Цельноголовые, или химерообразные, представляют собой уникальную группу хрящевых рыб, дальних родственников акул и скатов. В настоящее время существует лишь около полусотни видов этих рыб, и их лучшие времена остались в прошлом. Из-за полностью хрящевого скелета химерообразные плохо сохраняются в окаменелостях, и окаменевшие яйца этих рыб являются настоящей редкостью. Однако авторам новой статьи повезло: они описали находку таких яиц из США и уточнили систематику яиц цельноголовых.

Рыбы — это большая группа позвоночных, хорошо адаптированных к жизни в воде. Хотя подавляющее большинство современных рыб относится к лучеперым, существуют и более древние группы, такие как лопастеперые (латимерии) и хрящевые (акулы, скаты и химеры).

Химер также называют цельноголовыми из-за характерной слитности верхней челюсти с основной частью черепа. Их скелет полностью состоит из хрящей, что затрудняет сохранение окаменевших остатков. Это создает сложности для изучения эволюции этих загадочных существ. Известно, что химерообразные разошлись с другими хрящевыми рыбами около 400 миллионов лет назад и с тех пор эволюционировали независимо, приобретя уникальные черты, такие как большая голова с длинным узким телом, ядовитый шип и склонность к глубоководному образу жизни.

В отличие от акул и скатов, которые могут быть яйцеживородящими, химеры откладывают яйца. Эти яйца имеют характерную форму, напоминающую широкое веретено, с клювовидным выростом спереди и ножкой сзади. Бока обрамляют две мембраны, что делает яйцо двусторонне симметричным, и его размеры могут достигать 30-40 сантиметров.

Недавняя находка, описанная в журнале Journal of Paleontology, относится к эоценовой эпохе палеогена и была обнаружена на западе штата Вашингтон в формации Линкольн Крик. Это место является настоящей сокровищницей окаменелостей хрящевых рыб третичного периода. Сохранился лишь слепок внешних покровов яйца, которое, вероятно, имело плотные коллагеновые покровы, как и у современных химер. Несмотря на внешнее сходство яиц древних и современных цельноголовых, сами рыбы значительно различаются, например, по строению зубов.

Палеонтологи сталкиваются с трудностями в точном определении родовой и видовой принадлежности яиц древних рыб, поэтому в XIX веке была предложена система условных групп яиц химер, известных как ихнофоссилии. Эти группы не всегда соответствуют конкретным таксонам рыб, что требует постоянного уточнения и пересмотра.

Изучив новый образец и классические труды предшественников, ученые предложили изменить ихнотаксон химеротека (Chimaerotheca), назвав его синонимом Vaillantoonia, который был введен в 1891 году и имеет приоритет. Интересно, что первоначально описавший Vaillantoonia sp. ученый счел его окаменевшей шишкой голосеменного растения — саговника, но позже признал, что это яйца химерообразной рыбы.

И Трясучка верен Отцу Стай, благодаря чему Глыба еще не размозжил его череп о ближайшее дерево. Трясучка поднялся из грязи, с самых низов, стал во главе темных, когда Костешмыг поймал лицом плевок громовой палки. Глыбу же сотворил лично Отец, как и основной костяк его стаи. Трясучка хочет стать новым вожаком, каждый темный хочет этого, но боится гнева Отца. Не он создал этот порядок и не ему его нарушать.

-Твои предложения? - рокот Глыбы заставляет мышцы Трясучки непроизвольно зайтись в приступе мелкой дрожи.

Трясучка знает свое место, поэтому так долго ведет за собой свору озлобленных и разобщенных ублюдков. Сколько бы биомассы не шло на усовершенствование его тельца, он все так же остается темным, опасно близким к человеку гибридом. А все человеческое должно быть уничтожено - таков Закон Стаи.

-Уходить, - нити слюны срываются с его клыков, - дальше на север, спрятаться в лесах. Переждать.

Мокрица скрежетнул зазубренными хелицерами.

Трясучка не нравится Мокрице. Трясучка никому не нравится, наверное, даже самому себе. А еще Мокрице не нравится кормить своих детей сырой плотью из Чанов. Они хотят свежей, еще обливающейся кровью человечины.

Глыба прикрыл глаза.

Стая примет любое его решение, пока он достоин называться сыном Отца Стай. Глыба умнее, чем кажется. Глыба понимает к чему все идет. Производственных мощностей Чанов Плоти хватает только на то, чтобы прокормить стаю, об увеличении поголовья или продовольственных запасах и речи не идет. Пять быков, личная гвардия Глыбы, двадцать темных и примерно столько же отродий Мокрицы, не считая прибившихся к стае мяснецов и выродков.

Это много. Каждый бык легко разнесет железную коробку, в которой любят кататься люди. Каждый темный и инсектоид порубит в кровавую кашицу любого человека. Но людей много и это не нравится Глыбе. Чтобы убить многих нужно убивать многими.

-Набег.

Мокрица удовлетворенно скрипнул сочленениями. Трясучка промолчал.

Мудрое решение.

Кирилл Демьянов любил свою работу.

Нет, не так, он ее, сука, обожал. Скажи ему кто лет пять назад, что он будет каждое утро приходить на базу сверхсекретной организации, по сравнению с которой ЦРУ и МОССАД нервно курят в сторонке, вливать в себя безумно вкусный кофе и координировать действия группы боевиков, уничтожающих чудовищ, то... ну да, тут любой бы усомнился в адекватности собеседника.

Раньше Кирилл не верил в лицимерно улыбающиеся с экранов холеные рожи актеров, отыгрывающих обывательское счастье. Это казалось не просто ложью, а квинтэссенцией обмана, кристаллизованным наебаловом. Что может быть хорошего в этом порочном круге? Дом - работа - дом. И на работе-то, сука, приходится работать, долго, сложно и муторно с далеко не призрачными рисками, а не пинать хуи. В каком месте все вышеперечисленное должно доставлять хотя бы подобие удовлетворения от созерцания собственного существования? Вшивая однушка от государства на окраине мелкого города, который, сюприз-сюрприз, возможно, скоро сровняют нахуй с землей во всполохах работы артиллерии, ибо кто-то где-то решил навести суеты. Отсутствие родителей, сдавших кричащий сверток в приют. Единственный друг, понятия не имеющий чем Демьянов занимается, и неимение постоянной девушки.

