Собственно есть у меня половинка банкноты. Если присмотреться, то за двухглавым орлом есть... Свастика "卐". Символ, который использовался в культурах и временах, но именно после определенных событий ставший запрещенным.
У меня банкнота с номером: АА-039
Поздно вечером 25 февраля 1917 г. демонстрации рабочих, лихорадившие столицу несколько дней, переросли во всеобщую стачку. В тот день император направил Сергею Хабалову, командующему войсками Петроградского военного округа, телеграмму следующего содержания:
«Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. Николай»
Сам Хабалов считал такое поручение невыполнимым, поскольку помимо обычных требований «Хлеба!» восставшие выдвигали лозунги «Долой самодержавие!». А это предполагало стрельбу. В адресованной Михаилу Алексееву телеграмме генерал Хабалов сообщал:
«Прошу доложить его императорскому величеству, что исполнить повеление о восстановлении порядка в столице не мог. Большинство частей одни за другими изменили своему долгу, отказываясь сражаться против мятежников. Другие части побратались с мятежниками и обратили свое оружие против верных его величеству войск. Оставшиеся верными долгу весь день боролись против мятежников, понеся большие потери. К вечеру мятежники овладели большею частью столицы»
Ситуация вышла из-под контроля власти.
Оставляя в стороне подробности развития революционных событий в Петрограде, многократно описанные не только по дням, но и часам в исторической литературе, попытаемся выявить роль депутатов Государственной думы и представителей военной элиты в развитии последующих событий.
На следующий день, 26 февраля, вечером, Председатель Думы Михаил Родзянко направил императору тревожную телеграмму, в которой говорилось:
«Правительственная власть находится в полном параличе и совершенно бессильна восстановить нарушенный порядок… Государь, безотлагательно призовите лицо, которому может верить вся страна, и поручите ему составить правительство»
Император же по-прежнему не желал слушать председателя Думы. В дневнике Николая II находим запись, сделанную в этот же день: «После чая читал… Вечером поиграл в домино». Правда, на следующий день появляется запись о том, что «в Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад» и сам император признавал, что испытывает отвратительное чувство по поводу того, что ему суждено «быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия». В этот же день, 27 февраля он, наконец, принимает решение вернуться в Петроград. При этом, запись об этом появилась вместе со словами о прогулке по шоссе на Оршу при солнечной погоде. В тот же день он написал императрице о том, что «после вчерашних известий из города я видел здесь много испуганных лиц. К счастью, Алексеев спокоен, но полагает, что необходимо назначить очень энергичного человека, чтобы заставить министров работать для разрешения вопросов продовольственного, железнодорожного, угольного и т. д.»
По воспоминаниям генерала Дмитрия Дубенского, накануне отбытия Николая II в революционный Петроград, он имел длительную беседу с генералом Николаем Ивановым, который отправлялся в столицу с верным отрядом «для наведения порядка».
«Взволнованный озлобленными требованиями бунтующей Государственной думы император откровенно признался, что «берег не самодержавную власть, а Россию. Я не убежден, что перемена формы правления даст спокойствие и счастье народу».Именно этим он объяснял генералам причину того, что он так упорно «отказывался дать парламентский строй». Теперь же, когда «волнения дошли до бунта и противодействовать им он не в силах», он вынужден согласиться. Но, как это бывало не раз, император и сейчас оказался то ли не до конца откровенным, то ли передумал и сделал шаг назад. Дело в том, что парламентский строй, на введение которого, казалось бы, согласился Николай, понимался им совершенно особенно.
Дмитрий Дубенский
На следующий день, 28 февраля, получив из Петрограда известие о том, что восстание разгорается, войска переходят на сторону восставших, срочно необходимо ответственное министерство и только думские деятели, руководимые Родзянко могут остановить всеобщий развал, император телеграфировал из поезда Родзянко, назначая его вместо князя Голицына председателем Совета министров. Одновременно он предложил Родзянко выехать навстречу императорскому поезду для доклада. Родзянко дал положительный ответ.
