socialAnalytics

В советском детстве трубы на заводах были, чтобы по ним лазить. Для взрослых, конечно же, трубы были, чтобы завод мог дымить, но для детей Шиганайки* трубы были, чтобы по ним лазить. Лазили по трубам в темноте, чтобы не заметили взрослые.

В детстве многие вещи намного больше, чем есть, тем более в темноте. В темноте вершины труб пропадали где-то там, где начинается геройство, и куда нормальный человек не полезет. Но советские дети Шиганайки лазили. Они лазили туда, где было намного выше девятиэтажек, туда где было очень страшно и звёзды. Они лазили по железным лестницам, приделанным к трубе снаружи. Они лазили и ни один из них не повредился.

Пашка любил забираться на вершины труб. Было жутко страшно, но. Пашке трусить было нельзя, потому что если трусить, то не получится совершить подвиг. В советском детстве многие мечтали о геройствах, чтобы жизнь прошла не зря. Многие мечтали о том, чтобы про твой подвиг написали в книжках или, как минимум в газете. У многих были газетные вырезки про собственные геройства. Эти вырезки хранили и давали почитать.

Пашка боялся быть менее героичным, чем те, кто в великую отечественную или в гражданскую… Хотелось не позориться перед предками. Он лазил по трубам, развивая характер для будущих свершений.

Однажды Пашка забрался на трубу днём, несмотря на взрослых. Он оказался на самой верхушке трубы-внизу был город с людьми. Дул сильный ветер, болели пальцы с отпечатками лестницы. Пашка отдыхал и болтал сверху ногами. Внизу был город Аша с людьми, а вокруг были горы. А за горами было будущее и мир с геройствами … «Мир с геройствами обязательно есть, иначе чего, я зря что--ли по трубам лажу»-думал Пашка уверенный в чём-то светлом.

*Шиганайка- неформальное название одного из рабочих районов города Аши в уральских горах(в переводе с тюркского - "угол, захолустье")

Рабочее утро Петровича оказалось неоднозначным. Кто-то большими буквами написал на стене коридора, «Елизавета Дмитриевна- вы охренительская баба.»

С самого раннего утра возникли возмущения, началось расследование и допросы. Елизавета Дмитриевна сгорала со стыда и пряталась на стуле.

Петрович зашел к Виталику, который дремал под рок-н-ролл, закинув ноги на стол. На стене над головой Виталика висел плакат с анархическим знаком.

-Виталик, как человек, я очень уважаю любовный героизм, но как начальник, я тебе поручаю не писать на стенах, -сказал Петрович

— Это не я, -сказал Виталик. Его лицо блестело наглостью и потом, --но Елизавета Дмитриевна действительно охренительная баба.

-А я и не говорю, что ты. Я поручаю тебе не писать на стенах.

********

Дураки работают долго и бесполезно - Ефросинья работала быстро и с блаженством с ног до шеи спрятанная в одежду.

Она считала работу делом священным. Она считала, что у начальников есть что-то божественное.

Она пришла к Петровичу утром, поздоровалась и поклонилась.

-Я разработала регламент процесса.

-Молодец, будут деньги, выпишу тебе премию, -сказал Петрович.

-А можно мне ещё благодарность, - попросила Ефросинья.

-Нет нельзя. У тебя их, итак, десять штук за полгода. Тебе зачем эта бумага?

-Благодарность — это не бумага, это когда предприятие говорит спасибо.

-Нет, -сурово отказал Петрович.

По щеке Ефросиньи потекла несчастная слеза. Она прикрыла рот и побежала плакать. Петрович догнал её, схватил за плечи, развернул к себе лицом.

У неё были огромные серые глаза.

Она была близко.

У Петровича перехватило дыханье и бултыхнулось сердце.

Он с трудом отвёл взгляд в сторону и сказал:

-Благодарность нельзя, но грамоту достану.

-Спасибо Вам, Василий Петрович, -сказала Ефросинья и поклонилась. Глаза её наполнились светом производственного восторга.

********

Петрович прочитал регламент, который разработала Ефросинья и пробормотал: «охренительски».

Он пришел к директору с докладом. Петрович передавал суть максимально кратко и логично, но директору было скучно.

-Зачем мне детали, что я должен делать согласно вашему регламенту?- сказал директор капризно.

-Вам необходимо рассматривать и утверждать проектную документацию, результаты оценки инновационной деятель…

-Говори короче,-сказал директор и топнул.

-Вам необходимо рассматривать и…, -сказал Петрович короче.

-Ещё короче, -директор взвизгнул и разозлился от деталей.

-Вам надо командовать, -выпалил Петрович с оттенком идиотизма.

-Отлично регламент утверждаю, -удовлетворился директор.

-Даже не прочитаете? -спросил Петрович.

-Зачем? Я ж уволю, если что.

-Ефросинья его написала, может повысим? - поинтересовался Петрович.

- Ефросинья, -вспомнил директор. Он рассмеялся и сказал:

- Блаженная Ефросинья, мне кажется ей надо в психушку с её убежденьями. Не знаю. Она же работает, хорошо работает, зачем её повышать? У нас денег мало и ФОТ(фонд оплаты труда) урезали.

-Ещё у меня Анжела разработала проектную документацию для внедрения системы документооборота. Можно ей приступить к внедрению?

-Да, пусть приступает, пусть внедряет, под руководством Ларисы, -сказал вальяжно директор.

Петрович оторопел от неожиданности, как от стенки.

-В смысле под руководством Ларисы? Анжела охренительский руководитель проектов, самостоятельный-ей не нужно ничьё руководство. Она отлично работает.

— Вот пусть отлично работает под руководством Ларисы, -сказал директор. Его лицо обозначило конец разговора.

Петрович хотел что-то возразить, но директору стало некогда.

********

Петрович зашел в кабинет с Анжелой и Ефросиньей. Он глубоко и душевно вздохнул, сказал Ефросинье:

-Директор утвердит твой регламент. Но он даже не смотрел его. Это значит тебе придётся думать за него всё, что ему полагается по регламенту.

-Как это? -спросила Ефросинья.

-Ну сама выявляешь, кто виноват, кто молодец, куда идёт процесс и пишешь директору, что ему командовать.

-Хрена себе козлы-то какие, обленились суки, --сказала Анжела из-за соседнего стола. Она была сто девяносто сантиметров ростом, в красном комбинезоне, с ботинками на толстой подошве.

Ефросинья подпрыгнула от радости и взвизгнула:

-Я согласна, у меня будет отличный опыт, когда стану начальником.

Петрович сморщился, захотел было возразить, но на лице Ефросиньи отражалась искренняя корпоративная мечта со счастьем.

Анжела с жалостью погладила Ефросинью по голове. Затем спросила Петровича:

-А что по моему проекту?

Петрович снова душевно вздохнул и сказал:

-Директор утвердит твою проектную документацию, он согласовал запуск... Но работать ты будешь под руководством Ларисы.