Казалось бы, тотальный мрак.

Но Кирилл так не думал.

В приюте было паршиво, куда паршивее, чем в армии, сначала срочка, а потом контракт. Если честно, Демьянов пошел туда ради бабок. Он перебивался многими работами, в основном неофициально. Доучиться так и не смог, поперли из металтехникума на третьем курсе за драку с сыном директора. Впоследствии, стоит заметить, сторчавшимся сыном, севшего за растрату бюджетных средств директора. И срубить пару лямов, а после комиссоваться, шмальнув себе в ногу, или вовсе весь срок контракта проторчать в тылу, казалось отличной идеей.

Не повезло. Или пиздец, как подфартило, в зависимости от точки зрения.

Их называют выродками. Грязные, мерзкие упыри.

Низшее звено в иерархии химер, безмозглое пушечное мясо. Жестоки, агрессивны, постоянно голодны, хитры и крайне плодовиты - каждый второй выезд штурмовиков заканчивается зачисткой гнезда или уничтожением стаи этих отродий. Ах да, а еще они просто обожают падаль.

Четыре часа позиции батальона Демьянова ровняло с землей артиллерией. Штурм. Перегруппировка. Пополнение.

Кирилл плохо помнил, что было днем, все слиплось в бессвязную кашу, выхаркнувшую его уже в вечер. Он вжимался в дно окопа, в мутные лужи, во влажные комья грязи. И молился. Воистину так - не бывает атеистов в окопах под огнем. Демьян не хотел умирать. Демьян очень сильно не хотел умирать. Он молился не кому-то конкретному и даже не абстрактным высшим силам. Просто молельный акт, оторванный от реальности, попытка спрятаться от реальности, жалкий холостой выстрел убедить самого себя, что вся жизнь не оборвется в следующую секунду, закончившись безымянным куском обугленного мяса в безымянном поле.

Последовавший после артподготовки штурм захлебнулся.

Кирилл слышал их крики, или ему казалось, что он их слышал. Стоны раненых, хрипы умирающих. Он слышал, как пули и осколки рвали плоть, дробили кости и расщепляли сухожилия. Как кровь лилась из ран, впитываясь в ненасытный грунт. Как солнце, клочья облаков и бесконечность неба безразлично всматривались в мертвые шарики глазных яблок.

А вот ночь... ту ночь не забудет никогда.

Они пришли в сумерках.

Роту подняли по тревоге - диверсанты. Когда количество свежей мертвечины на квадратный метр переваливает критическую точку, выродкам становится плевать на врожденную скрытность. Это Кирилл узнал позже, а тогда он думал, что умер.

Есть такая околотеологическая теория, что Земля - и есть Ад. Демоны полезли изо всех щелей. Выродки любят войну, они легко прячутся в ее пламени и наращивают собственное поголовье. Крупная стая, что-то около пятидесяти-шестидесяти уродцев.

Ростом что-то около полутора метров, с исковерканными, скрюченными человеческими очертаниями. Горбатые, болезненно-тощие, темно-серая шкура туго обтягивает кривые кости. Непропорционально длинные руки почти касаются земли крючьями когтей. Асимметричные точки ноздрей на плоской морде с чуть выступающими безгубыми челюстями, усеянными слюнявыми акульими клыками. Темные провалы глазниц, из которых тлеющими углями смотрит сама Смерть. Лысые бугристые черепа, заостренные уши. И клекот. Они хрипло завывают в ночи. Этот звук... Кирилл никогда не слышал ничего страшнее.

Истинные слуги Дьявола. Бесы.

Кто-то молился, пытался перекричать свой ужас, и слова обращения к Господу Богу тонули в автоматном лае пополам со взвизгивающим рычанием.

Боевики Отдела подошли к утру, нельзя орать в рацию о монстрах и думать, что они не обратят на это внимание.

Демьянов сразу понял к чему все идет. Он не знал почему не свалил тогда. Был шанс, уйти, затеряться, спрятаться. Конечно, поработав на Отдел № 0, пришло понимание - от них не скрыться, рано или поздно найдут. Но тогда он этого не знал. Оцепенение сковало тело и разум, Кирилл сидел на ящике из-под боеприпасов и невидящим взглядом смотрел в стену блиндажа, пока не подошли оперативники.

Принцип меньшего зла.

Демьянов с трудом выдавил из легких тусклое «Да» в ответ на предложение, от которого нельзя отказаться. Так же, как остальные. Ни у кого не хватило крепости яиц или градуса суицидальных настроений рявкнуть - «НЕТ».

Отдел умеет работать с кадрами.

Серия тестов и Кирилл делает ошеломительную карьеру, переквалифицируясь из рядового в младшего оператора.

-На позиции, - хрипло-наждачный голос Угла обдирает ушную раковину.

-Принял.

Работа младшего оператора подразумевает координирование действий боевой группы под присмотром старшего оператора. Естественно, на наиболее безопасных выездах.

По началу было страшно. Было пиздец, как страшно.

После вводного инструктажа Кирилл две ночи не мог заснуть. На третью нажрался в говно, блевал, обоссался и все равно не смог заснуть. Выродки пугали? Ну так тут это так, десертик, перед основным блюдом.

Иисуса, Санта Муэарты, Аллаха, Будды, Одина с Тором и остальных нет. Или есть, но фактических доказательств их существования за все время существования человеческой цивилизации так и не было обнаружено. А Четверо есть. И есть пантеон величайших химерологов, группа Темных богов, помешанных на тварях, по сравнению с которыми даже Человек Разумный, сверххищник, подмявший под себя планету Земля, лишь пыль. Великолепная троица - Хим Прародитель, Хозяин Чудовищ и Отец Монстров.

И Земля еще не лежит в руинах, просто потому что они развлекаются, смакуют, растягивают удовольствие. Такое своеобразное божественное хобби - медленно и неторопливо уничтожать миры. А Отдел № 0 - единственное, что им хоть как-то противостоит. Почему именно «№ 0»? История химеролгов тянется с зари становления человека. Ну это типа, сначала основывается филиал Отдела, пресловутой Инквизиции и ее подобий, а потом уже государственный аппарат.

Потом Кирилла начало затягивать. Выстроенный на психологических травмах нрав идеально лег на методическую обработку Отдела.

