Что он иногда говорил о вчерашнем дне, будто это было давно, а древнее прошлое мог описывать как сиюминутную реальность она давно привыкла, но забыть Хесуса, это уже слишком. Разве, что это его очередная шутка.
Она же отчётливо помнила почти каждый день своей недолгой жизни. Хотя что-то лучше было забыть.
Их городок как большинство прибрежных жил портом и туризмом. Их семья на фоне многих до поры считалась благополучной, во всяком случае так говорили мама и тётя. Как раз с рождением тёти, младшей сестры её мамы и начались проблемы.
Роды были тяжелые и акушеры решили спасать дитя, а не мать. Рождённое таким образом дитя оказалось больным, да ещё полученная при родах деформация черепа обезобразила её внешность. Такой и осталась в памяти её тётя, с ввалившимся глазом и вдавленной скулой на неестественно вытянутом лице.
Единственное, что роднило их с её мамой - это роскошные густые волосы. Они спадали на плечи у обеих шелковистыми волнами и заканчивались тугими завитками на концах. Многие девушки и женщины завидовали таким волосам, даже она завидовала, ей досталась совсе другая шевелюра, по видимому от отца. От него же досталось и африканская внешность, благо что кожа была лишь чуть-чуть темнее, чем у большинства коренных жителей.
Когда она родилась её мама и её тетя работали дни и ночи напролёт. Днём работала тётя, её из жалости взяли на разделочную линию в консервном заводе, там же работала и бабушка до самой смерти. Бабушке и на последнем месяце беременности приходилось разделывать рыбу стоя по щиколотку в смердящих отходах, а потом выгребать их после смены. Там на разделке и начались у неё схватки, там видимо и попала инфекция грозившая убить и дитя и мать. А вот мама работала по ночам и суть этой работы она узнала в достаточно юном возрасте.
Ещё с ними жил дед, он почти не бывал трезвым и всем троим порой доставалось от него. Портовый рабочий даже пьяный и в возрасте обладал тяжелыми кулаками и часто пускал их в ход по делу и просто так.
Маме доставалось за то, что шлюха, тёте за то, что рожая её умерла жена, ей за то что родилась по залету от какого-то негра.
Когда она стала старше и уже умерли дед и мама, тётя рассказала ей безобразную правду.
Она помнила как после того рассказа мечтала чтобы воскрес её дед, чтобы убить его своими руками, как она омерзительно вела себя на кладбище выкрикивая проклятья на его могиле.
Она до самой встречи со своим нынешним другом жила лишь ненавистью к покойному деду и винила его во всех бедах.
Ведь если бы он не пил, бабушке не пришлось работать до последнего на консервном заводе и роды могли быть как и первые, и все были бы живы.
Дед и сам при жизни говорил, что ему был нужен сын, а не две бесполезные девки.
Именно он настоял на втором ребёнке, хотя бабушка не хотела рожать от порядком пьющего мужа.
А когда её не стало именно дед заставил старшую дочь (её маму) идти добывать деньги и её маме пришлось взяв грудную сестренку ходить побираться к отелям. Туристы в большинстве жалели эту парочку, кто-то давал денег, кто-то еды. Когда давали еду было лучше, они хотя бы не голодали в этот день, ведь все деньги дед пропивал. Но бывали случаи когда туристам не нравилось, что чудесный вид на пляж и море портят не ухоженные дети, да ещё не дай бог они заразят чем-нибудь их собственных детей. Тогда их с сестрой прогоняли. А вечером ждала расправа от пьяного деда, за то что вернулись без денег.
Так мама и тётя перебивались подачками около десяти лет, а однажды вечером дед продал её маму на какой-то сухогруз стоявший в порту за ящик алкоголя. Её маме тогда только исполнилось тринадцать и всё время стоянки команда сухогруза забавлялась с юной девушкой. Почему-то им запретили покидать борт и приводить проституток, а дед сумел только ему известным проходом попасть на это судно.
Именно после этого у мамы родилась она.
Тётя рассказала, что всё время беременности дед продавал её маму всё новым и новым клиентам, а потом его здорово избили хозяева других проституток. Пока дед лежал в клинике, мама с тётей смогли передохнуть и мама успела доносить и родить её.
Потом в их дом пришли двое незнакомцев, они долго рассматривали девочек и обещали им свою защиту от деда тирана, если мама будет отдавать им часть заработка.
