Azirsan

Выводы для ЛЛ в конце.

Это вторая часть исследования по психологии на войне. В первой части мы рассматривали психологию строя, базовые блоки, которые нужно преодолеть. Тут посмотрим в лицо битве.

Страх наступления

Первоначально гоплиты были обычными ополченцами – фермерами, за исключением спартанцев, которые имели регулярную профессиональную армию. И разборки между ними представляли своего рода поединок по правилам. Греческие междоусобицы не были тотальной войной на уничтожение – гоплиты встречались на месте, пригодном для боя, сходились, после непродолжительного боя одна из сторон обращалась в бегство. Потери на первый взгляд были невелики – 5 % у победителей и 14 % у побежденных. Но есть нюанс, в бою гоплитов участвовала первая шеренга, вторая могла помочь в той или иной степени, но всю тяжесть боя должны были принять воины, стоящие первыми. Как подсчитал Эдриан Голдсуорти, почти все потери, которые несла фаланга победителей, приходились на первую линию и эти 5 % от всей армии, на самом деле составляли 40 % от первой шеренги [3]. Представьте себе состояние солдат, стоящих первыми – даже если сегодня они победят, то их шансы на выживание чуть больше половины, а если проиграют, то почти гарантированно отправятся к Харону. Поэтому в первых шеренгах всегда шли самые смелые воины, как кстати, и в последних – те и другие должны были двумя скобами удерживать весь строй. Давайте посмотрим непосредственно на наступление. У нас есть описание сражения двух фаланг, составленное афинским солдатом Фукидидом [4]:

Аргосцы и союзники стремительным натиском атаковали противника. Лакедемоняне, напротив, двигались медленно под звуки воинственной мелодии, исполняемой множеством флейтистов, стоявших в их рядах. Это заведено у них не по религиозному обычаю, а для того, чтобы в такт музыке маршировать в ногу и чтобы не ломался боевой строй (как обычно случается при наступлении больших армий).

Чтобы понять, что происходило с гоплитом в момент наступления, нужно понять как менялся эмоциональный фон воинов при атаке. Страх, который испытывает воин возрастает по мере приближения к неприятелю, достигая в определенный момент своего пика. Что происходит в этот момент? Фаланга переходит на бег и бросается на неприятеля [2]. Здесь нет точной дистанции по факту в битвах оно варьировалось в диапазоне 100-200 метров, причем, чем дольше фалангиты смогут выдерживать эмоциональное напряжение, тем менее рыхлый строй добежит до неприятеля. Как ни странно, но гоплиты сражались для того, чтобы побыстрее покончить с битвой и пойти по домам [5]. В отличие от современных войн, где солдаты чуть ли не годами сидели в окопах, находясь в постоянном эмоциональном напряжении, миг сражения был кратким в военной жизни древних солдат и оттягивать его они не хотели. Причем, те воины, которые могли долгое время выдерживать это эмоциональное давление, спокойно идя на неприятеля, пугали куда сильнее бегущей в атаку толпы.

Но что же происходило после того, как строи столкнулись? В кинематографе мы видим картину взаимного перемешивания – один строй входит в другой, после чего все рубят всех. Конечно же, в действительности такой картины не было – основная задача военачальника это сохранить строй, в то время как такой развал, приводил к коллапсу всего войска.

Пример разреженного и плотного строев, обратите внимание, что даже при ощутимой плотности в метр по фронту солдату уже противостоит двое противников

Так вот солдаты армий еще не столкнулись, но бой уже начался. Полковник французской армии XIX века Ардан дю Пик один первых описал [6] механику столкновения армий не только как физический контакт, но как психологический поединок (он называл это нравственное воздействие). Древние воины уделяли огромное внимание тому психологическому воздействию, которое оказывает наступающая армия – оружие рекомендовалось полировать до блеска и стараться отразить им солнечные лучи, дабы создать эффект горящих клинков. Высокие плюмажи на шлемах делали воинов визуально выше, не говоря, уже о том, что вся эта орда орала, стучала копьями о щиты и всячески демонстрировала неприятелю, что с ним сделает [7]. Если у противника сдавали нервы, то никакого боя не было, он разворачивался и давал деру, как например, случилось при Кунаксе [8]:

Расстояние между обеими фалангами было уже меньше 3 или 4 стадий [500-700 метров], когда эллины запели пэан и пошли на неприятеля. (18) При наступлении часть фаланги несколько выдвинулась вперед, и отставшие перешли на бег. И тут все подняли крик в честь бога Энниалия и побежали вперед. Рассказывают, будто некоторые солдаты также ударяли щитами о копья, пугая коней. (19) Варвары дрогнули прежде, нежели; стрелы и копья стали долетать до них, и побежали

Как можно видеть здесь, персы побежали просто от одного вида наступающей фаланги.

Но что же происходило, если физический контакт все же случался? Доподлинно мы не знаем – есть две взаимоисключающие гипотезы – первая описывает бой как массовое соревнование по регби, в котором солдаты, стоящие сзади, усиленно пропихивают воинов в первой шеренге вперед. Если тем удается таким приемом сбить врага с ног, то дело в каузии. Вторая гипотеза несколько сложней и она представляет собой сражение как психологическое противостояние, в котором бой ведет одна-две шеренги, возможно, не по всей длине фронта, где-то отступая и снова сходясь. Мне ближе вторая концепция и ее я буду использовать как факт во всех дальнейших описаниях.

В сущности, для гоплитов самым главным было отнюдь не физически уничтожить врага, а обратить его в бегство [9]:

Разбитого неприятеля спартанцы преследовали лишь настолько, насколько это было необходимо, чтобы закрепить за собою победу, а затем немедленно возвращались, полагая неблагородным и противным греческому обычаю губить и истреблять прекративших борьбу. Это было не только прекрасно и великодушно, но и выгодно: враги их, зная, что они убивают сопротивляющихся, но щадят отступающих, находили более полезным для себя бежать, чем оставаться на месте.

Интересно, что когда греки столкнулись с персами в войнах 500—449 годах до н. э. это была не только война совершенно разных методов битвы, но еще и столкновение менталитетов. Как я уже говорил, для греков вся суть сражения сводилась к схватке лицом к лицу в ближнем бою на открытом поле, своего рода поединок по правилам в масштабе армии. Персы же в целом, хотя и использовали различные рода войск, были сведущи в стратегии и тактике, но придерживались больше дистанционного способа боя. Персов удивлял бесхитростный подход эллинов, которые просто шли на врага без всяких сложных обманных маневров. Увы, первое впечатление оказалось обманчивым, во-первых переход на бег на расстоянии 100-200 метров оказался фатальным для персидких лучников, которые собственно только на этом расстоянии и могли эффективно поражать врагов. Второй проблемой стала заточенность персидских (условно, конечно, там был целый конгломерат племен) воинов на дистанционный бой, Геродот отмечает, что в ближний бой солдат гнали кнутами [10]. Конечно, буквально – это не стоит воспринимать, скорее здесь отец истории отмечает именно психологическую разницу между греками и персами. Солдаты Ксеркса, хотя и могли демонстрировать чудеса героизма в ближним бою, но в основной массе своей столкновение с греческим способом сражения лицом к лицу стало для них подлинным шоком. Дело в том, что психологически дистанционный бой значительно легче переносится солдатами, но в древности была проблема. Чем больше расстояние до врага, тем ниже эффективность оружия (конечно, в умелых руках лучники демонстрировали чудеса, но есть нюансы), греки смогли создать систему, позволяющую преодолеть страх ближнего боя и даже используя бесхитростную тактику «тупо идти на врага» они смогли разгромить количественно превышающие их армии персов.

Оружие, доспехи и их влияние

Оружие и доспехи являются критически важным для психологического состояния солдата в бою. Ахейский стратег Филопемен смог придать приличный вид ополченцам, которые и воевать-то, не сильно хотели, просто дав им красивое оружие [11]:

И вот можно было видеть такое зрелище: мастерские были наполнены кубками и Ферикловыми чашами, отданными в переплавку, там золотили панцири, серебрили щиты и уздечки; на ристалищах объезжали молодых коней; юноши упражнялись в полном вооружении; у женщин в руках были шлемы и перья, которые они красили, всаднические хитоны и солдатские плащи, вышитые разными цветами. Это зрелище увеличивало отвагу, возбуждало пыл, делало каждого отчаянным, готовым идти на всякую опасность. Действительно, в иных случаях роскошь влечет за собою изнеженность, расслабляет зрителей, так же как сила духа надламывается, если чувства испытывают постоянные уколы и беспокойство. Напротив, роскошь в подобных предметах укрепляет и возвышает дух. Так, Ахилл у Гомера при виде нового оружия, положенного близ него, как бы приходит в экстаз и горит желанием пустить его в ход.

Теперь давайте посмотрим на греческие шлемы

Приводится по Коннолли "Греция и Рим. Энциклопедия военной истории"

Обратите внимание, как постепенно уменьшается защита ушей, шлем эволюционирует от полного закрытия головы в 7 веке, до постепенного облегчения конструкции. Посмотрите на вырезы в районе ушей – это весьма интересное усовершенствование. Во-первых, у него есть чисто военное применение – в греческом шлеме, полностью закрывающем голову нихрена не слышно и сложно разобрать приказы, особенно в хаосе битвы. Во-вторых, есть и другая психологическая причина [2] греческий шлем заметно толще и тяжелее средневековых наголовий и когда его надевает гоплит, то у него возникает чувство изолированности. Перекрывается периферическое зрение, он не слышит тех, кто рядом – из трех чувств, которыми солдат ощущает близость товарищей (слух, зрение и осязание) воин теряет два и фактически остается один на один с врагом, без поддержки строя.

Оружие тоже менялось, в том числе и в силу психологических факторов. Дори древнегреческого гоплита – это копье длиной 2-2,5 м, так было до реформы Ификрата, который предположительно в 4 веке удлинил копье до 3-3,5 метров [11]. Ну, а собственно вершиной копьемеряния стала македонская сарисса около 6 метров длиной [12]. В общем-то, традиционно на эту реформу смотрят с практической точки зрения – теперь фалангиты македонян могли ввести в бой не только первые две шеренги, а пять. Но есть и другая причина – это страх ближнего боя и желание увеличить расстояние до неприятеля, поражать его с безопасной дистанции [13]. Кроме того, теперь воина в первой шеренге защищал целый лес пик товарищей сзади. Кроме того зрелище наступающей фаланги должно было внушать настоящий ужас врагам [14]:

Когда же и все прочие македоняне по условленному сигналу разом отвели щиты от плеча и, взяв копья наперевес, стойко встретили натиск римлян, ему стала понятна вся сила этого сомкнутого, грозно ощетинившегося строя; никогда в жизни не видел он ничего более страшного и потому ощутил испуг и замешательство, и нередко впоследствии вспоминал об этом зрелище и о впечатлении, которое оно оставило.

Реконструкция броска пилума, приводится по "THE PILUM The Roman Heavy Javelin" M.C. BISHOP

Александр Жмодиков проанализировав описание битв [15], пришел к выводу, что римляне могли вести длительный метательный бой, не атакуя врага с мечами. Т.е. его реконструкция предполагает такой вид боя – две линии останавливались друг перед другом, дальше сыпались взаимные оскорбления и начинали лететь дротики. Причем это были не массовые залпы, а спорадические броски на предельном расстоянии, где дротик имеет убойную силу. К схожим выводам пришел Филлипп Сабин [13], анализируя сражения второй пунической войны, причем, что интересно используя другие методы. Если Александр опирался преимущественно на описания античных источников, которые свидетельствовали о продолжающемся метательном бое даже на поздних стадиях сражения, то Сабин отталкивался от потерь в битвах и психологическом аспекте, свидетельствующем о том, что солдаты просто не смогли бы выдерживать многочасовую рубку на мечах. На мой взгляд, такая картина боя, говорит о том, что психологически солдату значительно легче вести метательный бой, чем идти в рукопашную схватку, поэтому он предпочтет поднять с земли вражеский дротик или же швырнуть переданный из задних шеренг пилум.