-Чё бля?-спросила Анжела. Она встала со стула, выпрямилась все свои сто девяносто сантиметров роста, взяла стул и бросила его в стену. В стене возникла вмятина, в кабинете наступила тишина. Анжела грязно выругалась. Она подошла к Ефросинье и нависла над ней.

-Ну, что, юродивая, ты видишь, что в начальство не попадают за ум и достижения. Лариса-тупая, очень тупая. Но послушная и участвует в общественной деятельности. Ещё у неё фигура.

Вот.

Вот очень отчётливый пример, что не за ум и достиженье повышают!

Анжела торжествовала, считая, что одержала победу над сознаньем Ефросиньи,

Ефросинья посмотрела на Анжелу жалеющим взглядом.

-Ты заблуждаешься, потому несчастна. Светит всем.
Просто гордым и уродам надо быть умней других.

********

К вечеру так и не нашли того, кто исписал стену любовным признанием. Елизавета Дмитриевна отобрала тряпку у уборщицы, и сама стирала надпись «Елизавета Дмитриевна- вы охренительская баба. В её движениях была нежность, она прятала радость.

-Он джентльмен и смелый, -сказала она Петровичу.

-Кто?-Петрович подошел к ней вплотную и уставился на неё в упор.

-Виталик. Виталик - джентльмен.

-Выяснили, что это именно Виталик написал, что любит?

-Нет не выяснили, но я так чувствую. Он настоящий герой.

-А вдруг это кто-то другой написал?

-Какой же вы глупый. Зачем кому-то писать ещё, если настоящий герой — это Виталик? -спросила Елизавета Дмитриевна и посмотрела на Петровича, как на дурачка.

-Да, конечно,-сказал Петрович и развёл бровями в сторону, как будто виноват.

-И не «охренительская баба»-правильно писать: «охренительная баба»-ошибка.
Виталик такой джентльмен, что даже материться не умеет,-сказала Елизавета Дмитриевна и закатила ввысь влюблённые глаза.

Петрович поплёлся в кабинет. Навстречу шла Ефросинья. Петрович обнял её за плечи.

-Пойдёмте после работы в театр Фрося.

-Конечно пойдёмте,-сказала Ефросинья с корпоративным энтузиазмом в глазах,-соберём весь отдел и пойдём в театр. Разрешите взять организацию мероприятия на себя?

-Да. Конечно. Какая же ты охренительская, всё-таки, Ефросинья,- сказал Петрович.

В его глазах появилось должностное одиночество.

Вера пьёт водку, дерётся и влюбляется в мудаков, чтобы переживать.

Она охотится за переживаниями.

Вера -художница, которая рисует хорошо, только если переживает. Если она не переживает, то она рисует говно.

Многие после просмотра картин Веры становятся лучше, даже дураки и алиментщики.

Ещё Вера матерится.

Вера часто молилась: «Господи, ну епта, сделай так, чтобы я рисовала не говно»,-говорила она.

* * * * * * * * * *

Эта история началась, когда Борис Сергеевич, позвонил Вере и сказал, что придёт смотреть её картины. Вера сказала, что она пьёт испанский сидр и не может.

Вера -чуть курносая, с огромными карими глазами и веснушками по всему лицу.

На ней были шорты и майка и она ещё не чистила зубы, когда появился Борис Сергеевич. С ним были трое: Лена, Веня и Василий.

Лене и Вене было лет по двадцать пять, у них были совершенные фигуры с шоколадным загаром. На них были желтые майки и шорты одинакового покроя-они обтягивали их тела, подчёркивали мышцы. Лена и Веня держались за руки и улыбались друг другу, как будто для фотографии.

Василий, являлся распорядителем дел Бориса Сергеевича, на нём были кожаные тапочки и малиновый костюм- тройка на голом теле без рубашки. На шее у него была толстая золотая цепь, а на коленке - широкая дырка, сквозь которую торчали чёрные мужественные волосы.

На лице его было равнодушие опытного человека- он смотрел на всё вокруг с усмешкой.

Борису Сергеевичу было около пятидесяти.

Он был с властным лицом, полностью седой, с правильными чертами лица и морщинами.

На нём был отличный костюм без складок и бриллиантовые запонки.

Его равнодушные, голубые глаза с неизвестными мыслями проникали внутрь Веры и гипнотизировали.

Они вошли в квартиру без спроса- можно сказать, что нахально ввалились.

-Чего за нахрен?-спросила Вера.

Василий схватил Веру за талию, прижал к себе, поцеловал и облизнулся, без какого-либо благородного отношения.

Вера попыталась вырваться, и пропыхтела.

-Я хочу посмотреть ваши картины, -сказал Борис Сергеевич и прошел внутрь.

-Мы только посмотрим и уйдём, -сказал Василий и блеснул золотыми зубами. Он отпустил Веру и пошел за Борисом Сергеевичем.

-Мы только одним глазком и сразу -брысь, -сказал Веня.

-Нам ненадолго, только восхититься и домой -сказала Лена и фамильярно чмокнула Веру в щеку. Гости прошли в единственную комнату, вальяжно, как туристы, рассматривая всё вокруг.

В комнате Веры были бардак с картинами.

Вера рисовала людей, которые поклонялись автомобилям, как иконам, она рисовала изображения напудренного женского зада, величественно одетого, с короной и на троне, она рисовала добрых чудовищ, которые боялись уродливых людей…

Вера вдохнула воздух, чтобы ругаться, но наткнулась на Бориса Сергеевича, который смотрел на неё восхищённо, почти с любовью.

* * * * * * * * * *

-Что-то есть от Босха в твоих картинах. Ты пытаешься бороться с пороками рисуя -это талантливо и бесполезно, -сказал он.

От восхищения любая сволочь становится доброй, тем более Вера.

-Ничего себе ты умный, про Босха знаешь, -сказала она.

-Мне понравились твои картины, я заплачу за просмотр, - сказал Борис Сергеевич.

Распорядитель Василий положил на стол пачку денег, сказал:

-Здесь полмиллиона.

…

-Ты дурак или миллиардер? -спросила Вера.

Она потрогала кончиками пальцев подбородок Бориса Сергеевича, потом ухо и шею, вытаращила глаза и сказала:

-Никогда не щупала миллиардера.

Борис Сергеевич погладил волосы Веры и неожиданно поцеловал её в губы. Вера, отскочила и выругалась:

-Убери руки джентльмен сраный.

-Ну и дура, -сказала Лена и посмотрела на Веру с сожалением.

-Грубиянка, -сказал Веня и жеманно выпятил губы.

-Скажите своим слугам, чтобы заткнулись, -сказала Вера Борису Сергеевичу, старательно нахмурившись.

-Вы зря их пытаетесь обидеть…-сказал Борис Сергеевич.

Он вдохнул воздух возле Веры, закрыл глаза и проговорил:

- Я люблю ощущать женщин. Женщины – высшее творение господа. Ты тоже. Твои волосы возбуждают мечты.

-Хрена себе ты поэт-романтик, -сказала Вера.

-Невежливо базаришь- так нельзя, -сказал Василий строго.