Как говорила тётя, её мама сразу согласилась, только просила устроить на работу сестру, но незнакомцы лишь рассмеялись и сказали, что любителей таких убогих найти не удасться.
Тогда и сложилась та часть их жизни, которую она уже помнила. Днём мама была с ней, они играли, гуляли вдоль моря, мама оставляла себе достаточно денег, чтобы покупать еду и одежду. А ночью она уходила и с ней была тётя, и было счастье, если дед в эту ночь не придёт ночевать. Незнакомцы как обещали хорошенько припугнули его несколько раз, теперь всю накопившуюся злобу он вымещал на младшей дочери и внучке. Им часто приходилось убегать с тётей . Она помнила как порой их пускали к себе соседи, а однажды они до утра бродили по улицам. И со спины кто-то принял тётю за маму, но увидев лицо отпустил со словами, что даже спьяну и со спины такую страшилу не трахнет.
Именно соседи устроили тётю, как только ей исполнилось тринадцать подсобницей на консервный завод, тётя не жаловалась, но было видно как тяжело ей даются гроши заработка. Тётя оставляла деньги у соседей, чтобы дед не отобрал их.
Ей было хорошо с мамой и с тетей, они заботились о ней, покупали наряды, они отправили её в школу и радовались её хорошим оценкам. Казалось они стремились дать ей всё то, чего не было в их детстве и о чем они мечтали.
Ей исполнилось восемь, когда мальчишки заперли её в туалете и заставили раздеться, потому-что она дочь проститутки. Они глупо ржали и трогали её за разные места. В том туалете и нашла её тётя. Она не решилась бы рассказать всё сама, но с тётей было удивительно легко делиться и радостью и печалью.
Они тогда ничего не рассказали её маме, но тётя выловила каждого из её обидчиков и держа за причинное место, припугнула, что у них скоро станут такие же страшные лица, как у неё, если только пастор не отпустит им грехи.
Пожилой священник был шокирован массовым покаянием и мольбами о прощении грехов. Он решил для пользы «дела Божьего» наложить на мальчишек суровую епитимью и заставил их учить и читать молитвы, исповедоваться каждый день и всячески воздействовал на неокрепшие, но уже развращенные личности зачитывая из псалтыря главы о муках грешников в аду.
Она помнила, как с того дня её стали избегать одноклассники, лишь не многие из них остались в прежних отношениях. Но всё равно казалось, что впереди ждёт что-то хорошее. Тем более мама, и тётя, и соседи постоянно говорили, что после школы она должна учиться дальше, что с образованием легче выбиться в люди. Что это такое «выбиться в люди», разве деньги или образование делают человека - человеком?
Она помнила как мама просила её почитать ей вслух, и она читала ей книжки, которые давали в школе. Мама как ребёнок сидела и слушала разные повести и рассказы.
Со временем дед стал дряхлеть и теперь они все вместе могли затолкать его пьяного в чулан, где он уже не так долго и не так сильно буянил и забывался хмельным сном.
Последние годы дед лишился рассудка, он называл её маму женой, требовал её исполнить супружеский долг и родить наконец ему сына. Младшую дочь не признавал вообще, кидался в неё всем, что попадало под руку и кричал, что бы эта нечистая сила от него отстала. От деда жутко воняло, потому-что он всё делал под себя, но не замечал и не осознавал этого. А подойти переодеть буйно - помешавшегося было себе дороже, он дрался и ругался при любой попытке его помыть и переодеть.
Однажды она застала деда в мамином платье. Оно было сильно мало для одряхлевшего, но всё таки крупного старика. Она спросила деда зачем он одел мамино платье и услышала в ответ отборную брань, основным смыслом которой было, что сами вырядились во всё новое, а ему шишь.
- но оно же женское;
- а я кто по твоему?
- ты мужчина;
- да пошла ты, какой я тебе мужчина, совсем уже все сума посходили.
И дед неуверенной походкой пошёл в сторону порта в женском платье.
Потом ещё два года он отравлял им жизнь своими безумствами, испражнениями в комнате и на кухне, порчей вещей и постоянным пожиранием всего съестного.
Мама просто выбрасывала всё, что портил дед и покупала новое. Она и ему покупала новые вещи, которые оставались новыми от силы часа два, а после снова всё было испачкано испражнениями.
Они с мамой встречали с работы тётю, заходили поужинать в кафе, брали там порцию еды для деда, после чего мама оставалась ждать клиента, а она с тётей шли кормить ненавистного старика.