Полковник Анатолий Мордвинов, назначенный для несения дежурства при особе императора и неотлучно находившийся возле него, вспоминал позднее, что уже после этого выяснилось, что имеется в виду под ответственным министерством. Михаилу Родзянко предполагалось предоставить выбор только некоторых министров, а «министры двора, военный, морской и иностранных дел должны были назначаться по усмотрению государя императора и все министерство должно было оставаться ответственным не перед Государственной думой, а перед его величеством». Это означало отказ от перераспределения высших государственных полномочий, а, следовательно, и от изменений в государственном управлении. И то, что 1 марта главнокомандующему Северным фронтом генерал-адъютанту Николаю Рузскому, в ставке которого в Пскове оказался не пропущенный к Петрограду царский поезд, удалось склонить императора к созданию ответственного перед законодательными палатами правительства, последствий уже не имело. Время было безнадежно упущено.
События в Петрограде развивались по собственному сценарию. В ночь на 26 февраля 1917 г. по решению частного заседания, состоявшегося на квартире председателя правительства Николая Голицына, последний вписал в чистый бланк с подписью императора указ о перерыве занятий Государственной думы и Государственного совета с обещаниями возобновить их не позднее апреля, «в зависимости от чрезвычайных обстоятельств». Показательно, что даже в эти дни большинство министров высказалось не за роспуск Думы, а только за объявление перерыва. Одновременно с роспуском законодательных палат в столице было введено осадное положение.
Можно согласиться с вполне убедительным мнением ряда очевидцев тех событий и исследователей о том, что Государственная дума оказалась в стороне от разворачивавшихся в Петрограде революционных событий, однако отрицать ее роль, а точнее роль ее лидеров, так же как и представителей военной элиты, в организации отречения последнего российского императора от престола и формировании новой власти вряд ли возможно.
Первая реакция депутатов на известие о роспуске была вполне предсказуемой. Не решаясь предпринимать самостоятельных действий, в середине дня 27 февраля Михаил Родзянко вместе с Александром Гучковым обратились к верховной власти. В телеграмме, составленной ими, они пытались убедить императора, что с роспуском Думы «последний оплот порядка устранен. Правительство совершенно бессильно подавить беспорядок… Гражданская война началась и разгорается». Председатель Думы в очередной раз умолял Николая II призвать «новую власть», пока не поздно и созвать законодательные палаты. В случае промедления, как предупреждал он, могут наступить роковые для династии события. Разумеется, и эта телеграмма осталась без ответа. Одновременно, предполагая реакцию императора, Родзянко отправил телеграмму близкому к императору генералу Николаю Рузскому, в которой без обиняков сообщил о том, что «волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийные и угрожающие размеры», а «правительственная власть находится в полном параличе и совершенно беспомощна восстановить нарушенный порядок». Родзянко буквально умолял Рузского поддержать его ходатайство перед императором о необходимости принятия единственного выхода: «безотлагательном признании лица, которому может верить вся страна, и которому будет вручено составить правительство, пользующееся доверием всего населения». Заканчивается телеграмма заклинанием: «Медлить больше нельзя, промедление смерти подобно». Это была еще одна попытка «достучаться» до императора, также закончившаяся безуспешно.
Утром 27 февраля в Думе был оглашен указ императора о перерыве в заседаниях палат. Совет старейшин Государственной думы призвал депутатов не расходиться. Следует признать, что депутаты в этот момент продемонстрировали полную растерянность. Предложения их были крайне разнообразными. В частности, высказали предложение открыть заседание Думы, игнорируя указ о роспуске. Раздавались и предложения об объявлении Думы Учредительным собранием. Ни одно из этих предложений не было реализовано.
