SallyKS

«Пять минут, пять минут, подеритесь те, кто в ссоре...» - напевает весь наш отдел. Дошла очередь до новогодних календарей. В обычное время они напечатаны для всех ключевых клиентов уже в ноябре. Но сейчас время неспокойное, организации то планируют календари и прочую новогоднюю сувенирку, то не планируют, то финансируют ее, то не финансируют, так что и мы колеблемся, так сказать, вместе с генеральной линией.

Обычно фантазию наших дорогих управленцев в различных сферах народного хозяйства нельзя назвать ни буйной, ни экзотической. Обычная прямо-перпендикулярная фантазия членов партии с девятьсот пятого года в третьем поколении. Максимум извращений, на которые способны эти граждане, - сделать буквы разноцветными или изобразить коллаж. Тоже хорошего мало, но тут уж как хотят.

Но в этом году клиентура творит как в последний раз.

Вот некое ведомство, занимающееся лесовосстановлением, решило пустить свои корни в наш дизайн и потребовало буйных игрищ с природой-матерью. Идея была такая: поместить на каждый месяц года как можно более реалистичное изображение растущего саженца сосны в разрезе — от семечки до дерева. Мы в ответном тосте предложили красивые пейзажи, соответствующие времени года, дополненные фактами о компании заказчика (где, сколько, как глубоко и тщательно сажает), но заказчик (не самый главный в этом ведомстве, просто ответственный за календарь) был тверд: только сосна, только в разрезе, со сноской, объясняющей, что за стадия изображена.

Мы с главным дизайнером Игорем пытались объяснить, что саженец в разрезе выглядит не очень. Может, в учебниках он биологии и нормуль, да и сами сотрудники учреждения его воспримут как родного, но посторонние люди (которым, на минуточку, планируется дарить эти календари в ходе выставки «Российский лес») всю эту горсть земли сырой и тщедушный стебелек, воткнутый в нее, вряд ли оценят. Год, конечно, пипец тяжелый, но все же не настолько, чтобы начинать привыкать к земле.

Однако заказчик заявил, что землю можно будет отфотошопить, а к марту месяцу саженец уже будет загляденье. Ну пренебречь, вальсируем.

Две недели изображали стадии роста саженца, обрабатывая и дорисовывая реальные кривые фото заказчика. Каждую стадию он утверждал персонально. Но посмотрев всю подборку, фыркнул, скис и заявил, что саженец выглядит, как неродной, и лучше его рисовать живописным способом, желательно в стилистике Шишкина с легким налетом журнала «National Geographic». Мы нашли дизайнера на субподряд, добавив его в прайс, и он изобразил все ту же чертову сосну в разрезе, но художественно. Предъявили заказчику наброски. Заказчик пришел в восторг и распорядился продолжать в том же духе.

Когда Шишкин отмалевал свое, творение дошло до начальника заказчика, который позвонил мне и проинформировал дрожащим от ярости голосом, что он на такое говно не подписывался, ибо сеянцы древесных пород растут не так. Стадии роста переданы в корне неверно с точки зрения временной парадигмы. То есть если мы распределим эти стадии роста по месяцам, то его, начальника заказчика, засмеют даже медведи с картины Шишкина «Утро в сосновом бору», ибо только неграмотный идиот не знает, что до фенофазы распускания первичной хвои проходит не столько времени. А еще он, начальник, недопонял, как мы в нашем календаре трактуем временное соотношение между вытягиванием гипокотиля и развития эпикотиля (извините, биологи, вроде как-то так). И пока я пыталась втолковать дяденьке, что в его высокие отношения с природой не лезу и своей личной точки зрения на этапы морфогенеза не имею, и вообще у меня была совершенно другая идея календаря, дизайнер Игорь успел выйти на улицу проверить, почему сработала сигнализация в его машине, вернуться, потом сходить в здание через дорогу за кофе навынос, вернуться с двумя стаканчиками, выпить свой, уйти по делам в соседний отдел, вернуться, убедиться, что я свой кофе не буду, так как мне физически некогда — я ору и аргументирую — и выпить мой тоже.

В итоге, когда мы с оппонентом оба были выжаты, но до просветления не добрались, мой собеседник строго спросил:

- Так что вы предлагаете?

- Предлагаю красивые пейзажи, соответствующие времени года, на каждой странице календаря, - ответила я и мысленно добавила: «А еще закопать вас и заказчика по шею в землю и отфотошопить в стиле «Белого солнца пустыни». А вокруг саженцы сосны высадить».

На том и порешили.

Казалось бы, тут и сказочке конец. Ан нет. Не конец. Когда мы уже подготовили подборку пейзажей, позвонил ответственный за календарь, которому сначала хотелось саженец в разрезе, а потом Шишкина и живопись, и осторожно поинтересовался:

- А за первую версию вы нам тоже счет выставите?

- Конечно, - подтвердила я.

- Но нам тот вариант не подошел! - возмутился заказчик.
- Минуточку. Идею вашу мы реализовали?

- Нууу...
- Нанять дизайнера, который умеет в живопись, вы просили?

- Нууу...
- Он свою работу сделал?
- Нуу....
- А кто ему будет платить?
- Нуу... Вы ведь можете его работу использовать в другом проекте? - с надеждой спросил заказчик.