Умер дед неожиданно быстро, он не вставал со своей потели дней пять, отказывался от еды и питья. Мама даже не работала в эти дни, пытаясь его напоить или накормить, она упросила знакомого врача посмотреть деда, тот велел готовиться к похоронам.
На шестой день дед умер. Она помнила что почувствовала какую-то радость, что наконец закончились эти бесконечные проблемы и теперь они втроём заживут хорошо и спокойно.
Она даже сказала «наконец-то он сдох» и получила лёгкий шлепок от матери. Хотя искренне не понимала, как можно сожалеть о кончине тиранившего их человека.
Она помнила, что на похоронах многие говорили её маме и тёте «ну теперь вам будет полегче», а она качала головой и отвечала, что как бы не стало хуже.
Она помнила как они отмыли дом, выбросили все провонявшие вещи. Ей оставался последний год в школе и мама с тётей устроили совет куда дальше она пойдёт учиться и было решено, что она поедет учиться на визажиста . В тот вечер они даже распланировали как в их доме организовать салон красоты.
Они прожили тот год как в сказке, лишь стоило чего-то захотеть или запланировать, как всё получалось само собой. Мама всё чаще говорила, что хочет закончить с обслуживанием клиентов, что тоже готова пойти на консервный завод подсобницей и хозяева обещают отпустить её к сезону дождей.
Она очень хотела забыть тот вечер, мама устроила торжество по поводу получения ею аттестата об окончании школы и ушла, как они все считали на последний вызов. Он собственно и оказался последний.
Её полуживую принесли домой сутенёры. Клиент оказался извращенцем, он получал удовольствие от причинения боли и «перестарался». Мама прожила ещё сутки. Она гладила её по голове, смотрела так нежно, с такой любовью.
Она всегда вспоминала со слезами эти последние часы с мамой. Её багровое от синяков лицо, мамин голос повторяющий «доченька моя, радость моя, я очень тебя люблю»
Мама умерла под утро, как сказал врач была кровопотеря несовместимая с жизнью.
Она помнила похороны, как они с тётей прижавшись друг к другу как два щенка сидели возле свежей могилы. Всего год разделил эти двое похорон, деда и матери.
Потом тётя рассказала ей всё, чего она не знала и велела собирать вещи и ехать поступать в колледж.
Она не спорила, тогда навалилось опустошение и безразличие.
Она легко поступила и неплохо училась, каждую неделю в колледж приходили письма от тёти, она отвечала не так часто, но отвечала. Тётя беспокоилась что она не приезжает даже на каникулы, хотя она ей писала, что в каникулы старается подработать, но на самом деле ей просто не хотелось возвращаться туда.
На подработки действительно брали лучших учеников, особенно когда нужно обслуживать показ мод или фотосессию или просто модную тусовку. Платили сущие копейки, но зато можно зарекомендовать себя у разных звёзд и селебрити и получить от них персональный заказ.
Она очень старалась, и у неё получались великолепные образы, она получала приглашения обслуживать частные вечеринки. На таких вечеринках была разная публика, и заносчивые снобы, и снисходительные метры, и девушки по вызову. Она ловила себя на том, что старается для таких девушек как-то особенно, ведь им ещё отрабатывать её услуги оплаченные их клиентами.
К концу учёбы она собрала великолепное портфолио своих работ, несколько рекомендаций и приняла решение не возвращаться в свой городок.
Она написала тёте подробное письмо, где обещала забрать её к себе как только сможет устроиться на постоянную работу.
Ответ шёл нестерпимо долго, обычно тётя отвечала на следующий день, а тут прошло целых пять. Письмо было путанным, текст перескакивал с одного события на другое и заканчивалось просьбой тёти приехать хотя бы на день повидаться.
Она пообещала, но не приехала, она тогда влюбилась, тогда ей так казалось. Ещё дома она решила, что тот кому она позволит к себе прикоснуться, должен доказать что достоин её, что любит её, что бы он добивался её любви. Она искренне считала, что легко расстанется с очередным кавалером, не доводя отношения до интимных если он хоть какую-то мелочь сделает не так.
