

Укрепили меня в этом мнении мемуары командира партизанского отряда времён Великой Отечественной Войны Игнатова Петра Карповича по прозвищу Батя, отца двух братьев - Героев Советского союза, Евгения и Гения.

Его книга называется «Записки партизана». Отряд Игнатова был необычный, он состоял из научных работников и инженеров и они специализировались на минном деле. Воевали они в предгорьях Краснодара всего полгода. Но их результаты просто ошеломляют, особенно на фоне того, что в отряде было всего 53 человека. Бойцам Петра Игнатова удалось пустить под откос 16 вражеских эшелонов с 392 вагонами, уничтожить более 40 танков и броневиков, 36 артиллерийских орудий, 100 полевых пушек, 113 грузовиков, 100 мотоциклов с люльками и даже один самолет, также на счету отряда «Бати» более 8 тысяч убитых немецких и румынских солдат, что делает его самым результативным во Второй мировой войне. Потери отряда за полгода – 3 человека.

Насколько же сталинские партизаны-научные работники из отряда Игнатова превосходили фашистов, демонстрирует такой отрывок из «Записок партизана»:

«У фашистов поистине какой-то квадратный ум: во всех случаях один и тот же примитивный штамп. И почти всегда можно предугадать их поведение…

…Еще до рассвета наша снайперская группа залегла метрах в трехстах пятидесяти от дзотов, недавно сооруженных немцами для прикрытия подступов к горе Ламбина.
Моросил дождь. С веток падали крупные капли. По небу ползли низкие свинцовые тучи. Холодно…

Все лежим неподвижно. Дзоты — как на ладони. В окуляр снайперской винтовки отчетливо видна даже трава на брустверах.
Партизаны лежат уже добрый час — немцы не показываются.
Но вот, чуть приподняв голову, из-за куста высовывается немецкий часовой. Он внимательно смотрит в нашу сторону. Цель идеальная — снять его ничего не стоит. Но наши молчат. Уж очень нестоящая дичь.

Ждем еще минут двадцать. Около бугорка, где расположен дзот, чуть правее его выступа, из-за кустов маскировки на какую-то секунду появляется офицерская каска.
Выстрел. Каска резко дергается назад: офицер убит.
К нему бросается несколько солдат. Гремят выстрелы — солдаты падают.
Мы уже знаем, что будет дальше: немецкие наблюдатели обнаружат нас, вступят в бой фашистские минометы. Быстро меняем позиции. В кустах, где мы только что сидели, уже рвутся мины.

Через несколько минут — снова тишина. Мы терпеливо ждем.
Проходит не меньше часа, прежде чем наши пулеметчики, сидящие на деревьях, увидели, как из двух крайних дзотов, по команде, вытянувшись цепочкой, идут с котелками за обедом десятка два солдат. Впереди — широкоплечий рыжий фельдфебель.

Две длинные пулеметные очереди сливаются в одну. Немцы падают — они уже никогда больше не будут обедать. Мы уходим в горы. На сегодня «охота» кончена. Завтра повторится то же, с некоторыми вариациями…» (П.К. Игнатов «Записки партизана»).

Сами понимаете, после таких примеров моё уважение к научным работникам, докторам наук, профессорам и т.д. возросло выше некуда. Я и сам начал мечтать о возвращении в аспирантуру и защите хотя бы кандидатской диссертации.

А потом началась многолетняя международная экспедиция писателя Меняйлова, во время которой мы познакомились с большим количеством иностранных профессоров и докторов наук (правда их докторская степень равна нашей кандидатской). Вначале Меняйлов с небольшой группой читателей прожил 2 года в Грузии. Я в это время уезжал в тайгу на охоту, вдохновленный знаменитым фильмом «Счастливые люди».

Вернувшись из тайги я не успел приехать в Грузию как начался коронавирус и закрыли границы. Пришлось подождать больше года, но после переезда экспедиции в Турцию и открытия границ мне удалось к ним примкнуть в 2021 году. В Турции мы прожили 1,5 года.

Меняйлов как один из самых известных в России биографов Сталина изучал в Турции древние религии (до христианства и мусульманства), в которых Сталин был большим специалистом, что позволяло ему подружить христиан, мусульман и буддистов в СССР. В Турции изучать древние религии очень удобно, т.к. осталось огромное количество храмов совершенно разных религий со всего античного мира – греческие, римские, персидские и т.д. Благо, турки после захвата этой территории не стали разрушать древние памятники, так что множество руин осталось и по сей день.

Разгадывая загадки древних памятников мы обращались за консультации к многочисленным профессорам, в основном переписывались через сайт Академия.эду – социальную сеть для научных работников. И с несколькими профессорами истории и археологии удалось общаться длительное время. Нас неприятно поразила в них какой то мещанско-бухгалтерский подход к работе. Взять, к примеру, развалины древнего города Сельге в 150 км от Анталии. Основателем города был бывший троянский жрец Калхас, перешедший на сторону греческого царя Агамемнона за несколько лет до начала знаменитой троянской войны. А жрецы обычно мыслят не так, как обычное население и оставляют после себя загадки.

Меняйлов при посещении Сельге и начал по своему обыкновению искать какую-нибудь странность, которая не вписывается в бытовую логику, чтобы за неё зацепиться и начать раскручивать тайну каждого места. Так вот в Сельге, основанном Калхасом, такой странностью был древний гипподром (не путать с ипподромом), который вплотную примыкает к театру. Фойе театра находилось через 5 метров от финишной ленты участников скачек. Казалось бы, это очень неудобно, ведь разогнавшиеся колесницы могут не успеть остановиться и влететь в стены театра. И места вокруг полно, строй где хочешь, но жрец Калхас распорядился построить гипподром и театр именно в такой близи друг от друга. Ясно, что в таком расположении кроется какая то загадка, разгадкой которой и занялся Меняйлов.

Но какие бы мы не смотрели книги по Сельге, с кем бы из профессоров-археологов не общались, их интересовало, грубо говоря, количество кирпичей, протяжённость дорог и водопроводов, высота зданий и т.п. бухгалтерские нюансы. Скукотища, да и только.

Небольшую надежду пробудил один историк турецкого происхождения, проживающий в Европе, который по случайности читал одну из книг Меняйлова и был его заочным почитателем. У них с Меняйловым состоялся один разговор по скайпу, где профессор рассказывал о том, какие древние храмы были уже раскопаны в начале 20 века, так что их мог посетить молодой Иосиф Джугашвили во время своего 2-летнего проживания в Турции. По пути профессор высказал очень интересную мысль, что Сталин ещё до начала войны с гитлеровской Германией понял ущербность их философии, их ориентацию на солнечные скандинавские культы, и понял, что сможет их победить. А то, по словам профессора, его много лет удивляло, как это Сталин мог с таким спокойствием противостоять фашистам даже в сложном 1941 году.

Но хватило профессора только на одну беседу. Дальше он стал избегать диалога с Меняйловым под всякими странными предлогами, хотя со мной охотно общался по скайпу. А дальше случилось его откровение по поводу профессиональной обязанности научных работников, о которой я писал выше. То есть убивая интерес в куче окружающих людей, подобные профессора по принципу маятника обеспечивают себе интерес пересчитывать в древних монументах количество кирпичей, километры дорог, водопроводов и т.п. хрень (здесь приведёны в пример история и археология, но в других науках ситуация та же), которая ничего полезного для жизни дать не может.

Хотя могли бы заниматься чем-то реально полезным для людей. Вспомнить хотя бы пример войны римлян с карфагенским военачальником Ганнибалом, который жёстко разгромил римлян в битве при Каннах, буквально порезал их как скот, практически без сопротивления. По древним пророчествам, победить Ганнибала можно было лишь перевезя из Малой Азии (нынешняя Турция) метеорит, посвящённый богине Кибеле, разместив его в специально построенном храме и основав богослужения этой богине. В процессе совершения жреческих ритуалов у участников что-то перещёлкивало в голове, в результате чего они переставали проседать под заднеприводным Ганнибалом, переставали бежать от него без оглядки. Была и ещё пара нюансов, позволивших укрепить боевой дух римлян.