- Вряд ли кому-то еще понадобится живописное изображение стадий роста сосны.

- Но наш бюджет не рассчитан на дополнительные траты! Если вы выставите нам счет больше, меня могут уволить!

- А если не выставим, то либо мы платим Шишкину из своего кармана, либо не платим вообще.

- А так можно?

- Нет, так нельзя. Первое нам невыгодно, второе незаконно.

- Ну вы меня без ножа режете!

Этот диалог прокрутился по одному и тому же месту раз пять-шесть. Конечно, в итоге мы вставили в счет все понесенные затраты. Я не знаю, какие отношения у заказчика и его начальника. Возможно, начальник самодур, которому сначала надо брито, потом стрижено. Или заказчик переоценил силу своего креатива. Но в любом случае, если Шишкин есть в договоре, Шишкину должны заплатить.

В свое время я так возбудилась после прочтения серии постов про бюстгальтеры, что написала о своем наболевшем, но размещать не стала. Сначала сомневалась, стоит ли, потом подумала, что время ушло... А тут подписчик @slaviksar, который душевно попросил написать поскорее что-то еще. И я подумала: не пропадать же добру. Так что, Славик, этот концерт по заявкам - для тебя.

Есть у меня знакомый, который летом закрыл торговлю дорогими джинсами и открыл магазин опять же недешевого женского белья. А перед этим попросил меня немного помочь с маркетингом - буквально дать пару рекомендаций. Там работы было чуть, и я денег с него не взяла. Ну, я свою работу в принципе не люблю ценить дешево, но в случаях, когда ты реально потрудилась на рублей на пятьсот, не брать же с человека пятьсот рублей. Лучше отказаться от оплаты, я не обеднею. И тогда он предложил мне любую модель бюстгальтера из своего магазина с приличной скидкой. На это я охотно согласилась и прямо по каталогу, не заходя в саму торговую точку, выбрала себе модель из уже хорошо мне известных. Сказала цвет, размер, скинула на карту знакомому деньги - и мне покупку прямо на работу принесла девушка-курьер. Вроде все, тема закрыта. Знакомому приятно, мне приятно.

Но не тут-то было. Спустя пару дней он встречает меня в супермаркете и говорит после "здрасьте":

- А ты пробовала у этой фирмы такую-то модель бюстгальтера? Очень хорошо держит грудь!

Самое забавное, что у этого знакомого жена (чудесная женщина из балетных) - женщина размера XХS, у которой наличие груди даже научно не подтверждено. Откуда он может, блин, знать, какая модель как держит грудь?

Дальше - больше. Поскольку его магазин открылся недалеко от моей работы, мы стали видеться часто, и каждый раз он деловито интересуется, не хочу ли я попробовать балконет или вот он лично мне рекомендует бесшовное бра - мол, ощущения потрясающие. Какие у человека с бородой могут быть потрясающие ощущения от бюстгальтера? При этом чувак не похотливый какой-нибудь мужичонка, а просто деловой и увлеченный своей работой. Но обсуждать с ним особенности своих предпочтений в белье как-то чересчур. Это как прийти к гинекологу - а это твой одноклассник.

А эпик наступил недавно. Этот мой знакомый сообщил, что у него хорошие скидки на те модели, которые мне нравятся, и я попросила одну для меня оставить - мол, позже заберу. Но работа, потом лень, потом снова какие-то дела... И вот он звонит мне на сотовый, когда я дома готовлю пирог с курицей, муж рядом в телефон залипает. Я включаю громкую связь, чтобы телефон не брать в запачканные мукой руки, и слышу бодрое:

- Ты про свой бюстгальтер не забыла?!

И мой муж, который всю эту историю, конечно, знает, раздраженно подал голос:

- Салли, забери уже свой бюстгальтер!

Мой бельевой знакомый сначала сказал тихо "упс", но затем, поняв, что вопроса, молилась ли я на ночь, не последует, оживился и прокричал:
- Салли, ты мужу передай, что у меня белье только женское, но я мужское под заказ тоже вожу! Помогу подобрать! Любую модель! Он бесшовное пробовал?

Представив, как этот наш знакомый теперь его будет останавливать в людных местах и радостно рассказывать, что бережно хранит его трусы, мой муж решительно помотал головой.

В пятницу вечером прилетает смс от секретаря директора: «В понедельник в 8-30 тебя ждет директор. Кто-то на тебя пожаловался». Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не звонить директору Сергею за какими-то объяснениями в выходные. Он — человек крайне закрытый, ему любая необходимость «проводить разъяснительную работу» - как серпом по айфону. И я давно подозреваю, что он меня, как бы это сказать… остерегается. Ну, потому что я шучу и разговариваю, а не молча киваю. Настораживало и время рандеву — за полчаса до начала рабочего дня. Стало быть, хочется ему приватности.

Приезжаю за десять минут до назначенного времени — а машина директора уже стоит. Видимо, человек готовится к серьезному разговору. А я дама нервная, мне все эти загадки никаких приятных ощущений не приносят, только дергающийся глаз и бессонницу. Захожу в кабинет.

Сергей сидит печальный-печальный, как в тот день, когда я отсюда увольнялась, было дело. Поздоровалась, села напротив, молчу.

