Согласно официальной истории криминалистики, впервые автомобиль в преступных целях использовали парижские анархисты из шайки Жюля Бонно. 21 декабря 1911 года они напали на инкассатора, вышедшего из банка «Сосьете Женераль» на улице Орденер.
Занимаясь саморекламой, бандиты через газеты оповестили общественность о том, что объявили войну буржуазному обществу. За четыре месяца они убили полтора десятка человек, захватив мизерную добычу, но газетная шумиха превратила их в «борцов с несправедливостью», революционных героев.
Компания московских налётчиков не искала дешёвой популярности, поэтому известие о преступлении в Сокольниках затерялось в разделах происшествий и судебных отчётах московских газет. Однако история с налётом на артельщика фабрики Динга даёт основание утверждать, что первый «автомобильный налёт» был совершён именно в Москве, по крайней мере, на восемь месяцев ранее, чем это произошло в Париже.
В начале 1910-х годов автомобили для москвичей довольно быстро перестали быть диковинкой и экзотикой. Если в 1905 году, увидев «самоходный экипаж», на него ещё показывали пальцем, то через пару лет на них обращали внимание, разве чтобы рассмотреть марку машины и прикинуть её примерную стоимость.
Биржи наёмных таксомоторов стали привычной деталью городского быта. Утром 5 мая 1911 года трое молодых людей арендовали авто на Воскресенской площади, за рулём которого сидел шофёр Басихин, и сказали, что их нужно отвезти в Сокольники на Огородную улицу.
На место они прибыли около полудня, после чего пассажиры попросили Басихина подождать их, пока они управятся со своими делами. Дав шофёру задаток и обещав расплатиться после, вся компания покинула авто, по проулку вышла с Огородной на Рыбинскую улицу и расположилась напротив ворот кондитерской и макаронной фабрики Динга, явно кого-то поджидая.
Когда примерно через полчаса к воротам макаронной фабрики на извозчике подъехал какой-то господин, молодые люди бросились к нему. Двое из них выхватили из-под пиджаков автоматические маузеры и, наведя их на седока и извозчика, приказали не двигаться.
Третий налётчик подхватил два баула, которые привёз с собой пассажир извозчика, после чего все трое бросились бежать к тому проулку, который вёл на Огородную улицу. Они заскочили в таксомотор и приказали Басихину гнать как можно скорее к селу Богородскому, для убедительности ткнув шофёру стволами маузеров в спину.
Тем временем ограбленный господин поднял крик, ему на помощь прибежали дворник, фабричные сторожа и городовой, которым он рассказал, что вёз полученные в банке для выдачи жалованья на макаронной фабрике 6 500 рублей.
Грабители умчались на автомобиле, но и погоню за ними организовали по правилам наступившего века. Машину заметили свидетели, городовой телефонировал из конторы фабрики Динга в Центральный городской участок, сообщив номер таксомотора, на котором укатили налётчики. В Центральном участке установили, что такси принадлежит «Московскому автомобильному обществу», телефонировали в полицию Московского уезда, откуда на поиски авто с преступниками выслали отряд конных стражников.
Вскоре пришло сообщение, что подозрительную машину у моста через Яузу пытались остановить городовые Дементьев и Турняк, но пассажиры такси открыли огонь и, тяжело ранив Турняка в живот, прорвались.
Особняк фабриканта Иоганна Динга.
Эта стрельба привлекла внимание всей округи. Поняв, что автомобиль стал опасной приметой, преступники приказали Басихину остановиться. Прихватив добычу, они разбежались в разные стороны: один направился в сторону села Богородского, двое других — к Ростокино.
Подоспевшая погоня, узнав от Басихина, куда побежали грабители, тоже разделилась. Преследовавших пару налётчиков, бежавших к Ростокино, ждала неудача — убегавшие создали мощную преграду на пути погони, бросив в толпу народа пачку мелких денег.
Пока полицейские продирались сквозь толпу, азартно выискивавшую в пыли рублёвые бумажки и серебряные монетки, налётчики оторвались от преследования и затерялись в лесу.