Конструкция пилума, приводится по "THE PILUM The Roman Heavy Javelin" M.C. BISHOP

Уже в 17 веке, когда огнестрельное оружие приобретает подлинную мощь, солдаты предпочитали стрелять, а не идти в рукопашную схватку. Современные исследования также показывают, что солдату тем легче убивать, чем больше расстояние до врага. И это довольно интересный парадокс, с одной стороны римляне были прекрасно экипированы и подготовлены для ближнего боя – македонские фалангиты просто вырезались легионерами, если сариссофоры теряли строй. С другой стороны, сразу в ближний бой римляне не ломились и могли вести многочасовые перестрелки с врагом.

Самый страшный враг

Переходим к заключительной части нашего повествования, а именно к самому страшному врагу древних армий – панике. Само слово, кстати, греческое и восходит к имени мифологического персонажа Пана, который по версии Полиэна [16] и был изобретателем фаланги. Когда Вы читаете описание какого-нибудь древнего сражения и наталкиваетесь на то, что армия была разбита атакой во фланг или с тыла, у Вас не возникает вопроса, а как вообще это происходило? Ну, т.е. понятно, что неприятно и даже обидно, когда тебя с фланга обошли, но все же возникает вопрос, почему направление атаки сильно повышает урон.

Создатель паники

Обратимся к крупнейшему поражению римлян во второй пунической войне (да и, пожалуй, за всю их историю) – битве при Каннах, в которой была разбита армия в 80 000 человек пятидесятысячным войском Ганнибала. Потери римлян были катастрофическими – по разным оценкам погибло от 60 до 70 тысяч человек, при этом пунийцы потеряли 5700, из которых 4000 приходились на центр войска, принявшего удар легионеров. Т.е. после окружения римской армии пунийцы смогли почти безнаказанно уничтожать противника в огромных количествах, потеряв около 1500-2000 человек. Как? Начнем с того, что солдат в центре строя почти не владеет информацией о происходящем вокруг и появление противника на фланге или тем более в тылу производит сильный деморализующей эффект [13]. Воины, видя угрозу, начинают паниковать, вот как это описывает Аппиан [19]

как бывает при замешательстве и страхе, им все представлялось в больших размерах: им казалось, что и бывших в засаде было гораздо больше, также и относительно пятисот: хотя они знали, что их пятьсот, но им казалось, что все римское войско окружено всадниками и перебежчиками; и вот, повернув тыл, они беспорядочно побежали

Накрывающая строй паника, лишает солдат воли к сопротивлению. Массовая паника включала глубинный инстинкт самосохранения – бежать. Окружение не давало его реализовать в полной мере – везде враги, что усиливало страх, доводя его до крайней степени. Ужас среди римлян был таким, что они своими руками рыли себе ямы на поле боя, засовывали туда голову и засыпали песком, кончая жизнь самоубийством [20]. Немногие выжившие, у которых были подрезаны сухожилия на ногах, подставляли шеи под удар.

Давно хотел рассказать одну историю из Византийских войн на эту тему. Занимательное сражение состоялось в 813 году н.э. при Вершинике между Византийским Императором Михаилом I и болгарским ханом Крумом. Силы ромеев по оценке Джона Хэлдона насчитывали 26 000, у Крума всего 12 000. Две недели армии просто смотрели друг на друга, пока македонский стратиг Иоан Аплак не послал императору сообщение, что ему все надоело, и он пошел бить болгар – присоединяйтесь. Крыло Аплака числом 8000 человек отбросило болгар аж до самого лагеря, вот только император решил воздержаться от атаки и Крум перегруппировался, ударив во фланг стратигу. Стоявший на горе другой фланг византийцев общей численностью 8000 под командованием Льва (символичное имя), видя происходящее, запаниковал, развернулся и дал деру. Центр наблюдал картину маслом – внизу Крум методично вырезал части Аплака, а правый фланг в полном составе сбежав даже не вступив в битву. Как иронично заметил Джон Хэлдон «раздумывали они не долго. Бросив на произвол судьбы и императора, и его свиту, гвардейцы кинулись наутек, как бы соревнуясь, кто быстрее добежит до Константинополя». Больше всех шокирован был сам болгарский хан, который пытался понять, что за хитрую западню готовят ему ромеи. Но плана не было – паника охватила все войско византийцев, которые в ужасе бежали, просто заслышав топот копыт своих же всадников.

Заключение для ЛЛ

Выводы по второй части

Мы изучаем войну, как историю битв. Битвы как некого закономерного итога войны. Древние полководцы смотрели на них несколько иначе. Сражения были непредсказуемы из-за «человеческого фактора», солдаты были подвержены панике, могли вести себя непредсказуемо. В определенной степени это компенсировало обучение и факторы сплоченности – индивидуальное вооружение и то чувство защищённости, которое оно дает. С другой стороны полководцы могли использовать непредсказуемость битвы в своих интересах, разбивая численно превосходящих противников.

1. Keegan J. The Face of Battle. 1976

2. Hanson V. D. The Western Way of War: Infantry Battle in Classical Greece. New York, 1989

3. Goldsworthy A. K. The othismos, myth and heresies: the nature of hoplite battle. / War in history 1997, vol. 4, 1, p. 1-26.

4. Фукидид, (V, 70)

5. Клейменов А.А. «К вопросу об особенностях эллинского военного менталитета классического периода», 2014 / Армия и общество

6. Ардан дю Пик Ш. Исследование боя в древние и новейшие времена. - СПб.: В. Березовский, 1911.

7. Petre Ureche. THE SOLDIERS’ MORALE IN THE ROMAN ARMY, JAHA, VOL 1, NO 3 (2014)

8. Ксенофонт, Анабазис, I, VIII, 17-18

9. Плутарх (Ликург, 22)

10. Плутарх (Филопемен, 9, 7-8)

11. Диодор (15.44.2)

12. Christopher Matthew (2012). The Length of the Sarissa. Antichthon, 46, pp 79-100

13. Sabin P. A. G. The mechanics of battle in the Second Punic War. // The second Punic war: a reappraisal. Ed. T. Cornell, B. Rankov and P. Sabin. London, 1996, p. 59-79

14. Плутарх, Эмилий Павел, 19

15. Тактика римской пехоты IV-II вв. до н.э. А.Л. Жмодиков / Para Bellum! №4, 1998, стр. 4-13

16. Полиэн (I.2)

17. Luginbill R. D. Othismos: the importance of the mass-shove in hoplite warfare. / Phoenix 1994, vol. 48, 1, p. 51-61

18. Филип Сабин «Лик римской битвы» (Перевод: А.В. Козленко) / Philip Sabin. The Face of Roman Battle. Journal of Roman Studies 90, 2000, pp. 1-17

19. Аппиан (VII, 23)

20. Ливий (XXII, 51, 8-9)

Выводы для ЛЛ в конце. Мы никогда не узнаем, как в точности выглядели древние битвы. Казалось бы почему? Ведь мы можем реконструировать оружие, воспроизвести строй древних воинов, даже приемы ближнего боя повторить. Но есть кое-что чего нет и не будет в современных реконструкциях (по крайней мере с текущим законодательством). Понимания того, что идущий на тебя противник будет тебя целенаправленно убивать, а ты должен убить его. Это меняет все.
Долгое время, на солдат в древних сражениях смотрели сверху, мало кого интересовало как же выглядит бой изнутри. Что видят перед собой воины, что они чувствуют и что слышат. Так было пока в 1976 году не вышла книга Джона Кигана «Лицо войны» (до русских прилавков она так и не дошла) – в ней автор рассматривает [1] битву глазами воина, разбирая каждый этап сражения, стоя за спиной солдат. Он же вдохновил уже других авторов на схожие исследования, но уже в другие периоды (Джон рассматривал три битвы – Азенкур (1415), Ватерлоо (1815) и Сома(1916)) – Хэнсон, Сабин, Голдсуорти принялись за античность.
Тема психологии войны очень сложная, я давно к ней подступался, но так и не придумал как подать. Во-первых, тема чудовищно большая, потому что поведение каждого воина в бою – это комплекс факторов включающих среду, которая его сформировала как личность, его навыки, вооружение и собственно тех, кто его окружает в настоящий момент. Я решил действовать таким образом – показать несколько ярких представителей военной истории в разные периоды, начав с античности. Основной акцент будет на греческих гоплитах, чуть меньше на сариссофорах, римских легионеров затронем совсем краешком. Кроме того, как обычно статья разрослась в объеме, поэтому я её разбил на две части. Как всегда в конце я привожу небольшой перечень источников, которые можно посмотреть по теме, они даны в круглых скобках, но их можно игнорировать, если верите мне на слово, все-таки научпоп)
Греческий гоплит.
Начнем с этого видного представителя античной военной истории.

Иллюстрации в некотором смысле условные, например, то, что гоплит босиком – это влияние традиции Н. Секунды: не стоит воспринимать прямо буквально. В ранних работах Секунды гоплиты вообще идут в бой нагишом с хуем наперевес, здесь солдата лишили только обуви.

Почему люди убивают

В одном из комментариев к прошлой статье меня спросили, а что заставляло людей идти на смерть в битве? Отличный вопрос, но я бы сформулировал его иначе «что заставляло людей убивать в сражении?». Долгое время солдат рассматривался как безотчетная боевая единица, автомат к ружью приставленный. После Второй Мировой войны вышло исследование Сэмуэля Маршалла “Men Against Fire: The Problem of Battle Command”, в котором он после опроса ветеранов, сделал вывод, что в сторону врага стреляли только 20-25 % солдат. Эффект был, конечно, умопомрачительный – от пересмотра концепций обучения солдат, до разгромных работ, доказывающий что все это миф. Например, критики его работы указывали на то, что в войне во Вьетнаме этот показатель составлял уже 90-95 %. В 1996 году вышла работа Дэйва Гроссмана «On killing: The psychological costs of learning to kill in war and society», а в 2009 ее дополненное издание [2]. Дэйв рассматривал современный уровень насилия в Америке, в том числе задаваясь болезненным вопросом «а виноваты ли фильмы и игры в массовых школьных расстрелах?». Но весьма любопытной частью его исследования было как раз изучение психологии солдат.

Он сделал вывод, что резко возросшее количество выстрелов во врага в войнах после Второй мировой – это отнюдь не доказательство того, что Маршалл все наврал, а следствие изменений в психологических принципах подготовки солдата. С другой стороны, он нашел подтверждение выводов Маршалла в анализе сражений предшествующих эпох. Например, проводились стрелковые опыты прусских солдат, свидетельствуют о том, что с расстояния в 50 метров поражается 75 % мишеней. С другой стороны, в битве при Белграде 1717 года при перестрелке двух строев, находившихся друг от друга на расстоянии 30 шагов убили лишь несколько солдат, хотя при плюс-минус целенаправленном огне должны были лечь все. После битвы при Геттисберге 1863 было найдено 37 тысяч ружей, 24 тысячи из них были заряжены, причем в 12 тысячах было две пули. Что здесь не так? Дело в том, что 90 % времени солдат тратит на заряжание ружья и 10 % приходится на короткий момент выстрела и соответственно невероятно то, что 2/3 воинов могли быть убиты в это мгновение. Традиционное объяснение – это неэффективность мушкетов и неумение солдат обращаться с ними: воины в шуме битвы заряжали ружье неправильно, не могли понять выстрелило ли оно и закидывали следующую пулю. Дэйв подверг критике такое объяснение и дал собственную реконструкцию – люди не хотели убивать. Основной вывод Дэйва то, что две основных реакции страха – бежать и убивать работают преимущественно в отношении чужого вида. В животном мире внутри одного вида есть третья реакция – сдаться. Проще говоря, в базовой настройке на инстинктивном уровне, люди не хотят себе подобных и для преодоления внутренних блоков требуется сильные психологические импульсы. Не возьмусь ставить точку в этих спорах, но можно уверенно сказать, что и в античности, и в средние века мы видим людей в сражениях, сражающихся не только друг с другом, но и с множеством психологических блоков. Страх это, инстинктивное неосознанное сопротивление убийству или все вместе – это все предмет будущих исследований.