- SallyKS, вы же сами знаете, в какой организации мы работаем, - тихо начинает директор. - Никто не говорит об ущемлении гражданских прав, но нам приходится считаться с… - он показал пальцем вверх и замолчал.

Чтобы разрядить обстановку, я сказала:

- Я атеистка, святой отец.

Директор посмотрел на меня как на душевнобольную, взял ручку, положил обратно, вздохнул и перешел к делу:

- На ваш отдел поступила жалоба. Периодически по вечерам вы поете странные песни и распиваете спиртные напитки. Последний раз — в пятницу. Что вы можете сказать по этому поводу?

После преамбулы о том, что мы должны считаться с чиновниками, поскольку учредитель нашей организации (пиар, дизайн, издательская деятельность, мероприятия) — органы власти, я ожидала чего угодно. Но не этого. Действительно, в нашем отделе есть пара-тройка любителей попеть песен под гитару, которые постепенно и остальных сотрудников в это вовлекли. Мы периодически остаемся после работы для этих целей — перед праздниками, или в чей-то день рождения, или если у нас сверхурочная работа, и мы ждем согласования выполненных заданий. Можем заказать пиццу или что-то в этом роде. Спиртное в рабочих помещениях не пьем. Помещение после себя прибираем. Поем либо песни старых рокеров, либо что-то из нового, но все это крутится по радио и выходит в официальных альбомах групп. И гитары (две штуки) у нас простые, акустические, без усиления. Так что ноу криминалити. Все это я и объяснила вкратце.

- Вы уверены, что все это разрешенные песни? - переспросил Сергей так же тихо. - Не входящие в список экстремистских?

- Уверена, - повторила я с неподдельным изумлением. - А кто жалуется?

Оказалось — жалуется на нас вахтер. Дядька-пенсионер. Пишет корявым почерком на имя нашего директора, что его сотрудники поют песни «против власти», пьют спиртное и нарушают режим работы административного здания.

Неожиданно, конечно, но в целом по этому неравнодушному гражданину сразу понятно, что он вахтер не простой, а потомственный. У него, наверное, еще дедушка в тридцать седьмом году в коммуналке сквозь замочную скважину слушал, не рассказывают ли соседи политические анекдоты. На меня он жаловался администрации офисного здания за то, что наша организация поздно сдает на вахту ключи от коридора. Кабинетные ключи у каждого свои, а вот коридоры запираются ключом с вахты. А у вахтера журнальчик, где он отмечает в начале рабочего дня, когда ключ взяли, а в конце — когда ключ вернули. И ходит ругаться, если у организации заявлено время работы до 18-00, а в 18-15 ключ от коридора еще не сдан. С учетом того, что мой отдел, бывает, задерживается и до половины восьмого (а в «горячую» пору — и до полуночи), нами вахтер особенно недоволен. Думаю, лично мной он очень недоволен. Потому что другие арендаторы - риэлторы, например - тоже задерживаются допоздна, но они ходят в деловых костюмах, а я в джинсах и косухе, и вообще какой из меня руководитель отдела, если у меня даже портфеля нет? Явная наркоманка и мошенница. При этом администрации здания глубоко плевать, во сколько уходят арендаторы, если они не портят имущество и не нарушают общественный порядок. Просто вахтеру не нравится, что сотрудники уходят в разное время, а не стоят в очередь в 18-01, сдавая казенные ключи. У него от этого чувство собственной значимости для общества теряется. Два других вахтера, в отличие от этого, вменяемые. Какая им разница, кто во сколько ушел, если они все равно дежурят либо сутками, либо по 12 часов?

- Мне он сказал, что будет жаловаться в ФСБ, - еще тише сказал Сергей. - Я понимаю, что у нас все в порядке, но не хотелось бы с этим разбираться. Зачем нам лишние проблемы? Поэтому прошу вас перенести посиделки с гитарами из служебных помещений куда-нибудь в другое место.

- Хорошо, - сказала я. - Еще этот же вахтер жаловался, что мой отдел поздно уходит с работы, так мы, чтобы его не нервировать, будем уходить ровно в шесть.

Сергей явно напрягся.

- А можно без крайностей?

- Вы же хотите, чтобы мы не раздражали вахтера. А его раздражают не только песни.

Он помолчал. Потом начал говорить чуть громче:

- Салли, я понимаю, что вы не любите, когда ограничивают вашу свободу. Но давайте не будем равнять песни в нерабочее время и работу, для которой иногда нужно задерживаться. За нее вам хорошие деньги платят. Какой смысл лезть в бутылку из-за таких мелочей?