Под утро 6 мая к сторожке на 10-й версте Московско-Ярославской железной дороги вышли двое молодых людей, спросивших у сторожа, как пройти к ближайшей станции, пояснив, что они отстали от компании на пикнике и заблудились. Сторож дорогу указал, но, как только они скрылись из виду, сообщил об инциденте в полицию. По следу налётчиков пустили собаку-ищейку, добермана Трефа, но, доведя сыщиков до станции «Лосиноостровская», пёс след потерял.
Гораздо успешнее действовали полицейские, которые погнались за третьим преступником, побежавшим в сторону села Богородского. Его приметы передали по телефону в село, местный стражник видел, как неизвестный возле сельской управы подряжал извозчика, велев везти себя через Черкизово к Преображенской заставе.
Возле этой заставы была конечная остановка трамвайной линии, по которой можно было добраться до Лубянской площади в центре города. При попытке заскочить на подножку уже отходившего трамвая на подозрительного типа налетел подоспевший на другом извозчике стражник из Богородского.
При помощи дежурившего у трамвайного кольца городового и дворников он скрутил отчаянно сопротивлявшегося налётчика. Задержанного доставили в ближайший полицейский участок, там при обыске у него нашли парабеллум и деньги — 1682 рубля ассигнациями, золотой и серебряной монетой.
На первом же допросе арестованный, назвавшийся Куркиным, рассказал, что, учась на бухгалтерских курсах, он познакомился с Фёдором Степановым, а тот свёл его с шофёром Иваном Горшелевым, вместе они решили ограбить артельщика макаронной фабрики. Он назвал адрес сожительницы Горшелева, некоей Фроловой, но оказалось, что 5 мая она с квартиры съехала, а куда подалась, никто не знал.
Экспертиза установила, что пуля, которой был смертельно ранен городовой Турняк, была выпущена из того парабеллума, который был изъят у Куркина. Принимая во внимания это обстоятельство, суд приговорил налётчика к смертной казни, которую при утверждении приговора в высшей судебной инстанции заменили бессрочной каторгой.
На след двоих скрывшихся участников налёта сыщики вышли только в июле 1912 года, когда выследили Евдокию Фролову. Информаторы сообщили агентам сыскного отделения, что видели её в ночлежке Александры Соколовой, в квартире №5 на втором этаже дома Торалова по Красносельскому переулку. За домом установили негласное наблюдение. В момент, когда в квартире Соколовой на ночь осталось сразу несколько человек, туда нагрянула полицейская облава.
Двое из арестованных были опознаны как Горшелёв и Степанов. Припёртые к стенке неопровержимыми уликами, они не стали отрицать, что вместе с Куркиным принимали участие в нападение на артельщика фабрики Динга.
Со слов Горшелёва, он познакомился с Фёдором Степановым, когда служил в молочной лавке, в которую Степанов заходил за покупками. Потом, когда Горшелев выучился на шофёра и поступил на работу в гараж Крылова, поселившись на квартире в Сокольниках, приятель навещал его и там. Бывало, подвыпив, друзья пускались в мечты о возможности быстро разбогатеть, каждый раз приходили к выводу, что от трудов праведных не наживёшь палат каменных.
У Степанова уже имелся некоторый криминальный опыт: он и его брат были членами боевой группы одной из революционных партий, которая занималась экспроприациями — так тогда называли вооружённые налёты.
После разгрома группы, брат Степанова был осуждён, а Фёдор сумел скрыться, прихватив часть арсенала боевиков. Чтобы узнать, где можно найти добычу побогаче, Степанов записался на курсы повышения квалификации счетоводов. Слушая разговоры соучеников о местах их службы, Степанов выбрал несколько объектов грабежа.
На курсах он познакомился и с неким Куркиным, который тоже был готов рискнуть ради хорошего куша. Вооружил банду Степанов, принёсший откуда-то два маузера и парабеллум. Остальное следствию было более-менее известно.
В январе 1913 года суд приговорил Ивана Горшелева и Фёдора Степанова к смертной казни, но в феврале в честь 300-летия царствования императорского дома Романовых была объявлена амнистия, высшую меру наказания обоим заменили двадцатью годами каторги.
Валерий Ярхо, журнал «Мир криминала», 2017 год
Источник: bagira.guru