И вот уже в битве при Заме на территории Карфагена (нынешний Тунис), где, казалось бы, родные стены должны были помогать Ганнибалу, войско «великого» полководца размотали при том же соотношении сил, что и при Каннах. Как так? Воины те же, численность примерно схожая. Но поменялся боевой дух солдат, что привело к такой оглушительной победе, после которой Ганнибал уже морально не оправился и до конца жизни собирал поражения, пока не покончил жизнь самоубийством.

Как по мне, изучать причины подобных примеров резкого взлёта и снижения победоносности войска или империи гораздо интереснее, чем считать количество кирпичей или длину канализаций. Но когда мы пытались вывести профессоров на обсуждение подобных вопросов, они прятались за своей стандартной отговоркой «это не научно» и продолжали плодить свои скучнейшие мещанско-бухгалтерские отчеты.

Особенно поражала негибкость их мышления, нежелание рассматривать несколько точек зрения на одну проблему, что критически важно для научного работника. Например, мы обратились к нескольким турецким археологам, проводившим раскопки древнего гипподрома в Силлионе (второй город, основанный жрецом Калхасом неподалеку от Сельге), с вопросом, зачем, по их мнению, в античности лошадей-победителей скачек убивали жрецы, а кровь этих лошадей отдавали девственным жрицам богини Весты. Турецкие археологи чуть не лопнули от негодования, почему «лучших» лошадей приносили в жертву, ведь все турки настолько помешаны на любви к лошадям, что даже не едят конину, хотя многие другие народы из тюркской языковой группы, т.е. родственные туркам, едят конину за милую душу. В общем, обсуждать причины такого загадочного отношения римских жрецов к первым лошадям те археологи отказались напрочь.

Но настоящий сюрприз в плохом смысле этого слова нас ждал в Африке, в особенности в Марокко, мировом центре колдовства (об марокканских колдунах я писал в соответствующей статье Рукож…пый горожанин в Африке. Часть 2. Магрибские колдуны).

Вначале мы попали в марокканскую академию наук в столице Марокко в Рабате, в институт истории. После простенького и грязненького Сафи нас поразила чистота и современность Рабата, но марокканская академия наук затмила всё. Это был настоящий дворец с огромными залами, бассейнами, картинами на стенах. А зелёным газонам могли бы позавидовать гольф-клубы. Мы встречались с директором института истории и парочкой его заместителей. Общались на английском. Вначале они приняли нас за представителей какого-то крупного ВУЗа или российской Академии Наук и начали дипломатическую беседу об установлении партнерских связей. Но когда Меняйлов дал им понять, что давно не работает в российской Академии наук и занимается исследованиями в частном порядке, они заметно расстроились. Но сразу выгонять нас было неприлично, так что им пришлось поддержать беседу.

Меняйлов начал делиться с ними результатами своих исследований в Марокко, задавать различные вопросы, на что академики немного оживились. Правда, никаких ответов от них мы не дождались, только встречные вопросы, откуда Меняйлов узнал это, откуда он узнал то. Но к концу 40 минут беседы директор института истории попытался сделать очередной дипломатический реверанс об общности марокканского и российского народов ещё со времен дедушки Ленина и озвучил один миф об истории тех времён. На это Меняйлов ему заметил, что этот миф – чистейшая выдумка, которую раздувают американцы, после чего академик подскочил как ужаленный и отбросив всякую дипломатию сообщил, что должен бежать и быстренько с нами распрощался. Хорошо ещё, что нам выделили служебный микроавтобус Мерседес, чтобы довезти до железнодорожного вокзала, а то путь был неблизкий.

Как мы поняли, главной целью местных академиков были не исследования, а сохранения своего рабочего места в таком пафосном учреждении, где у директора был кабинет размером с полем для мини-футбола. Чтобы сохранить такой кабинет, маму родную продашь, а уж тем более придумаешь любую теорию, подтверждающую мудрость местного правителя, которому советуют такие мудрые академики.

Но добило нас длительное общение с марокканским профессором антропологии Лозаннского университета (Швейцария), ушедшем на пенсию. Он заявил, что он является специалистом по традициям и обычаям рыбалки, пишет книги на эту тему, сам рыбачит по 3-4 раза в неделю, благо живёт в своём доме на берегу Атлантического океана в одном из самых популярных среди рыбаков Марокко месте.

Руководитель нашей экспедиции Меняйлов в числе прочих вопросов также изучает традиции и обычаи рыбаков, т.к. товарищ Сталин был очень матёрым рыбаком. Так что находка такого единомышленника и собеседника, да ещё и преподавателя знаменитого и престижного Лозаннского университета, показалась нам даром небес. Тем более, что он также как и Меняйлов изучал опыт океанических, морских, речных и озёрных рыбаков, также посещал рыболовную столицу Туниса группу островов архипелага Керкенна.

Но когда мы начали общаться глубже, приехали к нему на рыбалку, началась серия разочарований. На Керкенне он был буквально 3-4 часа, с тамошними рыбаками практически не общался. Его мысли о рыбалке казались примитивнее, чем те, которые высказывали обычные работяги-рыбаки из рыболовной столицы Марокко г. Сафи. Обучить нас особенностям местной рыбалки он не смог, так что на его фоне инструктаж от моего ровесника марокканца Рашида, о котором я писал в соответствующей статье, был на порядок глубже, с множеством деталей и нюансов.

В общем, реальная версия марокканского профессора оказалась сильно далека от его демо-версии.

Подробнее о рыбалке на Атлантическом океане в Марокко писал тут Рукож...пый горожанин в Африке. Часть 1. Рыбалка на Атлантическом океане в Марокко.

С тех пор мы стали относиться к большинству научных работников только как к энциклопедиям, от которых в процессе беседы можно получить какие-то интересные факты. Ну и ещё одна польза от такого разочарования – я перестал заставлять себя дочитывать скучные книжки, которые считал обязанным дочитать, раз уж начал. Открываю любую книжку или учебник – по истории, иностранным языкам или ещё какой-нибудь специальности – как только почувствовал скуку и напряжение, сразу закрываю. Это не только стало экономить мне кучу сил и времени, но и помогло лучше осваивать новые знания, те же языки. Например, если я изучал английский пару лет, насилуя себя всякими скучными книжками, учебниками и методиками (это при том, что ещё со школы и института осталась база знаний, т.е. мозг не бунтует от новой информации, как например, от китайского), то на французском заговорил на уровне А2 примерно за 4 месяца.

Так что сами стали избегать профессиональных убийц интереса и другим советуем. А ниже видеоролик с наглядной демонстрацией одного такой кучки «исследователей» из археологической экспедиции:

Собирать информацию о Тунисе и Марокко мы начали за пару месяцев до поездки. И в статье о Марокко в Интернете я наткнулся на упоминание, что женщины других арабских стран ненавидят марокканок за их склонность обращаться к колдунам для привораживания богачей из арабского мира, особенно нефтяных шейхов. Уводят, так сказать, завидных женихов при помощи колдунов. Сразу вспомнилась знаменитая сказка «Волшебная лампа Алладина» в советской постановке 1967 г., где злой магрибский колдун говорил Алладину: «40 лет я обучался алхимии и волшебству у лучших магов Магриба».

Магриб в широком смысле – это север Африки от Ливии до Марокко (включая Тунис и Алжир, Западную Сахару и Мавританию). Но в узком смысле Магриб – это Марокко, который на арабском называется Аль-Магриб и переводится как Запад.

Мы как раз и собирались в Марокко на год, но перед этим хотели пожить в Тунисе 3 месяца. В Тунисе знакомство с темой колдунов продолжилась на одной из трасс, где молодые парни продавали живых хамелеонов каким то алжирцам (машина была с алжирскими номерами). Знакомый гид пояснил, что местные жители ловят хамелеонов в горах и продают для колдовских дел. Клиенты должны самостоятельно их покупать и приносить колдунам для совершения обрядов.