И тут со мной случилось то, что бывает нечасто, — состояние «щас спою». И я исполнила длинную протяжную арию. О том, почему мы вечером, бывает, сидим с гитарами. Напомнила, что работа у нас, мягко говоря, нервная. Например, при предыдущем директоре Кристине косяк шел за косяком, и нам приходилось, чтобы не терять заказы (и, соответственно, премии), чуть ли не ночами исправлять все, что она наворотила днем. Вот однажды она перенесла срок доставки светового короба для одного мероприятия на день раньше, потому что хотела куда-то улететь отдыхать. А на акте приемки должна была стоять ее личная подпись. И она приняла короб у изготовителей на день раньше. И укатила, заявив завхозу Петровичу, чтобы он эту конструкцию «где-нибудь пока хранил», потому что в зале, где короб должны были монтировать, сидел непробиваемый охранник, а директор зала, который мог бы дать отмашку запустить нас пораньше, был вне зоны доступа. У охранника было написано в бумажках, что приедут в 10-00 четверга — и до этого момента он никого не собирался пускать на вверенную территорию. И здоровенный короб в деревянной таре был отгружен под забор здания, потому что хранить нам его было негде и транспортировать не на чем. А Петрович со своим племянником всю ночь со среды на четверг этот дорогущий короб караулил, пока охранник не открыл ворота. Вдобавок еще по прогнозу обещали дождь со снегом, и мы с маркетологом за свои деньги покупали рулон парниковой пленки, чтобы конструкцию обернуть и уберечь от порчи — деревянная (а под ней пенопластовая) тара была, разумеется, не герметична. Конечно, короб был внутри тоже обернут, но фиг его знает, насколько плотно, - так что мы подстраховались.

Петрович, конечно, не в моем отделе, и директор у нас уже другой, но на этом примере лучше всего иллюстрировать, на что приходится идти иногда сотрудникам. «Подвиги» моего отдела не так заметны: подумаешь, отправили в типографию книгу, в которой оказалось два не согласованных фото (менеджер заказчика тупо не передал «последние правки», а вспомнил о них, когда в типографии уже были сделаны формы), и нужно экстренно, в ночи, останавливать печать, менять иллюстрации, их обрабабатывать и заново все отправлять.

Или когда корректора увезли прямо с работы с внематочной беременностью, и я сама вычитала весь юбилейный альбом ветеранов органов местного самоуправления одного из районов, потому что бухгалтерия сказала, что в бюджете организации не предусмотрены средства на найм дополнительного сотрудника. Мол, ждите, пока девушку выпишут, и доделывайте книгу. А ждать было некогда. И я не взяла дополнительной платы, потому что ее тогда просто вычли бы из зарплаты корректора, а там и так не деньги, а слезы.

Я уже не говорю про один очень крупный федеральный проект, в котором мы участвовали, когда звонки и смс мне с ценными указаниями от столичных кураторов начинали поступать с шести утра, и директор Сергей лично просил меня не отключать телефон на ночь, потому что это было важно для организации.

Мы делаем то, чего делать вроде бы не должны, решаем проблемы, которые возникают не по нашей вине, нередко тратим свое личное время на доработку тех проектов, которые тормозятся, опять же, не по нашей вине. И все это — не потому, что иначе не получим денег (коммерческие заказы обычно идут без таких проблем на финальном этапе, а вот госзадание — это что-то, но его мы делаем за зарплату), а потому, что нам нравится доводить работу до конца. У нас есть азарт в том, чтобы кривое распрямить, мутное сделать чистым, косячное привести в порядок. Мы привыкли, что большинство людей вокруг нас, к сожалению, так не могут, и нам приятно, что мы так можем.

А что нам помогает слаженно, ответственно и без нытья всем этим заниматься? Что успокаивает и помогает набраться сил? Мы иногда немножко поем песни. Нечасто и недолго, потому что у каждого семьи, любимые люди, дети, собаки, кошки и даже одна игуана. Но даже это «нечасто и недолго» напоминает, что вместе нам хорошо работается. И если пять минут смеха заменяют ведро моркови, то час песен восстанавливает ящик нервных клеток. При этом собраться, чтобы попеть песен, вне работы, крайне трудно, потому что у всех, повторю, семьи, дети и игуана, понос, золотуха, надо маме на даче помочь и отвезти собаку к ветеринару. А час после работы раз в месяц каждый может себе позволить. Если забрать у нас эту мелочь, это будет не только глупо, тупо и грубо, но еще и вредно. Конечно, из-за таких вещей не увольняются с хорошей работы с хорошей зарплатой. Но мы, скорее всего, обидимся. И скорее всего, не будем больше стараться. Если теперь вахтер решает, что нам делать, а чего не делать, - пусть будет так.

- Какой вы предлагаете выход? - помолчав, спросил Сергей.

- Объясните вахтеру, что он неправ, и что вы поддерживаете свой коллектив. Распечатайте для вахтера персонально список запрещенных в России песен, пусть прикладывает ухо к замочной скважине и сверяется со списком. А если он решит обратиться в ФСБ — вместе посмеется, так как в нашей стране за песни «Скарлетт Йоханссон едет в Херсон» или «На кухне мышка уронила банку» пока не сажают. Правда, есть еще «В городе новый шериф» или «Шла Саша по шоссе», но за них пока тоже не сажают.

- А вы не можете сами вахтеру это объяснить? - с надеждой спросил директор.

- Это было бы неэтично, так как передавать жалобы для реагирования тому, на кого эти жалобы составлены, запрещено законом, - с видом большого сожаления ответила я. Ага, давайте, грузите на меня всю черную работу.