Последовавшие затем заседания депутатов, не подчинившихся указу императора, в силу узаконенного перерыва в работе нижней палаты носили частный характер. Одно из таких частных совещаний избрало Временный комитет Государственной думы (ВКГД) для сношения с учреждениями и отдельными лицами. Это были, по преимуществу, члены бюро Прогрессивного блока. В него вошли Родзянко, Шульгин, Львов, Чхеидзе, Некрасов, Милюков, Караулов, Дмитрюков, Ржевский, Шидловский, Энгельгардт, Шингарев и Керенский. Как вспоминал Керенский, в Комитете были представлены все партии, за исключением крайне правых.
Членам нового выборного органа предстояло решить главный вопрос: вопрос о власти. Довольно трудно воссоздать правдоподобную картину событий тех дней и даже часов, в ходе которых решался этот вопрос. Многочисленные воспоминания очевидцев и участников событий имеют яркую эмоциональную окраску. Однако можно предположить, что получив возможность решать вопрос о власти, члены Временного комитета Государственной думы растерялись.
Косвенным подтверждением тому служат «признания» Александра Керенского, который писал о том, что всю ночь (с 27 на 28 февраля) члены Комитета «провели за обсуждением и спорами в кабинете председателя Думы, подвергая тщательному разбору все поступающие новости и слухи». И это вместо принятия хоть каких-то мер по наведению порядка в городе, принятия решительных, пусть на первых порах декларативных шагов, словом того, чего депутаты долго и безуспешно добивались от поверженной власти. И только опасение того, что если «мы немедленно не сформируем Временное правительство, незадолго созданный перед этим Петроградский Совет, провозгласит себя верховной властью России», заставило их действовать. При этом председатель Думы Родзянко, по воспоминаниям Василия Шульгина, не решался на это дольше остальных. «Он все допытывался, что это будет – бунт или не бунт?».
«Я не желаю бунтовать. Я не бунтовщик, никакой революции я не делал и не хочу делать. Если она сделалась, что именно потому, что нас не слушались… Я против верховной власти не пойду»
Михаил Родзяко
Можно предположить, что взвалить на себя такую ношу, как ответственность за судьбу государства и нации в такое тяжелое время было чрезвычайно трудно и ответственно. Куда проще было, находясь в оппозиции, критиковать правительство и верховную власть. Может быть, этим объясняется добавка «Временное» в названии правительства? Она априори ставит в положение «управляющих» (впредь до избрания «настоящего» правительства) тех, кто войдет в состав нового кабинета. Может, этим объясняется и настойчивое желание уже после отречения Николая II некоторых политических лидеров сохранить монархию. Так, 3 марта 1917 г. Гучков с целью сохранения монархии, уговаривал Великого князя Михаила Александровича «принять корону». В тот же день, на заедании Временного правительства, в прошлом лидер кадетской фракции Думы, ныне министр иностранных дел Павел Милюков, по словам Шульгина, «каркал, как ворон». «Монарх – это ось… Единственная ось страны!», – твердил он, предрекая гибель России без монарха.
Вечером 27 февраля 1917 г. председатель правительства князь Голицын уведомил Родзянко об уходе правительства в отставку. В момент образования Временного комитета части общества показалось, что вакуум власти вполне может быть заполнен Государственной думой. Николай Таганцев, сын видного правоведа, члена Государственного совета Николая Таганцева, писал по этому поводу:
«Первое время еще казалось, что власть может быть перейдет в руки Государственной думы, политическая физиономия которой была весьма умеренной»Из окна квартиры (а жил он рядом с Таврическим дворцом), он видел, что Таврический дворец «стал сперва как бы центром движения». Вокруг него все время двигались толпы народа. Это подтверждают и другие очевидцы событий. Тот же Керенский писал:
«… к исходу 27 февраля… Таврический дворец стонал и вздрагивал от могучих ударов людских волн. Снаружи он более напоминал военный лагерь, нежели законодательный орган»
Однако, с горечью констатировал Таганцев:
«очень скоро выяснилось, что возлагать надежды на это правительство не приходится, т. к. никакой реальной силы оно не имело и само постепенно все больше и больше попадало под власть Совета рабочих и солдатских депутатов ярко красного направления»
Что же касается императора, то он практически не реагировал на происходящие события. По признанию придворного историографа Дмитрия Дубенского «для государя было величайшее горе, что с ним в эти страшные дни не было его истинного и единственного друга – императрицы Александры Федоровны».
