Digital + Рисунок

...У подростков Кати и Лены Комаровых из многодетной бедной семьи забот полон рот: пока пьяные отец и мать ссорятся друг с другом, нужно как-то накормить, одеть и обуть младших сестренок и братьев. На носу кризис 1998 года, но надежда на чудо не оставляет детей. И чудо все-таки случается.

– Да чего... – Ленка шмыгнула носом, убрала от лица руки. – Чего они нам сделают...
Она осторожно подняла упавший платок, накинула на плечи и завязала узелком на груди.
– Ленка...
– Чё... чего такое?
– Ты правда хочешь в город уехать?
– А то...
– Кому ты там нужна, в этом городе?
– Выйду за городского и уеду.
Комарова помолчала, потом сняла туфли и носки, уселась на край мостка и опустила ноги в воду – они тут же онемели по самые колени. Комарова попробовала пошевелить пальцами и не поняла, получилось у нее или нет.

В магазине всегда пахло подплесневевшим хлебом и песочным печеньем и немного – розовыми духами Олеси Иванны...

– Пряников не хотите взять, тетя Женя? – заискивающе спросила Олеся Иванна. Бабка Женя с сомнением покосилась на пряники:
– А они у тебя мягкие?
– Сегодня только привезли, – не моргнув глазом соврала Олеся Иванна. (Пряники привезли, дай бог, в начале прошлой недели.)

Ей было около тридцати пяти, она была полная, черноволосая, выглядела немного старше своих лет, ярко красилась и казалась Комаровой очень красивой. Прошлым летом Комарова видела, как Петр, водитель «газели», дважды в неделю подвозивший продукты, обнимал Олесю Иванну за магазином.

– Пусти! Батя, пусти, больно! – верещала Ленка, пытаясь вывернуться.
Батя рванул ее за плечо, и Комаровой показалось, что Ленкины ноги на какую-то секунду оторвались от земли, схватил за растрепанные волосы, повернул и еще раз ударил. Ленка заскулила. Комарова бросилась к бате, изо всех сил заколотила его руками по спине:
– Пусти ее, убьешь, пусти, сволочь! Убьешь!

Татьяна сидела у окна в кухне, потому что оттуда было лучше всего видно калитку и дорожку к дому, и вышивала бисером лицо Богородицы. Раньше ей никогда не приходило в голову вышивать бисером лицо: лица и руки писал муж, а она вышивала облачение, нимб и фон. Сергий молчал, вглядываясь в ее лицо.
– С тебя самой Богородицу можно писать.

И очень личная иллюстрация... Комарова любит кошек. Я взяла за референс котика моих родителей, который умер два года назад. Пушистый воспитанный джентльмен, хотя и беспородный, никогда не выпускал коготки, не бедокурил и вел себя удивительно интеллигентно. Очень по нему скучаем.