Она наблюдала за другими студентками, слушала их разговоры, кто кого увёл, кто кому изменил, и понимала такие отношения не для неё. И вдруг в её компании появился Микель, или просто Мики. В начале она дразнила его мышонком, ещё бы, он был очень светленький, остроносый и меньше неё ростом. Улыбка Микеля обнажала два крупных передних зуба. Она не обратила на него при первой встрече никакого внимания, даже раздраженно отмахнулась от назойливых ухаживаний. Но Мики не сдавался, он ждал её у подъезда дома, где они с ещё двумя девочками снимали комнату, он дарил ей цветы и конфеты, он приглашал (по началу безуспешно) в кафе, кино, парк аттракционов.
Мики в очередной раз вызвался её проводить после вечеринки, но она только фыркнула, что с подработок возвращается гораздо позже и никто её не провожает. С этого момента Мики провожал и встречал её с подработок, помогал донести рабочие чемоданчики, и она взглянула на упорного поклонника иначе. Она стала принимать его приглашения, ей было приятно производить впечатление на его знакомых и слышать как они подходят друг другу.
Микель был немного старше и уже начал работать в юридической конторе, его не двусмысленные намёки на помощь в организации бизнеса, на замужество, окончательно расположили её сердце и она решилась.
Мики был опытен и сходу старался поразить её обилием вариантов любовных утех, а она привязывалась к нему всё сильнее.
Так прошло около полугода, она получила диплом и сертификат и уже строила планы на открытие своего салона в этом городе, как ей прозрачно намекал Микель, она даже не заметила, что совсем нет писем от тёти.
Отношения с Мики оборвались ровно в тот момент, когда она собиралась поговорить с ним о оформлении её бизнеса. Оборвались без ссор, без объяснений, без явных причин.
Микель просто перестал приходить к ней, перестал встречать и провожать, просто исчез.
Она всё надеялась, что у без пяти минут жениха есть важные дела и скоро он появится и всё объяснит, но время шло, а Мики не появлялся.
Она уже начала заниматься поиском спонсора сама, банк ей кредит на открытие салона всё равно бы не дал, а на подработках попадались состоятельные клиенты и они были довольны её обслуживанием, вот только становиться её спонсором и совладельцем салона для таких клиентов было мелко и не интересно. Правда некоторые предлагали ей подарить салон за секс с ними, но чем это отличалось от работы её мамы, из-за которой было столько проблем и из-за которой она погибла.
Микель появился как ни в чем не бывало на празднике общих знакомых, она обрадовалась ему, подошла и ожидала объяснений, но так упорно добивавшийся её кавалер делал вид, что едва с ней знаком, был холоден и отстранён.
Сколько дней она провела в съёмной квартире в слезах, она забыла, она приказала себе забыть и о Мики. Как раз в этот момент ей пришло письмо из дома, но это не было письмо от тёти, это было официальное уведомление о получении наследства.
Она помнила как всю её пронзили какие-то ледяные иголки, а потом бросило в жар.
Выйдя из ступора она начала беспорядочные сборы, что-то вспоминала и клала в чемодан, потом вынимала и так многократно пока не накрыла волна горя. Теперь у неё не осталось ни одной родной души на всей земле, тётя умерла не дождавшись её.
На следующий день она закончила сборы, попрощалась с подругами, с этим большим и красивым городом, с планами открыть здесь свой салон и отправилась домой.
***
Дома её ждал сюрприз, последний подарок от мамы и тёти. Их дом был полностью переоборудован под салон красоты. Переоборудован именно так, как они планировали тогда втроём. Тётя не очень разбираясь в индустрии красоты и современной моде сделала все просто и добротно. Их единственная большая комната оштукатуренная и побелённая делилась на две части, в одной она могла работать, в другой могли отдыхать и ожидать приема клиентки. Кухню от комнаты теперь отделяла не старая штора, а массивная деревянная дверь, такая же была установлена на чулан.
Она потянула за ручку и обнаружила в чулане крошечную спальню и прощальное письмо от тёти.
Она не смогла с первого раза дочитать его до конца, постоянно накатывали рыдания.
Тётя писала что кроме салона для неё есть деньги отложенные мамой, их не много, но на первое время хватит.
Она поняла, что вместо лечения, тётя экономила на всём, чтобы воплотить их общую мечту.
В письме было ещё много добрых, тёплых слов, родительских наставлений, в этом письме было столько любви...
Она рыдала так долго, так безутешно, что ей начали подвывать бездомные собаки, часто пробегавшие мимо частных домов в надежде на поживу.
Не сразу она услышала как стучат в её дверь
- да открой же ты мене, Jesus-Maria, эти собаки сейчас меня разорвут!