-Раз нельзя, то извините, -сказала Вера и вздохнула.

-Ты хотела бы иметь слуг? -спросил Борис Сергеевич.

Вера помолчала с полминуты, рассматривая потолок, сказала:

-Неплохо бы.

Борис Сергеевич положил руку Веры на спину Вени, спросил:

- Ты хотела бы иметь рабов?

Вера провела рукой по спине и прессу Вени. Она укусила его плечо с хулиганской улыбкой, обернулась. Борис Сергеевич наблюдал со спокойным лицом. Веня был услужлив. Лена и Василий одобрительно улыбались.

Вера подумала и призналась:
-Да, неплохо было бы иметь рабов. Но нельзя.
-Ты тщеславна, как и все гении, впрочем.

Она смутилась. Потом она вдруг поинтересовалась:

-Вы псих?

-Я намного хуже - я буду счастлив с тобой, -сказал Борис Сергеевич и посмотрел Вере куда-то внутрь, в самое сокровенное.

Раньше никто так не смотрел на Веру.

* * * * * * * * * *

-Я хочу показать тебе кое-что невероятное, -сказал Борис Сергеевич низким голосом.

-Вы хотите показать мне свой причиндал? -спросила Вера.

Борис Сергеевич посмотрел на Веру с сожаленьем.

-Я покажу тебе мёртвых людей, а ты их нарисуешь. Ещё за один миллион, к примеру. Впрочем, ты можешь попросить сколько угодно.

-Не, давайте вы все разденетесь, я обалдею и нарисую ваши причиндалы, -сказала Вера с творческим энтузиазмом, -уверена, что у вас будет море лайков.
Причиндалы - ценность вечная. Картину назовём «голые гости».

-Вы говорите ерунду, возможно у вас слишком много чувств на данный момент внутри, -сказал Василий.

-Хотим целоваться, -заявила Лена.

Вера открыла рот, чтоб запретить, но не успела: Лена с Веней принялись целоваться: звонко, звучно и нахально; Василий положил на стол две пачки денег.

* * * * * * * * * *

Борис Сергеевич поманил Веру пальцем. Он смотрел ей взглядом прямо внутрь. У неё почему-то подкосились ноги-она послушно шагнула к нему.

Он взял её и подвёл её к кровати, положил, прикрыл одеялом и сел рядом. Вера была растеряна и испугана.

Она не понимала своего безволия.

Она не могла защититься от взгляда Бориса Сергеевича.

Лена с Веней перестали целоваться-наступила тишина.

Глаза Веры блестели вытаращенные. Она глубоко дышала, кусала губы.

Борис Сергеевич трогал её лицо. Его незнакомые пальцы прикасались к её щекам, глазам, губам.

Шепотом, он стал произносить цифры: раз, два, три, четыре, пять…

Он смотрел на неё в упор.

Она попыталась что-то сказать, но язык не слушался.

«Тебе очень хочется спать», -сказал Борис Сергеевич. В его голосе звучало что-то магическое и властное из старых фильмов.

Вера зажмурилась от бессилия…

Она уснула. Борис Сергеевич лёгким касанием поцеловал её, вдохнул запах и вышел из квартиры.

На цыпочках, тихонько, ушли Василий и Лена с Веней.

* * * * * * * * * *

Вера уснула, ей приснилось, что она оказалась в поле под ровным, серым небом. Она лежала на земле и смотрела вверх. Кроме неба, над собой она увидела мёртвых людей: мужчин и женщин, взрослых и детей.

У них были обычные будничные лица и приличный вид, но. Они были мёртвые. Непонятно почему, но Вера сразу поняла, что они мёртвые.

Сначала они вежливо склонились над ней, рассматривая. Затем они потянули к Вере руки.

Как к костру. Будто, чтобы греться. Их кожа была чуть серой.

Их становилось больше и больше. Небо над Верой скрылось за ладонями.

Она ощутила холод.

Она открыла рот, чтобы закричать, но не смогла почувствовать горло. Лицо её искорёжил ужас-она потеряла сознанье во сне.

Вера проснулась вспотевшая, глубокой ночью. Сверху была желтая луна, в комнате было пусто, на столе лежали деньги. У неё появились седые волосы на голове и тоненькие морщины вокруг глаз.

* * * * * * * * * *

Вера позвонила в полицию, услышала: «Оперативный дежурный УВД Ленинского района капитан Аратюнян …»

Здравствуйте, приезжайте, мне приснились мертвецы.

Меня загипнотизировали ….

Нет ничего не украли. Оставили денег полтора миллиона…

Извините- я дура и пошутила…

Вера сбросила звонок, достала из-под кровати бейсбольную биту и закрылась на все замки. Остаток дня она пыталась понять произошедшее, говорила сама с собой размахивая руками, пила какой-то алкоголь и орала во всё горло.

А ведь он может сделать все мечты лишь щёлкнув пальцем. Я смогу стать знаменитой надолго, охренеть, -так вдруг подумала Вера, сначала в шутку, но потом всерьёз.

Она несколько раз понюхала пачки красивых, пятитысячных купюр. Новеньких, настоящих. Она никогда не нюхала столько денег. Это было почти всё, что захочешь.

* * * * * * * *

С деньгами жизнь у Веры оказалась непонятной. Она решила посмотреть в магазинах, куда можно потратить много денег.

Раньше, когда Вере было плохо или скучно, она уходила в магазины и выбирала вещи, которые могла бы купить. Она меряла их, красовалась. Она почти никогда не покупала вещи, которые выбирала.

В этот раз она заходила в магазины с причудливыми вещами, рассматривала их, трогала, улыбалась. Она ощущала непривычное то, что можно купить всё, что захочешь.

Она гуляла среди вещей и не знала, нужны они её или нет.

А ведь не все мужики получаются. Можно выйти замуж за мужика, который потом не получится. Или мужик может получиться, но не такой. Вот Борис Сергеевич -он получился, он классный, -Вера вдруг осознала, что думает о Борисе Сергеевиче уже который раз за пять минут. Это показалось ей забавным.

Она ничего не купила в тот день.

На следующий день она решилась и купила себе настоящую кожаную куртку самый модный телефон, самый классный ноутбук и вечернее платье.

Ещё Вера купила сапфировый гарнитур —у неё никогда не было настоящих драгоценностей.

Она купила что-то ещё и к обеду потратила полмиллиона рублей.

Потом она ходила по городу в дорогих вещах и красовалась с радостью. К вечеру стало скучно.

Она пришла домой, разложила купленные богатства на полу и напилась с улыбкой.

* * * * * * * *

Ночью Вере приснилось, как она рисует мёртвых людей. Она чувствовала, что рисует гениальное...

Она проснулась в пять часов утра, развела масляные краски и на первом попавшемся холсте стала рисовать людей с серой кожей. Вера рисовала до вечера, питаясь водой и бутербродами с кефиром. Она спешила изобразить мёртвых людей из сна, но не получалось.

Раз за разом у неё получались глупые картины.
Они не проникали внутрь и ничего не меняли.