Это был очень жесткий для директора момент. Он классический социофоб. Ему даже с хорошо знакомыми людьми общаться тяжело, а уж с малознакомыми и тем более малоадекватными — и совсем вешалка. Тем более, он директор, а тут надо как-то объясняться с вахтером, который указывает в своей жалобе, что «сотрудники кабинетов №№… поют песни недостойного содержания» и «в 20-48 скрылись с места работы на неустановленных машинах».

И директор принял решение. Он встал, поправил галстук и пошел к вахтеру (правда, в этот день после выходных дежурил уже другой человек, так что маневр с поправлением галстука и убедительной имитацией шагов Командора Сергею пришлось повторить и на следующий день). Я шла следом с видом полной покорности судьбе. Увидев нас, вахтер приосанился, видимо, надеясь, что я иду извиниться за то, что нарушаю порядок. На самом деле, я пошла исключительно для моральной поддержки директора. Ну и чтобы он на полпути не передумал. Вахтеру Сергей сказал так же тихо, как обычно, но твердо:

- Примите к сведению, что исполнение песен моими сотрудниками в нерабочее время происходит с моего ведома, - и глазами так недобро зырк. - Договор аренды помещений это не возбраняет.

Он хотел еще что-то добавить, но вахтер будто бы даже поприжал уши и заискивающе закивал:

- Конечно, Сергей Михайлович, конечно, конечно! Я же не знал! Хорошо поют, душевно, как настоящие артисты!

- И задержка моих сотрудников на работе санкционирована лично мной, - дополнил директор. - Так что прошу по обоим этим вопросам их больше не беспокоить, иначе наша юридическая служба поставит вопрос перед администрацией здания о соответствии этого вашим реальным полномочиям.

- Конечно, Сергей Михайлович, конечно, конечно! Я Салли Каэсовну очень уважаю! - энергично закивал вахер, хотя еще энергичнее, казалось бы, некуда. Видимо, его впечатлила такая долгая речь от большого начальника, который обычно просто молча ему кивает при встрече.

Салли Каэсовна, то бишь я, вежливо улыбнулась, вспоминая, как этот неопрятный старик тыкал мне почти в нос прокуренным пальцем, крича, что начальник я не настоящий, и что баба-руководитель развалит все предприятие с такой дисциплиной.

Когда мы вернулись со «стрелки» с вахтером, и директор скрылся в кабинете, мне навстречу попался наш юрист Федор Михайлович с бумажкой в руке, который озадаченно спросил:

- Ты не в курсе, мне ответ на то, что ты песни поешь в нерабочее время, составлять? Что отвечать? Я по шизикам не спец.

- Пошли, продиктую, - ответила я. - Пиши: «Уважаемый Антон Геннадьевич! По фактам, изложенным в вашем обращении, проведена проверка»...

К мужу обратилась одноклассница Вика с просьбой проконсультировать: «Ты ж юрист!» Он вздохнул и покорился судьбе. Он учился в маленькой сельской школе, где контингент был очень неблагополучный, и те его одноклассники, кто еще не сидит и не погиб, бывает, обращаются к нему как к самому успешному очкарику параллели. Он старается этих контактов избегать, потому что все равно его советы одноклассников редко радуют, потому что их обычно интересует, как избежать ответственности за какой-нибудь косяк. Но Вика оказалась девушкой настойчивой.

Суть обращения гражданки: праздновала свадьбу с третьим мужем в столовой райцентра. Все продукты на стол новобрачные покупали сами. Под конец веселья невесте захотелось выпить сока, а на столах он закончился, и она пошла в служебные помещения, помня, что напитков закуплено много. В подсобке продуктов было как-то маловато, хотя бралось с большим запасом, зато стояли несколько до верха наполненных матерчатых сумок с провиантом. Вика смотрит: провиант точно ее, а вот сумки чужие.

Она начала вынимать из них колбасу, сыр, сок и алкоголь, и тут вбежала одна из работниц столовой, которая закричала, что это ее сумка и нечего по ней ползать. «Ага, щас!» - ответила Вика, откручивая от сока крышечку и отпивая прямо из пакета. Работница столовой схватилась за пакет, сок пролился на свадебное платье (конечно, белое) — и началось... Видя, с каким тупым упорством работница столовой намерена биться за ворованные продукты, Вика рассвирепела и вцепилась ей в волосы.

На шум сбежались другие гости, стали разнимать женщин, Вику схватили под руки, но она не растерялась и стала пинаться, пока в таком энергичном канкане не выбила противнице зуб. И та пошла в полицию, а Вика - к моему мужу с вопросом: как сделать, чтобы ту тетеньку признали виновной в краже, а ее, Вику, оправдали как защитницу очага?

Муж, расспросив одноклассницу подробнее, сделал вывод: без примирения со столовской тетенькой и без компенсации ей стоматолога суд в Викино положение точно не войдет. Вика, конечно, написала встречное заявление о попытке кражи продуктов как причине «поединка», но столовская мадам оказалась не дура: заявила, что заранее сложила продукты для удобства клиентов, чтобы после свадьбы сэкономить время персонала на уборку, и лично она в жизни чужой корки хлеба не взяла. А то, что продукты были не в пакетах, а в заботливо сшитых вручную больших матерчатых сумках, — так ей не жалко, пусть бы забирали, она еще сошьет. Поскольку Вика была изрядно нетрезва, а начало потасовки никто не видел, все выглядит дебошем на пустом месте.