Когда мы гостили в рыболовной столице Туниса - на рыбацком архипелаге островов Керкенна - у тунисца, который 19 лет прожил в России, его мать поведала нам, что несколько раз обращалась к местным колдунам, чтобы привязать к себе склонного к гуляниям мужа. Около 10 лет это ей помогало, но муж от неё всё равно ушёл и много лет живёт отдельно на том же острове. В общем, на тему колдунов мы натыкались повсеместно. Но это была всего лишь прелюдия к теме.

Более серьезное погружение в тему колдунов произошло в Марокко, где мы оказались в апреле 2023 г. Это был конец священного месяца Рамадана, когда днём арабы воздерживались от еды, становились от голода нервными, легко ссорились по любому поводу и охотно хватались за огромные булыжники, угрожая бросить им в обидчика. Но дальше угроз дело не доходило.

Как я уже писал в первой части африканского дневника, поселились мы в рыболовной столице Марокко г. Сафи на берегу Атлантического океана.

Город находится в 208 км от Касабланки и в 155 км от Марракеша, двух самых знаменитых городах Марокко. И как то мы раз познакомились с Мохаммедом, 70-летним профессором русского языка и литературы в Марокко, который учился в СССР в РУДНе. Он рассказал нам, что оказывается, от Марракеша до Агадира находится самый колдовской регион Марокко, знаменитый своими колдунами на весь мир.

По его словам, все президенты Франции ездят в этот регион, чтобы с помощью колдунов усилить свою влиятельность. И даже российский поп-король Филипп Киркоров ездил к тем колдунам на прокачку. Это объяснило нам, почему в Марракеш съезжалось раньше и продолжает ежегодно съезжаться так много знаменитостей, среди которых Чарли Чаплин, Альфред Хитчкок, Том Круз, Анджелина Джоли, Наоми Кэмпбелл, Мадонна, Бред Питт, чета Бэкхемов, Ив Сен Лоран, Поль Гатье и многие другие. Ведь Марракеш расположен далеко океана, зато близко к Сахаре, летом там температура достигает 45 градусов и город заносят постоянные песчаные бури.

Казалось бы, чего вы все там забыли, когда есть несколько более удобных городов на берегу океана – Танжер, Рабат, Касабланка? Но в погоне за усилением влиятельности люди готовы терпеть неудобства. Поэтому хотя большая часть знаменитостей приезжает туда в относительно комфортное для того региона время (в феврале), но многие живут там по несколько месяцев или даже лет, а значит мучаются от летней жары, когда температура колеблется от 40 до 50 градусов.

Не обошёл стороной Марракеш и знаменитый Уинстон Черчилль. Я писал более чем 20 английским и американским биографам Черчилля с одним вопросом – зачем он 5 раз приезжал в Марокко. Половина биографов мне ответила, но писали одинаково, мол, Черчилль приезжал полюбоваться Атласскими горами, вид на которые открывается из Марракеша, а ещё он там рисовал картины. Но в это мало верилось, т.к. Атласские горы особенной красотой не отличаются от гор в других частях мира. Забегая немного вперёд, скажу, что, насколько мы поняли, главная цель поездок Черчилля в те места была разобраться в теме колдунов и научиться не поддаваться их влиянию.

Позже мы выяснили, что Сафи, в котором поселились, тоже колдовской город. Но если колдуны региона  Марракеш-Агадир специализируются на вопросах власти, то в Сафи больше развито колдовство на тему отношений – приворожить кого-нибудь, отбить чужого мужа. Мы много общались с местными на эту тему, в том числе с женщиной, владелицей инженерно-строительного бюро, переехавшей из России в Марокко в 1991 г. Люди так объясняли специализацию колдунов Сафи – издревле это был пиратский город с мужчинами – любителями вольной жизни. Вот чтобы они возвращались домой, женщины и обращались к колдунам. Но пиратов в этой местности нет давно, а традиции живы и по сей день.

Например, у местных женщин очень популярен порошок из перетёртого языка дохлых гиен. Его добавляют понемногу в еду мужчин, что вызывает медленное отмирание клеток головного мозга и увеличивает гипнабельность мужей, превращая их в ещё больших подкаблучников, чем они были. Что интересно, местные мужики, с кем мы общались, знают, что многие женщины используют это средство, но вроде как они своих благоверных за руку не хватали, поэтому и не парятся.

Местный аптекарь (имя забыл), учившийся в России в Пятигорске, интересующийся исламом и отклонениями от него, рассказал, что как то общался с внуком колдуна, практиковавшего в 50-60е годы прошедшего столетия. От него аптекарь узнал о некоторых обрядах подготовки колдунов. Они уходили в пещеры в скалах на берегу океана, некоторые из которых считаются у марокканцев священными, запирались там на 40 дней, истязали себя голодом, бессонницей и ещё неизвестно какими средствами, гадили на этих святых местах, задницу вытирали страницами, вырванными из Корана. Что интересно, местные знают об этих кощунствах, но на вопрос, почему не мешают, отвечают примерно так: «Это колдуны, они с помощью заклинаний делают так, что ты их не увидишь. Поэтому бесполезно их искать». В конце, правда, некоторые добавляли, что зачем мешать тому, к кому ты потом сам можешь обратиться за помощью.

Однажды мы познакомились с местным спелеологом Каримом, исследователем пещер (в той местности пещер очень много). Карим состоит в официально зарегистрированной в Сафи ассоциации спелеологов, которые регулярно берут у местных властей разрешение на раскопки в пещерах и проводят свои исследования. Так вот Карим подтвердил нам, что во многих пещерах они находили следы пребывания колдунов и их ритуалов, в том числе закопанные трупы животных -  собак и кошек - с зашитыми нитками глазницами и пастями, внутри которых были бумажки с какими то заклинаниями.

Естественно, Меняйлов пытался разобраться в технологиях работы колдунов, чтобы как У. Черчилль научиться противостоять влиянию как самих колдунов, так и всяких поп-королей-президентов и прочей нечисти, кто к этим колдунам обращается за услугами. И вот что удалось выяснить (дальше мой вольный пересказ того, что сумел понять из материалов Меняйлова).

Превращения людей в свиней, занятие чужих тел и т.п. оставим для страшных сказок и всяких триллеров. Но что колдуны реально могут, так это ослабить у человека волю к жизни, вызвать депрессию, притупить инстинкт самосохранения, чувство опасности. У жертв колдовства искажается восприятие реальности, они легче вписываются во всякие авантюры, подставляются, совершают невыгодные для себя действия вопреки всякой логике. Чем то это похоже на воздействие паразитов, подчиняющих сознание насекомых, которые перестают прятаться от врагов, вылезают на видное место и смирно ждут, когда их склюёт какая-нибудь птица, т.к. для развития паразиту нужно перебраться в организм птицы. Подобных примеров воздействия паразитов в Интернете полно.

Только в отличие от паразитов, колдуны не пробираются в организм жертвы физически, а дистанционно воздействуют на психику. Но не всякий человек поддаётся внушениям и готов отключить критическое восприятие реальности. Поэтому клиента надо «разогреть». А для этого надо вывести на эмоции - вызвать в нём негодование, желание мстить, агрессию. В таком состоянии человек и к колдунам обращается чаще, и становится более уязвим для колдовских махинаций. Этот механизм вынесен даже в название некоторых колдовских практик, например худу. Приведу выдержку из Википедии.

Худу (англ. hoodoo, rootwork, root doctoring) — североафриканское колдовство и религиозный культ, основанные на суеверии и страхе перед смертью. Слово «худу» происходит от hu’du’ba, что на языке хауса (язык в государстве Чад в центральной Африке) означает «пробуждать негодование, вызывать возмездие». Худу не является частью вуду, хотя в последнем заимствованы некоторые приёмы.