Это как с мусорами. Будучи приютским, а после варясь в сомнительных кругах, Демьянов научился остро чувствовать ореол Силы, стоящей за плечами человека. Да, может быть, он хорошая личность, с приятным характером, милый, добрый, благожелательный, но какая-то часть души при встрече с ним источает затаенное, тщательно спрятанное под приветливо-равнодушными масками, опасение, как перед гранатой с выдернутой чекой - может муляж, а может и ебанет. В первую очередь это не человек, а часть Системы. А привычку боятся Системы имеют даже кристально законопослушные граждане.

Но стоит лишь стать ее частью и мир расцветает новыми красками, делясь на «своих» и остальных. Демьянов не успел распробовать этого в армии, на срочке подобным даже не пахнет, а контрактником он пробыл до непозволительного мало, учебка, перевалочные пункты и неделя в окопах.

Два года - он полноценный старший оператор с блестящим послужным списком и, по неподтвержденным слухам, имеет некоторые шансы занять должность помощника городского координатора, а это уже совершенно иной уровень.

Кириллу нравилось руководить. И еще больше ему нравилось командовать вооруженными людьми. Восхитительный вкус власти, приправленный праведными специями, ведь бойцы уничтожают не условно-плохих людей, у которых есть дети и друзья, нет, они искореняют чистое зло. Святая миссия... и он во главе ее, направляет клинки и пули против тех, кто когда-то заставил его прятаться среди трупов, заставил визжать, как девчонка, судорожно давя на спусковой крючок.

Демьянову нравилось работать с Углом. Всем нравится работать с профессионалами. Кириллу вверили кураторство над его группой, после месяца работы старшим оператором. Вообще, если оперативник погибает при исполнении - это существенный минус в карьере, но только не в Отделе, тут учитываются несколько другие факторы. Вспомнить тот же Новгород... Демьянов передернул плечами, ощущая мерзкую россыпь вставших дыбом волосков вдоль позвоночного столба.

Он оператор, человек, который физически не присутствует в учиняемом химерологами мясотрясе, но в Новгороде был настоящий пиздец. Разведка пропустила мощного хима, дала времени набрать сил, скопить армию. С трудом сумели все замять. Столько трупов...

Но сегодня все проще.

Стая Ветеринара. Стая ебучего Ветеринара. Кажется, уже можно планировать на что тратить премию - неограниченные финансы, мать его, решают.

Известно о четырех самых могущественных химерологах, обретающихся в зоне конфликта. Ветеринар, Ролевик, Кайзер и Румпельштильцхен.

Вполне возможно, что они опаснее даже Новгородского Мясника, вот только в отличии от него, эти господа не спешат заявлять о себе во всей красе, подражая своим богам, медленно подтачивая сопротивление людей.

Кайзер - вожак «Цербера», антипода Отдела, созданной в сороковых годах военизированной группировки фанатиков, поклоняющихся Темным богам и люто надрачивающих на химер и все что с ними связано. Химерологи, химеры и простые люди, одержимые идеей Великой Эволюции.

Ролевик - свихнувшийся хим, возомнивший себя фэнтезийным Владыкой Зла, время от времени проявляющий себя в виде набегов орков, нападениях троллей и драконах, сжигающих колонны бронетехники.

О Румпельштильцхене известно до прискорбного мало, разве что только его тяга к сделкам. У него словно нюх на отчаявшихся людей, ищущих волшебную пилюлю, которая решит все проблемы. Он приходит и исполняет любое желание, взамен на услугу. Хочешь молодость? Он вернет тело в юные годы. Хочешь силы? Улучшит мышцы. Хочешь денег? Даст химеру, что печатает банкноты.

Одна услуга. Одна жалкая услуга, взамен на то, что пожелает мечущаяся душа. Сколько человек, опутанных его контрактами ходит по земле? Сколько успешных, взобравшихся на Олимп жизни людей должны ему? И их не вычислит даже самый матерый дознаватель. Спящие агенты, готовые по первому же приказу погрузить все в хаос.

Что же до Ветеринара...

По прикидкам аналитиков, он самый опасный из всей четверки. Опасный не для Отдела и не для человечества. Для всей планеты.

Стаи гибридов, отвратных смесков людей и животных, лишь верхушка айсберга. Ветеринар - владыка экологических катастроф. Из-под его дланей день за днем появляются новые виды жизни, агрессивно пытающиеся вклиниться в биосферу. Но это проблемы другой части Отдела, Кирилл решает вопросы как раз таки с гибридами.

Крупная стая.

Навскидку с полдесятка минотавров, двадцать-тридцать полукровок и столько же инсектов, плюс свора вездесущих мяснецов и выродков. Мощная сила, долго бродили по ЛБС, наращивая мясо. Или Отдел все ближе к логову Ветеринара.

Демьянов усиленно работал челюстями, перемалывая мятно-арбузное месиво четырех подушечек жевательной резинки, перегоняя слюну в ротовой полости. Старая привычка. Когда жуешь, как-то инстинктивно успокаиваешься. Во всяком случае, Кириллу это помогало.

Глубокий вдох. До боли в ребрах и межреберных мышцах, до рези в легких.

Глубокий выдох. До мутных кругов перед глазами.

Сейчас Кирилл не человек. Он бездушная и безэмоциональная сущность, втиснутая в мясной скафандр, замерший перед мониторами, вываливающими в мозг изображения с нательных камер бойцов и картинку, транслируемую дронами. Он - один из винтиков в механизме координатора. И ему меньше всего сегодня нужно обосраться.

Десять минут. Стая в двух километрах от неровной подковы штурмовиков. С предсказанного аналитиками маршрута не сходят.

Охота на гибридов - сложное и рискованное занятие, особенно, когда хочешь напасть на них внезапно. Звериные органы чувств работают куда лучше человеческих, отсекая применение любого вида техники, полностью бесшумные бронемашины, увы, еще не изобрели. Коптеры парят на предельной высоте, на укутанных в маскхалаты бойцов распылен подавляющий запахи аэрозоль последнего поколения. Мечта шпиона - ни одна ищейка не возьмет след. Но иногда даже этого мало, какие-то твари чувствуют тепло тела, какие-то ощущают кровь, а кто-то может расслышать биение сердца.

Таких, к счастью, сейчас не предвиделось.

Они внутри полукольца.