У неё получались глупые картины, которые ничего не говорили.

Картины, с идеально прорисованными мёртвыми людьми молчали.

Толи Борис Сергеевич, толи сложная жизнь заставили Веру мечтать о славе. Она захотела нарисовать картину, которая жила бы в веках, с её именем на обратной стороне. Как Босх.

Одну за другой она рисовала то, что не имело смысла. Она ревела, с презреньем смотрела на себя в зеркало и плевалась.

«Сука бездарная», -так она кричала себе.

Она нарисовала портрет Бориса Сергеевича и орала на него, за то, что показал её мертвецов, а у неё ничего не получается.

Потом Вера стала говорить с портретом спокойней, понемножку она стала пить с ним чай и водку с красной икрой.

Он стал ей сниться совершенно без спроса.

Если оказаться с Борисом Сергеевичем, можно снова стать маленькой и не беспокоиться, -мечтательно улыбалась Вера.

Однажды она напилась и уснула на портрете Бориса Сергеевича. Ей приснилось, что она рисует кровью. Макает кисти в стакан с собственной кровью и рисует...

Вера проснулась, поцеловала портрет Бориса Сергеевича, схватила нож и порезала руку. Она смешала кровь с краской и стала перерисовывать кровью лица мёртвых людей из сна. Она перерисовывала их лица кровью. Её зрачки блестели безумством.

Она наносила краски кистью и пальцами.

Она включила музыку в наушниках и двигалась под звуки. Она танцевала, выбрасывая вверх руки.

Она добавляла кровь на серую кожу мёртвых людей. В глазах мертвецов появлялась тоска от прожитого.

Мёртвые ожили -картина заговорила.

Мёртвые ожили.

Вера точно знала, что все люди в том сне были мёртвые.

Она закончила и встала на колени перед картиной.

Она застыла уставшая, с восторгом.

У неё потекли слёзы.

Она упала на диван с улыбкой, растопырив в стороны руки и сказала: «Это гениально бля…».

Затем глаза у Веры стали, как у человека, свихнувшегося от счастья.

Она улыбалась без причины.

Она целовала портрет Бориса Сергеевича взасос и танцевала с ним.

Мёртвые люди с картины наблюдали за счастьем Веры.

Морщины, вокруг её глаз потихоньку увеличивались.

Иногда Вере было тревожно от того, что она думает о Борисе Сергеевиче постоянно, но потом ей становилось пофиг от любви.

* * * * * * * *

Через какое-то время позвонил Борис Сергеевич и сказал, что завтра придёт смотреть что у Веры получилось. Вера побежала в салон красоты, она репетировала встречу и выглядывала в окно с мечтанием на лице.

Он пришел без свиты, с цветами и женским портфелем из розовой кожи.

Вера надела вечернее платье и сапфировый гарнитур.

Он появился и поздоровался с вежливой улыбкой и непонятными мыслями в глазах. Он остановился напротив картины с мёртвыми людьми. Вера села на кровать и стала грызть ногти, пульт от телевизора и что-то ещё. Он рассматривал картину около двадцати минут. Затем он достал шампанское, и они выпили.

-Твоя картина утверждает, что люди мучаются после смерти? Зачем ты говоришь то, что давно известно? -спросил Борис Сергеевич.

-Не знаю. Я не знаю, зачем я говорю, мне кажется, кто-то другой решил, что и зачем мне говорить, -сказала Вера.

-Ты гений. Это всегда любопытно, когда гением становится женщина, -сказал Борис Сергеевич и поцеловал Веру в макушку головы с волосами.

Она смутилась и вдруг стала говорить торопливо, чтоб не перебили:

-Мне кажется, что в аду, не горят на сковородках, а мёрзнут за то, что не делали добро.

Борис Сергеевич взял в руку ладонь Веры и стал перебирать её пальцы.

-Мне кажется, что в аду нет сковородок и кастрюль с кипящими людьми.

Есть холод и пустота. И только добро, которое ты сделал пока был жив, может согреть тебя.

Люди после смерти мёрзнут и жалеют о том, что не совершили добро.

- Хорошая теория для благодетельности.

Борис Сергеевич поцеловал её пальцы, сказал:

- Твои руки — это чудо.

Вера подпрыгнула с улыбкой.

-Я хочу спать с тобой,-сказал Борис Сергеевич,-предлагаю три миллиона.

-Не надо…

Денег не надо…

Я нарисовала картину, где мёртвые будто живые. Возможно, эта картина меня прославит в веках. И я тоже хочу тебя. Мне кажется, я влюбилась в старика, как дура.

Борис Сергеевич провёл рукой по шее Веры и развёл руками.

-Я имею в виду обычный сон. Не секс. Секс будет потом, если захочешь, но сначала сон.

-Я чуть не умерла после сна в прошлый раз, -сказала Вера испуганно. Ей стало бесконечно страшно.

Борис Сергеевич посмотрел внутрь Веры, взял её на руки, провёл щекой по её волосам и положил в кровать. Она захотела, крикнуть, но он смотрел ей внутрь и она не могла. Он сел с ней рядом, провёл пальцами по лицу и стал говорить добрым спокойным голосом:

-Раз, два, три четыре, пять. Он смотрел сквозь её глаза, проникая в сознание.

-Не надо, пожалуйста, -Вера зажмурилась.

- Тебе очень хочется спать, - сказал Борис Сергеевич.

Вера мотнула головой, закрыла лицо руками…

Она заснула, под звуки его ровного голоса с магическими и властными интонациями из старых фильмов.

Борис Сергеевич сложил её руки на груди и лёг рядом. Он почти сразу заснул, на его лице отобразилось блаженство.

* * * * * * * *

Они спали рядом. Вера безмятежно засопела, Борис Сергеевич глубоко захрапел.

Непонятно, что это было: сон или на самом деле.
В комнате появились мёртвые люди из картины.
Они смотрели на Веру, как на еду-облизывались.
Они приближались, протягивали ладони, прикасались к коже, гладили, грелись.
Вера почувствовала чьи-то холодные губы, одни, другие, ещё и ещё.
Её кусали.

Борис Сергеевич с блаженством спал рядом-сладко храпел.

Вера теряла силы. Сквозь кожу пробирался холод.
Она безвольно закрыла глаза.
Её подняли на руки.
Они были со всех сторон.
Мёртвые люди урчали и чавкали.

Через двадцать минут на телефоне зазвенел будильник, Борис Сергеевич проснулся и мёртвые люди пропали.

Борис Сергеевич погладил волосы Веры.

Они стали полностью седыми.

Не её лице появились глубокие морщины. Она проснулась, её голова разваливалась от боли.

Борис Сергеевич показал на розовый портфель, сказал:

- В портфеле двадцать миллионов. По одному миллиону за минуту сна.

-Что блин это за хрень? -спросила Вера.

Борис Сергеевич сладко потягивался, он сказал:

- У каждого есть свои обязательства перед миром, в том числе план по добру. И я этот план не выполнил. Меня пьют если я сплю. Меня пьют те, кто умер, от того, что я не сделал добро.