А уж вызывать негодование марокканцы мастера 65 уровня. Причём в этом деле у колдунов есть многочисленные помощники: бомжи и попрошайки на улицах, которые не просят у тебя деньги, а требуют и даже ругаются и проклинают, если им отказываешь; и риелторы, которые опаздывают на встречу не на 30 минут, не на час, но на 3 часа; и даже парикмахеры. Про парикмахера стоит рассказать отдельно.

Мой сосед по квартире Динис пришёл постричься. У него простейшая короткая стрижка машинкой чуть ли не налысо, поэтому обычно она занимает 5-10 минут. Но вот Динис сидел у парикмахера уже целых 30 минут, а тот водил машинкой по уже выстриженному затылку, а на виске оставил хороший такой островок неподстриженных волос, к которому и не думал приступать. Динис терпел-терпел, потом показал парикмахеру, мол, состригай здесь. Тот гаденько улыбался, кивал, мол, всё сделаю, но продолжал водить машинкой по затылку. Потом через пару минут сбрил пару миллиметров с островка, Динис выдохнул, мол, наконец-то старик взялся за дело, а потом парикмахер опять бросил недостриженный островок и вернулся к затылку (а Динис в это время закипал ещё больше). В общем, оставшийся островок волос он сбривал в несколько заходов в течение ещё 10 минут, в течение которых Динис фантазировал, как бы он разделался с этим гадом, если бы можно было остаться безнаказанным.

Что интересно, на подхвате у колдунов даже муэдзины, зовущие людей на молитвы в мечеть. В других исламских странах, которых мы были (в т.ч. в исламских регионах России) муэдзины мелодично поют, когда зовут на молитву. А вот в Сафи они ревели как резаные ишаки. Помню, общался со знакомым по скайпу, когда заревел один такой муэдзин из мечети, расположенной неподалеку от моего дома. Так знакомый чуть заикаться не начал. Пришлось закрывать окна, чтобы пощадить его психику.

Но воздействие колдунов на своих жертв – это только одна сфера их работы. Но охват здесь маленький. К примеру, ты кому то перешёл дорогу и твой недоброжелатель обратился к колдуну, чтобы с тобой поквитаться. Или наоборот, какая то девушка положила на тебя глаз и обратилась к колдуну, чтобы тебя приворожить. А если особо не гадишь по жизни, на рожон не лезешь, то вроде как можешь избежать воздействия колдунов. Но не тут то было.

Более массовое влияние колдунов на людей возникает, когда колдуны помогают своим клиентам, , стремящимся к власти, создать видимость каких то качеств. Человек по жизни может быть скотиной, подлецом, кощунником и т.д. Но вот после обращения к колдуну он начинает производить на окружающих впечатление порядочного, честного, правоверного и т.д. Понятно, что для того, чтобы люди вокруг не могли разоблачить колдунов и их клиентов, у людей всеми доступными средствами отключается критическое мышление, их вводят в транс. А средств для этого в Марокко очень много: наркотики, фестивали трансовой музыки, гомосексуалисты со всего мира и т.д.

Самое простое – наркотики, очень доступные в Марокко. На словах за их употребление и распространение преследуют по закону. Но на деле достать их проще простого. А по словам местных, наркотики выращиваются и отправляются на продажу в Европу на государственном уровне.

Другое средство – длящиеся практически всё лето так называемые музыкальные фестивали под открытым небом. Почему так называемые? Потому что музыкой это назвать сложно. Это просто какофония жутких звуков, среди которых доминируют барабаны. Сотни марокканских, «прости господи», музыкантов часами стучат в многочисленные барабаны, от звуков которых все окружающие впадают в жуткий транс.

Многочисленные мировые музыкальные знаменитости приезжали в Марокко на выучку умению создавать трансовую музыку. В Марокко существуют две школы трансовой музыки – на севере («чааби» и «жужука») и юге («гнава»). На юге – это Эссуэйра, бывший Могадор. Здесь проводятся по два фестиваля трансовой музыки в год – Гнауа (собирает от 200 до 300 тыс. туристов) и Мога, под видом этномузыки.

Апофеозом фестиваля является обряд Лила «ночь одержимости», обряд проводят в домах или святых местах. Как понял из описания, смысл обряда противоположен экзорцизму - адорцизм, то есть не изгнание злых духов из человека, а их подчинение («овладение»). Обряд под монотонную ритмичную музыку сопровождается действиями, которые в исламе квалифицируются как «сихр», колдовство. Например, принесение в жертву черного петуха или черной козы без имени Аллаха, т.е. жертвоприношение шайтану. На видео с этих мероприятий женщины мотают головой, исступленно танцуют, наносят себе раны ножом, это может сопровождаться у них оргазмом.

Но в Марокко тянет не только музыкантов-наркоманов, но и всяких извращенцев из среды писателей. Если вспоминать всех ярких персонажей, то материала хватит на книгу. Поэтому упомяну одного рельефного – писателя-психодела Уильяма Берроуза. Кратко о Берроузе героиновый наркоман, гомосексуалист, убийца жены, оккультист, консультант на тему трансовой музыки (консультировал от Битлов до Нирваны).

Еще один любитель Марокко, писатель-гомосексуалист Жан Жене (1910-1986). За многочисленные кражи он в 15-летнем возрасте попал в колонию для несовершеннолетних «Меттрэ». В колонии Жан стал наложником сразу нескольких подростков, чем очень гордился. Главными героями его произведений были воры, убийцы, проститутки, сутенеры, контрабандисты и прочие обитатели социального дна. Жан Жене не скрывал своей гомосексуальности и стал одним из символов и вдохновителей движения геев за равноправие. Умер от рака горла.

Ещё колдуны – главные противники рыбы, лучшего питания для мозга. Они и сами её не едят, по крайней мере во время своих богомерзких «инициаций», и людям внушают не есть. Сафи считается рыболовной столицей Марокко. В Сафи сотни рыбачьих лодок, десятки траулеров и тысячи рыбаков.

Но ещё 100 лет назад здесь было всего 20 рыбаков, а рыбу приходилось привозить издалека, что задирало на неё цену. Об этом мы узнали из видео местного историка Ибрагима Кредиа. Представьте себе бредовость ситуации – рядом Атлантический океан с обилием всевозможной рыбы (подробнее я описывал в своей статье, посвящённой рыбалке в Марокко ссыль), а люди под любыми предлогами избегали ловить и есть рыбу.

Затем пришли французы и построили огромное количество рыбных консервных фабрик, сделав рыбу более доступной и в Сафи. Но после изгнания французов все эти фабрики закрылись и теперь рыба, которую не удалось продать за день, стухает и её выбрасывают, что само собой сказывается на цене. Никакой засолки или копчения рыбы не практикуется.

Мы общались с марокканцами, кто учился в СССР или в России – все с удовольствием ели солёную и копчёную рыбу, пока учились у нас, но вот никто из них даже не удосужился попробовать начать солить и коптить рыбу в Сафи. Даже у меня, имеющего приличный опыт засолки и вяления рыбы в тайге, заготовка солёной и вяленой рыбы давалась с большими проблемами – то пересолишь, то плохо раскроешь рыбу для просушки и она по центру протухает, то забудешь про лежащую в холодильнике засоленную рыбу, пока она не стухнет.

Обработанный всеми перечисленными выше средствами человек настолько теряет связь с реальностью, что готов терпеть и президента-гомика, и пропаганду извращений как главных европейских ценностей, и падение уровня жизни, и любую другую жуть. Не случайно все французские президенты последних десятилетий были главными клиентами марокканских колдунов (по словам местного профессора).