Кирилл видел их, отчетливо, словно сам целился в отродий Отца Монстров, лежа на возвышенных складках местности и среди корней деревьев редкой полувывороченной лесопосадки. Мерзкие, грязные и гнусные создания, достойные лишь смерти и тщательного стирания со страниц истории...

И все же... они внушали. Страх пополам с трепетом.

Демьянов распробовал эту смесь, когда его в первый раз паковали мусора, но тут это было ближе к инстинктам первобытного человека, густо замешанных с вцементированными социумом настройками о том, что может быть, а что не может.

Три с копейками метра мощной, шкафообразной туши, что может втоптать тяжелыми раздвоенными копытами в грязь мотострелковую роту. Окологуманоидная фигура бодибилдера, с бугрящимися под толстой, поросшей жесткой шерстью, жгутами мышц, увенчанная тупой бычьей мордой. Минотавры - тяжелая штурмовая пехота всех, кто заигрывает с гибридизацией, отраслью химерологии, которой покровительствует Хозяин Чудовищ. Живучие, крепкие, катастрофически сильные и склонные к вспышкам ярости, затуманивающим всякое подобие тактического мышления.

Темные, они же полукровки. Ловкие и выносливые. Недоделки, гибрид человека с человеком же, только порченным, дефектным, срамной ошибкой химерологии. Метр восемьдесят может быть, широкоплечие, жилистые и мускулистые. У них нет век, мутные, лишенные белков и радужек, глазные яблоки, глубоко вдавленные в провалы глазниц, не мигая, смотрят на мир, выискивая пищу, способную хоть на мгновение заглушить нестерпимый голод. Сморщенная, потрескавшаяся, мертвенно-бледная, в мелкую чешуйку, местами будто обугленная кожа. Узкие щели ноздрей, лысые черепа и безгубые пасти, десны усеяны иглами клыков.

Инсектоиды колебались в своих размерах и формах, лишенные единого стандарта, свойственного армиям солидных алхимиков, повернутых на членистоногих. Антропоморфные насекомые. Жуки, богомолы, гусеницы, пауки.

На выродков и мяснецов плевать, в Средневековье с ними неплохо справлялся плебс, вооруженный вилами и сивухой, что тут говорить о серьезных вояках.

Ждать. Ждать. Ждать.

Стая растянулась длинной неровной колонной, рысью пробирающейся в сгущающихся сумерках.

Сверкнула паническая мыслишка - химеры практически поголовно видят в темноте. Комбинированные ПНВ и тепловизоры, это, конечно, хорошо, но против врожденного свойства ориентироваться в ночи...

Это мандраж. Просто мандраж.

Спокойно. Спокойно. Чего ему боятся? Что полукровки выползут из системного блока?

-Внимание, - голос координатора спокоен, обдает разгоряченный рассудок холодом профессионализма.

Кирилл выплюнул жевательный комок в урну. Размял плечи. Это будет бой. Не драка, как тогда, в беспризорном детстве, приютские против дворовых, стенка на стенку. Священная битва. Почти как в Библии - Добро против Зла.

-Начали.

Демьянов взрывается россыпью приказов, координируя действия подопечного звена. Штурмовики одновременно приходят в движение, захлопывая капкан. Будто амеба, опутала добычу ложноножками, заключая в огневой котел.

Дроны срываются в крутое пике, у вершин деревьев выравнивая полет и открывая люки с «Бездной». Кирилл не знал кто придумал концепцию пиробрикетов и кто дал ему такое подходящее название, но он меньше всего хотел опробовать эффективность порождения сумеречного гения ученых Отдела на своей шкуре. Это страшно даже на экране. Отметки химер исчезают во всполохах всепожирающей песни клубов дыма и пятен огня. Если память не изменяет, температура «Бездны» доходит до двух тысяч градусов по Цельсию. После него остается только оплавленный щебень.

Боевики не срываются с позиций, не встают в полный рост и не бегут с воплями в облака концентрированной смерти. Они ждут.

Минута. Вторая. Время просачивается сквозь пальцы восприятия. Дым оседает. Деревья, земля и камни горят, чадя клочьями черного тумана.

Цель ликвидирована.

Кирилл тускло улыбнулся, растекаясь по креслу.

Это не так эпично и красочно, как в фильмах, да и плевать. Цель выполнена с нулевыми потерями. Они победили. Маленький кирпичик в стене, отделяющей Землю от Апокалипсиса. Еще один глоток воздуха.

Победили...

Еще полежать или?..

Мысль продолжить спать исчезает, так до конца и не обретя внятные очертания. Игорь Валерник предельно четко понял, что сегодня точно не заснет, да и в принципе его жизнь больше никогда не будет прежней, как бы банально это не прозвучало.

Воспоминания, присыпанные сонной дымкой, наваливались на мозг волнами, просачиваясь сквозь личность капля за каплей.

Коридор.

Игорь шел... нет, не шел, там у Игоря не было ног, не было тела, остался лишь голый разум, плывущий по длинному коридору, стены которого сокращались в такт беззвучному биению чудовищных сердец. Стены, пол, потолок - все состояло из плоти, буро-багровых шматов мяса, извивающегося, дрожащего и колыхающегося. Протягивающего к разуму Валерника толстые щупальца из грубо слепленного фарша.

Коридор казался бесконечным. Игорь летел вечность, пока «глаза» не затопил свет. Коридор выхаркнул его в зал, просторный, размером с футбольное поле, с потолком, теряющемся во тьме. И этот мрак смотрел ему в душу тысячей глаз. Зрачки... человеческие, крестообразные, вертикальные, треугольные, квадратные и горизонтальные. Они сияли светом умирающих солнц, в пламени которых рождались врата в новый мир, мир, состоящий из плоти. Костяные горы, эпидермисовые поля, мышечные леса, кровавые океаны. Планеты из биомассы, кружащиеся вокруг мясных звезд.

Он сидел на троне. Троне не короля, но бога.

Великолепный в своей чудовищности и уродливый в порочной красоте.

Игорь успел заметить бугристый лысый череп, туго обтянутый бледной кожей. Неровный, асимметричный, словно его собирали по кускам. А затем утонул в глазах. Человеческом зрачке, обрамленном мутной радужкой, и красной точке, тлеющей на дне темного провала пустой глазницы.

И знания захлестнули Валерника, вышвырнув его из чертогов бога, обратно на грешную землю, не познавшую милости Отца Монстров.