-Чего? - слабо спросила Вера.

-Сегодня тебя пили вместо меня. Я был счастлив с тобой- я поспал, впервые за семнадцать лет, - сказал Борис Николаевич и накрыл Веру одеялом.

-Сука, -сказала Вера.

-Ещё, я впервые за лет двадцать люблю. Тебя, -сказал Борис Сергеевич и ушел.

Вера собрала силы, и поплелась в ванную. Там она увидела себя в зеркале. Она постарела на двадцать лет.

Во сне за каждую минуту мертвецы выпивали год её жизни…

* * * * * * * *

Вера кричала звериным визгом...

Она валялась на полу ванной, выла и кусала себя, царапала предметы…

Она раскидала деньги по полу и с ненавистью топтала их.

Она смотрелась в зеркало, пыталась стереть морщины пальцами.

Она наполнялась ужасом и кричала: громко, беспомощно, зло, с отчаянием.

Она переполнилась болью.

Она купила мотоцикл. Она поехала сквозь страну куда-то прочь.

Она взяла с собой портрет Бориса Сергеевича.

Если после смерти есть жизнь, значит есть бог и придётся жить прилично.

* * * * * * * *

Вера ехала непонятно куда, но как можно дальше. Она ехала, ехала и ехала. Она не хотела никого видеть.

Она избегала населённые пункты с людьми, разводила костры, ставила палатку и спала на природе.

Произошедшее не умещалось в её сознании.

Сколько мне лет? Сорок, пятьдесят, семьдесят? Старуха с деньгами на мотоцикле - нахрен надо. Не родила даже никого, дура без продолжения. Чтоб ты сдох, Борис Сергеевич со своим Босхом.

Бля…

Она проехала несколько тысяч километров поселилась в гостинице в каком-то городке, в номере с выходом на крышу. На крыше Вера пила и любовалась. Рядом высоко летали птицы.

Каждый день горничная выносила кучу бутылок из её номера. Вера носила огромные, в пол лица очки. Её большие когда-то глаза превратились в щели на опухшем лице. Она давно не улыбалась. Она много пила и разговаривала с портретом Бориса Сергеевича.

Однажды Вера решила спрыгнуть с крыши. Болтая ногой в воздухе, пьяная она помахала рукой кому-то вверх.

Она стояла на носке ноги и держалась за железяку под бессмысленным серым небом. Остальное тело висело в воздухе.

Она отпустила железяку и снова схватилась. Затем она громко и горько рассмеялась …

А потом она сорвалась и повисла на руках.

Вера протрезвела и испугалась- её тело стало деревянным. Ей очень захотелось жить даже с морщинами и седой головой. Очень.

Она хваталась за крышу руками и смешно задирала в воздухе ноги.

Железяка, за которую она держалась, оторвалась - Вера повисла на локтях.

«Маааама»,- заплакала Вера,- «Мамочкаааа…».

Железяка долетела до асфальта и забрякала: бамц-бамц-бамц.

Вера стала молиться богу и осторожно вылазить.

На ладонях была кровь, порвалась футболка.

«Господи, я буду делать много добра. Много-много. Боженька, пожалуйста, бля, ну пожалуйста…», -просила Вера и ревела.

Искренне выругавшись матом, она рывком забросила своё тело на крышу.

Отдышалась, Вера легла на крышу и раскинула в стороны руки с ногами.

Она открыла рот от счастья и ругнулась куда-то вверх: «Господи, ты там издеваешься, и ржёшь сверху, что - ли? Я же чуть не упала, дурак.»

* * * * * * * *

После того, как Вера чуть не свалилась с крыши, она решила делать добро и бросила пить. Из грехов, она оставила себе лишь удовольствие материться.

Сначала она не знала, как надо делать добро. Она покупала водку алкашам и раздавала деньги попрошайкам. Потом она принялась кормить тех, кто давно не ел.

Однажды она сказала беспризорным детям с сигаретами, чтобы они берегли здоровье. Дети зло засмеялись ей в ответ. Вера сводила их в ресторан и покатала на лошадях-они снова засмеялись, но не зло, а так, как будто их любили.

Потом она нашла одинокую бабульку, которая не могла ходить. Она девочкой работала на заводе, во время войны с фашистами. Вера каждый день меняла бабульке памперсы и готовила пищу.

Бабулька ругалась и обвиняла Веру в воровстве продуктов, очков и стирального порошка.

Бабулька плакала, когда Вера опаздывала.

Вечерами Вера творила картины.
Она нарисовала девушку, которая позировала обнажённой за деньги ради лечения больной бабушки, которая радовалась занятию внучки.
Она нарисовала мужика, который платочком протирал колёса у дорогого внедорожника, рядом с чумазыми мальчишками, которые курили.
На её картинах были обычные люди, те, которых полно на улице.

Судьбы тех, кому помогала Вера, заставляли её переживать. Вера рисовала под воздействием этих переживаний. Она испытывала блаженство, более мощное, чем от секса, когда рисовала. Закончив картину, она говорила: «Спасибо тебе господи, прости, что материлась.»

* * * * * * * *

В ту ночь она проснулась от звуков музыки, которая раздавались с крыши. Она включила свет -напротив сидел Борис Сергеевич с цветами. Вера не знала, что сказать.

-Козлина,-сказала она.

-Привет, я скучал,-сказал Борис Сергеевич и протянул цветы.

-Я много раз умирала без тебя.

-Теперь всё будет хорошо.

-Я постарела, мне надо убить тебя, -сказала Вера и поцеловала Бориса Сергеевича. Добавила, -я думала о тебе так же часто, как бьётся сердце.

-Пойдём завтракать на крышу, -сказал Борис Сергеевич.

Он взял её за палец и повёл. Она пошла за ним в шортах и майке, послушно шлёпая тапками.

На крыше под фонарями играл струнный квартет. Скрипки и альт играли мужчины во фраках, виолончель была у девушки в прозрачном золотистом платье. Звучало Танго Горана Берговича.

Вера увидела Лену и Веню, они танцевали полностью обнаженные. Их танец кричал о жажде любви - завораживал.

Рядом стоял столик с шелковой скатертью и Василий в малиновом пиджаке, без штанов в трусах и с толстой золотой цепью на шее. В руках у него была бутылка шампанского. Василий улыбнулся и подмигнул.

Они сели за столик, взяли шампанское.

-Фигасе цирк,-сказал Вера.

Борис Сергеевич прижал к лицу её пальцы, сказал:

- Я счастлив… Потанцуем?

-Объясни мне, что происходит.Про мертвецов и остальной дурдом.

* * * * * * * *

Борис Сергеевич вытянул длинные пальцы своих рук.

-В девяностые я был талантливым нейрохирургом. Я спасал обречённых, тех от кого все отказывались.

Каждый человек — это вселенная, бесконечная.

Я продлевал жизнь этих вселенных.

Я отменял людям смерть.

Нет большего блаженства, чем отменять людям смерть.

Однажды я спас уголовного авторитета и получил огромные деньги.