«продолжительная, тяжелая политическая обстановка, волнение за семью, произвели в государе в эти дни положительный переворот в его душевных силах. Он стал как бы придавлен событиями и словно не отдавал себе отчета в обстановке и как-то безразлично стал относиться к происходящему»
Дмитрий Дубенский
Эти свидетельства только подтверждают предположение о том, что император не владел ситуацией.
Между тем были силы, которые пытались хоть как-то организовать власть. Так, 1 марта 1917 г. Центральный Военно-промышленный комитет призвал ВКГД «к немедленной организации власти», а правительства Франции и Великобритании поспешили уведомить председателя Думы о признании ВКГД «единственным законным правительством России». Однако, несмотря на международное признание, ВКГД правительством так и не стал. Он ограничился рассылкой в министерства и ведомства своих комиссаров, которые действовали до вступления в должность новых министров, а порой и параллельно с ними. Самым главным вопросом, которым предстояло решить ВКГД был вопрос об отречении Николая II. С этой целью начались переговоры думцев со Ставкой, а точнее, с генералом Рузским. Ему была адресована телеграмма за подписью председателя Государственной думы следующего содержания:
«Временный комитет Государственной думы сообщает Вашему высокопревосходительству, что, ввиду устранения от управления всего состава бывшего Совета министров, правительственная власть перешла в настоящее время к Временному комитету Государственной думы»
Отметим, что на генерала Рузского возлагали надежды в это тяжелое время не только думцы. Генерал Дубенский признавал, что императорский поезд ехал к генерал-адъютанту Рузскому, надеясь, что в эти тревожные часы, когда зашаталась власть, он сумеет «устранить революционные крайности и даст возможность Его величеству провести в жизнь народа спешные преобразования правления России, по возможности более тихо, по намеченной уже программе». Оказывается, по пути на Псков государь готовил манифест, в котором он призывал народ «к спокойствию, указывая на необходимость единодушно продолжать войну с немцами». Дубенский откровенно признавал: «Казалось, старый, считавшийся умным, спокойным Рузский сумеет поддержать государя в это трудное время. Верил в это и сам государь. Почему и выбрал путь на Псков, а не в другое место». Однако, даже присутствие Рузского, имевшего определенное влияние на императора, уже не могло повлиять на дальнейший ход событий. Было слишком поздно.
2 марта, когда стало известно о том, что Родзянко не приедет на встречу с императором, генерал Рузский еще пытался спасти положение. Он связался с Родзянко по телефону и попросил объяснений. Председатель Думы назвал две причины, помешавшие ему выполнить ранее данное императору обещание явиться для доклада. Первой было то, что «эшелоны, высланные в Петроград, взбунтовались… объявили себя присоединившимися к Государственной думе и… решили никого не пропускать, даже литерные поезда». Вторая причина и вовсе выглядит более чем странной: «мною получены сведения, что мой приезд может повлечь за собой нежелательные последствия, так как до сих пор верят только мне и исполняют только мои приказания». Второй аргумент вызывает очень большие сомнения. До сих пор историкам не известно ни о каких приказах, отдаваемых Родзянко, скорее это была попытка выдать желаемое за действительное.
И если сам Родзянко попытался остаться в стороне от неминуемого отречения императора, то остальные члены Временного комитета пришли к общему мнению, что только смена монарха может дать относительное успокоение. С этой целью члены Временного комитета Государственной думы Александр Гучков и Василий Шульгин 2 марта выехали в Ставку.