«А что мне надо было делать?» - спросила Вика. «Нужно было пригласить свидетелей, при них выложить из сумок продукты, и если бы работница столовой стала качать права, - вызывать полицию, заявлять о краже, тем более, если у тебя на все эти продукты были чеки, а у нее точно нет, - объяснил муж. - Бить ее было нельзя ни при каких обстоятельствах, разве что в порядке самообороны». «Вот мне говорили, что у тебя советы дебильные, - ответила Вика. - Я что — дура, портить собственную свадьбу полицией?»

Кстати, по словам родственников мужа, на эту столовку районную многие жалуются, что при организации мероприятий то бухло хорошее пропадет, то колбаса дорогая. Но, как говорится, не пойман - не бит.

Бывает такое: человек весь из себя важный, гордый, не просто гомо сапиенс, а вэ-ай-пи-гомо, и в животе у него бабочки, на голове нимб, под ногами расступаются волны морские и стелется ковровая дорожка. А потом из рукоплещущего зрительного зала его жизни поднимается какой-нибудь неопрятный бухой плебей, тычет грязным пальцем и орет: «Я этого пидора в Химках видел! Деревянными членами торгует».

Так вот, в этой истории неопрятный бухой плебей — я.

К нам в контору на испытательный срок недавно был принят новый водитель. У нас не один водитель, поэтому с новеньким я несколько дней не встречалась, а тут надо было ехать за город, и Петрович мне говорит:

- Салли Каэсовна, вас повезет новый водитель — Владимир.

Мне коллеги, которые с ним уже ездили, рассказывали, что мужик этот очень разговорчивый, и по всем его рассказам выходит, что раньше он был бизнесменом, в тачки дешевле «Лэнд Крузера» даже не садился, но жизнь сбила с него понты: он все потерял по роковому стечению обстоятельств - лет восемь назад спасал на пожаре жену с новорожденным ребенком, был сильно травмирован, а в доме сгорели важные документы, из-за отсутствия которых его бизнес отобрали нечестные партнеры. Долго был на больничной койке, потом пришлось пойти работать в такси, из частного дома переехать в общежитие, но главное — жена и ребенок живы и здоровы, а остальное он постепенно, хоть бы на это потребовались долгие годы, восстановит.

И вот я подхожу к машине, здороваюсь, он тоже здоровается — и мы друг друга узнаем. Я ему не очень рада, он мне вообще не рад. Вот здесь наши отношения описаны довольно подробно. Для Лиги Лени: мы вместе работали лет восемь-десять назад в другой организации, он был водителем, я журналистом, он меня невзлюбил на ровном месте и постоянно пытался устроить подлянки разной степени значимости, а потом попал в серьезное ДТП и заявил, что я его «сглазила». Про пожар в его частном доме я вообще не в курсе, но еще на моей памяти он жил в этой же самой общаге, ездил на отечественном автопроме и никаких баек про бизнес и отвагу на пожаре не рассказывал.

Вовин первый вопрос:

- Ты кому-нибудь расскажешь, что мы раньше вместе работали?

Я:

- А что, не нужно?

Вова:

- Лучше не надо.

- Ну ок.

Для меня самое главное — что в отличие от нашего прошлого общего места работы, где разного рода выкрутасы сходили Вове с рук, на этом не забалуешь. Во-первых, у нас водители работают не по договору подряда, а по трудовому, и машины у них не собственные, взятые работодателем в аренду, а служебные, выданные конторой. Во-вторых, с трудовой дисциплиной тут строго: за опоздания и недостаточно грамотное выполнение обязанностей водителя выпрут так быстро, что не успеешь сказать даже короткое матерное слово. А что Вова у нас жертва несправедливости, бывший олигарх и счастливый обладатель особняка в анамнезе — это его личное дело. Ну правда. Когда мне знакомые женщины, которые на вечеринках открыто пристают к мужчинам, причем любым, рассказывают, какой они имеют успех у сильного пола, я тоже не спешу их разоблачать. У человека могут быть маленькие слабости, необязательно их поднимать на смех.

Съездили в Вовой один раз, второй. Особо даже не разговаривали. И мне казалось, что он как-то съеживается, как будто ждет, что я начну тыкать в него пальцем и кричать про деревянные члены в Химках. И, видимо, решив сыграть на опережение, он спустя очень недолгое время принес заявление по собственному. Когда закончились три дня отработки, забирая трудовую, Вова сказал Петровичу, что я на прошлом месте работы домогалась его, и на этом тоже начала домогаться. А он, Вова, жену любит. «Не пизди», - сказал ему Петрович (по словам Петровича) и сразу же пришел ко мне с вопросом, не сделал ли мне Вова чего-то плохого. Рассказал про обвинение в домогательствах. А я рассказала свою версию. Петрович потом пересказал другим, и коллеги подходили ко мне уточнять некоторые детали, а потом хохотали так, что мне Вову стало жалко. Опять жалко, ну что за человек. Вроде и сука, а вызывает не гнев, а сочувствие.