Второй скрепой, заставляющей войска идти вперед был авторитет вождя. Феномен безусловного подчинения авторитету был выявлен в исследовании Стэнли Милгрэма [3]. Если вкратце, то суть эксперимента сводилась к следующему – 40 мужчинам в возрасте от 20 до 50 лет (почтальоны, инженеры, учителя – простые служащие) предлагалось поучаствовать в исследовании памяти в Йельском университете. Исследование подразумевало, что они должны бить током другого участника эксперимента (подсадного) в случае, если тот давал неправильный ответ. Причем напряжение тока последовательно возрастало от 0 до 450 вольт с шагом в 15. Первоначально ожидалось, что большинство откажется, услышав жалобы испытуемых, однако, первые пятеро не стали продолжать только когда напряжение достигло 300 вольт, а до конца дошли 26 человек. Стэнли объяснил это следованию авторитету ученого, который говорил подопытному продолжать повышать напряжение, даже когда истязаемый просил остановиться. Один из сильнейших мотиваторов – это следование приказам вождя, чья власть легитимна (точнее считается таковой солдатами).

Бордовым помечены те, кто дошел до конца эксперимента

В фаланге такие авторитеты находились непосредственно рядом с солдатами в одном строю. Традиции героического века требовали, чтобы командующий шел в бой рядом со своими воинами, поддерживая и вдохновляя их, а заодно и участвуя непосредственно в битве. И это работало, присутствие командующего в строю невообразимо повышало отвагу воинов, вот например, эпизод сражения между македонянами и спартанцами [4]:

Враги вступали в битву то отрядами, то всею массою; с обеих сторон обнаружена была замечательная храбрость, потому что воины сражались на виду у царей и войск. (5) Отдельные воины и целые отряды соревновались друг с другом в мужестве.

Были впрочем и недостатки – находящийся в бою лидер имеет все шансы быть убитым, что деморализует армию. Александр Македонский в войне с Дарием направлял удар своей кавалерии прямо на ставку царя, тот бежал и войско персов просто разваливалось.

Психология строя

Вообще по греческим фалангитам написано такое колоссальное количество исследований, что нет смысла углубляться в этот вопрос. Ограничусь парой общих замечаний – это строй тяжеловооруженных пехотинцев, построенных плечом к плечу. Сложился этот строй в VII веке до н.э. [5]. Нас интересует в первую очередь не военный аспект (который уже разобран просто до костей во множестве исследований), а психологический.

Построение синаспизм, при котором щиты перекрывались с двух сторон.

Более свободное построение, при котором по фронту на бойца приходилось 90 см.

В чем вообще смысл этого построения? Обычно на строй смотрят с позиции простой военной абстракции, игнорируя собственно психологическую основу армии. Начнем со скреп) Инстинктивно группироваться вместе – этот психологический феномен отмечался даже в современных армиях, находящихся под огнем [6]. Человек находящийся в группе инстинктивно чувствует себя более защищенным, а непосредственно в строю фаланги бойцы, находились рядом со своими родственниками, соседями и друзьями. Когда фаланга расстраивалась, например, ри движении по пересеченной местности, воины теряли поддержку солдата рядом и падали духом. В фаланге каждый воин прикрыт своим щитом слева, а справа его защищает гоплон товарища, таким образом, почти все воины чувствуют себя в безопасности. Почти все, за исключением тех, что стоят на правом фланге. Спартанский солдат Фукидид оставил любопытное описание того, что происходит со всей фалангой из-за страха стоящих на правом фланге людей [7]:

Обычно все армии при наступлении удлиняют свое правое крыло, причем каждая стремится охватить своим правым крылом левое крыло противника. Ведь каждый воин, опасаясь за свою незащищенную сторону, старается сколь возможно прикрыться щитом своего товарища справа и думает, что чем плотнее сомкнуты ряды, тем безопаснее его положение. Первый повод к этому дает правофланговый воин первого ряда. Он всегда напирает вправо, чтобы отвернуть свою незащищенную сторону от врага, и затем тот же страх заставляет и остальных воинов следовать его примеру.

Визуально это выглядит, как будто фаланга старается «дрейфовать» направо. Фаланга, как и в принципе, и любой строй тяжелой пехоты – это своего рода танк. В том смысле, что в фаланге, как и в танке – главное не обосраться. Причем в буквальном смысле, непосредственно перед боем человек испытывает сильный стресс, следствием которого нередко является опорожнение кишечника и мочевого пузыря [8, 11]. Проиллюстрируем это одной историей ахейского стратега Арата:

Эта победа заставила умолкнуть многих клеветников и заткнула рот льстецам, которые, лебезя перед тиранами, осыпали Арата насмешками и выдумывали дурацкие небылицы, будто у ахейского стратега во время всякой битвы бывает расстройство желудка, будто у него кружится голова и темнеет в глазах, как только рядом становится трубач, будто, выстроив войско в боевой порядок и передавши по рядам пароль, он осведомляется у своих помощников и младших начальников, не нужно ли больше его присутствие, — ведь жребий уже все равно брошен! — а затем уходит подальше и напряженно выжидает исхода дела. Эти слухи имели такое широкое распространение, что даже философы в своих школах, рассматривая вопрос, являются ли сердцебиение, бледность и слабость кишечника в минуты опасности следствием страха или же какого-то телесного расстройства и врожденной вялости, всегда приводили в пример Арата, который, дескать, прекрасный полководец, но в сражениях постоянно испытывает подобного рода недомогание.

Таким образом, помимо собственно военных преимуществ, которые давал строй – это было психологический инструмент, который позволял держать сплоченными солдат перед ближним боем. Есть и другой аспект, Дэйв Гроссман называл этот эффект распределения ответственности в толпе. Массовые бессмысленные убийства в животном мире осуществляются группами, не одиночками. В строю с одной стороны происходила анонимизация убийства, с другой каждый солдат находился под взаимным контролем других воинов. Причем если мы говорим про фалангу, то не просто воинов, а друзей и родственников – ответственность перед близкими людьми перевешивала страх.

Почему люди поют?

Есть еще один любопытный психологический инструмент – песня. Иосиф Жордания в своем исследовании [9] отнес песню к инструменту эволюции, который позволил нашим древним потомкам выжить в борьбе с хищниками. Музыка и песни являются эффективными инструментами психологического воздействия. Так совместное исполнение песен в строю с одной стороны способствовало чувству групповой идентичности каждого солдата. С другой стороны, это позволяло войти в гипнотическое состояние, которое Иосиф назвал боевым трансом. В таком состоянии человек может контролировать свои эмоции, могут даже наблюдаться эффекты анальгезии (не чувствительности к боли). Как вы понимаете, такой инструмент был довольно быстро поставлен на военную службу [10]:

Когда построение боевой линии заканчивалось, царь на глазах у противника приносил в жертву козу и подавал знак всем увенчать себя венками, а флейтистам приказывал играть Касторов напев и одновременно сам затягивал походный пеан. Зрелище было величественное и грозное: воины наступали, шагая сообразно ритму флейты, твердо держа строй, не испытывая ни малейшего смятения — спокойные и радостные, и вела их песня. В таком расположении духа, вероятно, ни страх ни гнев над человеком не властны; верх одерживают неколебимая стойкость, надежда и мужество, словно даруемые присутствием божества. Царь шел на врага в окружении тех из своих людей, которые заслужили венок победою на состязаниях. Рассказывают, что на Олимпийских играх одному лаконцу давали большую взятку, но он отказался от денег и, собрав все свои силы, одолел противника. Тогда кто-то ему сказал: «Что тебе за выгода, спартанец, от этой победы?» «Я займу место впереди царя, когда пойду в бой», — улыбаясь ответил победитель.

Обратите внимание, сколько психологических факторов в одном эпизоде – во-первых, это гипнотическое спокойствие людей, марширующих под звуки флейты и поющих пеан, во-вторых, это групповая идентификация сподвижников царя (среди них только победители состязаний), ну и наконец, гордость спартанца, для которого возможность идти рядом с правителем в бой дороже любых денег.

Заключение для ЛЛ

Сражения античности – это сложные психологические противостояния, которые не были похожи на мясорубку. Основной целью было не физическое уничтожение противника, а обращение его в бегство, психологическая победа. А еще, я считаю, что люди не хотели и боялись убивать. Когда говорят люди не звери – это не совсем верно, основная задача обучения солдата как раз преодоление животных инстинктов, сдерживающих убийство. Война наша слепая зона, древние писатели восхваляли битвы, но реальность была куда сложнее. Американские психологи Swank и Marchand обследуя [11] солдат после высадки в Нормандии пришли к выводу, что все они в той или иной степени подверглись тяжелому психологическому потрясению. Исключение составили менее 2 %, страдающих психозом (psychotic soldiers) и те солдаты, которые получили тяжелые травмы мозга (но не все). Возможно, где-то в базовой прошивке мозга у нас есть установка «не убивать», но кажется, мы научились ее хорошо обходить. Мы встречаем в античности описание ожесточенных боев, но даже для авторов, живших в то время, они были шокирующими. Последний бой спартанцев в Фермопильском сражении, где поломав все оружие, греки начали рвать врагов зубами [12]

Итак, два брата Ксеркса пали в этой битве. За тело Леонида началась жаркая рукопашная схватка между персами и спартанцами, пока наконец отважные эллины не вырвали его из рук врагов (при этом они четыре раза обращали в бегство врага). Битва же продолжалась до тех пор, пока не подошли персы с Эпиальтом. Заметив приближение персов, эллины изменили способ борьбы. Они стали отступать в теснину и, миновав стену, заняли позицию на холме — все вместе, кроме фиванцев. Холм этот находился у входа в проход (там, где ныне стоит каменный лев в честь Леонида). Здесь спартанцы защищались мечами, у кого они еще были, а затем руками и зубами, пока варвары не засыпали их градом стрел, причем одни, преследуя эллинов спереди, обрушили на них стену, а другие окружили со всех сторон.

В следующей (уже написанной) части:

Страх наступления

Оружие и доспехи. Как они влияют на психологию солдата

Паника и во что она превращает битву.

Источники даю достаточно вольно, просто чтобы было легко искать

1. Keegan J. The Face of Battle. 1976

2. Grossman, D. (2009). On killing: The psychological costs of learning to kill in war and society. New York: Back Bay Books.

3. Stanley Milgtam. Behavioral Study of obedience. Journal of Abnormal and Social Psychology1963, Vol. 67, No. 4, 371-378

4. Полибий, II, 69, 4-5

5. А. К. Нефедкин. Основные этапы формирования фаланги гоплитов: военный аспект проблемы / Вестник древней истории, №1, 2002, стр. 87-96

6. Hanson V. D. The Western Way of War: Infantry Battle in Classical Greece. New York, 1989

7. Фукидид (V, 71)

8. Плутарх, Арат, 29

9. Joseph Jordania, 2011. Why Do People Sing? Music in Human Evolution

10. Плутарх, Ликург, 22

11. Combat neuroses; development of combat exhaustion. Roy Laver Swank, W. Marchand Arch Neurol Psychiatry. 1946 Mar; 55:236-47.

12. Геродот, VII, 225

13. Goldsworthy A. K. The othismos, myth and heresies: the nature of hoplite battle. / War in history 1997, vol. 4, 1, p. 1-26.

14. Клейменов А.А. «К вопросу об особенностях эллинского военного менталитета классического периода», 2014 / Армия и общество

15. Ардан дю Пик Ш. Исследование боя в древние и новейшие времена. - СПб.: В. Березовский, 1911.