Решить вопрос о власти в революционной ситуации пытались не только члены ВКГД, но и представители военной элиты. Начальник Штаба верховного главнокомандующего Михаил Алексеев сам претендовал на власть в стране. Он осуществлял руководство военными действиями, вооруженными силами при номинальном верховенстве над ним императора и одновременно задумывался о том, чтобы занять должность министра государственной обороны. По мнению Алексеева, эта должность позволит сконцентрировать всю власть в одних руках.
«…всей полнотой чрезвычайной власти с правом объединять, руководить и направлять единой волей деятельность всех министерств, государственных учреждений и общественных организаций, находящихся вне предела театра военных действий. Его повеления должны исполняться всеми… Министр государственной обороны подчинялся бы только императору и нес ответственность только перед ним»
Еще до отставки министров, 25 февраля 1917 г., во время переговоров с представителями думских фракций и председателем Думы члены Совета министров планировали обратиться к Николаю II о назначении правительства во главе с заслуживающим доверия лицом, также высказывали мнение о возможности сформировать «министерство доверия». Большинство министров считали, что необходимо установить диктатуру во главе с генералом, который пользуется доверием среди военнослужащих. Под этим генералом подразумевали начальника штаба верховного главнокомандующего (наштаверх), будучи уверенными, что он не откажется от такого предложения.
Алексеев не желал отъезда императора из ставки, так как стремился держать ситуацию под контролем и иметь возможность оказывать воздействие на Николая II. Родзянко уведомил его о переходе власти к ВКГД только утром 1 марта, однако Алексеев узнал о событиях спустя полчаса после образования Временного комитета. 28 февраля 1917 г. наштаверх отправил главнокомандующим фронтами телеграмму, в которой сообщал об известных ему событиях в Петрограде. Он достаточно подробно пересказал сведения, полученные от генерала Хабалова и военного министра, извещал об отбытии государя в Царское Село. По поводу перехода власти к ВКГД генерал Алексеев телеграфировал:
«По частным сведениям, революционное правительство вступило в управление Петроградом, объявив в своем манифесте о переходе на его сторону четырех гвардейских запасных полков, о занятии арсенала Петропавловской крепости, главного артиллерийского управления. …мятежники во всех частях города овладели важнейшими учреждениями. Войска, под влиянием утомления и пропаганды, бросают оружие, переходят на сторону мятежников или становятся нейтральными. …на всех нас лег священный долг перед государем и родиной сохранить верность долгу и присяге в войсках действующих армий, обеспечить железнодорожное движение и прилив продовольственных запасов»
Можно увидеть, что почти сразу после перехода власти к ВКГД активизировалось противостояние депутатов Думы и военной элиты, которое в дальнейшем только усиливалось. Генерал Алексеев высказывал опасения о влиянии событий в Петрограде на настроение и боевую готовность войск на фронтах и предполагал, что противник принял «довольно деятельное участие в подготовке мятежа». Полученную 1 марта от Родзянко телеграмму наштаверх воспринял с возмущением. Как сообщал генерал Александр Лукомский:
«Генерал-адъютант Алексеев получил сегодня одну телеграмму от Родзянки, в которой он призывает к спокойствию в армии и смысл которой тот, чтобы армия не впутывалась пока в дело. Генерал Алексеев хотел ответить, что подобными телеграммами вносится совершенно недопустимое отношение к армии и что необходимо посылку таких телеграмм прекратить»
Генерал Алексеев сообщал свое мнение императору о возвращении порядка:
«Пока Государственная Дума старается водворить возможный порядок, но если от вашего императорского величества не последует акта, способствующего общему успокоению, власть завтра же перейдет в руки крайних элементов, и Россия переживет все ужасы революции. Умоляю ваше величество, ради спасения России и династии, поставить во главе правительства лицо, которому бы верила Россия, и поручить ему образовать кабинет. В настоящую минуту это единственное спасение»