Прожить в Марокко год у нас не получилось. Сбежали оттуда через 9 месяцев с ощущением, что совершаем побег из тюрьмы. Вернулись в Тунис на 2 месяца и хотя это был всё ещё Магриб, но  атмосфера там была на порядок легче, чем в Марокко. А когда после Туниса мы перебрались в Армению, тут нашему счастью не было предела. Вернуться к знакомой еде, людям, русскому языку после года в Магрибе было реально круто. Не зря в детском мультике про доктора Айболита поётся: «Не ходите дети в Африку гулять». Хотя Африка дала интереснейший опыт, дался он непросто.

Приехал в Марокко в составе экспедиции писателя Меняйлова. Прожил там 9 месяцев. Приезжал с радостью, а уезжал с восторгом. И очень боялся, что уехать не удастся, что придётся остаться там. И почему то казалось, что пополню многочисленную местную армию бомжей. Не знаю, почему был страх стать именно бомжом, но такой же страх был и у моих коллег по экспедиции.

В Марокко больше всего зацепили 2 вещи – рыбалка и колдуны. Причём оказалось, что эти темы неожиданно связаны друг с другом. В этой статье напишу о рыбалке.

Мы искали для жизни небольшой город неподалеку от Касабланки. Вначале попытались поселиться в Эль Джадиде, но этот город считается курортным для марокканцев и цены там кусаются. Нам посоветовали рассмотреть Сафи. Когда мы узнали, что это рыболовная столица Марокко, то поняли, что это судьба (т.к. помимо всего прочего руководитель экспедиции писатель Меняйлов изучает традиции и обычаи рыбаков – речных, морских и вот теперь океанических) и поехали туда. Позже оказалось, что отсюда начинается и колдовской центр Марокко, который расположен как бы в треугольнике с вершинами в городах Сафи, Марракеш и Агадир.

Что удивительно, ещё 100 лет назад, т.е. в начале 20 века, в Сафи на весь город было всего 20 рыбаков. Рыбу возили издалека, понятно, что на цену это влияло. Потом французы в период оккупации построили в этом городе огромное количество рыбных консервных заводов. Позже французов выгнали, консервные заводы закрылись, а рыбаки остались. И рыбаков там просто немеряно. И профессиональных, которые ловят рыбу сетями с многочисленных лодок и судов покрупнее.

И непрофессиональных, которые рыбачат на удочки с берега. Но традиция делать рыбу по-возможности дороже и менее доступной для населения осталась – рыбу там не солят и не вялят, продают только сырой. То, что не продалось за день, стухает и выбрасывается на помойку.

Но рыбы там много. Больше всего, конечно, сардинок, которыми славится Сафи на весь мир. В этой местности ловят сардинки ловят рыболовные траулеры разных стран, в том числе и российские.

Сразу по приезду в Сафи мы с напарником Динисом нашли первое жильё поблизости к историческому центру города с чудесным видом на океан и по хорошей цене в 3 000 дирхам (когда снимали, это было 24 500 рублей, т.к. курс дирхама к рублю был 7,5, а уже через пару месяцев и до конца проживания в Марокко это было 30 000 рублей, т.к. дирхам уже стоил 10 рублей).

Надо было перевести дух, отвлечься от стресса общения с местными риелтерами и мы по просьбе Меняйлова пошли на рыбалку на блоки за рыболовным портом, где видели много местных рыбаков с удочкой.

Не зная специфики местной ловли мы ничего не поймали, но нас угостил рыбой рыбак-марокканец Мухаммед. В дальнейшем он учил нас рыбачить, рассказал о рыбалке и показал много ценного. Раз даже мы пригласили его поговорить в кафе с переводчиком. Ожидали услышать от него в основном технические детали рыбалки. Но к нашей неожиданности Мохаммед рассказал кое-что интересное и о том, какое должно быть мировоззрение у рыбака, чтобы ему сопутствовала удача в рыбалке.

Надо сказать, что приехали мы в конце апреля, было окончание месяца Рамадан и цены везде были запредельные. За килограмм мяса просили 800 рублей на наши деньги, курица была под 400-500 рублей. Пока не нашли, где закупаться продуктами дёшево, мы питались в основном консервированным тунцом, который нас порядком задолбал. Так что 3 халявных кефали от Мохаммеда показались нам просто божественными.

В квартиру с видом на океан заселился писатель Меняйлов с женой, а мы и другие мужики (всего нас было 12 человек в экспедиции в Марокко) сняли себе отдельные квартиры по цене уже в 4 000 дирхам. На рыбалку до порта теперь приходилось прогуляться пешком минут двадцать. Но всё внутри городской черты в шаговой доступности.

Вначале из наших рыбачил только Динис (сокращенное от Динислам, башкир по национальности).

У меня на рыбалку не было ни времени, ни сил, ни самое главное желания. До этого рыбачил лет 5 назад в тайге, о чём уже писал в своём таёжном дневнике, что-то в этом деле предал и желание рыбачить отбило на несколько лет. Даже проживая в Турции и Тунисе, где Динис ходил на рыбалку, я к нему не присоединялся. Но там мы жили на разных квартирах и я особо не видел, как он ходит на рыбалку. А в Марокко жили на одной квартире и я наблюдал всего его удачи и неудачи в рыбной ловле.

Долгое время у Диниса мало что получалось. Он ходил на рыбалку раза 2-3 в неделю, дома анализировал свои ошибки, занимаясь психоанализом пытался разобраться, какие психологические травмы и заблуждения мешают освоить океаническую рыбалку, плюс рыбак-марокканец Мохаммед ему помогал с технической стороной дела - то снасть свяжет более правильную, то ещё какие примочки покажет. И вот через 3 месяца усилий Динис начал стабильно ловить ставриды и бопсов.

Бопсы ловились по вечерам с поплавком на куриное мясо, а ставриды он ловил также вечером, но без поплавка, отслеживая поклёвки по натяжению лески указательным пальцем, а в качестве приманки ставридка предпочитала мясо сардин или макрели. Ловил он немного, когда 3-4 рыбки за час, когда 8 рыбок за пару часов. Но уже было чем угостить и писателя Меняйлова, большого ценителя рыбы, и самому поесть.

Успехи Диниса пробудили желание рыбачить вначале у нашего третьего соседа Сергея, потом и у меня. Через пару-тройку недель мы втроём регулярно ловили ставридку, но главной нашей мечтой была кефаль, которая нам никак не давалась. Другие местные рыбаки также предпочитали ловить кефаль, почти все без поплавков, а кто-то даже без удилища, просто закидывая леску с небольшим грузиком и крючком с сардинкой в качестве наживки.

Больше всего там ловил некий Азиз, мужик лет 50, который, вызывал у нас дикую зависть своими уловами, и как потом выяснилось со слов других рыбаков, был поехавшим на голову.

Разговаривал Азиз только с детьми, которые готовы были на него глядеть снизу вверх. С обычными мужиками, с которыми надо было быть на равных, он почти не общался. Приходил он всегда на одно и то же место на блоках, садился на ведро и не спеша, не обращая внимание на волны, которые частенько его мочили, вытаскивал одну кефаль за одной. Пока другие мужики успевали поймать одну кефаль за 20-30 минут, он успевал вытащить 5-7 штук. Выводил их медленно, не спеша. Уходил всегда с полным ведром и пакетом кефали. Никому своих секретов не раскрывал.

Помимо Азиза неплохо ловили багрильщики. Они вязали снасть с грузилом грамм в 50-100 на конце и 3-4 крючками (одинарными, не тройниками) повыше грузила на небольшом расстоянии друг от друга, забрасывали снасть метров на 20-30 и начинали резко дёргать удочкой в сторону, чтобы зацепить случайно проплывающую рыбу. Дёрнут в сторону, затем удочку в исходное положение, выбирая катушкой освободившуюся леску, потом опять дёрнут удочкой в сторону и т.д. В эту бухту, которую с одной стороны образовывал волнорез, защищающий рыболовный порт, а с другой стороны португальская крепость, любили заходить огромные косяки кефали. Именно обилие кефали позволяло использовать этот метод ловли, другой рыбы багрением было не поймать, т.к. её было не так много. Так вот багрильщики тоже могли ловить по 5-7 штук за полчаса и уходить с полными ведрами и пакетами кефали.