16. Luginbill R. D. Othismos: the importance of the mass-shove in hoplite warfare. / Phoenix 1994, vol. 48, 1, p. 51-61

Мы обычно смотрим на древние сражения сверху – правый фланг атакует левый, в центре король возглавляет строй… Красивые прямоугольники на картинки, где стрелочками показано кто и где на кого напал, но что творилось непосредственно в месте столкновения солдат? В рамках этой популярной статьи хочу рассказать про ранения и те способы, которыми они наносились. Тема эта мало популярная в отечественной историографии, как, в общем-то, и другие вопросы, рассматривающие «лицо войны». С другой стороны, на Западе накоплен неплохой объем работ, в которых анализируются костные останки древних воинов. Современные методы криминалистической экспертизы позволяют понять по зарубкам на костях, как был нанесен удар, с какой стороны, можно восстановить даже очередность атак, поняв картину боя. Меня иногда просят привести перечень литературы по вопросу, поэтому в этой статье в конце есть перечень источников информации, я достаточно свободно подошел к их оформлению, это все-таки научпоп, но проблем с поиском не должно быть. Впрочем, если не хотите глубоко зарываться в вопрос, можете просто игнорировать все ссылки в квадратных скобках. Выводы для ЛЛ в конце.
Наиболее известной битвой в этом смысле является сражение при Висбю (1361) между готландским ополчением и датскими войсками. Примечательной она является из-за найденного массового захоронения воинов, которое смогли соотнести с самим сражением. Это собственно наиболее крупное захоронение на сегодня, включающее в себя около 1185 трупов (есть еще одна не раскопанная братская могила, предположительно на 400 плюс-минус человек). Вместе с тем, это захоронение не является единственным, и рассматривать изнанку войны нужно с учетом и других битв – это сражение при Таутоне (1461), стычка в Страстную пятницу (1520), битва при Алджубарроте (1381), кроме того могилы отдельных воинов, погибших в бою, также дают хороший материал для анализа.
Начнем с Висбю, я не буду подробно останавливаться собственно на предыстории сражения, нас в большей степени интересуют полученные в ней ранения. Да и в общем-то предыстория у него, как и у множества сражений до предельна проста – бабло, и кто его будет получать. Битва при Висбю наглядно демонстрирует столкновение военной организации, основанной на всеобщем призыве (готландские крестьяне) и собственно профессиональными солдатами (датские войска). Результат печальный для готландцев – их просто вырезали и побросали в братскую могилу. Причем, местами прямо в доспехах, а для средневековья это картина прямо скажем нетипичная (обычно с поле боя выносили все железное). Доспехи нас пока не интересуют, а вот на ранения посмотрим, вот собственно статистика травм по всем найденным скелетам:

Иллюстрации скелетов с процентами приводятся по диссертации Мацке [5]


Как можно видеть, основная цель воина – ноги, хотя я хотел бы подчеркнуть, что это картина боя характерная именно для Висбю, другие захоронения показывают несколько иное распределение ударов. Итак, большинство ударов пришлось в левую ногу, чтобы понять, как это выглядело вживую нужно посмотреть на боевую стойку солдата вооруженного мечом и щитом:

Стр. 126 Medieval Swordsmanship: Illustrated Methods and Techniques By John Clements
Его левая нога несколько вынесена вперед под щитом, вот так:

Стр. 120 Medieval Swordsmanship: Illustrated Methods and Techniques By John Clements
Как отмечает Джон Клементс, защита ноги, представляет собой крайне сложную задачу - противник может сделать ложный выпад в голову, что заставит поднять щит, прикрывая лицо, после чего перейдет в атаку по ногам.
Готландская армия состояла из ополченцев, среди костных останков найдены даже инвалиды – им явно недоставало умения. На втором месте, как ни странно, находится правая нога – Ингельмарк связывает это с тем, что противник мог продолжить удар рубанув по левой голени. Кроме того, часть травм приходится на внешнюю сторону, что позволяет говорить о том, что некоторые воины были на коне - всадник старается наоборот подъехать справа, чтобы рубануть мечом и в это время открыт для контратаки. Следующая часть тела, которая в наибольшей степени пострадала – это собственно голова, причем как можно видеть наибольшее количество ударов приходится справой стороны. Как отмечает Бойлстон [2] это обусловлено тем, что большинство воинов были правшами, соответственно удар наносился справа налево. В наименьшей степени затронуты руки, а торс и вовсе невредим – это мы еще обсудим в выводах, когда посмотрим на другие сражения. Итак, получается наглядная картина боя – первый удар воины направляли в голень левой ноги противника (возможно предварительно совершив ложный выпад в голову), если он был удачен, то несчастный получал тяжелую травму и не мог продолжать поединок. Далее следовало добивание ударом в голову, Клим Жуков предполагает, что это мог делать воин из второй линии, дабы первый не отвлекался. Продемонстрируем это на примере реконструкции судьбы воина из могилы под Цистерианским Аббатством Cara Insula на Ютланде. Поздоровайтесь с ним:

Точно датировать время смерти воина сложно, авторы исследования [10] дают диапазон 1250-1350 годы. Ему было от 25 до 30 лет, рост составлял 162,7 см (+/- 4,31 см) – парень был несколько ниже, чем готландские ополченцы, средний рост которых колебался около 168 см. Вот собственно места повреждений конечностей нашего героя:

Наиболее серьезные удары пришлись по ногам, плюс есть порезы на левом предплечье. После того, как он получил серьезные травмы ног, его добили несколькими сильными ударами в голову:

А вот так это выглядит «вживую»

А вот реконструкция боя

Вернемся к Висбю – помимо собственно травм нанесенных в ближнем бою, есть также ранения полученные выстрелами из арбалетов. Причем, как отмечает Ингельмарк, нередко били в упор, от чего стрела могла пробить череп насквозь. Возможно, отряды стрелков были перемешаны с тяжелой пехотой или находились рядом, выцеливая зазевавшихся. Готландским ополченцам, которые состояли в том числе из стариков и несовершеннолетних юношей, устроили настоящую бойню. Сейчас мы видим просто раскроенные черепа и отрезанные кости, но что творилось тогда под стенами Висбю можно представить.
Фруассар описывает любопытный случай, который произошел под стенами Норвича в 1381 году. Проповедник Джон Бол в какой-то момент времени заметил, что положение крестьян в стране очень похоже на рабство и вообще несправедливо, в то время как все люди равны. Джон пришел к выводу, что неплохо было бы богатства справедлива распределить между всеми жителями Англии. Как Вы понимаете в эпоху развитого феодализма идеи коммунизма знатью были приняты без восторга и проповедника от греха подальше закрыли в темнице. Отсидев срок тот не образумился и понес в массы идеи всеобщего равенства и братства. Вот собственно со знаменем коммунизма и еще сорока тысячами сподвижниками из числа крестьян они и отправились в Лондон. Возле Норвича новоявленные большевики повстречали рыцаря Роберта Сэйла, коему сделали предложение возглавить пожар революции. Доблестный рыцарь дал ответ, в котором приличными были лишь предлоги (досточтимый сэр стал рыцарем не по праву рождения, а в силу ратных подвигов, поэтому в совершенстве владел лексиконом простого народа). Народ посыла не оценил и полез в драку, да и лошадь как назло сбежала. Тут-то рыцарь и продемонстрировал, что умел – Фруассар красочно описывает, как Роберт меткими ударами порубил плебсу руки и ноги (а некоторым и голову). Нет, чуда не случилось, в конечном счете, рыцаря свалили и разорвали на части. И да, вся эта история была нужна, чтобы упомянуть схожесть техники Роберта и ранений при Висбю. Но какая статья без хорошей истории?

Отсеченная стопа из могилы Висбю


Битва при Таутоне


Знаменитое кровопролитное сражение войны Алой и Белой розы 1461 г. - по разным оценкам в битве погибло от 13000 до 38000 человек с обеих сторон. Есть и небольшое захоронение на поле битвы, которое позволяет понять, что же происходило непосредственно с самими солдатами в бою [3].
Хотя по общим тенденциям, распределение ран и похоже на Висбю, есть и различия. Все также страдает голова и руки/ноги, в то время как торс вообще не затронут. Из общего количества травм 72 % приходится на голову и 28 % распределены по конечностям. Из 28 найденных черепов (вообще 29, но один был слишком сильно поврежден) 96 % (!) имеют травмы. Знаете, сколько ударов пришлось на эти 27 черепов? Сто тринадцать, примерно по 4 удара на каждого погибшего, причем треть приходится на левую сторону черепа, треть на лицо и только треть на затылок. Это весьма показательно и свидетельствует о том, что бой был ожесточенным и шел лицом к лицу. Кроме того, треть черепов имеют следы прошлых и заживших боевых травм. По всей видимости, мы имеем дело преимущественно с профессиональными воинами, которые вели ожесточенный бой. Это в принципе подтверждается нашими сведениями о сражении при Таутоне, которые позволяют говорить, что он шел почти весь день (не думаю, что они рубились 10-12 часов, скорее сражение перемежалось паузами).

Чем били
Преимущественно рубящее оружие (мечи, возможно, топоры) – 65 %, еще 25 % нанесены тупым оружием (булавы, молоты и пр.), 10 % приходится на колющее оружие (здесь не только стрелы, но и например шипы на боевых молотах).
Распределение травм черепа по типам оружия

Если говорить про повреждения остальной части тела, то они приходятся традиционно преимущественно на руки и ноги, но есть определенная разница с битве при Висбю. Есть много травм затрагивающих запястье и предплечье правой руки.

Это говорит о том, что воинов ловили на контратаке, нанося удар по его правой руки, в которой был сжат меч.

Стр. 47 Medieval Swordsmanship: Illustrated Methods and Techniques By John Clements


Повышенное внимание Шеннон Новак [3] уделила скелету за номером 25 – это мужчина в возрасте 26-35 лет, который уже ранее был травмирован в бою, на черепе есть след зажившей раны. Скорее всего, он был опытным воином, о чем свидетельствует как старая рана, так и реакция врагов на него. Он получил 5 (!) ударов в голову, которые не были смертельными, причем возможно, что те (или тот), кто нанес три из них, смерть своего обидчика могли и не увидеть. Прикрыть спину, этому воину, видимо, уже некому было, и он получил смертельный удар в затылок, что привело к летальному повреждению мозга. Шеннон отмечает, что после этого воина, скорее всего, перевернули на спину (от удара он должен был упасть вперед лицом), причем переворачивали с помощью меча, от чего осталась еще одна зарубка. И наконец, последний удар раскроил голову воину практически пополам – от левого глаза, до правого резца, чтобы восстановить всю картину боя исследователям пришлось собирать череп буквально по частям.

Сражение в Страстную Пятницу и захоронение возле города Упсала
Это захоронение близ замка Упсала исследователи [4] соотносят с битвой в Страстную пятницу 6 апреля 1520 года. Сражение состоялось между шведским войсками, состоящими преимущественно из крестьянского ополчения и датскими наемниками, явно более опытными в части военного искусства. Как это часто бывает, ополчение ничего не смогло противопоставить профессионалам и шведские крестьяне были перебиты. Всего в братской могиле было обнаружено не менее 60 человек, в возрасте от 24 до 35 лет, кстати, довольно высоких – средний рост составляет 174,5 см. Абсолютное большинство (89 %) травм приходится приходится на голову, причем распределение их довольно любопытно.

Сражение при Упсале как раз демонстрирует то, что оказывает сильнейшее влияние на ход битвы. То, что мы не видим в фильмах, о чем редко пишут. Страх. Далеко не всегда битва представляла собой лихую рубку лицом к лицу, нередко целые отряды обращались в бегство просто увидев врага. Большая часть ранений в битве при Упсале была нанесена сзади по голове, возможно во время преследования. Но что интересно, тело воина все также оставалось невредимым – основной целью как и в других битвах, была голова. Вообще тема психологии войны одна из самых сложных, летописи скудны на описания эмоций воинов, но даже отрывочные данные могут пролить свет на этот вопрос, например, часть ударов при Висбю были нанесены дрожавшей рукой.