Давно не писала о клиентах-женщинах. На прошлой неделе закончилась (пока) эпопея с одной мадам, яркой представительницей моего «любимого» вида млекопитающих - «и пусть весь мир подождет». Таким дамам вроде бы и нужно заказать работу, но они никогда не уверены, стоит ли это делать у тебя, в данное время, за данную цену и с данными параметрами.

В июне объявилась потенциальная клиентка: нужна рекламная раздатка для участия в мероприятиях для бизнеса, но не простая, а вот такая, с выходом из-за печки, большими фото и прочим фильдеперсом. Ну, добро пожаловать, начали… «А давайте подождем, пока мне ответит фотограф! Я хочу, чтобы фото были именно его, а он сейчас в отъезде, вернется через неделю!» Через две недели: «А он уехал, будет еще через две недели». Еще через две недели: «А он просит пока отложить, у него у дочери свадьба...» К концу июля фотограф освободился, отщелкал. Ну вот теперь начали! Но дальше началось переписывание текста: «А вот у нас выйдет в начале августа новая продукция, а вот в середине августа мы пройдем сертификацию, а у меня кошка заболела, давайте отложим все дела...» Так закончилось лето и мое терпение. А главное, она продолжала звонить и обсуждать, что и как мы будем делать. Когда-нибудь. В ответ на очередной звонок я этой женщине сказала: либо мы подписываем договор и получаем предоплату, а дальше пусть она хоть до зимы тянет, либо говорить не о чем. Обиделась. Пообещала уйти в другую фирму. Ну, если хочешь идти — иди. Кто-то скажет, что негоже клиентами разбрасываться, но пока конкретные сроки (и по работе и по оплате) даже на горизонте не маячат - это не клиент, а так, прохожий.

В журналистике в свое время с такими сталкивалась регулярно. Помнится, приходит одна женщина, рассказывает: затопил ее сосед. Составили акт, сделали оценку. Ущерб приличный. Сосед добровольно платить не отказывается, но кормит завтраками и послезавтраками. Прождав полгода и устав верить разнообразным отговоркам («вот через месяц мне должны долг вернуть — и я рассчитаюсь» или «сейчас совсем денег нет — ложусь на операцию»), женщина подала в суд, чтобы взыскивали деньги принудительно. А когда исполнительный лист поступил приставам, ее ждал сюрприз: у мужика есть официальная зарплата (он силовик, то ли от УФСИН, то ли от МЧС), но с нее ничего нельзя отчислять, потому что больше 70% дохода отнимать закон не велит, а эти 70% уже идут в качестве алиментов — бывшей жене и нынешней. Причем бывшей мужик по суду платит несколько лет, а с нынешней оформили добровольную выплату алиментов буквально пару месяцев назад и в таком размере, чтобы она составляла вместе с первыми алиментами ровненько 70%. Приставы сказали, что долг этой женщине он сможет начать выплачивать после того, как его старший ребенок достигнет 18 лет. Имущества на нем нет.

И женщина пошла в газету, потому что больше было некуда. Мы написали статью, перед ее выходом связались с мужиком для комментария, и он заволновался: видимо, если его начальство узнает, у него будут проблемы на работе. И он поставил женщине ультиматум: «Если статья выйдет — денег не будет. А если статьи не будет — деньги будут скоро». И эта пострадавшая прибежала в газету с просьбой статью в номер не ставить, потому что иначе он денег не заплатит. Я ее убеждала, что это очередной его финт ушами, потому что он денег все равно не заплатит, а так хоть будет резонанс: его начальство взбодрит и либо заставит что-то выплатить, либо хоть вздрючит как следует с репутационными потерями. Она не верила, естественно. Ну, нет так нет. Не поставили статью, забили на это дело. Через месяц женщина приходит вновь: давайте напишем статью, он не платит, ирод. Блин, ну фактура интересная, можно поставить. Достаем из нафталина текст, снова звоним мужику для комментария, он бросает трубку, а через два часа прибегает пострадавшая с криком: «Стооойте, не печатайте, он сказал, что завтра вечером деньги будут!» Я предупредила: мы статью снимаем, но больше эту женщину в редакции не примем, и статья не выйдет уже никогда. Она понуро кивает: мол, все так, все так… Ладно, фиг с ней. А через несколько месяцев опять приперлась: «теперь точно давайте статью писать!» - но была послана в соответствии с ранее достигнутыми договоренностями. Мне потом коллеги из другой газеты рассказывали, что у них было все в точности так же.

Кто-то скажет, что ситуации разные: там заказ для бизнеса, тут статья в газету про трудности и лишения. Но типаж личностей один: человек, который не может принять решение. Тот, кто хочет что-то сделать, - делает, даже понимая, что появятся новые обстоятельства, и он либо учитывает их заранее, либо не учитывает, потому что когда-то надо остановиться и решить, наконец: наказать соседа оглаской или поставить в буклет на один вид бублика меньше. Иначе нет смысла напрягать людей своими проблемами и своими бубликами.

Когда при мне начинают ругать какую-то профессию (мол, все ее представители — дармоеды, сволочи и т. д.), я всегда воздерживаюсь от обобщений, ибо мы мало знаем о специфике чужой работы и судим о ней исключительно односторонне. Поэтому не допущу резких оценочных суждений и просто расскажу, как мы с мужем ввязались в покупку квартиры с помощью агентства недвижимости. Не буду долго объяснять, почему не сами и т. д. Обратились и обратились.