Прошлепал босыми ногами по линолеуму. Папе, он инженер, на объект в девять и до восьми его не разбудить, проверено на практике, а мама, медсестра, сегодня в ночь, после работы зайдет на рынок, раньше десяти не будет. До семи Игорь полностью предоставлен себе. Дальше автобус, школа, борьба, снова домой, домашка, компьютер, сон, чтобы утром начать все заново. Середина недели.

Привычный распорядок сломался новыми вводными.

Каким образом можно жить, как раньше, после такого?

Шумными глотками пить воду из-под крана. Пока не заломило в зубах, пока желудок не потянул к земле. Сполоснуть лицо. Капли щекочут шею, барабанят по керамике раковины.

Игорь чувствовал ее, багровую искорку, трепещущую под сердечной мышцой, мягко резонируя от каждого его вдоха и выдоха. Дар бога. Стоит лишь потянуться к ней и... он не знал чем это обернется. Боялся, чувствуя какое-то новое образование в мозгу, нечто инородное, колющее мысленный взор своей непривычностью и каким-то образом связанное с Искрой. Боялся и так сильно этого желал.

Такое манящее...

Зайти в ванную, закрыв за собой дверь на щеколду. Этому невозможно сопротивляться. Искра звала его, это... это походило на мышцы. Вышедшие после долгой и изнуряющей тренировки на совершенно новый уровень мышечные волокна, умоляющие проверить их возможности. А Валерник спортсмен, как и его папа. Не устоять... да и зачем?..

Эта мысль «зачем?» стала спусковым крючком, с мясом вырвавшим скепсис и осторожность. Игорь по натуре своей был немного бунтарем, соединив в себе панковскую молодость мамы и папы, ведь Юлия не всегда была примерной медсестрой, а Виктор солидным инженером.

Устроить дестрой, сорваться в порочную бездну низменных страстей - потаенные желания, тщательно заглушаемые тренировками и учебой хлынули наружу взбрыкнувшим вулканом, зажигая Искру сверхновой.

Ее пламя затопило все и вся. Игоря качнуло в сторону, вцепился в край ванны, с трудом удержав равновесие. В глазах потемнело. Херово. К горлу подкатил колючий комок желчи, наждаком ободравший гортань, загорчивший на языке. Голова болит. Руки дрожат.

Чувство.

Он вскинул голову. Это чувство... словно всю жизнь был слеп и вдруг прозрел, будто в пазл жизни вставили ключевую деталь. К привычному зрению, слуху, обонянию и осязанию добавился новый элемент, и мир расцвел красками, рассматриваемый через призму Искры.

Игорь ощущал куриные ножки в холодильнике, мелко нарезанную колбасу, ровные рядки яиц, пельмени и фарш в морозилке. Дыхание и сердцебиение папы, как кровь разгоняется по его венам и артериям. Ощущал себя. Каждую клеточку своего тела, каждую мышцу, каждое сухожилие, каждый миллилитр крови и каждый сантиметр кожного покрова.

И Знание. Именно так, с большой буквы. Истина, способная поколебать весь привычный миропорядок.

Дар бога заключался в Знании и Искре, позволяющей пользоваться этим Знанием.

Валерник нашарил Знание у себя в мозгу. Огромный пласт информации, сокрытый за обманчиво-тонкой, искажающей очертания пленкой незнания. Заархивированный файл, лишь малая часть которого доступна в данный момент.

Игорь потянулся к фаршу в морозилке, солидному полуторакилограммовому куску измельченной говядины. Потянулся не руками, не мыслью, но Искрой. Он знал, как это делается, Знание даровало подробную, поэтапную инструкцию, не сухой текст - вереницы образов, будто бы воспоминаний, словно пацан сам это когда-то делал.

С непривычки промазал, попал в пакет с пельменями. Свинина. Папа любил пельмени.

И один кусочек мяса, завернутый в тесто, вздрогнул. А вместе с ним вздрогнул Игорь, рухнув на колени и не почувствовав боли от жесткого соприкосновения коленных чашечек с полом.

Знание тихо шептало, что потом, когда-нибудь, Игорь научится видеть плоть, видеть путь плоти, познать все, что она знала с момента зачатия и до того, как попала к нему в руки, распотрошив на составляющие спираль ДНК и цепочки информации, скрытые в клетках. Но не сейчас. Сейчас он слаб, с трудом выдержав раскрывшиеся горизонты того, что можно сотворить с плотью.

Но перспективы... они так сладки и так заманчивы... мелочные цели, вроде вендетты с Арсеном, непоняток с Людой - это пыль, не стоящая внимания.

Власть.

Деньги.

Бессмертие.

Красота.

Вечная молодость.

Женщины.

Любой каприз. Любая, самая порочная, извращенная и въедливая мысль, порожденная воспаленным разумом, милостью Отца Монстров воплотится в биомассе, податливой глине под пальцами сознания.

Игорь криво улыбнулся. Он знал, как стать сильнее - устроить РЕАЛЬНЫЙ МЯСОТРЯС.

Автобус новый, что-то вроде гуманитарной помощи из нормальных областей в тот огрызок анархии и беззакония, в котором варится семья Валерников и еще несколько миллионов человек, родившихся не в то время, не в том месте. Здоровый, едва ли не больше, чем комната Игоря, с гладкими желтыми поручнями и еще не успевшими превратиться в ободранное нечто сидениями. Сыто урча катит по недавно заасфльтированной дороге к центру города.

Игорю нравилось ездить на автобусах. Маленький домик на колесах. Особенно хорошо, что зачастую к остановке рядом с домом Валерника он приходил полупустым, позволяя выбрать самое козырное место в конце салона рядом с окном. Тридцать рублей за проезд и стальная братская могила уносит тебя вдаль, временно отсекая от всего остального мира. До школы полчаса, полчаса в теплом брюхе механического чудовища, ведомого твердой рукой дяди Леши, невысокого, небритого и лысеющего мужчины. Можно спать, можно втыкать в проносящиеся мимо гирлянды фонарных столбов и темные силуэты домов, плавно переходящих из частного сектора в чередующиеся пяти- и девятиэтажки.