Не знаю почему, но мне захотелось именно багрить. Здесь это не является административным нарушением как в России, также не считается зазорным среди рыбаков, т.к. кефали полно. А меня привлекала в этом способе его добычливость, т.к. по натуре я ни фига не терпеливый человек, а также динамичность этого метода и возможность сжигать калории на моём далеко не маленьком пузе. Динис с Сергеем меня вначале замудачили, мол, что за позорный способ, но писатель Меняйлов предложил не выпендриваться и перенимать весь местный опыт, так что я с удовольствием побежал за снастями и крепкой удочкой, т.к. обычная удочка на таком методе попросту сломается.

Подобрать нужную удочку и снасти мне помог другой рыбак-марокканец, тоже Мухаммед, бывший жандарм (у них это не полицейский, а военный) на пенсии, а его знакомый, молодой марокканец по имени Талиб, сам опытный багрильщик, показал как правильно вязать снасть, забрасывать её (тут всё просто, как спининг) и правильно делать эти рывки с последующем выбиранием свободной лески.

Надо сказать, что при всей простоте метода свои нюансы там тоже нашлись. После заброски нужно было дождаться, чтобы снасть после попадания в воду немного опустилась в толщу воды, иначе при рывке она просто выпрыгнет из воды и может даже прилететь в рыбака, а если дать ей утонуть слишком сильно, то какой-нибудь из крючков обязательно зацепится за один из многочисленных блоков, которых на дне полным полно и которые на большом отливе начинали выступать из воды.

В день покупки удочки и обучения Талибом кефали в бухте почти не было, так что поймать ничего не удалось. В другой день пришли с Динисом, он рыбачил обычным методом, только без поплавка, а я попробовал багрить и после нескольких попыток вытащил использованный презерватив. Решив, что это знак, я рыбалку в тот день закончил и ушёл домой.

В третий раз я пришёл багрить, когда были большие волны, около 2,5 метров. Рыбаков не было никого. Я кое-как пробрался на блоки, забрался повыше, чтобы не смыло волной в океан и не разбило о блоки, собрал удочку и сделал пару попыток забросить. У меня ничего не получалось, то снасть вылетала из воды, то наоборот, я ловил зацеп и терял снасть. Подумав, что в такой день лучше держаться от воды подальше я уже начал было собирать удочку, как увидел, что в мою сторону идёт местный опытный рыбак-багрильщик, Мохаммед, тоже немного двинутый, разговаривающий сам с собой, худой как спичка, который тоже мало с кем общается, но отвечает, когда с ним пытаешься заговаривать.

Он быстренько начал вытаскивать одну кефаль за одной. Я понял, что надо пробовать, большая волна (до 3 метров) багрильщику не помеха, зато на было других рыбаков, перед которыми бы я стеснялся за свои неудачные попытки, т.к. большие волны им не позволяли рыбачить обычными методами в тот день. Я сделал пару забросов и поймал зацеп. Начал как местные рыбаки отходить в сторону, чтобы изменить угол и сдёрнуть крючок с камня, но вот после нескольких переходов в сторону я увидел, что леска меняет своё положение в воде, приближается к берегу. Поначалу я не сообразил, что это значило, всё продолжал дергать удочку и тут увидел, что оказывается на крючке сидит здоровенная кефаль, грамм на 500 как оказалось позднее, вокруг хвоста которой очень плотно обвилась леска. Не веря своему счастью (первая кефаль в нашей экспедиции) я вытащил эту рыбину, распутал её и сел перевести дух, т.к. меня всего трясло от перевозбуждения.

В тот день я поймал ещё 2 кефали, уже поменьше первой, грамм на 300 каждую. За то же время мой сосед, опытный рыбак Мохаммед, вытащил штук 40 кефалей, причём крупной, как моя первая. К концу рыбалки я уже был в неадекватном состоянии от смешанных эмоций – радости, жадности и страха, что сильной волной смоет в океан. Решив, что на сегодня хватит, надо переспать с этой мыслью, что кефаль мы ловить теперь можем, отправился домой. По пути занёс большую кефаль писателю Меняйлову и рассказал ему о своих успехах, чуть не забрызгав слюной.

Несколько последующих дней я приходил к порту побагрить кефаль. Но как назло рыба в гавань не заходила. Тот же багрильщик Мохаммед приходил, забрасывал снасть раз 10, ловил в лучшем случае одну рыбку или вообще не ловил и уходил домой. Вообще, когда кефаль в гавани, её видно невооруженным глазом, так она очень часто выпрыгивает из воды.

Так как я уже раскатал губу, что завялю нашу экспедицию халявной кефалью, неудачи этих дней меня сильно расстроили и я на время переключился на ставридку. И как оказалось, не зря. В один из дней ставридка не клевала как обычно и я решил не страдать, а пойти и поучиться у кого-нибудь из местных рыбаков новому методу ловли. Благо в этот день рыбачило много народа. Подошёл к первому же рыбаку, который рыбачил у португальской крепости у священной скалы Авар, посмотрел его улов и увидел 3х морских языков размером больше ладони. На рынке такая рыба стоила от 80 до 100 дирхамов за килограмм, т.е. от 800 до 1000 рублей. Естественно, я заинтересовался.

Рыбака звали Рашид. Он худо-бедно разговаривал по-английски, зато нормально говорил на французском. Я же нормально говорил по-английски и еле-еле по-французски. Плюс нам помогал язык жестов. Так что мы с трудом, но друг друга понимали. Рашид был небольшого роста, простой, доброжелательный. Он был на 4 года старше меня. Рассказал, что рыбачит с детства, но на океане только последние 10 лет, что он переехал по работе в Сафи. Работал он в местной крупной фосфатной компании и руководил погрузками фосфата на суда для отправки клиентам.

Несмотря на наличие 3х маленьких детей (самой старшей дочке 6 лет) Рашид почти всё свободное время проводил на рыбалке.

Рыбачил он способом, на который мы давно зарились с Динисом, но всё никак не могли его освоить. По сути это закидушечный заброс, только с удилищем для удобства. Грузик грамм 50-100 (в зависимости от размера волны) на дне, повыше 2 крючка, на крючках морские червяки или сороконожки. Снасть забрасывается метров за 20-30, в зависимости от уровня прилива или отлива (рыба приближается к берегу и отдаляется от него вмете с водой). Дальше важный момент, который нам не давался, а Рашид сумел объяснить буквально за минуту.

Леска выбиралась до тех пор, чтобы грузило слегка зацепилось за лежащие на дне камни и появлялось сильное натяжение лески, ощутимое пальцем. Рыба при поклёвке легко стаскивала снасть с камня, зато такое натяжение лески позволяло оперативно реагировать на поклёвки. Мы забрасывали удочку, втыкали её между блоков и ждали, пока кончик начнёт наклоняться вперёд часто-часто. Это означало, что идёт поклёвка. Если наклоны кончика удилища были нерезкими, да ещё и в разные стороны, это означало, что либо волна бьёт, либо ветер дует, но не поклёвка. Это был второй важный нюанс.

После поклёвки Рашид хватал удочку и резко дёргал верхний конец назад, градусов так больше 90, чтобы подсечь рыбу. Затем прислонял палец к леске и проверял, села ли рыба на крючок, продолжает ли легкие подёргивания. Если да, то Рашид быстро выбирал леску, чтобы вести рыбу по поверхности воды, а не по дну, где она заплывает между блоков, застревает и срывается с крючка. Вот это подсекание и быстрый вывод рыбы был третьим важным нюансом, на котором держался данный метод. И сразу же пошли успехи – в течение часа я поймал пару ласкирей (морской карась) с ладошку, плюс были ещё поклёвки, пару раз рыба срывалась во время вытаскивания, т.е. рыбалка была достаточно активной. А пока мы ждали поклёвки, то разговаривали о рыбалке и о жизни, курили и попивали чаёк из термоса.