Распределение ран, полученных в битве в Страстную Пятницу

Ну что? Коротенькая история про травмы головы, чтобы отдохнуть от черепков? Датский летописец живший в конце 12 начале 13 веков Саксон Грамматик изложил несколько саг, упоминающих любопытные подробности поединков. Так на свадьбе некоего Агнера, друзья жениха забавлялись кидая кости и на беду попали в Бьярку, который свернул шею мазиле. Агнер весьма опечалился и вызвал Бьярко на бой, вот как его описывает Саксон:

Дело в том, что в древние времена в при проведении состязаний воины стремились не к тому, чтобы как можно чаще обмениваться ударами, а к тому, чтобы бить через определённые промежутки времени и в определённой последовательности; при этом само состязание заключалось в нанесении пусть редких, но [при этом совершенно] ужасных по своей силе ударов, где победа доставалась скорее тому, чей удар был мощнее, чем тому, кто нанёс большее их число. 4Предпочтение из‑за знатности рода было отдано Агнеру. Как говорят, нанесённый им удар был столь силён, что разрубил шишак шлема Бьярко и рассёк ему кожу на темени; при этом Агнер лишился своего меча, который застрял в прорезях маски шлема его соперника. {Сила Бьярко} 5После этого пришёл черёд Бьярко наносить свой удар; дабы можно было удобнее размахнуться своим оружием, он упёрся ногой в пень и одним ударом своего острого меча разрубил тело Агнера напополам.

(Деяние Данов, 2.6.10)

Потом Бьярко порубил нескольких недовольных, а через некоторое время и вовсе взял в жены суженую Агнера. Ненуачо?

Отдохнули? Берем лопаты и едем в Португалию.

Битва при Алджубарроте

Это сражение произошло в 1385 году между кастильскими и португальскими войсками. Найденное массовое захоронение исследователи [7,8], которое отнесено к этой битве. Всего найдено не менее 400 трупов, средний рост который составлял около 166 см, чуть меньше, чем при Висбю, Таутоне и Упсале, но в целом это средний рост для средневековья.

В принципе, по характеру повреждений эта битва ближе всего к Висбю – больше 60 % пришлось на ноги и около 18 % являются травмами черепа. Есть впрочем, и различия при Алджубарроте били преимущественно в бедра, причем тупым оружием – в ход шли молоты, чеканы и палицы. Вероятно, в этом бою противники старались сломать врагу бедро, а потом добить ударом в голову. Распределение ударов по костям приводится ниже:

Подводя итоги

Есть любопытная тенденция для всех захоронений – абсолютное большинство травм приходится на голову, исключение составляет разве что скелеты с кладбища Fishergate, которые имеют большой процент травм на ребрах и грудной клетке [2, 5]. Исследователи объясняют это меньшей распространенностью защитного вооружения среди погребённых там. Но есть еще один неразрешенный вопрос, возможно, уже обратили на него внимание – если ран на теле нет, потому что оно было надежно защищено доспехами, то почему столько пробитых черепов, неужели они не использовали шлемы? На самом деле, хорошего ответа здесь нет – исследователи выдвигали разные гипотезы, но все они уязвимы для критики:

Низкое качество шлемов [3]. В чем преимущество этой теории – она объясняет одинаковые ранения в совершенно различных битвах, разнесенных в пространстве и времени. Недостаток тоже очевиден в доспехи 14-15 веков были уже относительно высокого качества, дошедшие до нас образцы демонстрируют крайне низкий процент включений шлака. Ну и в целом, для того, чтобы пробить шлем требуется недюжинная сила.

Шлем был потерян в бою или сознательно снят. Преимущества теории в том, что она объясняет достаточно тяжелые травмы черепа. Недостатки теории тоже видны – во-первых картина боя идентична для множества захоронений в разные периоды времени и такая версия скорее объясняла бы единичные примеры. Кроме того, у множества солдат уже встречались зажившие травмы черепа, поэтому как важна защита головы они должны были понимать как никто другой.

Мне сложно сказать, что ближе к истине – сам я больше склоняюсь к первой версии, поскольку все же есть примеры пробития самых дорогих и мощных шлемов, например, Карлу Смелому при Нанси (1477) прорубили голову до нижней челюсти алебардой. Кроме того,

В массовых захоронениях, хотя и были профессионалы, но все же не самая богатая часть (павших вельмож увозили с собой), а значит и денег у них было не так много, поэтому качество шлемов действительно могло быть посредственным. Отсутствие травм непосредственно на скелете объясняется, видимо, использованием щитов, которые в сочетании с доспехами (или даже без них) делали корпус невыгодной целью.

Иллюстрация защиты торса щитом по Джону Клементсу

Захоронения XVII века, например, могила воинов погибших при Лютцене (1632) уже демонстрируют [6] многочисленные травмы на корпусе, что можно связать с постепенным отказом от доспехов в силу развития огнестрела. Но захоронения Тридцатилетней войны уже не так интересны – по ним уже видно, что первую скрипку играет огнестрельное оружие, чуть ли не половина скелетов прострелена.

Кроме того, отчасти мы имеем дело с ошибкой выжившего (в нашем случае умершего) – травмы в мягких тканях мы не увидим, только те, что оставили следы на костях, поэтому возможно часть воинов имели раны живота. Но опять-таки даже те захоронения, которые мы явно не можем сопоставить с какой-либо битвой [9, 11] имеют все тот же перевес в сторону ударов в голову и, видимо, нанесенных преимущественно в пешем бою.

Выводы для ЛЛ

Основной целью в средневековых битвах было отнюдь не сердце, а голова, второе по травматичности – это левая нога. Рукопашные схватки были мало похожи на красивые бои в фильмах, это были короткие поединки, которые могли закончиться одним-двумя ударами. В них мало что было от современных реконструкций, да и приемоd дуэлянтов из фехтбуков XIV-XVI веков мы там не видим. Только практичные схватки направленные на максимально быстрое убийство противника – подрубили ноги, добили ударом в голову. Исследователи также отмечают, что травмы головы очень схожи, что говорит о хорошо поставленном ударе и примерно одной военной школе, которую прошли солдаты. В 1477 году в битве при Нанси погиб герцог Бургундский Карл Смелый – он был знатным человеком, но опознать его смогли только по цвету одежд, настолько было обезображено его тело ударами. Теперь мы знаем, что это был отнюдь не исключительный случай – война не щадила ни королей, ни простых крестьян. Такими были средневековые бои – кровавыми и скоротечными.

Источники

1. Ingelmark, B. (1939) The Skeletons. Глава IV в книге B. Thordeman, ed. (1939) Armour from the Battle of Wisby 1361. Chivalry Bookshelf. Highland Village, TX.

2. Boylston A (2000) Evidence for weapon-related trauma in British archaeological samples. Глава 22 в книге Cox M, Mays S (eds) Human osteology in archaeology and forensic science. Cambridge University Press, Cambridge, pp 357–380

3. Shannon Novak Battle Related Trauma. In Blood Red Roses: The Archaeology of a Mass Grave from the Battle of Towton AD 1461, second revised edition, edited by Veronica Fiorato, Anthea Boylston and Christopher Knüsel, pp. 90-102. Oxbow Press, Oxford.

4. A Sixteenth-Century Warrior Grave from Uppsala, Sweden: the Battle of Good Friday. A. KJELLSTRO M Osteoarchaeological Research Laboratory, Department of Archaeology, Stockholm University, Royal Palace Ulriksdal, SE-170 79 Solna, Sweden

5. Диссертация Nicholas J. Matzke, Johann Keller Wheelock Armed and Educated: Determining the Identity of the Medieval Combatant

6. Nicklisch N, Ramsthaler F, Meller H, Friederich S, Alt KW (2017) The face of war: Trauma analysis of a mass grave from the Battle of Lützen (1632). PLoS ONE 12(5): e0178252. https://doi.org/10.1371/journal.pone.0178252

7. Ángela Pérez Fernández, Inmaculada Alemán, Miguel C. Botella, Eugenia Cunha. Perimortem fractures in the osteological collection of Aljubarrota (Portugal).

8. War Lesions from the Famous Portuguese Medieval Battle of Aljubarrota. E.CUNHA exh ANA MARIA SILVA. International Journal of Osteoarchaeology, Vol. 7: 595-599 (1997)

9. Weapon-related Cranial Lesions from Medieval and Renaissance Turin, Italy V. GIUFFRA, L. PEJRANI BARICCO, M. SUBBRIZIO AND G. FORNACIARI. International Journal of Osteoarchaeology Int. J. Osteoarchaeol. 25: 690—700 (2015)

10. Eva Forsom, Lene Warner Thorup Boel, Bo Jaque, Lene Molleru. The death of a medieval Danish warrior. A case of bone trauma interpretation. Scandinavian journal of FORENSIC SCIENCE Nordisk rettsmedisin. VOLUME 23 - No 1 - 2017 - Page 13-20

11. Bennike P., Rebellion, combat and massacre: a medieval mass grave at Sandbjerg near Næstved in Denmark, In: Otto T., Thrane H., Vandkilde H. (Eds.), Warfare and Society, Aarhus University Press, Aarhus, 2006, 305-318

Когда мы говорим, что Рим был величайшей античной цивилизацией – что мы под этим понимаем? Как правило какие-то отдельные чудеса – вот сохранился акведук до наших дней, а здесь остатки римской дороги. А что если я скажу, что две тысячи лет назад Рим обладал таким уровнем промышленного производства, который не снился Европе аж до 18 века?

Я уже затрагивал этот вопрос в своей статье о противостоянии античности и средневековья, но сейчас хотел бы выделить один момент конкретнее. Технологии обработки стали в Риме были такими, каких Европа смогла достичь только в XIV-XV веках, а по масштабам производства только в XVIII в. Прорыв в области изучения римской металлургии произошел относительно недавно - в 2005 году на конференции ROMEC Дэвид Сим представил революционный доклад с металлографическим анализом сохранившихся деталей доспехов. Обратимся к работе Дэвида Сима и еще трех соавторов «In defence of Rome: a metallographic investigation of Roman ferrous armour from Northern Britain. Journal of Archaeological Science 32 (2005) 241–250».
В статье авторы провели подробный анализ остатков римских доспехов на предмет содержания шлака, толщины металла и допусков изготовления, а также содержания углерода. После чего сравнили эти результаты с теми характеристиками, которыми обладали средневековые стали по комплексу характеристик. Затрону кратко эту тему, если интересно будет – пишите, сделаем отдельную статью по римским доспехам. Римляне изготавливали доспехи из нескольких слоев металла с разным процентным содержанием углерода, таким образом, внешний слой обладал повышенной твердостью и препятствовал пробитию металла, а следующий слой был жестким и не давал повредить внутренние органы солдата. Римские металлы имели низкий процент шлака или вообще не имели таких включений. Что это давало? Шлаковые включения были чрезвычайно опасны для носителя пластинчатых доспехов, поскольку при попадании удара в ту точку, где есть включение шлака приводили к пробитию пластины. Отчасти поэтому примерно до середины 13 века подавляющее большинство доспехов в Европе были кольчужными, кольцо из-за маленьких размеров и замкнутой структуры достаточно жесткое. Почему говорю, отчасти, потому что римские кольчуги как раз также как и пластинчатые доспехи имели в составе небольшой процент шлака, так что видимо дело не только в качестве сырья.


Изучение истории очень похоже на сборку паззла без образца картинки. У тебя появляются различные детали, и ты собираешь из них мозаику, если паззлов много, то картинки легко собирается, потому что можно найти стыки, а если их нет, то будешь сидеть с новым фрагментом, не зная, куда его приладить. В тех или иных областях, Рим часто сравнивают с Европой 17-18 веков, например, Peter Temin в работе «The Economy of the Early Roman Empire» сравнивает экономику Рима с Европой 17 века. Здесь стоит упомянуть еще одну работу Andrew Wilson «Machines, power and the ancient economy», где тот анализирует различные технологии и машины римлян, часть из которых использовалась вплоть до XX века, например, ирригационные системы. Кроме того, он тоже делает вполне определенный вывод о том, что масштабы добычи металла в Римской Империи были такие, каких достигли только в 19 веке «Roman mining technology therefore enabled massive metal extraction in the first and second centuries A.D. from mines in Spain and elsewhere, on a scale unparalleled again until the nineteenth century». Дэвид Сим (и Ко) в своей фундаментальной работе «Roman imperial armour: the production of early imperial military armour» говорит о том, что уровень кузнечного производства в Риме был таким же высоким, как и в Европе, вплоть до 19 века (p. 14, The Evidence). Это все как раз кусочки мозаики, которые сами по себе могут трактоваться двояко.