Взгляд перепрыгивал с шифера крыш на заборы из профнастила, царапал вниманием вырисовывающийся вдалеке силуэт завода. Метовск не самый большой город и иногда казался ему разожравшейся деревней, где сама жизнь застыла, законсервировалась в собственном соку. Но не сейчас, сейчас Игорь видел все его порочные грани, сбросив с себя пелену тупого оцепенения. Кристальная ясность мыслей, не замутненная эмоциями. В голове горстью гладких камешков перекатывалось странное и такое сладкое слово - м-я-с-о-т-р-я-с.

Оно появилось вместе со Знанием. Много вещей пришли со Знанием.

Тактические характеристики химер, например. Пока что только Комков Плоти. Например, что они могут растечься тонким слоем по практически любой поверхности, уподобляясь хищной луже, способной в любой момент откусить ногу тому, кто в нее по неосторожности наступит. Или...

Игорь бросил быстрый взгляд на лица и затылки остальных пассажиров, словно кто-то из них мог пристыдить его за эту мысль.

Это уже не часть Знания, а спонтанно родившаяся задумка самого Валерника. Это же... он подавил желание глупо улыбнуться.

Комки могут быть не только верными миньонами. Ожившая биомасса способна менять форму, в зависимости от уровня навыков химеролога. Химеролог... теперь он - химеролог... броня, оружие, любой предмет обихода.

Абсолютно любой.

Судорожно сглотнуть. Игорь прекрасно знал про пестики и тычинки, понимал почему мысли все чаще сворачивают от лихой DOOM-овской резни бензопилой на одноклассниц. Стыдливо прятать стояк, распирающий штаны при виде Марии Владимировны, новой учительницы, или Насти Гребенщиковой из одиннадцатого «Б». Быстро передергивать на порнуху, спуская в салфетку, пока родителей нет дома - это... это вообще ничто по сравнению с тем, что может подарить плоть, чуткая и нежная, угадывающая все его пожелания. Она отполирует Игоря-младшего лучше, чем любая порнозвезда. Лучше, чем все шлюхи мира.

Омерзения или брезгливости не было, да и должно ли? В рюкзаке, прижатому к груди и животу, между учебников и тетрадей растекалось продолжение Валерника. Для кого-то, может быть, это просто жидкий фарш, пугающий в своей противоестественности. Но для него... это ближе, чем сын или дочь - продолжение тела и разума, одно целое с ним.

Выгнать похабные мысли из головы получается с ощутимым трудом, хвала Отцу Монстров, рюкзак прячет колом вставший член. Вряд ли бы кто его заметил, все прогоняют в головах свои проблемы и плевать хотели на какого-то подростка, но Игорю всегда казалось, что взгляды окружающих направлены именно на него, оценивают, изучают и взвешивают каждое движение.

А ведь это только начало. Первый, самый простой, базовый шаблон Знания, основа основ. Что дальше? Да даже этого с лихвой хватит, чтобы изменить свою жизнь к лучшему. Искра, горящая у него в груди, слаба, способна контролировать лишь одну химеру и то, в радиусе жалкого километра. ЦЕЛУЮ химеру, ЦЕЛОГО километра. Полностью и безоговорочно лояльное лично ему существо, стоящее за рамками всего известного человечеству.

Обглодать лицо. Пусть Комок обглодает Арсену лицо!.. сожрет Люду с ее жирным братом...

Поток жестоких картинок разжигал Искру, обдающую освежающим бризом ту часть каждого человека, что тщательно скрывается за слоями тасуемой колоды личностей, подстраивающихся под окружение.

Остановка.

Руку в карман с ключами, незаметно поправляя болт, чтобы он не пялился на всех дулом артиллерийского орудия. Чувство Плоти, оказалось, можно приглушать, концентрируя на конкретном человеке или вовсе отключать, возвращаясь в мировосприятие рядового Homo Sapiens-а. Подняться на ноги, подождать пока сухощавый дедок выберется из автобуса и выйти вслед за ним.

Рынок. Игорь ненавидел рынок. Большой, шумный, грязный... заполоненный людьми, с которыми Валернику хотелось контактировать меньше всего. Нет, он не законченный интроверт, неплохо чувствует себя в компании, может поддержать разговор, даже есть пара друзей, но столько народа в одном месте - это уже откровенный перебор.

Вот только сейчас Игорь не один из этой толпы, он хищник, волк в овечьей шкуре, акулой плывущий рядом с человеческим стадом. Приспустил поводок Чувства. Мозг прострелила вспышка мигрени. Много, очень много биомассы. Ее дыхание и стук сердец смешивался в тяжелый гул. Комок задрожал в рюкзаке, ощущая эмоции и мысли хозяина.

Раньше Игорь не замечал за собой навязчивых мыслей ворваться в толпу и убить как можно больше людей. Но... почему нет? Почему он должен себя ограничивать? Потому что о нем плохо подумают? Потому что попытаются остановить? Интересно, как они это сделают? Комку плевать на пули и ножи.

Скот зазнался.

Тупо переставлять ноги. Левой-правой. Левой-правой. Двести метров до приземистой туши ОШ №1, огибая рынок. Игорь всегда знал, что он особенный. Вот этому прямое доказательство. Знак. Бог улыбается, смотря на него. Милостивый Темный бог.

Тяжелая металлическая дверь натужно скрипнула петлями, принимая очередной ручеек заспанного мяса. Угнездиться на скамейке, скидывая замызганные грязью кроссовки. Вот вроде бы до остановки шагов тридцать и по асфальту, но нет же, где-то умудрился вляпаться. Разношенные «Конверсы» второй кожей облегают ступни. Сменку в пакет, легкую, осеннюю куртку снять и под мрачным взглядом охранника пройти к лестнице на второй этаж.

Сухой мужик в черной форме с желтой надписью ЧОП «Заря» появился только в сентябре этого года. Раньше-то, охранник по бумагам числился, но его в глаза никто не видел, а как летом прокатилась серия «школьных стрелков», побудив к движению неповоротливый государственный аппарат, так сразу появился. Говорят, даже скоро металлодетекторы на входе организуют.

Вот интересно, если кто-то из школьников притащит с собой ружье, тот же Арсен, например, у его бати точно есть ствол, то что ему сделает этот дядька с дубинкой, шокером и перцовым баллончиком? Что этот безымянный статист сможет противопоставить Комку Плоти? Двум? Трем? Десяти?

Эта мысль тешила самолюбие.

Химера лучше любого пистолета или охотничьего ружья. Куда лучше, Знание не будет врать. Столько схем, тактик и способов применения... глаза разбегаются.