Так началась наша дружба с Рашидом. Рыбачили мы по 3-4 раза в неделю. В основном по вечерам, т.к. и рыба в эту пору активнее и смелее, солнце не жгёт как днём, а самое главное, что вечером не было многочисленных детей и бомжей/попрошаек, которые любили приседать на уши: «Русья, Путин харашо, давай-давай». Конечно же, в конце всё заканчивалось просьбой дать пару дирхамов. В общем, крови пили они безбожно. Спасение от них можно было найти только на блоках на волнорезе, да и то не от всех. Детишки спокойно туда пробирались и могли себе позволить булькаться в воде прям рядом с Динисом.

Только старшие рыбаки поблизости могли их отогнать. Нас они вообще не боялись и наглели по полной. А ругаться с ними было бесполезно, так как они очень легко переходили к бросанию камнями.

Помимо трёх важных нюансов этого метода ловли Рашид мне подсказывал уйму всяких мелочей – изогнутую форму крючка, который более опасен для рыбы, чем прямой; чтобы длина поводка была не слишком маленькая, а 30-40 см, чтобы крючок болтался по более широкому радиусу и рыбе легче его было найти; чтобы не жалеть червей и сороконожек и  закрывать не только крючок, но и часть лески выше крючка, чтобы приманка была более привлекательной для рыбы; узнал о некоторых повадках рыбы, о влиянии прилива-отлива на клёв рыбы и многое другое.

Что интересно, Рашид успевал хоть одним глазом, но поглядывать, что я делаю, и указывал мне даже на мелкие ошибки. Его критика не задевала, а наоборот, воспринималась с радостью, что можно избавиться от ещё одной ошибки, мешающей хорошему улову. В итоге мы регулярно ловили хотя бы по 4-5 рыб за пару часов, пустые почти не уходили. И сам набор рыбы был интересный – ласкирь (морской карась), сибас (морской волк), соль (морской язык), морской окунь, изредка ставридки, которых мы уже отдавали котам.

Но однажды я чуть не погиб на рыбалке. Был большой риск сорваться с крутого берега в бурный океан на скалы. Случилось это так. Как то Рашид позвал меня поехать за червями с ним и его приятелем, коллегой по работе и учеником по рыбалке Халидом. Халид показался мне полной противоположностью Рашида – коренастый крепыш, бородатый, самодовольный, на подержанном внедорожнике Джип Чероки или Гранд Чероки, точно не помню.

Сам то Рашид ездил на стареньком мотоцикле, которые очень распространены в Тунисе и Марокко, и только перед самым нашим отъездом из Марокко купил себе подержанный Фольксваген Пассат.

Рядом с Халидом из меня полезло какое то хамство, от которого я сам опешил. Я уже через пару минут после знакомства фамильярно хлопал его по плечу, он мне казался своим в доску парнем, а Рашид на его фоне казался никчёмным мелким шибздиком. Мы приехали вечером на пляж в 20 км к северу от Сафи, где была кромешная темень. Червей роют обычно в морском песке во время сильных отливов. В нашем случае вода была ещё высоко и регулярно набегали волны, но Халид, рекомендовавший это место, быстренько принялся рыть руками мокрый песок.

Как я потом понял, рядом с Халидом у меня совершенно отключились мозги. Я засмотрелся на звёзды, а когда опустил глаза, увидел, что подбегает волна, которая вымочет мне кроссовки и брюки. Вместо того, чтобы сделать один шаг вперёд и забраться на небольшую скалу метровой высоты и стать недоступным для волны, я начал от волны убегать, маневрируя между скал. Мой мелкий старый и оттого еле живой налобный фонарик Petzl, не приспособленный для таких мест, едва высвечивал мне путь и в тот момент, когда волна меня всё-таки догнала и вымочила ноги, я как то неудачно наступил на скалу и рухнул на бок, подложив под себя внешнюю сторону правой ладони. Руку пронзила сильная боль и из пальцев пошла кровь. Я быстренько ополоснул руку в солёной океанической воде, залепил раны имеющимися с собой салфетками.

Рашид очень расстроился из-за моего падения, но без аптечки мало чем мог мне помочь. Я предложил, что буду рыть червей одной левой рукой, но он мне запретил это делать и я просто наблюдал, как мужики работают.

Червей нам найти не удалось. Да и атмосфера после моего падения стала какой-то напряжённой, хотелось побыстрее свалить с пляжа. В итоге мужики порыли ещё минут 10 и решили забить на это дело. Мы вернулись в Сафи. Рашид отправился на работу в ночную смену. В обычном состоянии я бы отказался от ночной рыбалки и поехал бы домой, чтобы в спокойной обстановке осмыслить, что это такое со мной произошло. Но рядом с Халидом у меня отключались не только мозги, но и инстинкт самосохранения, поэтому я купил в аптеке перекись водорода, бинт и лейкопластырь, оказал себе первую помощь и поехал с Халидом на ночную рыбалку также за 20 км к югу от Сафи. Червей мы купили в рыбацком магазине.

Халид прихватил с собой ещё двух дружков, которые совершенно не говорили по-английски или по-французски, а я по-арабски знал буквально несколько дежурных фраз, вроде «Я из России, говорю по-арабски совсем немного. Знаете ли Вы кого-то, кто говорит по-русски?» (так я искал для нашей экспедиции переводчика, обходя многочисленные кофейни и задавая этот вопрос официантам). Сам Халид чуть хуже Рашида говорил по-английски и по-французски, так что худо бедно мы могли объясниться.

Вообще, приезжать в новое место рыбачить на океане ночью, не будучи знакомым с этим местом, не посетив его днём хотя бы раз, это плохая затея. Опять же, я не был экипирован мощным налобным фонарём, больше напоминавшем прожектор, как мужики. Мы приехали на место, собрали удочки и начали рыбачить. Волны там били гораздо сильнее, чем в Сафи. Плюс был приличный ветер. Я по неопытности, да ещё с отключенными мозгами принимал удары волн и ветра за поклёвки и вытаскивал только пакеты со дна океана. Мужики же достаточно бодро начали таскать ласкирей больше ладони. Над моими неудачами они только посмеивались, ничего мне не подсказывали. Через некоторое время я задолбался таскать пакеты и решил отложить удочку, отойти в сторонку, осмыслить что происходит, съесть бутерброд. Воткнул удочку в одну из многочисленных лунок, вымытых скорее всего водой в скале, на который мы рыбачили.

Ушёл со скалы на берег, стою, жую бутер и тут вижу, как один из корешей Халида проходит мимо моей удочки, задевает её и она со всего размаха плюхается о скалу. Ну, думаю, кранты удочке, отрыбачил на сегодня. Подбежал к ней, с удивлением обнаружил, что удочка не разлетелась на части. Мне позвонил Рашид, я переговорил с ним, рассказал о своих неудачах, он, видимо, дал втык по телефону Халиду и тот начал уже мне подсказывать, что место здесь отличается от Сафи и нужно не вестись на колыхания удочки от ветра и волн и ждать настоящей поклёвки.

Вода наступала и скоро нашу скалу начали захлёстывать вода. Мужики перебрались на берег, позвали меня и дальше мы продолжили рыбачить с обрыва. Но место там было такое, что вытаскивать рыбу мешали скалы и мужики после того, как подсекали рыбу, проходили влево по берегу метров 15-20 до единственного пятачка, где было поменьше скал и легче было вытащить рыбу. Причём, все четверо стояли рядом на расстоянии 1 м друг от друга и если поклёвка была у крайнего справа, он должен был аккуратно разойтись с другими рыбаками, чтобы на запутаться леской. Для этого нужно было много света от мощного фонаря во лбу. С моим же фонариком фиг чего можно было увидеть, так что я раз запутался лесками с одним из корешей Халида.

