Немного поправленный машинный перевод статьи:
"Сегодня утром меня, как обычно, разбудил Маверик, мой не по годам развитый 11-месячный померанский шпиц, который сообщил о своем желании, чтобы его первым делом выпустили на улицу сделать то, что собаки делают по утрам (предпочтительно там, а не здесь, в помещении).
Пока Маверик занимался своими делами, я листал свой iPhone, узнавая обо всем, что произошло за ночь в мире социальных сетей. Две момента привлекли мое внимание.
Первым было решение немецкого Бундестага ужесточить действующее уголовное законодательство Германии, пригрозив тюремным заключением за «преступление» по «преуменьшению» (отрицанию) военных преступлений России».
Статья 5 Основного закона Федеративной Республики Германии касается «свободы слова». Она провозглашает, что «Каждый человек имеет право свободно выражать и распространять свои мнения устно, письменно и посредством изображений, а также беспрепятственно получать информацию из общедоступных источников».
Не так быстро.
Немецкий закон о защите прав на свободу слова, или NetzDG, кажется, представляет собой огромное исключение из понятия любого права на свободу слова. Закон NetzDG, принятый в июне 2017 года якобы для борьбы с террористическим и экстремистским контентом в Интернете, требует от социальных сетей блокировать или удалять контент, который нарушает ограничения на разжигание ненависти и клеветнические высказывания в Уголовном кодексе Германии.
Немецкий закон о диффамации требует, чтобы платформы социальных сетей удаляли клеветнические высказывания или сообщения, наносящие ущерб репутации, а также «оскорбления», наносящие ущерб достоинству человека.
Немецкий закон был недавно расширен, чтобы криминализировать лиц, которые публично демонстрируют символ «Z», используемый российскими войсками в качестве боевого опознавательного знака.
Лица, использующие этот символ, могут быть приговорены к трем годам тюремного заключения за «нарушение общественного порядка».
Я решил, что наилучшим образом потрачу свое время, написав статью, в которой я постараюсь нарушить каждую возможную статью в соответствующем законе, криминализирующем свободу слова в связи с российско-украинским конфликтом, а затем постараюсь опубликовать ее, чтобы ее могли увидеть как можно больше немцев, осмелившись бросить вызов Германии и узнав, сможет ли она предъявить мне обвинение.
Затем я посмотрел на следующий пункт в моей ленте новостей.
Илон Маск завершил покупку Twitter.
Мое утро внезапно преобразилось. Еще в июле я, в нарушение правил Твиттера, создал аккаунт в Твиттере, чтобы более эффективно отслеживать релевантные твиты. Я всегда нарушаю правила, когда правила открыто нарушают Конституцию Соединенных Штатов, и я считаю, что в эту категорию попал мой постоянный бан на использование Твиттера (я был забанен Твиттером за серию твитов, которые я написал в апреле) по поводу бойни в Буче. Я заявил, что Украина несет ответственность и Твиттер меня забанил).
Но я не лжец.
Я создал учетную запись, в которой использовал мою настоящую фотографию, под именем пользователя The Author Himself. Я публиковал твиты, продвигающие мою книгу «Разоружение в эпоху перестройки», давая понять, что я автор книги.
Аккаунт не забанили.
Твиттер был переполнен новостями о приобретении Маска, и несколько твитов продвигали идею о восстановлении Маском ранее заблокированных учетных записей. Конечно, все говорили об аккаунте Дональда Трампа. Одним из первых действий Илона Маска в роли бога Twitter было увольнение высшего руководства Twitter, в том числе лиц, ответственных за введение запрета на деятельность Трампа. В других твитах упоминался я и мой бывший аккаунт в Твиттере @RealScottRitter.
После блокировки я регулярно подавал апелляции на восстановление моей учетной записи. Эти обращения были проигнорированы Twitter.
Я думал о том, чтобы подать новую апелляцию напрямую Илону Маску, но сразу же был поражен оскорбительностью всего этого процесса.
Свобода слова — это не то, что Илон Маск может раздать. Это неотъемлемое право американского гражданина, закрепленное в Первой поправке к Конституции США.
Не следует спрашивать разрешения на свободу слова.
Я решил, что не буду подавать апелляцию.
Вместо этого я отредактировал свой профиль в Твиттере, удалив The Author Himself, и вставив Scott Ritter. Я более не анонимен.
Затем я добавил следующий текст в место, отведенное для биографической информации:
«Эта учетная запись является открытым нарушением правил Twitter, запрещающих забаненным пользователям создавать новые учетные записи. Свобода слова — это всё».
В своем первом твите я дал ссылку на статью, которую я разместил в своем подстеке на прошлой неделе, под названием «Bucha, Revisited» (Возвращаясь к вопросу о Буче). Ниже я напечатал:
"Я вернулся.
Тест, тест, тест.
Буча была военным преступлением.
Это сделала Украина.
Тест, тест, тест».
Затем я нажал «отправить».
В течение нескольких часов я был в тренде в Твиттере.
Число моих подписчиков выросло с 6 до 13,6 тыс. и продолжает расти.
Я вернулся. Я не прошу разрешения быть здесь. Вместо этого я буду твитить то, что я хочу твитнуть, когда я хочу твитнуть, как я хочу твитнуть, кому я хочу твитнуть.
Я буду размещать твиты на своих условиях, ни на чьих других.
Вот что такое свобода слова.
Мы узнаем, разделяет ли Илон Маск такое же видение.
(Примечание: Маск приостановил восстановление навсегда заблокированных учетных записей, ожидая созыва специального комитета, которому будет поручено рассмотрение каждого случая. Я рад, что не подал апелляцию. Свобода слова никого не ждет… даже Илона Маска).
