Я совершенно искренне утверждаю, что, приехав в Америку, я начал всерьез размышлятъ о Японии и японском языке. А ведь в юности, когда я еще только пробовал писать, мною руководило одно-единственное желание: бежать куда глаза глядят от „японского удела". Я хотел любым путем избавиться от проклятия, тяготеющего над японцами...
Но со временем, выработав в длительной борьбе с японским языком свой собственный, приспособленный к моим нуждам литературный стиль и довольно долго прожив за границей, я понял, что люблю писать прозу на японском языке. Я не только испытываю необходимость в этом языке, но и на самом деле люблю его. Это вовсе не означает моего „Возвращения в Японию" с большой буквы.
Среди японцев немало любителей Запада, которые, побывав за границей и вернувшись в Японию, начинают во весь голос расхваливать все японское, но я не из их числа. Есть и те, кто превозносит японский язык, уверяя, что ему присущи особые достоинства и что он гораздо красивее любого другого языка, но я сильно сомневаюсь в правоте таких суждений... Я на сто процентов уверен в том, что все языки в основе своей обладают равной ценностью и что без признания этого факта подлинный культурный обмен невозможен.