Это ВЛАСТЬ. Не власть или Власть, именно ВЛАСТЬ, большими буквами. По сравнению с этим, что такое Арсен, папка которого держит три суши-кафе и несколько ларьков на рынке? Ничто. Пыль.

Весь путь Игорь шлифовал свою первую химеру, пытался довести до показанного Знанием идеала. Пока что не получалось, Комок оставался несколько вялым, заторможенным и некоторым с запозданием реагировал на мысленные команды.

Взаимодействовать с плотью оказалось довольно просто. Две куриные ножки, пять кусков колбасы, две пригоршни пельменей и прилипший к стенке морозилки кусок фарша - нельзя просто взять и выгрести все мясное из холодильника, предки не поймут и не оценят. Свалить все в кучу, заперевшись в ванной, и потянуться к ним Искрой, вонзая тонкий, полупрозрачный канатик, сквозь который в органику поступало густое, желеобразное багровое пламя. И плоть потекла нагретым воском, растекаясь по кафельной плитке пола грязно-бурой лужицей, в которой сиротливо плавали кусочки замороженного теста.

Низвести все до простейшего агрегатного состояния. Ни кожи, ни мышечных волокон, ни костей. Чистая биомасса, чистый лист, на котором можно изобразить все что угодно. Любую мысль и любую богомерзкую тварь. У Игоря были свои идеи, его фантазия, густо сдобренная шутерами и слэшерами, могла породить многое, очень многое, но пришлось ограничиться заготовкой, которую Отец Монстров вклинил в Знание специально для таких, как он, новичков. Эта мысль, что есть другие химерологи претила Игорю, он хотел быть единственным, но с другой стороны... в одиночку выступать против всего мира слишком опасно. Нужна армия, чтобы перекроить устоявшийся, закостеневший миропорядок.

Свить нить Огня Плоти в ровную решетку, вклинившуюся в структуру первичного бульона. И он идет волнами, густея, приобретая колеблющуюся амебообразную форму.

Класс открывают в семь пятьдесят, до этого остается только обретаться около него, залипать в телефоны, перекидываться фразами с одноклассниками или спешно делать домашку на подоконниках. За окном восходящее солнце только начинает окрашивать серость в красно-желтые тона.

Игната, лучшего друга Игоря, еще нет, он имеет привычку приходить минут за пять до начала первого урока, хотя живет буквально в соседнем здании. Это хорошо, не придется рассеивать внимание на бессмысленные разговоры. Капля за каплей огонь Искры проникал по невидимой для простых смертных пуповине в недра Комка Плоти, кирпичик за кирпичиком совершенствуя его. Словно заточка ножа, каждое движение - маленький шажок к идеальной, хирургической остроте.

Персик.

Химеру будут звать Персик.

Глупо называть живую машину для убийств в честь давно скончавшегося хомяка, но Валернику глубоко плевать. Память рыжего комочка шерсти, единственного питомца Игоря, будет почтена. Даже таким странным образом.

День прошел... спокойно.

Игорь будто бы выпал из мелочно-суетной школьной жизни, полностью отрешившись от окружения. Мясные мешки копошились на заднем плане, когда все мировосприятие затопил Персик, жадно пожирающий медленно восстанавливающееся пламя Искры.

Ничего интересного, разве что сказали, что после шестого урока будет классный час и на этот раз проведется не только на бумаге, даже дяденька милиционер прийдет лекцию читать. Арсен чуть смерил привычный уровень задиристости, больше строча смс-ки новой пассии, Игнат пребывал в легком культурном шоке от недавно подаренного на день рождения игрового компа, второй день подряд рубясь в третьего «Ведьмака», только толстуха-Людка продолжала проявлять к Валернику полуманиакальные знаки внимания, но что такое некрасивая девчонка, вбившая себе в голову, что Игорь принадлежит именно ей, если ручной «хомяк» может за секунды обглодать ей черепную коробку? Так, не заслуживающая внимания деталь интерьера.

Что-то в мозгу начинающего химеролога, что-то, что можно было с некоторой натяжкой назвать интуицией, скакнувшей после обретения Дара, настойчиво шептало пропустить седьмой урок. Что ему там делать? Зачем тратить время? Лучше сразу ворваться в ближайший супермаркет и на все прихваченные сбережения закупиться мясом, пропустить борьбу, кинуть родителям отмазку о ночевке у Игната и до утра в какой-нибудь заброшке упиваться властью над самой Жизнью.

Но Игорь прилежный ученик, еще не успевший познать на себе все прелести размытых рамок дозволенного осознанием, что в стенах школы можно творить практически любую дичь фактически без особых последствий.

Все же пошел.

Мент Валернику не понравился сразу и так, даже не скажешь, что именно в нем раздражало. Смутная тень государственной машины, стоящая за сержантскими погонами, или худое костистое лицо хищной рыбы с глубоко запавшими глазами. Игорь на каком-то неосознанном уровне просканировал его «рентгеном» Чувства.

Ничего. Обычный человек.

Наверное, он просто волнуется. А кто бы не волновался? Его не найдут - он же не дурак светить Даром на каждом углу. В самом начале пропадет Арсен. Пару дней загульного борцуху искать никто не будет, а когда спохватятся, то в последнюю очередь подумают на Игоря.

А дальше...

Мне уже приходилось убивать детей.

Я многих убивал и давно не вижу разницу между теми, в кого посылаю очередь зажигательных. Мужчины, женщины, дети, старики, инвалиды. Плевать какой расы, конфессии, сексуальной ориентации, мировоззрения и национальности. Кто-то из них алхимик, кто-то химера, а кто-то пройдет по графе случайных жертв. Стреляя в людей я чувствую только отдачу, ну и может быть полувыгоревший азарт, они меня или я их. Я не человек и уже даже не солдат.

Я механизм из плоти и крови, который делает то, что ему приказали. Я не борюсь за идею, не убиваю за деньги. Делаю то, что должен, только и всего.

Черты хорошего штурмовика. Отдел № 0, то сверхсекретное надгосударственное формирование в котором я работаю, не привечает ярых патриотов и фанатиков - они есть проблема. Отделу нужны такие как я.

Этого убивать не нужно.