В дверь быстро вбежала Мария, дочь соседей теперь уже взрослая, сама мать семейства.
- я уже подумала, что с тобой что-то случилось, эти собаки так выли возле дома;
Девушки обнялись.
Мария не спрашивая разрешения прошла на кухню, вскипятила воду и они сели пить травяной чай.
- что делать собираешься? Мария без предисловий заговорила о главном. Тут будешь жить или в город вернёшься?
- сейчас не знаю, пока ничего не решу буду тут;
- а работать собираешься?
- да, конечно, завтра сделаю вывеску на салон и открою для клиентов;
- не обижайся, но не будет у тебя клиентов, у местных нет на это баловство денег, а у туристов все услуги предоставляет отель, лучше туда попробуй устроиться;
- спасибо, если не получится попробую;
- а это что у тебя, фотоальбом? Мария с интересом листала портфолио.
- это образцы моих работ и ещё отзывы и рекомендации;
- хочешь сказать, что вот это всё, причёски, макияж ты делала?
- да;
- и сколько это стоит;
- я была на подработках, мне платили (она назвала сумму), а дипломированный мастер обычно просит минимум в два раза больше;
Мария присвистнула
- ну знаешь, здесь тебе максимум в два раза меньше предложат;
Она пожала плечами, пока ещё мысли путались и осознать происходящее не получалось.
Мария тем временем продолжала разглядывать её вещи, наборы косметических средств и вскоре добралась до платьев.
- Jesus-Maria, какая красотища, а ведь в этом платье я видела девушку в твоём портфолио, откуда у тебя столько денег на такие вещи?
- они все поношенные, продавались со скидкой; Ей стало неприятно, навязчивость и бесцеремонность Марии уже перешла рамки приличий.
Мария вытаскивала и прикладывала к себе платье за платьем. С досадой бросала их обратно.
- да что же они у тебя все такие приталенные, ни одно поносить не возьмёшь;
Тут Мария заприметила домашний халат, она сшила его сама из подаренного отреза шёлка, он был практически новый, лишь один раз она одела его проведя ночь с Мики.
- подари его мне;
Мария напялила тончайший халатик поверх уличного платья и вертелась в нём перед огромным зеркалом.
- ну подари, вон сколько у тебя всего;
- забирай, только учти это не платье, а домашний халат, в нём не ходят по улице;
- шутишь, я одену его с широким поясом и никто не догадается, что это халат.
Мария быстро скрутила выпрошенный подарок, собираясь уходить.
- ты если что нужно заходи, не стесняйся, я в сезон работаю горничной в Маритиме, книжки оттуда приношу, там туристы с собой книги привозят, а назад не забирают. Отель целую библиотеку для отдыхающих уже собрал, я вот беру почитать пока никто не видит;
- спасибо Мария, за книжкой обязательно зайду, люблю читать.
Мария ушла, а она принялась наводить порядок, убирать подальше от чужих глаз свои платья, раскладывать по ящичкам косметику и инструменты.
Весь следующий день она возилась во дворе пытаясь сделать вывеску для салона, получилось ярко и заметно. Придуманное название она красиво вывела на доске, каждую букву разным цветом. Затем наделала визиток, она видела такие у мастеров. Теперь предстояло найти клиентов, памятуя о сказанном Марией, она решила для начала не просить слишком большую цену за услуги, как в городе.
Она подходила к отелям, к небольшим магазинчикам, к кафе и ресторанам раздавая дамам свои визитки и показывая портфолио. Некоторые не хотели ничего смотреть и брать, а некоторые тут же выбрасывали изготовленные ею визитки в мусор.
За целую неделю не удалость найти ни единого клиента и она решила спросить Марию как устроиться в отель. Она постучалась в её дверь и услышала звонкий голос «заходи не заперто».
В доме соседей было шумно и душно, занавеска отделявшая зал от кухни была откинута, всё пространство заполнял запах жареного лука и рыбы. Мария кричала с кухни чтобы муж успокоил детей, которые устроили шумные салки и носились из комнаты в кухню и обратно. Супруг Марии нехотя покрикивал не детей не отрываясь вместе с тестем от просмотра футбольного матча. Мать Марии молчаливая худая женщина, молча выставляла на большой стол тарелки.