Я попробовал роскошь, вкус того, что можно всё без ограничений.

Я решил жить ради денег. Я перестал оперировать.

В те времена люди были нищими и многие меняли призвание на деньги. Но я променял на деньги жизни тех, кого не мог спасти никто кроме меня.

После смерти, те кто умер от того, что я престал оперировать, стали приходить ко мне в снах. Несколько лет  их было мало. Мне даже не было страшно. Я отгонял их -они отходили.

Потом их стало много. Очень. Они перестали отходить, когда я отгонял. И когда их стало много, во сне они стали пить из меня жизнь. Я перестал спать. Я не спал семнадцать лет. Пока я не встретил тебя.

Я отдал тебя мёртвым людям, чтобы поспать.

Вера выпила шампанское.

-Ты не имел права отдавать меня мёртвым. Я постарела.

-Ты молила бога о том, чтобы стать великой. Ты постарела, чтобы написать великое. Иначе ты бы всю жизнь рисовала напудренные жопы.

Вера задумалась куда-то туда, где появлялось солнце.

— Это кайф -рисовать великое. Блаженство большее чем секс, -сказал она.

-Потанцуем, -сказал Борис Сергеевич.

На небе начинался оранжевый рассвет.

Он повёл Веру в танце.

Они целовались.

Он расстегнул её одежду.

Он поднимал её на руки и прижимал.

Он целовал её кожу- она смеялась, её глаза блестели. Она царапала и кусала его спину-он хрипел от счастья.

-Всё – таки бывает секс, который не уступает кайфу рисованья, -Вера лежала на крыше распластавшись. Рядом лежал Борис Сергеевич с закрытыми глазами.

-Если будет мальчик-назови его Сергей, если девочка-назови Надеждой.

Вера засунула свою голову Борису Сергеевичу подмышку и сказала:

-Сам назовёшь, как захочешь.

-Сергеем или Надей-не забудь, сказал Борис Сергеевич, - И ещё. Помнишь картину с мертвецами? Нарисуй меня среди них.

-Давай не будем грузиться, -сказала Вера,-смотри, какой обладненское небо.

Борис Сергеевич свернулся калачиком и укрылся пиджаком. Вера уставилась в оранжевый восход ничего не думая. Было очень хорошо.

Раздался глубокий храп Бориса Сергеевича.

-Э, не спи, а то мертвецы сожрут, -сказала Вера и толкнула Бориса Сергеевича в бок.

-Хрру, -прохрапел в ответ Борис Сергеевич.

-Просыпайся, давай, пошли закат смотреть. Ты чего меня не любишь?

-Ахрр-Хрру,-опять прохрапел Борис Сергеевич с довольной улыбкой на щеках.

-Старенький уже,-сказала Вера, укрыла ноги Бориса Сергеевича и улеглась рядом. Квартет замолк, и музыканты вышли. Лена с Веней легли невдалеке и заснули.

* * * * * * * *

Василий переоделся в строгий костюм с рубашкой и галстуком. Он взял от куда-то четыре гвоздики и подошел к Вере и Борису Сергеевичу. Он посмотрел на часы и стал ждать в полуметре от влюблённых. Василий улыбнулся, Вера прикрылась скатертью со стола.

Странно, но я прикрываюсь только потому, что так надо.

Мне на стыдно быть голой — это же непотребство какое-то животное.

Василий снова посмотрел на часы, подождал чуть-чуть и положил к голове Бориса Сергеевича цветы.

-Ты чего это, зачем? -спросила Вера.

-Борис Сергеевич умер, не забудь нарисовать его на картине с мёртвыми людьми, сделайте это максимально срочно, - сказал Василий.

* * * * * * * *

Вера округлила глаза. Она потрогала Бориса Сергеевича-Борис Сергеевич действительно умер. Она закричала. Проснулись Веня и Лена. Она заплакала. Закричала от чего-то без стыда.

Вера ходила по крыше, размахивала руками и выкрикивала бессвязные слова. Веня и Лена ходили за ней хвостиком. Василий делал распоряжения по телефону.

-Что теперь будет? -спросила Вера, позже.

-Что захотите то и будет,-сказал Василий.

-Я хочу, чтобы Веня с Леной стали свободны. Дайте им деньги и освободите.

-Мы свободны, -сказала Лена.

-Мы полностью в вашем распоряжении, -сказал Веня.

-У Вени бандиты убили маму в раннем детстве, -сказал Василий, - С тех пор Веня в каждой женщине искал мамину ласку. Потом встретил Лену, которая полюбила Веню и согласилась быть его мамой.

-Какой ужас, -сказала Вера.

-Они познакомились в психиатрической больнице, и вернутся туда, если их освободить, -сказал Василий.

-Что будет с Борисом Сергеевичем, он в аду? -спросила Вера.

-Он сейчас чувствует то, что чувствовали те, кого он не спас перед смертью. То, что чувствовали близкие тех, кого он не спас. Он испытывает ужас потери близкого человека, страх смерти, обречённость.

— Это, жестоко блин. Можно же что-то сделать? Помолиться, к примеру, бога попросить. Каждый же имеет право на прощенье. Бог же добрый-он услышит.

-С богом надо поосторожней -он слышит.
В детстве Борис Сергеевич очень хотел стать врачом и побеждать смерть.
Бог его услышал, Борис Сергеевич стал врачом и побеждал смерть. Он стал врачом от бога.

Но потому он выбрал деньги и выходит обманул.

Бог не любит, когда его обманывают.

Василий был серьёзен и торжественен. Вера испугано притихла.

* * * * * * * *

-Я не знаю, как назвать эту картину, -сказала Вера. Она протянула Василию холст с мёртвыми людьми. Она дорисовала Бориса Сергеевича к другим мёртвым, в его глазах был холод тоской.

-Её не надо называть, официально её не будет, -сказал Василий.

-Ему очень плохо? -спросила Вера.

-Скоро станет ему теплей, -сказал Василий.

Через несколько недель картины Веры отправились в мировое турне выставляться в галереях Токио, Мадрида, Лондона. Получившие высокие оценки критиков, картины Веры имели успех. На выставках играл струнный квартет трёх мужчин и женщины в прозрачном платье. Рядом с картинами танцевали Веня с Леной. Василий встречал зрителей и водил их от картины к картине. Посетители смотрели на изображения затейливых судеб обычных людей и становились лучше, даже дураки и алиментщики.

Свои экскурсии Василий заканчивал напротив картины без названия. На ней были изображены странные, будто мёртвые люди, которые смотрели на зрителя, гипнотизировали, заставляли задуматься. Многие часами смотрели в глаза людей с картины. Посетители уходили погруженные в раздумья. У них появлялись морщины и седые волосы. Они старели после встречи с картиной без названия.

После выставок в глазах мёртвые людей становилось чуть меньше холода.

Когда посетителей долго не было, мёртвые люди выходили из картины, чтобы согреться от живых.