Обратимся к другому исследованию, а именно «History of Ancient Copper Smelting Pollution During Roman and Medieval Times Recorded in Greenland Ice» Sungmin Hong, Jean-Pierre Candelone, Clair C. Patterson, Claude F. Boutron – работе, надо сказать, чертовски интересной. Авторы пробурили скважину в керне Гренландского льда и произвели замеры отложения меди, которые накапливались там с течением времени.

Авторы проводят исследование отобранных образцов
После чего наложили на хронологическую шкалу и получили график выбросов тяжелых металлов, по которому мы сможем оценить промышленное производство в исторической перспективе. Вот что получилось:

Итак, перед Вами ну если не история промышленного производства, то, по крайней мере, ее неплохая интерполяция. Как можно видеть, пик выбросов пришелся на период 2000 лет назад, после чего началось падение, постепенно ускоряющееся с постигающими Рим кризисами. Дно было пробито после окончательного падения Западной Римской империи и приходится на 8 век, здесь надо понимать, что эффект выбросов накопительный, поэтому мы здесь наблюдаем результат событий предыдущих поколений. Нового пика отложения достигают в 11 веке, но, по словам авторам исследования, за счет производства в Китае, на который приходится абсолютное большинство выбросов в этот период. Потом новый минимум в 15 веке и наконец, устойчивый рост вплоть до скачкообразного после промышленной революции. Интересно, что даже в 18 веке, уровень выбросов был меньше, чем в римскую эпоху, однако, авторы упоминают, в том числе и о совершенствовании технологий в 19 веке, которые позволили снизить процент выбросов, поэтому все же, думаю, именно в количественном отношении масштабы были сопоставимые. Как я уже говорил, это все же интерполяция данных, но считаю ее весьма точной, поэтому и опирался на нее. Кстати, интересно, как бы новохроноложцы среагировали на это исследование, вроде же по Фоменко дальше X века не было ничего, а тут кто-то так конкретно испортил воздух 2000 лет назад. Интересно, кто это так усиленно гадил в Гренландские льды тогда?

Римляне украли у нас детство!

Массовое промышленное производство в Римской империи


Чьи же запросы обслуживало такое колоссальное производство? Армии – 80-85 % бюджета Римской Империи уходило на военные нужды. Римская армия эпохи принципата была регулярной и профессиональной, и все солдаты в ней должны были обладать защитным вооружением, а это по разным оценка с учетом флота 300-350 тысяч человек. Авторы фундаментальной работы «Roman imperial armour: the production of early imperial military armour» выдвинули гипотезу, что древние римляне уже были знакомы с листовым прокатом.
Вообще гипотезы бывают разные, есть например, распространенная точка зрения и в пику ей приводится альтернативная. А есть гипотезы, которые высказываются даже не в пику господствующей точке зрения, а просто, чтобы как-то объяснять вновь полученные результаты. Идея о том, что римляне и использовали листовой прокат – это не просто некая реплика, что у них настолько развитые технологии были, что и прокат, небось, осилили. Нет, это результат достаточно большого и скрупулезного исследования Дэвида Сима и Хайме Камински и сейчас я расскажу об этом.


Авторы проанализировали 21 найденный пластинчатый элемент римских доспехов на предмет формы изготовления, размерных допусков и следов инструментов при изготовлении. Результаты впечатляющие, все образцы изготовлены с небольшими (по древним, конечно, меркам) отклонениями толщины металла, при этом сами пластины в среднем составляют около 1 мм толщиной. После чего Дэвид решил самостоятельно изготовить пластину с такими же характеристиками, используя доступные римлянам технологии:

Обрабатывалась примерно такая заготовка
1. Просто кузнец с молотком


2. Кузнец с подмастерьем

3. Молот, на который воздействуют сразу несколько человек

4. Тяжелый падающий молот

5. Отбойный молоток по типу тех, что сваи забивают

6. Прокат роликами

Сразу дам итоги - способы 1-3 во-первых не дали нужной толщины металла (удалось добить заготовку только до 4 мм), во-вторых, оставляли отметины, потому что молот не всегда соприкасается с металлом перпендикулярно, даже в третьем случае происходил отскок и повторный удар был чуть под углом. В-третьих, и, это, пожалуй, самое важное, итоговый профиль листа имел вид линзы, что не соответствовало найденным образцам.

Четвертый и пятый способ не оставляли характерных следов, однако, итоговый лист также имел форму линзы. Единственный способ, давший результат сопоставимый с римскими образцами – это как раз прокат роликами. Здесь есть еще интересный момент – отметины от молота можно убрать последующей обработкой, но никуда не денется профиль пластины в форме линзы. И самое главное – это вопрос массовости, авторы книги в других разделах книги производили расчет времени на изготовление каждого типа доспеха. Так вот мало сделать пластины с подходящей размерной точностью, нужно это производить массово, в каких масштабах я уже показал выше – это гигантская индустрия, сами авторы исследования тоже подробно объясняют, почему доспехи нужны ВСЕГДА, а не под конкретную войну. Соответственно, отбросив вывод о прокате, мы не сделаем это в угоду другой версии. Другой нормальной версии тупо нет, по крайней мере, лично мне она неизвестна (я говорю, именно о подробном исследовании, учитывающем время изготовления доспехов, его характеристики и масштабы производства, а не просто реплику «кузнецы ковали»).
Если доказательства настолько убедительные, почему это гипотеза? Нет находок, нет письменных свидетельств – мы пытаемся объяснить уже готовые факты и поэтому авторы естественно осторожно и корректно объясняют, почему они пришли к таким выводам. Но повторюсь, у нас в принципе, крайне мало каких-либо письменных свидетельств о римских технологиях.


Как бы то ни было, мы еще крайне мало знаем о римских технологиях и современные методы исследования дают только общие представление о них. Но уже сейчас можно с уверенностью говорить, что множество технологий, которые появлялись в Европе вплоть до промышленной революции были хорошо известны римлянам.

Ну что, всем хочется узнать, чем закончится столкновение рыцарей и античных солдат?

Для начала традиционный дисклаймер – это не исследование в полном смысле этого слова, автор вполне осознает, что любое сравнение некорректно, у нас мало сведений, нужно учесть массу факторов и вот это вот все. Это просто научно-популярная статья, которая дает возможность посмотреть на военную историю под другим углом. Кроме того, поскольку в военной истории есть масса спорных и нерешенных вопросов, я буду брать одну точку зрения военного историка, либо излагать свои собственные мысли по данному вопросу (в любом случае, вы всегда можете уточнить, почему я так решил).

Также прошу обратить внимание, что это продолжение прошлой части и к ней применимы все те же ограничительные условия. В комментариях большой бонус)

Доспехи и снаряжение

В одном из комментариев к предыдущей статье проскочило занятное сравнение, дескать, столкновение античных армий и средневековых будет похоже на сражение ацтеков и конкистадоров - подразумевалась разница в вооружении. Забавно, но автор оказался не так далеко от истины, правда, совсем в другом смысле. Итак, рассмотрим защитное вооружение античных и средневековых воинов. Недостаток письменных свидетельств, скудная археологическая база находок по античному вооружению не особо способствовала развитию исследований в этой области. Ситуация несколько выправилась в последние годы, правда как всегда преимущественно на западе – появились исследования находок римского вооружения эпохи принципата с использованием передовых металлографических методов, а также существенно вперед продвинулась так называемая «экспериментальная археология». Так что если у вас античное вооружение вызывает смутные ассоциации с хрупкими бронзовыми изделиями и низкокачественными мечами из мягкого железа, гнущимся от удара, тогда пристегивайтесь – у меня для вас есть масса интересного.

Мы не так много знаем о том, КАК римляне делали оружие и доспехи, но с другой стороны, благодаря последним исследованиям, мы знаем, ЧТО они делали. Римские доспехи делались из металлов по составу близких к тем, из которых сейчас изготавливают детали для карданных валов, автомобильных радиаторов и корпусов двигателей. Найденные образцы имеют крайне низкий процент шлаков в составе или не имеют таковых вовсе (1).

Таблица содержания шлака в находках Римского вооружения

Того уровня развития металлургии, который существовал в эпоху принципата средневековые мастера смогли достичь только в XIV-XV. Пока средневековые мастера для изготовления защитной пластины брали заготовку и хуярили по ней молотом, чтобы сплющить, римляне использовали… листовой прокат (2). Для оценки защитных качеств римских доспехов современные исследователи изготовили пластину железа аналогичную по характеристикам образцам доспехов, найденных в Неймегене, после чего шарахнули по ней из манубаллисты (3).

Манубаллиста

Толщина проверяемого листа железа составляла 1,5 мм, а выстрел производился с расстояния 7 метров, для сравнения также использовался современный лист железа той же толщины и бронзовая пластина, изготовленная по образцу маски, найденной при раскопках в Дормагене. Стрела оставила глубокую вмятину на современно листе железа и только оцарапала «античные» образцы (4). Выстрел оставил вмятину, но не пробил металл. Кстати, проводились эксперименты с обстрелом лорики и из более тяжелого стрелкового оружия - хиробалисты. Проводились эксперименты с обстрелом манекена с лорикой сегментатой на нем. Выстрел производился с 50 м по сегментированной лорике из хиробаллисты и хотя стрела не пробивала сам доспех, ударные волны от места поражения прошли бы свозь живот и грудь человека, привели бы к разрывам внутренних органов человека.

Испытание хиробалисты.

При производстве мечей во всю использовалось дамаскирование (5), но эти технологии освоили примерно в III веке н.э., поэтому здесь упоминаются просто для сведения. До нас дошел великолепный римский шлем, к которому на клей крепился узор. Насколько качественным был этот клей, можно судить по тому, что он удерживал декоративные элементы на шлеме 2000 лет. Грустно смотрит на отвалившийся наличник посаженный на суперклей.

Шлем из Ксантен-Вардта

Покупалось снаряжение легионером самостоятельно, но если денег у него не хватало, то государственная казна выдавала займ – донатив, который солдат постепенно выплачивал. Какой процент легионеров имел защитное вооружение? Все. Все легионеры имели надежное защитное вооружение, уровень производства в эпоху принципата был таким, которого Европа достигла только с наступлением промышленной революции в XVIII веке (6). Т.е. если сравнить римскую армию эпохи принципата и средневековую до XVI в., то в целом уровень и качество одоспешенности римлян был выше. Да, рыцарское защитное снаряжение покрывало воина целиков, а римский доспех оставлял открытыми шею, частично руки и ноги, но процент таких железных статуй в рыцарской армии не превышал 15-20 %. Большая же часть воинов была вооружена хуже легионеров.

А что фалангиты? Если говорить про македонскую армию Александра, то сариссофоры имели льняной панцирь котфиб, пластинчатые доспехи были уделом офицерского корпуса (7). В Селевкидской армии, как считает Бар-Кохба, фалангиты уже имели железные кирасы или кольчуги. Находки прекрасных эллинистических пластинчатых доспехов, датируются III в. до н.э., а учитывая, что государство Селевкидов опиралось на восточную металлургию, славящуюся и в эпоху римского владычества, нет сомнений, что качество железа там было на высшем уровне. Снабжение в эллинистических армиях в отличие от римской осуществлялось централизованно через царские арсеналы.