- здравствуй девочка, проходи садись будем ужинать. Мать Марии обняла её и немного прижала к себе как родную дочь;
- ой простите я не вовремя, я лучше завтра зайду;
- не придумывай завтра, садись за стол как мама говорит; Это уже кричала с кухни Мария, мама пусть все садятся за стол, рыба готова;
Через пять минут вся семья уплетала приготовленный ужин и обсуждались последние сплетни и новости.
Она вызвалась после ужина помочь убрать со стола, и стоя на тесной кухне решилась спросить Марию как устроиться в отель.
- сейчас разгар сезона, весь персонал набрали, они вообще любят брать одних и тех же, проверенных, но ты попробуй, только оденься поскромнее. Приходишь на ресепшн и спрашиваешь какая есть для тебя работа. Платят примерно одинаково, но чем больше звёзд у отеля, тем больше придирок и меньше дают на чай. Они вообще чем богаче, тем жаднее.
Она поблагодарила Марию и собралась уходить.
- погоди, Мария вытерла руки о фартук и потянулась к верхней полке, на только не забудь верни, она протянула ей потрёпанную книжку в мягком переплёте.
На утро она взяв диплом и портфолио обходила гостиницы в поисках работы. В двух местах ей предложили убираться на кухне, в остальных работы не было совсем.
Работать на кухне вместо салона, нет она была не готова к такому повороту, она шла домой понуро опустив голову. Оказавшись на набережной она присела на парапет отделявший песчаный пляж от прогулочной зоны, на этот же парапет она положила диплом и портфолио.
***
Девочка выскочила как чёртик из табакерки, точнее как мокрый чёртик из бассейна, она быстро удрала от присматривающей за ней женщиной, и вприпрыжку побежала к ней. Ребёнок схватил красивый альбом с картинками и стал листать странички тыкая в особо понравившиеся мокрыми пальцами и лопоча что-то на непонятном языке.
Вскоре на дорожке показались мать девочки и грузная дама, по видимому няня. Завидев взрослых девочка бросила альбом и сделала попытку бежать дальше.
Она ловко подхватила ребёнка и посадила к себе на колени. Няня подняла с земли брошенное девочкой портфолио и отряхнув положила на парапет рядом с ней, она что-то выговаривала ребёнку на их языке, а та в ответ сидя на коленях корчила ей рожицы.
Мать женщины закурила тонкую длинную сигарету. Она тоже была не местной, но знала несколько языков.
- надо же как спокойно она у тебя сидит;
Дама легонько перекинула пару страниц портфолио.
- так ты парикмахер?
Она молча кивнула в ответ
- ты плетёшь африканские косички?
Она вновь кивнула
- ты работаешь в отеле?
- у меня свой салон;
- он далеко?
- нет, за тем зданием, она махнула рукой в сторону своего дома.
Дама о чём-то переговорила с девочкой, та перестала кривляться и радостно закивала. После они перекинулись парой фраз с няней и дама повелела отвести её дочь в салон и если там прилично сделать ей африканские косички.
Она попыталась дать даме свою визитку с адресом и названием салона.
- вы же придёте за дочкой?
- нет, её приведёт Менни.
На удивление капризничавшая девочка изводившая Менни своими выходками вела себя с ней очень тихо, послушно взяла за руку и спокойно шла рядом. Спокойствие длилось только до прихода к салону.
Едва переступив порог, ребёнок начал бегать по комнате, открывать все двери, выдвигать все ящики. При этом Менни села на диван с отстранённым видом никак не пытаясь помочь ей утихомирить подопечную.
Она только и делала, что оттаскивала ребёнка то от одного, то от другого предмета который та неминуемо могла сломать или испортить. В конце концов она рассердилась не на шутку и безо всякой надежды, что девочка её поймёт сказала
- стоп, хватит, сейчас ты уходишь из моего салона с Менни и никаких косичек тебе не будет.
Неизвестно, что повлияло на ребёнка, строгий тон, незнакомый язык, сердитый взгляд. Девочка послушно села в кресло и она занялась её волосами.
С момента возвращения из города она не делала причёсок никому кроме себя и соскучилась по своему ремеслу.
Она привела в порядок иссушенные солнцем и морской солью волосики, нанесла специальный крем на облупившийся носик, сделала мягкие и пушистые косички. На всё ушёл примерно час времени начиная с усмирения и заканчивая готовой работой. Закончив она сняла с девочки накидку и развернула к Менни.
Женщина дремала сидя на диване, пользуясь передышкой в присмотре за ребёнком.