* * * * * * * *

Вера не ездила по миру со своими картинами- она купила гостиницу в том провинциальном городке и продолжила жить в номере под крышей. У неё родился сын, которого она назвала Сергеем. Она продолжила ухаживать за одинокой бабулькой, которая не ходила, ругалась и плакала, когда Вера опаздывала.

Сергей, когда подрос, стал лечить бездомных искалеченных собак с помощью книг и интернета.

-Когда я вырасту, я обязательно стану врачом и буду побеждать смерть, я очень сильно попросил об этом боженьку, - сказал однажды маме Сергей.

-Только не обмани. Бог не любит, когда его обманывают.

_______________________________________________________________

Ещё того же качества посты:

Маска с бородавками

Смешные нюансы несчастной любви

Этим утром Елизавета Дмитриевна доносилась в кабинет Василия Петровича неприятно и во весь голос. Кричала. «Немедленно выключи музыку», -кричала Елизавета Дмитриевна. Она запрещала Виталику слушать рок-н-ролл на весь кабинет и радоваться. Виталик в ответ улыбался Елизавете Дмитриевне под громкие звуки. Он всегда по утрам слушал рок-н-ролл на всю катушку и таким образом просыпался несмотря ни на что.

Василь Петрович не боялся ничего, кроме женских криков пошел прекращать конфликт.

-Виталий, ну чего ты- у тебя же наушники есть-сказал Петрович с укоризной.

-Василь Петрович, вы же знаете, у меня сложившийся образ жизни: утро, кофе, рок-н-ролл.

Василь Петрович оглянулся, как в дурдоме и обратился:

-Елизавета Дмитриевна - утро кругом, перестаньте кричать.

-Я защищаю право на соблюдение приличий.

Василь Петрович вздохнул с душой и сурово распорядился:

-Немедленно обеспечьте тишину на предприятии.

Василь Петрович весомо помолчал и добавил:

-Извините.

Доброе утро дяди Васи Петровича оказалось неприятным. Он с душой вздохнул и пошел раздавать задания.

* * * * * * * *

Дядя Вася Петрович пришел к Анжеле. Которая носила красный комбинезон, с портретом французского революционера Мюрата и башмаки на толстой подошве сорок шестого размена. Её рост составлял один метр девяносто и у неё был длинный нос. Она сутулилась, чтобы быть ниже и всем грубила, чтобы не смеялись.

-Привет Анжела, есть повод для героизма, -сказал Петрович.

-Почему я, пусть другие делают.

-Потому, что ты лучшая, -сказал Петрович.

-Ничего не слышу- у меня итак, куча работы.

-Хорошо, хорошо. Ты лучшая, а все козлы.

-Нет.

-Ты отказываешься выполнять поручение руководителя?

-Пусть другие делают. Почему, как что-то сложное так "привет Анжела". У меня разница в зарплате с другими три тысячи.

-Другие не смогут.

-Поуговаривайте меня, может соглашусь.

-Надо внедрить систему документооборота на шесть тысяч пользователей.

--Нет, не буду.

-Почему?

-Потому, что все козлы.

-Я начальник и я ты должна выполнять мои поручения.

-Я выполню ваше поручение ровно на три тысячи лучше, чем другие.

-То есть ты завалишь проект? - сказал дядя Вася.

Анжела встала из-за стола, выпрямилась перед дядей Василием во весь рост и кивнула. Дядя Василий Петрович был с грустью по плечо Анжеле.

Он вышел, громко хлопнув дверью-доброе утро стало гаже.

* * * * * * * *

Василий Петрович пришел в кабинет и пнул урну, пока никто не видит. Он грязно выругался на фикус и сел в кресло успокаиваться. Начальникам не нравится, когда их не слушаются.

Он позвонил, чтобы дать задание Ефросинье, которая верила в корпоративные ценности с религиозным фанатизмом. Она носила платок на голове и платье, от ботинок до шеи. У неё были огромные серые глаза. Она очень любила математику, разговаривала с компьютером и верила в бога.

Ефросинья зашла в кабинет поздоровалась и поклонилась – она кланялась всем коллегам по работе, считая и х братьями. Петрович помахал ей рукой, сказал «привет» и стал выдавать поручение:

-Надо разработать процесс управления инновациями. Директор хочет развивать предприятие за счёт идей сотрудников, -сказал Петрович Ефросинье.

-Благое дело задумано, сделаю Василий Петрович, -сказала Ефросинья и едва заметно поклонилась.

-Вопросы есть? -спросил Петрович.

-Разберусь с божьей помощью.

Из глаз Ефросиньи искрился производственный энтузиазм.

-Хватит кланяться. Блин, -сказал Петрович раздраженно.

-Благодарствую Вас за возможность служить добру- я буду стараться, -сказала Ефросинья.

-Спасибо, старайтесь на здоровье, -сказал Петрович.

Ефросинья снова поклонилась, перекрестила Петровича и направилась стараться на здоровье.

* * * * * * * *

Позже к Петровичу пришла Анжела, плюхнулась на стул всем своим ростом и сказала:

-Вам не стыдно обманывать Ефросинью?

-Я никого не обманываю, -сказал Петрович.

-Ефросинья убеждена, что её работа несёт благо для бога, родины и коллектива. Она верит в то, что её повысят, если она будет стараться.

-У нас свобода вероисповедания, -сказал Петрович.

-Вам не стыдно? Ефросинью спасать нужно.

-Зачем? Она же работает.

-Как порядочный человек, вы должны ей сказать, что все козлы.

-Я говорил, но она не верит.

-Василий Петрович, скажите так, чтобы поверила, так, как говорят, когда зовут в постель.

-Тогда она перестанет работать, -сказал Петрович в раздумьях.

Анжела хищно прищурилась и сказала:

-Я внедрю систему документооборота, если вы докажете ей, что работать бесполезно.

-Тебе это зачем?

-Если Фрося перестанет работать, то козлы расстроятся. Я люблю, когда козлы расстраиваются.

-Договорились, -сказал Петрович, который знал, что козлы не расстраиваются.

* * * * * * * *

Во время обеда Петрович зашел в кабинет с Виталиком, который слушал музыку в наушниках. Он ел доширак и слушал наушники. Он ел доширак, слушал наушники и улыбался.

-Чего слушаешь? -Петрович взял наушник Виталика и засунул себе в ухо.

«Немедленно выключи музыку», -Петрович услашал крики Елизаветы Дмитриевны.
Он резко вытащил наушник, удивился и спросил:

-Нахрена?

-Любовь, - объяснил Виталик виновато.

-Василий Петрович, он же тупой, дайте мне другого руководителя, переведите в другой проект, -сказала Алиса. У неё были пустые глаза задолбавшегося человека. Большущие при этом. Её руки подёргивались от нервов. Её было жалко со стороны. Петрович налил в стакан газировки из импортной испанской бутылки, протянул.

-Алиса Сергеевна, вам нужно срочно успокоиться, выпейте, это-газировка, -сказал Петрович.