1 – панцирь из гробницы II Большого кургана в Вергине, 336 или 317 гг. до н.э. [Andronicos, 1989. P. 139. Ill. 96]; 2 – панцирь из гробницы III в Айос Афанасиос, последняя четверть IV в. до н.э. [Τσιμπίδου-Αυλωνίτη, 2011. Σ. 355. Εχ. 1]; 3 – реконструкция панциря из Вергины; 4 – надгробие Аристонавта. Афины, ок. 330-320 гг. до н.э. [en.wikipedia.org]; 5 – надгробие воина. Афины, третья четверть IV в. до н.э. [en.wikipedia.org]; 6 – надгробие воина. Элевсин, Аттика, третья четверть IV в. до н.э. [Kaltsas, 2002. P. 190. Kat. 377]; 7 – надгробие Николая, сына Гадима. Гефира, Македония, рубеж IV-III в. до н.э. [Hatzopoulos, Juhel, 2009. P. 430. Fig. 5]; 8-9 – мускульные кирасы на рельефе фриза храма Афины Никефоры в Пергаме, 180-160-е гг. до н.э. [Bohn, 1885. Taf. XLVII, L]; 10-11 – кираса из Продроми, первая треть III в. до н.э. [Χωρεμης, 1980. Σ. 11-12. Εικ. 5-6]; 12 – спинная часть кирасы из п. 4 к. 4 могильника Бердянка V [Мещеряков и др., 2012. С. 395. Табл. I, 1] {↑88}

Приводится по А.В. Дедюлькин О датировке эллинистических железных кирас из Южного Приуралья// Сарматы и внешний мир: Материалы VIII Всероссийской научной конференции "Проблемы сарматской археологии и истории", Уфа, ИИЯЛ УНЦ РАН, 12-15 мая 2014 г., Уфимский археологический вестник. №14, 2014, стр. 84-93

В целом если говорить про раннюю македонскую армию, то по доспехам она несколько уступает рыцарским, селевкидская несколько превосходит или сопоставима, а римская наголову выше.

Рыцари против македонской армии

Возьмем сферическую рыцарскую армию в кубе, для XIV века мы не ошибемся, если придадим ей численность в 20 тысяч человек. Пусть это будет 6 тысяч всадников, 10 тысяч «тяжелых» пехотинцев и 4 тысячи стрелков. Для начала пусть это будет французское рыцарство со всеми его достоинствами и недостатками, «тяжелая» пехота в кавычках, потому что по настоящему мощной тяжелой пехоты у французов тогда не было (фламандцы якшались с англичанам), ну 3 тысячи определим как профессиональных генуэзских арбалетчиков.

Столкнем эту армию для начала с македонской армией, образца Александра Великого. Как я уже писал в прошлой статье, средневековые армии в несколько раз уступали античным, даже при сопоставимой численности населения, поэтому вопрос победы в войне можно не ставить, а вот кто победит в битве при равной численности рассмотрим. Итак, македонская армия, возьмем фалангитов численностью в 10 000 человек, элитный корпус пельтастов в 3500 человек, еще 3500 кавалеристов (для простоты только гетайры/фессалийцы, численность берем по стандартному соотношению 1:6 в армии Александра) и 3000 стрелков (агриане и критские лучники).

Македонский фалангит

Для начала проясним качественный состав такой армии, если мы говорим про рыцарскую армию, то это ее численность на пределе сил и возможности выбора фактически нет, кто пришел с теми и воюем. С другой стороны, македоняне могут отобрать только самых опытных и обученных солдат, ибо такой экспедиционный корпус будет составлять меньше половины от наличных сил эллинов.

Построение македонян будет типично – центр занимает фаланга, на одном фланге пельтасты на другом скооперируем стрелков, по флангам кавалерия. Видя существенное превосходство рыцарей в кавалерии, фалангу углубят до 32 шеренг (8). С другой стороны, полководец рыцарей, видя перед собой сомкнутые ряды тяжелой пехоты, постарается повторить успешную стратегию битв с фламандцами – связать центр боем со своей тяжелой пехотой, а затем добить фланговой атакой конницы. Первый удар будет направлен по флангам – нужно смести вражескую кавалерию. Что из себя представляют македонские гетайры я разбирал в своей статье о Рыцарях и дилетантах, здесь ограничимся выводами – в лобовом столкновении у них нет никаких шансов. Но есть нюанс, в отличие от рыцарской конницы, гетайры могли использовать разные виды тактик.

Македонский всадник

В качестве Европейского всадника я решил привести в пример этого Итальянца по "Всадникам войны"

Одну из них они и применят – а именно развернуться и притворным отступлением увлекут тяжелую конницу с поля боя (9). В рядах рыцарского войска наступает ликование – вражеская конница бежит с поля боя, а ее с упоением преследует собственная кавалерия, постепенно удаляясь с поля боя. Застрельщики македонян выбегают перед войском, завязывают бой с генуэзскими арбалетчиками, но агриане и критяне – это не английские лучники и никаких шансов против арбалетчиков у них нет (10). Понеся тяжелые потери, застрельщики откатываются на фланги македонской фаланги, но свою задачу они выполнили – сариссофоры переходят на бег и чтобы не попасть под удар пик, генуэзцы отступают к своей пехоте. Происходит столкновение сариссофоров и пехотинцев рыцарской армии. Никаких сюрпризов здесь не будет – произойдет ровно тоже, что случалось при столкновении швейцарской пехоты и фрейбуржских/пикардийских/бургундских ополченцев: македоняне мгновенно сомнут противников. Слитного удара македонской фаланги ополченцы не выдержат и разбегутся. В это время на поле боя может вернется (но не факт) собственно рыцарская кавалерия и направить свой удар на малочисленный отряд пельтастов (11). В свою очередь элитный отряд пехотинцев, ощетинится копьями и отразит атаку. Вместе с тем пельтасты будут окружены всадниками и для купирования это опасности македонский полководец отделит один отряд (12) и ударит во фланг рыцарям. Итог – бегство всей армии.

Ну что, усложняем? Заменяем 10000 французских ополченцев на швейцарских наемных пикинеров XV века. Поскольку фланги у такой армии защищены сильной конницей, то дробить тяжелую пехоту на несколько баталий нет смысла и швейцарцы построятся в одну колонну 100 на 100 человек. Ход боя традиционный, рыцари сносят фланги македонян и уходят в преследование, застрельщики эллинов после короткого боя отступают на фланг. Фаланга переходит на бег и сшибается с баталией швейцарцев. Что произойдет? Давайте разбираться – длина фронта македонской фаланги 10000/32=312 человек и глубина 32 шеренги, соответственно при столкновении строй сариссофоров будет выдаваться слева и справа относительно линии баталии на 106 человек. Центр строя македонян остановится (13), вступив в бой с швейцарцами, крылья продолжат движение и охватят баталию с флангов. Рассчитаем глубину охвата строя швейцарцев насколько македонский пехотинец по фронту занимает примерно 1 метр в обычном построении (0,5 м при построении щит к щиту), а расстояние между шеренгами пикинеров 16 века 1,5 метра (14). Итого швейцарская баталия будет охвачена вплоть до 35 шеренги, возможно сильнее поскольку при атаке с флангов строй наемников построится в «ежа» сомкнувшись плечо к плечу – соответственно в таком случае окружение будет полным. Далее швейцарцы в силу своего национального духа и собственно особенностей построения, могут вести оборонительный бой, но в такой ситуации разгром горцев это вопрос времени. Вот только времени у македонян как раз нет – на поле боя возвращаются рыцари и атакуют с тыла фалангитов, связанных боем со швейцарцами, сариссофоры ломают строй и бегут. Поле боя остается за рыцарями.

Рыцари против Селевкидов

Как можно видеть, в столкновении конницы гетайров и собственно рыцарей шансов и первых никаких нет. А что с катафрактами Селевкидов? Не буду тянуть – античные катафрактарии, будь то сарматы и парфяне (Селевкиды использовали тех же мидийцев, что и персы) имеют мало шансов против рыцарей. С одной стороны, они имеют сходное защитное вооружение, с другой тактическое различие все же велико. Если говорить про восточных катафрактариев, то их система подготовки вряд ли радикально превосходила рыцарскую – это мидийские воины, набор которых стоял на протофеодальных принципах. Сарматские (а также аланы, роксоланы, языги и пр.) катафрактарии также вряд ли владели какими-то особыми тактическими преимуществами. С другой стороны, таранный удар рыцарей привел в шок собственно византийских властителей, хотя их катафрактная конница очевидно была наследником античной тяжелой конницы.

Пока не придумал. как красиво вставлять таблицы на Пикабу. Может кто поможет? А то качество падает, просто ппц.

Выходит, что и восточному осколку империи Александра нечего противопоставить мощи смеси рыцарской армии и швейцарским наемникам? Ну, как сказать… Тут такое дело, вообще-то могут – например, 150 слонов. Слоны вообще любопытный род войск – они дорогие, тяжелы в техобслуживании и непредсказуемы. Более того, обученная пехота (преимущественного легкая) способна неплохо противодействовать им. Но есть все же у них одно свойство – они чертовски сильно пугают лошадей (15), как следствие античные полководцы весьма неплохо использовали их для экранирования конницы в битве при Ипсе.

Слоны Селевкидов

Если верна гипотеза Тарна (16), то для блокировки примерно 6000 всадников хватило 70 слонов. Итак, возьмем армию (а скорее отряд) в 20 000 человек, из них 8000 фалангитов, 2860 аргироспидов, 2000 катафрактариев (1:10 в армиях селевкидов) и 7000 легких пехотинцев (прикрытие слонов по 50 человек на одного) и 140 слонов. Классическая атака рыцарей по флангам армии Селевкидов окончится поражением катафрактариев и последующим их коротким преследованием, далее как при Ипсе, античный полководец сможет закрыть слонами путь обратно (17). Чем закончится противостояние фаланги македонян, усиленной аргироспидами и швейцарцев можно не гадать – баталия попадет в окружение за счет обхода по флангам и со временем падет (18).

Рыцари против легионеров

Тянуть не будем, давайте сразу стравим римлян с армией рыцарей и швейцарцев. Возьмем три полных легиона по 5500 человек и один неполный на 3500. Думаю, всем интересно, что будет в столкновении именно с легионерами, поэтому союзные войска не будем учитывать. Грубо этот отряд оценим в 19500 легионеров и 500 всадников (equites). Возьмем построение в три линии и отряд всадников в тылу. Поскольку существует реальная угроза обхода с флангов, то возможно, римляне построятся достаточно глубоко – «Диспозиция против аланов» рекомендует сплошное построение (без разделения на манипулы) глубиной 8 шеренг, давайте утроим это число. Таким образом, фронту швейцарцев будет противостоять линия римлян глубиной в 24 шеренги и шириной 270 человек. Видя перед собой только тяжелую пехоту полководец рыцарской армии решит применить тактику, которая не раз приносила победа рыцарям при Касселе, Розебеке и Монс-а-Певеле – связать фронт вражеских солдат боем с собственными пикинерами и ударить с флангов конницей. Вперед пойдет швейцарская баталия с разбегу она столкнется с шеренгой римлян. Слитный бросок пилумов не остановит атаку швейцарцев – первые шеренги пикинеров защищены трехчетвертным доспехом – произойдет столкновение. И… И понеся потери римляне будут отступать, как отступали перед атакой македонской фаланги при Киноскефалах и Пидне. Но отступать в полном порядке (19), а швейцарцы с упоением бросятся вперед закреплять успех. И вот тут произойдет то, что случается с плотными пикейным строями при наступлении в их шеренгах начнут образовываться разрывы, в которые начнут вклиниваться легионеры навязывая ближний бой, как делали это при Пидне (20). В аналогичных ситуациях, вступая в ближний бой пикинерам – римляне просто вырезали македонских фалангитов, то же произойдет и со швейцарцами (21). Видя, что вражеский фронт занят боем, рыцарский полководец отдает приказ к атаке на фланги и выдающийся вперед фронт легионеров (как мы помним построение римлян длиннее с двух сторон фронта швейцарцев). Легионеры ощетинятся пилумами на флангах, отражая атаки (22), но положение слишком серьезное.