Она тихонько позвала
- Менни, Менни, мы закончили;
Менни открыла глаза, её подопечная, маленький чёртик, увлечённо разглядывала себя в зеркало, загорелое личико смягчено уходом от солнца, аромат аккуратных косичек приятно щекочет ноздри. Она подошла к Менни и протянула руку, что девочка сказала няне она не поняла.
Мнении отдала ей ту сумму, которую ей выдала хозяйка и взяла со стола визитку.
Когда её первые клиенты ушли она собрала со стола монеты, вот он первый доход от собственного салона. Она сложила монеты в шкатулку и поставила на полку к маленькой фотографии. Когда то давно их троих, маму, тётю и её снял турист на чудной аппарат из которого сразу вылез снимок. Тётя не хотела сниматься и спрятала половину лица за её головой, и это был единственный семейный снимок на память.
Благодаря Менни у неё появилась клиентура, замученные присмотром за капризными детьми богатых родителей няни, стали приводить к ней своих подопечных и пока она занималась с детьми, делая им причёски, косички иногда просто уход за кожей и волосами, иногда даже стрижки, отдыхали сидя на диване и попивая свеже сваренный кофе.
Она по прежнему пыталась заполучить взрослых клиентов и временами выходила с портфолио на набережную, сделать детям косички она могла и там. Однажды пока она занималась очередным ребёнком, его мама с подругой от нечего делать листали портфолио. Она прислушивалась к их комментариям, им нравились почти все образы на фото.
И она вновь решилась предложить свои услуги.
- я могу сделать вам любой из этих образов, или любой который захотите сами;
Женщины даже не удостоили её ответом, а продолжая свою беседу высказались в том смысле, что таких фото наделает любой мошенник из модных журналов.
Сезон близился к концу, её дохода едва хватало на оплату счетов и покупку самой дешёвой еды.
В этот день она как обычно сидела на парапете набережной надеясь на скорый приход клиентов из нянь или случайных новых.
Внезапно сильный порыв ветра поднял и унёс её увесистую папку, следующий чуть не сбил её с ног. Она бы всё равно побежала за своим альбомом, но на пляж надвигалась волна устрашающих размеров. Она со всех ног бросилась домой. Всполохи молний, сухой треск, а следом оглушительный раскат грома, испуганные крики людей спешно покидающих набережную и пляж, она едва успела захлопнуть за собой дверь, когда шедшая к берегу масса воды обрушилась на верхушки прибрежных пальм.
Она зажмурилась и закричала.
В щель под дверью в дом хлынула вода заставляя её выйти из оцепенения и начать затыкать щель и собирать воду всеми подручными средствами.
Одержав победу над внезапным потопом она услышала стук в дверь. Прежде чем открыть она выглянула в окно, море отступило унеся с собой всю прибрежную растительность, разрушив часть пляжа и полностью разрушив парапет набережной.
Она открыла и увидела на пороге его. Высокий, сильный, слегка смуглый, с острыми скулами, слегка улыбающимися уголками губ и пронзительными синими глазами. Он был весь мокрый, с одежды напоминавшей обрывок мешковины и длинных темных волос ручьём стекала вода. Он протянул ей её улетевшее портфолио с визитками и спросил:
- это ваше?
- да, огромное вам спасибо; удивительно, но её альбом был совершенно сухим и практически не пострадал
- проходите, вам нужно обсохнуть;
Он молча шагнул в её дом, молча зашёл в душ и взял предложенное полотенце.
Пока он стоял под струями воды, она металась между кухней и помещением салона не зная что ему предложить, из всего что было, разве что кофе, остальное врятли могло заинтересовать странного гостя.
Из душа он зашёл сразу к ней на кухню, она так и замерла с туркой и чашкой в руке, разглядывая его обнаженный торс и туго обёрнутые полотенцем бёдра.
- я бы не отказался от чашечки кофе;
Его голос вернул её к действиям, вскоре гость был усажен за стол, его чашка дымилась издавая густой кофейный аромат, а она распахнув старенький холодильник со словами «у меня ещё есть..» осеклась и ощутила жгучее чувство стыда. Это надо так опозориться и показать гостю, что у неё практически ничего нет.
- не беспокойся, сядь выпей со мной кофе;
Она села, она не пила кофе, а продолжала разглядывать гостя. Наконец решила спросить
начало здесь
Пока без названия
продолжение
Н И Ч Т О (продолжение)