Наверное, я должен этому радоваться - не придется еще сильнее втискивать себя в микроклимат коллектива, часть которого точно бы не одобрила хладнокровное умерщвление девятиклассника. Мне насрать на этих людей. Они даже не люди, они безликие болванчики, с которыми я не поддерживаю никаких контактов вне рабочего времени, ибо зачем, если они имеют все шансы сдохнуть буквально на следующий день?

Ахмеда я знаю хорошо. Как и прошлый состав моей группы. И к чему это привело? Знание их мыслей, переживаний и маленьких семейных секретов не помогло против всесметающего вала беснующейся плоти. Иногда нужно просто плыть по течению реки и стараться как можно меньше обращать внимание на то, что берега состоят из расчлененных трупов.

Хима может почуять только другой хим и то, только при соблюдении ряда условий. Многие из алхимиков балуются модификациями собственного тела, а особо разожравшиеся вместе со знанием о том, как превратить себя в машину смерти, получают сведения о том, как это маскировать. Кислота, текущая в венах, при взятии на пробу превращается в простую кровь. Пуленепробиваемый кожный покров по щелчку становится рядовым эпидермисом. Два сердца и сросшиеся в монолитный щиток ребра чудесным образом отображаются на рентгеновских снимках заурядной нормой.

Даже Искру, сигнальный маяк для остальных колдунов, можно экранировать. Ненадолго и при нужном уровне навыков и тем не менее.

Дознаватели рыщут по школам, больницам, частным фирмам, военкоматам, военным частям и бюджетным учреждениям. Под видом коммунальщиков шерстят дома и квартиры, просто патрулируют улицы. Но таки кадровый дефицит, если штурмовиков, Элиту и даже Гвардов еще можно как-то наскрести, набрать из тюрем, на худой конец, то с дознавателями адовая текучка. Нет, их не бросают в самое пекло, как нас, просто химы, в особенности химы, которых крепко взяли за яйца, имеют дурную привычку в рекордные сроки срываться с резьбы. А кому нужен поехавший мастер плоти?

Тут, как в том анекдоте - если на твоем участке найдут нефть, то она принадлежт государству, а если марихуану, то тебе. Если кому-то не повезло проснуться химерологом, то либо то, что от него останется можно будет поместить в совочек, либо его посадят на экстремально короткий поводок Отдела. Меньшее зло, ручное зло. Химы - сплошь и рядом ебанутые. В разы проще же было вместо нас, собранных со всей страны головорезов, использовать тех же кукол, но нет, кто в здравом уме даст химерологу такую власть? У них чердак съезжал и от меньшего.

По раскладам все отлично, рядовой выезд, считай учебка. Хотя нет, в мое время, в учебке дрочили похлеще сержанта Хартмана, а что там сейчас даже подумать страшно, если мне на руки скидывают таких, как Туча.

Дознаватель пришел проводить детишкам воспитательный час под видом участкового и с ходу срисовал двоих химов. Четвертый и девятый класс. Херовый и одновременно хороший знак. Хороший, ну, относительно хороший - детей изымут из семей и, если повезет, то армия психологов сможет вырастить из них верных песиков, сведя риски учинения резни к минимум. А херовый - два химеролога на одну школу, плохая тенденция. Дети и подростки получают благословение Отца Монстров редко, даже в зоне тотальной мясорубки, притягивающей к себе его внимание, ломая мозги аналитикам алогичными графиками появления химер и создателей химер.

С каждым днем этих уродов все больше.

Личности пробили, считай моментально, адреса, родственники, истории запросов. Мелкого уже повязала группа Махмуда. Четвертый класс, уроков мало. Нашего решили брать по дороге домой, дознаватель заверил, что хим молодой, едва ли неделя с момента пробуждения Искры, проблем возникнуть не должно. Центр споро взломал камеры, вычленил из гигабайтов видеоматериалов постоянный маршрут цели до автобусной остановки.

-Тепловое излучение в рюкзаке, - шипит рация, - предположительно комок.

Начиненный сверхчувствительным оборудованием пополам со взрывчаткой дрон нарезает круги на недосягаемой для человеческого глаза высоте. Птичка последнего шанса.

-Боже направь мою руку, дабы я сразил врагов твоих... - матерый зэчара ссыт заломать ребенка. Дожили.

Пластинка планшета в руках Носа щерится широкоформатной картинкой зданий и улиц с неторопливо перемещающейся отметкой некоего Игоря Михайловича Валерника.

Я с трудом проглатываю загустевшее в ротовой полости «Примкнуть штыки». Этот ушлепок нужен живым. Любой ценой, настолько любой, что если бы Центр не опасался потерять его след, имелись все шансы на захват Элитой, но мы оказались ближе всего.

Выходит из-за поворота.

Когда-то давно у меня была параноидальный страх, что вот только стоит пройти мимо черной тонированной машины, из нее тут же выпрыгнут страшные дядьки, скрутят меня и отвезут... не знаю, просто куда-то отвезут.

И вот я повзрослел, самое время воплощать ночные кошмары в жизнь.

Холод рывком распахивает дверцу, едва только шкет поравнялся со служебным транспортом. Мы с Пауком единым организмом вылетаем из салона. Он вздрогнул, оцепенел. Вбиваю приклад в лицо. Влажно чавкают хрящи, на асфальт брызнуло «юшкой». Сотряс и трещина в костях носа, за расколотую черепную коробку сегодня не похвалят. Голова безвольно мотнулась на тонкой шее, худое тело безвольным куском мяса заваливается на бок. Паук рывком сдирает с пацана портфель, вжимает в него тупое рыло «Грача» и трижды вжимает спусковой крючок, порождая внутри маленькую звездочку, сжирающую Комок Плоти, тетради и учебники. Откидывает задорно полыхающее тряпье на пару метров. Середина дня, люди затравленно озираются на нас, спешат убраться мимо. Приграничная зона, им страшно, но паники, как начнись пальба в соевых регионах, нет. Корабельной сиреной воет какая-то женщина, впрочем не предпринимая никаких попыток нам помешать.

Калаш  на плечо, подхватываю пиздюка и заталкиваю в тачку. Нос запрыгивает следом, закрывая двери. Гриха заводит пересобранного в гаражах Центра монстра с полуоборота, взвизг покрышек тонет в рыке движка. Бронированный гроб срывается с места.

Вминаю бессознательного Валерника И.М. в пол, заламываю руки, Туча споро защелкивает на тщедушных запястьях наручники.

-Цель захвачена.

-Принял.