Риэлтору я сразу составила список требований к жилью, разделив их на обязательные и вариативные. К примеру, то, что квартира должна быть на верхнем этаже и в кирпичном, а не панельном, доме — обязательно. Плюс я вычеркнула несколько районов города, куда точно не поеду. А вот наличие электроплиты — вариативно. Может быть и газовая. Или наличие ремонта — тоже пофиг, если все остальное подходит. А инфраструктура типа детских садов и автобусных остановок вообще не волнует.

И началось: риэлтор то район мне пытается подсунуть не тот, убеждая, что я просто плохо знаю, как там стало хорошо, как город расцвел и т. д. То дом панельный и квартира с неузаконенной перепланировкой. Но самая фишка оказалась с верхним этажом. Почему-то женщина-риэлтор была уверена, что я легко расстанусь с главным своим требованием под гнетом ее опыта, мудрости и профессионализма.

Звонит:

- Салли, вот чудесный вариант: район как вы хотите, 65 квадратов, новый ремонт, закрытая парковка с шлагбаумом…. бла-бла-бла…

- А этаж какой?

- Третий!

- А в доме сколько этажей?

- Восемь…

- Сразу нет.

- Почему? Сначала давайте посмотрим!

Опять звонит:

- Я вам скидывала в личку несколько вариантиков, вы посмотрели?

- Я посмотрела только тот, который был на верхнем этаже, но там мне не нравится расположение дома, поэтому ищем дальше.

- А почему не посмотрели квартирку по такому-то адресу?

- Потому что там этаж девятый из десяти.

- Но это же почти самый верхний!

Объясняю в очередной раз: соседей сверху мне не нужно ни в какой идеальной квартире. Я достаточно от них настрадалась по месту регистрации. Я и так буду делать шумоизоляцию стен и пола по возможности, а шумоизоляция потолка уже перебор, дорого и не слишком эффективно, если у соседей, к примеру, ламинат положен неправильно, и их хрен убедишь переделывать полы даже за мой счет. Плавали-знаем.

- Ой, да там сверху живут тихие пенсионеры! - не соглашается риэлтор.

Объясняю еще раз: во-первых, пенсионеры помрут, дай им бог здоровья, и вместо них шумные внуки либо сами въедут, либо начнут сдавать жилье посуточно; во-вторых, мне нужен только верхний этаж - и тут нет повода для дискуссий.

Через день звонит снова:

- Надо срочно смотреть вариант, а то уйдет! - перечисляет особенности жилья, под мои требования вроде все подходит.

- Этаж какой? - уточняю на всякий случай.

- Самый верхний! Девятый из девяти!

Что ж, отлично. Еду смотреть. Вижу, что над квартирами верхних этажей есть еще помещения. Спрашиваю: а там что? «Технический этаж», - отвечает риэлтор, не моргнув глазом. Я понимаю, что в доме с лифтом такое должно быть, но что-то меня настораживает…

В общем (пропускаю целое расследование), оказалось, что технический этаж в доме, действительно, есть, но для обслуживания лифта отведен сравнительно небольшой закуток, а остальное место жильцы дома оборудовали под спортзал, бильярдную и «комнату отдыха». Инициаторами выступили жители нескольких квартир (в основном, молодые мужчины), которым по вечерам хочется попить пивка и погонять шары вне своих семейных гнезд. Жители верхнего этажа, которым это добро на хрен не упало, голосовали против, но оказались в меньшинстве, так как остальным было пофиг — не над их же головами развернется этот отдых. И в доме уже третий или четвертый год идет борьба за место под крышей. Прямо над моей предполагаемой квартирой у них главное гнездо.

Вот тут я уже окончательно прифигела и прямо спросила риэлтора, по какой причине она устраивает мне такое вредительство. Та заюлила — мол, я сама в шоке, ничего не знала, ничего не ведала! При этом чуть позже оказалось, что эта самая «в шоке» уже год продает ту самую квартиру, над которой днем и ночью катают бильярдные шары. Звонить мне с предложениями вариантов я ей запретила, а сама имела недолгую, но эмоциональную беседу с директором агентства недвижимости. После чего передо мной выложили четыре равно подходящих варианта. Выбираем теперь с мужем.

А одна моя приятельница, которая работает в сфере недвижимости (и с помощью которой я узнала про эпопею с «этажом отдыха»), рассказала, что у меня еще был вариант лайт: одна ее знакомая хотела купить квартиру своих соседей, чтобы объединить со своей, и попросила риэлтора помочь провести переговоры — узнать, возможно ли вообще договориться, и если да, то сколько соседи хотят за свое жилье… Риэлтор пообещала проявить чудеса дипломатии и уговорить, а присутствие заинтересованной стороны отвергла — мол, зачем вам лишние хлопоты? Результат - соседи написали в чате дома, что к ним пришла некая женщина, которая заявила: «Продавайте квартиру, иначе жить в ней все равно не сможете».

«Риэлторы люди очень полезные, - сказала моя приятельница, подытоживая историю о чудесах дипломатии. - Но уж если попадется ебанько — ты его никогда не забудешь».