Алиса выпила  залпом, сказала:

-Понимаете, он очень тупой. Сначала спрашивает, что я собираюсь делать сколько времени у меня это займёт, а потом повторяет меня слово в слово при всех и говорит, что он выдал мне задание. Все думают, что он умный и сам придумал, а он дурак, мои слова ворует.

Петрович протянул Алисе ещё газировки. Пузырики  прилипли к стенкам стакана, волшебные и добрые. Она выпила залпом снова. Она была очень злая.

-Посмотри на это с другой стороны. Раз он дурак, то значит ты можешь ему говорить, что угодно. К примеру, что тебе надо делать то, что не надо. Или ты можешь сказать, что будешь делать целую неделю, работу, которую можно сделать за один день.

Алиса задумалась, сказала сомневаясь

-Но это же нечестно. Хотя, он ворует мысли. Можно ещё газировки?

-Он ворует мысли, ты обманывай в ответ - дури.

Петрович подал третий стакан. Со вкусной и классной пеной, прохладный. Алиса выпила. Успокоилась.

-Странная у вас газировка, с водкой что-ли?

-Эта газировка-испанский сидр, три процента алкоголя.

Большие глаза Алисы стали злые

-Я же не пью. Писдец...,-сказала она.

-Ты ещё и не материшься, между прочим,-заметил Петрович.
В глазах Алисы появились пофигизм и романтика.

-Испанский сидр,- это красиво звучит, поэтично, -сказала она и откинулась в кресле, продолжила: -но вы мошенник Петрович.

-Приглашаю Вас в любой ресторан, Алиса Сергеевна, к примеру в испанский,-сказал Петрович, с наглой улыбкой.

-Спасибо, я пойду пожалуй.

-А чего приходила-то?-спросил Петрович, когда она была уже в дверях.

-В жилетку поплакаться, а выходит напилась,-ответила Алиса и с улыбкой проговорила, растягивая слоги: «испааанскииий сидр». Она ушла с хорошим настроением и намереньем дурить начальство.

«Такая вот херня, комрад»,- сказал себе Петрович, когда остался один. Он выпил коньячку с лимоном и сказал снова, причмокнув, с досадой: «Такой вот испанский сидр, комрад».

-Василий Петрович, -вы поругайте меня, а то у меня фигня получается, не могу сосредоточиться, -сказала Гелла.

«Да пошла ты нафиг, буду я ещё тебя ругать», -подумал Петрович. Ему было хорошо и лениво на душе. Он сказал:

-Понимаешь, тут тебе надо более тщательно подумать. Видишь, как в ГОСТ? ГОСТ состоит из разумного, если его соблюдать, то никто не узнает, что ты дурак.

-Ага, -кивнула Гелла.

-Если подумать, то можно увидеть эту закономерность, но надо обязательно подумать... Надо представить ситуацию на кончиках пальцев… Рисуй — это развивает воображение… Надо полностью погрузиться и всё у тебя получится...

Петрович рассказывал, как проектировать предприятие. То, что уже сто раз рассказывал другим. Это было не в первый раз-Петрович скучал. Гелла кивала головой.

-Понятно? -спросил Петрович.

-Понятно, -сказала Гелла, добавила: -буду думать, погружаться.

Она встала и пошла из кабинета, недовольная чем-то.

Уже в дверях Гелла обернулась и сказала:

-Не умеете вы ругаться, Василий Петрович, тяжело вам от этого, наверное. Эх.

Она сказала и вышла. Петрович достал коньячок вдохнул аромат, мечтательно закрыл глаза.

«Не умеете ругаться…»-только устроилась, а сразу «наругайте меня», -подумал Петрович.

Затем он выпил коньячок, закусил лимончиком, представил что-то приятное, улыбнулся и пообещал куда-то вдаль: «Вырастешь-  поругаю».

Есть такие люди, которые будто бы всегда с тобой. Я не помню тех времён, когда я не знал Коляна. Колян на все руки мастер и чинит всё, что бывает, но за деньги. Или за шоколадку. Или за «должен будешь». Недавно предлагал ему тайский виски из кружки-отказался. Эх.

Когда-то Колян хотел быть начальником, но не смог, толи не повезло, толи послал не туда кого-то. После того, как с карьерой не получилось, Колян, стал работать только то, что скажут и не больше. Он стал работать так, как скажут, а не так, как надо. Колян стал работать так, несмотря на золотые руки и шустрый мозг. Когда получалась ерунда, Колян говорил, что он не при чём и «так сказали».

При этом по показателям, Колян - отличник труда. В цифре он всегда молодец более, чем на двести пятьдесят процентов. Когда остальные с трудом дотягивают до ста.

Он может обдурить любую систему управления с KPI. Его перемещали с одной работы на другую, давали невыполнимые нормы –в цифрах Колян всё равно получался лучше, чем надо.

«Это поначалу страшно, а потом узнаёшь, где система учёта дура и того…»-говорит Колян с прищуром, который хитрей, чем у Ленина. Кажется, что он получает психологический оргазм, когда дурит систему.

Коляна ругали, даже из самой Москвы. Но это- себе дороже: он сначала поддакивает ругающему,  обвиняет себя, жарко и с праведным гневом - клеймит. Затем он тут же, не менее жарко, начинает каяться и обещает исправиться. Он, раскаивается искренне и жалобно, как кот, который в последний раз в тапки нагадил. Ругающим невольно становится совестно, и они дают шанс. В который раз. А уволить его нельзя- у него золотые руки и шустрый ум.

Надо сказать, что я в своё время, баловался оптимизацией систем управления- шабашил налево. он меня консультировал, по поводу узких дыр и способов обдурить начальство. Колян мог бы быть неплохим аудитором.

Однажды, когда шабашил налево, я обнаружил проектировщиков, которые работали неделю там, где можно день. Поинтересовался- людям платили около трёхсот долларов вместо шестисот. И только двести долларов шло официально. У них были семьи и прочая жизнь. Они работали на несколько фронтов, чтоб выжить, но тормозили остальное производство. Удивляло, что при таких зарплатах они испытывали чувство стыда и имели совесть.

Мы не нашли общего языка с их работодателем- нам не заплатили тыщ пятнадцать где-то- информация о проектировщиках осталась у меня.

Потом, через полгода я узнал, что они разбежались, туда, где платили по шестьсот и освободили вакансии, которые висели долго.

Резюмируя: любая система глупей человека. Который её обманет, если захочет. Возникает клинч: предприятие усиливает контроль, сотрудники изобретают способы обмана. Это будни недоверия, которые стоят денег.

Сейчас в очень многих секторах экономики стали платить зарплаты вместо того, чтобы совершенствовать контроль. Отчаявшись выжать эффект из модных систем управления, многие просто имитируют управленческую деятельность: имеют системы показателей, которыми не управляют, планы, которые не сбываются...

Руководители проводят совещания, обсуждают и принимают решения, но уже не лезут в производство и не трогают то, что работает. От греха подальше.(только это секрет :))

Резюмируя, скажу, что чтобы управлять современным предприятием надо быть настолько умным, что проще платить зарплаты.

И это… «Колян, давайте уже пить виски!»