Связанные боем с фронта и флангов в рядах легионеров начинается давка, какое-то время, их дисциплина и спайка поможет им противостоять врагам, но это лишь вопрос времени. Полководец рыцарей не станет замыкать окружение и атаковать с тыла – он знает, что в армии врага еще две линии позади основной, пока этот резерв позади, он бесполезен, но не стоит самому лезть к ним. Нужно лишь подождать – скоро первая линия легионеров под ударами швейцарцев сломает строй и, отступая, сама сомнет свои же резервы. Победа – лишь вопрос времени…

Поначалу никто не понимает что происходит – во второй линии римлян раздают звуки свистков центурионов и отрывистые приказы, легионеры совершают разворот и, чеканя шаг калигами, начинают движение вдоль строя налево. Их движение зеркально повторяет третья линия, двигаясь направо. Еще разворот и вот вторая и третья линия римского войска выстроились на флангах напротив рыцарей. Мгновение и легионеры переходят в атаку, врубаясь в ряды рыцарей, которые теперь сами оказываются между молотом и наковальней римской пехоты. Тяжелая кавалерия, атакованная с двух сторон в беспорядке отступает (как при Лаупене или Фарсале). Римские крылья второй и третей линии продолжают движение, охватывая швейцарский строй с флангов. Первые шеренги швейцарцев надежно защищены, но глубоко на флангах стоят солдаты без доспехов. Слитный залп пилумов производит настоящее опустошение в их рядах, с задних шеренг передают еще дротики (23) и новый бросок пробивает бреши в швейцарском войске, в которые устремляются легионеры с мечами. В тыл пикинерам выходит легионная конница, разгромившая к тому времени генуэзских стрелков. Впрочем, атаковать ощетинивший пиками строй римские турмы не решаются. Какое-то время швейцарский строй держится, но, не выдержав атак со всех сторон, отступает, попутно отбросив римских всадников. Поле боя за римлянами.

Почему так случилось

Возможно, у вас при прочтение возникал вопрос, а где гарантии что бой пойдет именно так? Или было желание внести коррективы в сам ход боя, например, дав другие команды рыцарям/античным воинам. Поясню, сам ход сражения - это просто иллюстрация. Т.е. сам бой может пойти совершенно иначе, но я считаю, что преимущество будет все равно на стороне античных армий (и в том случае, когда столкнется чисто македонская армия без слонов и других читов). Естественно, кто-то может иметь совершенно иную точку зрения и это нормально.

Теперь к сути, когда мы анализируем отдельные рода войск в отрыве от всей армии, то выводы вроде бы очевидны – тяжелая конница хорошо громит стрелков, те в свою очередь могут эффективно расстраивать ряды пеших воинов, а тяжелая пехота отразит атаки конницы. И сферическая армия рыцарей должна вытоптать даже превосходящих по численности стрелков, а уж если кавалерия сама в большинстве… Однако на деле мы имеем тяжелые поражения французской конницы (считавшейся лучшей на то время) от английских лучиков в Столетней войне. И опять-таки Креси не стало первым, до этого сражения французы также превосходя англичан числом потерпели поражения при Морле (1342) и Обероше (1345). Да, все эти Азенкуры, Креси и прочие Пуатье уже рассмотрены вдоль и поперек, да в конечном счете англичане потерпели поражение второй войне (24). Но мы сейчас говорим про тактику сражения армий (собственно успехи французов во многом как раз были связаны с переносом акцента с полевых сражений на осады). Так вот победа зависит не только от боевых качеств конкретных подразделений, но еще и от возможности навязать бой противнику в таких условиях и так, чтобы эти качества проявить. По сути победы англичан в столетней войне – это не превосходство лучников над конниками (как раз в мелких стычках отряды французских рыцарей разбивали мелкие группы англичан), а победа дисциплинированной армии над феодальным ополчением.

Т.е. строго говоря, я слабо верю в исход битвы с победой рыцарей/швейцарцев над чисто македонской армией (ну только в идеальных условиях, как в этой статье). На практике, веди македонян Александр Великий и какой бы Дю Геклен не управлял бы рыцарским войском, шансов у последних немного. Во-первых, не стоит превозносить рыцарскую кавалерию как некий волшебный род войск, как только возникла мощная тяжелая пехота швейцарцев, хребет рыцарским армиям был сломан и государства пришли к античному разделению (центр пехота, на флангах конница). Во-вторых, македоняне почти во всех крупных битвах сталкивались с новыми и незнакомыми родами войск – это тяжелая конница мидийцев, слоны и серпоносные колесницы (которые впрочем, достаточно бесполезны). Поэтому сам по себе новый род войск в лице тяжелой рыцарской кавалерии глобального впечатления бы на македонян не произвел. Что Александр бы им противопоставил? Да масса вариантов на самом деле, например, удлинил бы фронт фаланги так, чтобы рыцари не могли обойти сариссофоров с фланга как сделал при Рафии (217 г. до н. э) Птолемей или перемешал бы собственных всадников с элитными тяжелыми пехотинцами – пельтастами, а как только в них завязли бы рыцари, ударил бы частью фаланги. Или тупо атаковал бы на марше, или в лагере.

Здесь возникает резонный вопрос, а чего это ты товарищ выставляешь рыцарскую армию такой беспомощной, разве станет она пассивно себя вести при встрече с македонянами? Тут мы переходим ко второму вопросу, а именно разнице в подготовке и управлению античных и средневековых армий. С одной стороны, рыцарская армия – это войско профессионалов, в котором есть корпус профессиональных наемников генузцев и швейцарцев, а также самих рыцарей. Но основная проблема в том, что контроль над этим воинством был весьма специфический – да, рыцари не были эдакой малоуправляемой хаотичной массой, которой их иногда представляют. Рыцари строились в конруа (или знамена), отряды по 20-30 человек, которыми руководил рыцарь-баннерет, в свою очередь эти подразделения сводились в более крупные соединения, которыми управляли уже капитаны (например, графы). Звучит вроде бы неплохо, но на это сверху наслаивались проблемы рыцарского мировоззрения, вассальных привязанностей и прочих феодальных нюансов. Король не приказывал, а обсуждал план с добрыми рыцарями, формально они не должны были отказываться, ибо это могло быть приравнено к измене. На практике король мог призвать к ответу зарвавшегося феодала только при соответствующем уровне влияния самого самодержца. Как следствие, рыцарским армиям не так-то просто было уклониться от прямого столкновения на неудобной территории – помните в прошлой статье я иронизировал на тему того, что в поражениях рыцарей виновата какая-то помеха? Дело, в сущности, не в невезении, а в проблемах с контролем армии.

А что в войсках швейцарцев? Тут все еще интереснее – с одной стороны, с XIV века они уже служили в наемных войсках (1373 год начала) и в XV веке их, пожалуй, можно считать профессиональными наемниками. С другой, крупные воинские контингенты они поставляли в чужие армии в начале XVI века, что вроде как выходит за границы нашего исследования, но здесь можно сжульничать, поскольку швейцарцы все же тяготели к традиционному бою сомкнутыми колоннами с минимальной поддержкой стрелков с огнестрелом. Как бы то ни было, проблемы у швейцарской военной машиной с дисциплиной были похлеще, чем у рыцарей. Знаете как погиб цвет швейцарского командования при Бикокке (1522)? Перед боем швейцарские солдаты потребовали, чтобы все двудольники и офицеры пошли в первых шеренгах штурмовать укрепления ландскнехтов (25). И они пошли под огнем аркебуз, прямо на пики ландскнехтов – так погиб знаменитый швейцарский капитан Арнольд Винкельрид.

Примерно такие стрелки встречали атаку швейцарцев при Бикокке, иллюстрация приводится по арсенальной книге Императора Максимилиана

Не меньшие проблемы были в войсках ландскнехтов – извечных противников швейцарцев, они собирались под знамена под конкретную кампанию, а по окончанию могли вызвать офицеров на дуэль, отомстив за «плохие» приказы. Ну, а сами ландскнехты после окончания войны превращались в разбойничьи банды, благополучно пропив заработок в ближайшем трактире. Античные армии же были регулярными – для понимания, в Империи Селевкидов только тяжелых пехотинцев было около 44 000 и это регулярные части, которые проходили обучение и участвовали в боевых действиях на постоянной основе, плюс 3000 полутяжелой пехоты и 8000-8500 всадников. Это только полевые части без учета собственно гарнизонных войск (26). В случае военных действий эта армия могла увеличиваться до 120 тысяч с учетом наемников и союзных войск (27). Причем часть наемников (например, галаты) могли содержаться на постоянной основе под ружьем. Все это инкорпорировалось в общую структуру офицерских корпусов. Естественно идеализировать античные войска не стоит, они также могли бунтовать, выторговывать себе лучшие условия или даже пытаться сменить правителя на престоле, но до того бардака, который творился в армиях позднего средневековья им было далеко. Учитывая сказанное, меня можно обвинить в подыгрывании средневековым армиям, ведь я отдаю им инициативу в битве.

Теперь собственно несколько коротких соображений по античным тактикам, считается, что фаланга крайне уязвима с флангов, в отличие от той же швейцарской баталии. Это не совсем так – глубокие построения были прекрасно известны в античности, о них упоминает еще Ксенофонт в «Киропедии», а Эпаминонд строил свои войска по 50 человек в шеренге. Фаланги совершенно спокойно могли строиться глубиной в 32 шеренги и точно также, как швейцарские пикинеры «ощетиниваться» сариссами во все стороны как при Магнезии (28). Задачей первых греческих полководцев было развернуть против врага наиболее длинный фронт, поскольку угроза атак с флангов конницей была невелика по причине отсутствия мощной кавалерии как минимум до IV в. до н.э. С другой стороны более длинный фронт позволял охватить противника с флангов или даже с тыла, для такой цели спартанцы даже строились в одну (!) шеренгу, победив афинян построенных глубже (29). Самое интересное, что в полководцы ренессанса это тоже прекрасно понимали – до нас дошли мемуары, озаглавленные как «Надежный советник и размышления старого испытанного и опытного воина» принадлежащий перу (скорее всего) Георга фон Фрундсберга знаменитого капитана ландскнехтов. Так вот он-то как раз считал, что фронт должен быть втрое длиннее флангов «ибо чем больше наш фронт превосходит в ширину фронт противника, тем шире нам удастся ударить последнему во фланг и охватить как тисками его более узкий строй. Этим наверняка наносится смертельный удар и выигрывается сражение».

Столкновение Швейцарцев и ландскнехтов

Почему тогда швейцарцы предпочитали более глубокие построения? Тут нужно понимать какие задачи они решали, швейцарские войска почти не имели собственной конницы, отсюда постоянная угроза атаки с фланга. Это наглядно было видно по сражениям фламандцев, строившихся фалангой, они терпели тяжелые поражения именно тогда рыцари выходили к ним во фланг. Вторая проблема – это маневрирование, чем шире фронт, тем тяжелее им маневрировать, без должной выучки он просто начинает разваливаться. Это не так критично, пока тебе противостоит такое же ополчение, но стоит столкнуться с профессионалами… Поэтому не строит рассматривать баталию, как некий венец военной мысли – это было безусловно, идеальное построение для своего времени, но оно крайне уязвимо перед более широкой фалангой, что прямо подтверждает Фрундсберг. Фаланга в этом смысле более совершенна, сариссофоры могли строиться в каре и отражать атаки со всех сторон и при этом охватывать вражеский пехотный строй с флангов за счет большей ширины.

Подведем итоги, единственная реальная возможность как-то противостоять профессиональным античным (македонским) армиям есть только у смешанного швейцарско-рыцарского контингента, но и то при условии достаточно пассивного поведения древних македонян. Но надо понимать, что шансов встретить такую армию в XIV-XV веках практически нет, многочисленного швейцарского наемничества тогда еще не было, поэтому речь скорее стоило бы вести о смешанном пехотном контингенте в который было бы включено несколько тысяч горцев, но тут я решил несколько подыграть средневековью.

P.S. А было ли то, в чем средневековье было сильнее? А то, как же в фортификации (замки), некоторых образцах артиллерии (требуше) и массовом ручном стрелковом оружии (арбалеты). Но это уже совсем другая история :)