К тому времени мужики за пару часов вытащили на троих штук 20 ласкирей и кажется одного сибаса, а я был пустой. Настроение у меня было и так ниже плинтуса, а тут снизу постучали. В одну из поклёвок Халид подхватил мою удочку, чтобы «помочь» с уловом, но у него в руках у удочки сломался кончик и преспокойно скатился по леске в океан. Причём в этот момент на него почти не было нагрузки. Позже я сообразил, что при падении на скалу удочка потрескалась и рано или поздно должна была сломаться. Символично, что сломалась она в руках у Халида. Дома я потом сфотографировался с поломанной удочкой на память о происшествии.

Халид сам опешил от такой ситуации, страшно засуетился, начал извиняться, оправдываться, что удочка слишком дешёвая (600 дирхам = 6 000 рублей, у Рашида точка такая же), что нормальная крепкая удочка как у него стоит в районе 1 500 дирхам и начал мне совать в руки свою удочку, чтобы я продолжил рыбалку. Но у меня в голове стойко возник образ, что сейчас в таком состоянии неадеквата и плохого настроения я просто сорвусь с обрыва вниз и дальше сильные волны размажут меня о скалы. Я наотрез отказался рыбачить, сказал, что буду сидеть, курить, пить чай и учиться у мужиков, наблюдая как они рыбачат. Халид понял, что меня не прожать и минут через 5 уговоров отстал.

Ещё до поломки мы успели перекусить. Так что время уже подходило к 5 утра. А улов мужиков для этого места оказался слабеньким, т.к. за ночь на троих они могли выловить до 40-50 крупных и средних ласкирей и сибасов, а тут у них было как я уже упоминал всего 20 средних ласкирей. В общем, мы стали собираться домой. Ехали под музыку, я на переднем сиденье грустил, а два не говорящих по-английски араба веселились от души и громко подпевали. Ещё бы не повеселиться на дармовой энергии рядом с грустным человеком.

В Сафи в какой то из кафешек мы попили чай с булочками, мёдом и ещё какими то сладкими соусами, в которые макали булочки. Дальше мужики высадили меня у дома, рыбой хрен поделились и поехали домой. На следующий день ближе к вечеру Халид отзвонился, что нашёл, где купить кончик удочки, отвёз меня туда, но оплачивать замену не стал, т.к. сообразил, что не он единоличный виновник поломки моей удочки. В итоге я сам заплатил 150 дирхам и выдохнул, т.к. вначале подумал, что вся удочка на выброс после поломки кончика.

После такой феерической рыбалки я напрочь отказывался рыбачить с Халидом, ссылаясь на то, что он предпочитает рыбачить за городом всю ночь, а я если не посплю ночь, что два дня потом хожу варёный. Но на самом деле я просто боялся за свою жизнь. И правильно делал, как оказалось позднее. Через 20 дней после нашего отъезда из Марокко в компании с Халидом оказался какой то новичок, они ещё прибухнули немного, но, видимо, и у него отключились и мозги и инстинкт самосохранения в присутствии Халида, так что он сорвался с того обрыва и погиб, побитый сильными волнами о скалы. Сообщил мне об этом Рашид, которого на той рыбалке не было, т.к. он также не любил уезжать на всю ночь и предпочитал рыбачить в Сафи максимум до 2-3 ночи, как мы с ним делали. Я охренел от полученной новости. Как говорил Семён Семёныч в «Бриллиантовой руке»: «На его месте должен был быть я».

До отъезда из Марокко в конце декабря я рыбачил с Рашидом по вечерам или багрил кефаль днём. В одну из рыбалок, несмотря на сильные волны, вымочившие меня насквозь, удалось наловить 18 кефалей суммарным весом в 5 кг 300 гр, правда мелких (в среднем по 300 гр), т.к. я забрасывал удочку подальше от берега, где плавала мелочь, плюс, по неопытности постоянно цеплял крючком за дно или за блоки на побережье, когда снасть не успевала погрузиться в воду и от моего рывка прилетала в блоки. В итоге я тратил время на то, чтобы связать новую снасть. А по соседству от меня опытный багрильщик Мохаммед ловил кефалей-кабанов от 500 гр и выше, снасти он не терял и наловил килограмм 40 кефали. Домой бы ему столько было не унести. Но он продал вначале килограммов 7-8 местным ребятам за смешную цену в 50 дирхам.

Я подумал, почему бы и нам не купить на экспедицию у него рыбы по дешёвке. Тут как раз Рашид выгуливал дочку и пришёл посмотреть, как я багрю (сам он не любил этот способ ловли) и я попросил его договориться о покупке кефали с Мохаммедом для нашей экспедиции. Мохаммед согласился, я списался с ребятами, они подтвердили, что готовы закупиться. В итоге мы купили у него первое ведро на 13 кг за 100 дирхам, а второе ведро на 14 кг за 120 дирхамов. Получилось по 8 дирхамов (80 рублей) за килограмм кефали. Дешевле только сардинка. На рынке или в рыбном порту цена за кефаль начиналась от 20 дирхамов.

Все участники экспедиции забили себе морозилки кефалью. Меняйлову с женой я пообещал рыбы бесплатно из своего улова, но когда увидел, сколько рыбы куплено по дешёвке, то меня задушила жаба. Потом я очень жалел, что зажилил Меняйлову рыбу, хотя ни он, ни жена меня даже словом не упрекнули.

С Динисом и Сергеем, кто жил со мной на квартире, я поделился из своего улова. Мы обожрались кефалью настолько, что видеть её не могли.

А багрить то хотелось. В итоге ту кефаль, что я багрил, я по большей части раздаривал – то переводчику Айсаму, который много нам помогал, то хозяевам нашей квартиры, которые жили над нами и регулярно угощали нас кус-кусом с бараниной. Часть всё же съедал сам, запекая в духовом шкафу то под сметаной, то под майонезом, то под сливочным маслом.

По обилию рыбы с рыбалкой в Марокко на Атлантическом океане могла сравниться только рыбалка в тайге. Хотя в тайге рыба на порядок вкуснее, конечно.

Почему уточняю, что именно на Атлантическом океане, потому что не уверен, что так же классно рыбачить в Марокко на Средиземном море. Я попробовал неделю порыбачить на Средиземном море в Тунисе, в городе Хаммамет, куда мы вернулись из Марокко. Но рыбы там почти не было. Мужики стояли по 4 часа, чтобы выловить одну несчастную кефаль. Говорят, что рыбачить там можно, если ездить в дикие места, хотя бы за 20 км от городов. Но машины у нас не было, а арендовать не хотелось. В итоге через неделю мы уехали на 2 месяца в город-оазис Тозер на границу пустыни Сахары, где неподалеку снимались некоторые сцены из «Звездных войн», а в пустыне рыбачить было негде.

Хотя мы и поспешили уехать из Марокко в декабре 2023 г., рыбалку на Атлантическом океане я ещё долго буду вспоминать с удовольствием. Но несмотря на классную рыбалку жить там тяжело – уж очень тяжёлая атмосфера, огромное количество колдунов и их прихвостней. Кстати, колдуны сами не едят рыбу во время своих богомерзских обрядов (некоторые не едят совсем) т.к. питание рыбой улучшает работу мозга, а колдунам нужен транс – у себя и у своих клиентов. Это одна из причин, почему в колдовском Сафи 100 лет назад было всего 20 рыбаков – люди сами не понимали почему, но не хотели связываться с рыбой. Спасибо французам, научили местных рыбачить. Но как я уже писал выше, после изгнания французов из страны колдуны вернули часть утраченных позиций, рыбные консервные заводы позакрывались и потому куча выловленной рыбы попросту выбрасывается. Но о колдунах отдельный разговор, если будут желающие почитать об этом

P.S. А для желающих углубиться в тему привлечения удачливости в рыбалке рекомендую ролик Меняйлова "Удачливость даётся через одновременное рассмотрение тюрьмы и странностей рыбалки"