Интересно, что в адресованной Родзянко 1 марта телеграмме наштаверх, с одной стороны дистанцировался от происходящих в стране революционных событий, показывая непоколебимость, стойкость армии и представителей военной элиты:
«Высшие военные чины и армия в массе свято исполняют долг перед царем и родиной согласно присяге и будут продолжать борьбу с врагом до полной победы»
С другой стороны, показывает Родзянко, что Временный комитет Государственной думы неверно использует перешедшую к нему власть в отношении военных сил, в первую очередь высшего состава:
«…ваши телеграммы ко мне и к главнокомандующим, а также распоряжения, отдаваемые по железным дорогам театра военных действий, показывают, что Временный Комитет Государственной Думы не считается с тем, что является азбучным в управлении военными силами, и своими распоряжениями не способствует внесению успокоения, а скорей может привести к непоправимым последствиям и нарушениям дисциплины, без поддержания которой победа немыслима»
Тем самым генерал словно демонстрировал свое превосходство в сфере управления перед ВКГД. Алексеев также жестко потребовал прекратить контролировать взаимодействие Ставки с центральными управлениями с помощью агентов, которые мало разбираются в сущности военной дисциплины, и заявил, что при наличии подобного контроля он лично прекратит все сношения с центральными управлениями, что может привести в том числе к серьезным проблемам в снабжении армии продовольствием.
Алексеев не был заинтересован в победе левых сил, поэтому, когда стали поступать телеграммы о росте пропаганды социалистов-революционеров, наштаверх стал высказываться и действовать в пользу ВКГД. Так, в переданной поздно вечером 1 марта императору телеграмме он сообщал, что обстановка требует «…немедленного издания высочайшего акта, могущего еще успокоить умы, что возможно только путем признания ответственного министерства и поручения составления его председателю Государственной Думы». Главнокомандующим фронтами наштаверх телеграфировал о запрете Рузского пропускать в армию заявления ВКГД, способные внести беспокойство в ряды вооруженных сил, но, напротив, пропускать все заявления, «кои клонятся к успокоению, к призыву порядка и к усилению подвоза продовольственных припасов». Еще до приезда в Псков 2 марта думских эмиссаров императором были получены телеграммы от генерала Алексеева и главнокомандующих фронтами о том, что единственным выходом из грозной ситуации они считают отречение его в пользу сына. Даже Великий князь Николай Николаевич оказался солидарен с генералами. Он отправил Николаю II телеграмму, в которой «коленопреклонно молил… спасти Россию и наследника, зная чувство святой любви» императора к сыну и России. Он убеждал императора: «…осенив себя крестным знаменьем, передайте ему – ваше наследие. Другого выхода нет». Николай II, оказавшись без поддержки, вынужден был принять решение об отречении. Однако, как это бывало не раз, в последнюю минуту, узнав о выезде в Псков Гучкова и Шульгина, надеясь на чудо, он велел задержать отправку телеграммы об отречении. Это лишнее доказательство того, какими внутренними сомнениями сопровождалось отречение, и как далек был от реальной жизни император, продолжавший надеяться на чудо.
Однако посланцы ВКГД не оставили императору никакой надежды на сохранение престола. Они решительно заявили, что «…единственный путь – это передать бремя верховного правления в другие руки». Спасти Россию, монархический принцип, династию, по их уверениям, можно было, только объявив, что император передаст свою власть малолетнему сыну, а регентство Великому князю Михаилу Александровичу, или «от имени регента будет поручено образовать новое правительство». Николай II вынужден был согласиться и на это условие. Однако после разговора с лечащим врачом наследника, он принял решение отречься и за него. Таким образом, отречение состоялось в пользу младшего брата Николая II – Михаила Александровича. Последний, в результате недолгих колебаний заявил об отказе принять престол и передал все полномочия верховной власти и Временному правительству, и будущему Учредительному собранию, с согласия которого только и мог в дальнейшем принять корону. Показательно, что все без исключения члены дома Романовых в последующие недели написали соответствующие заявления об отказе от своих прав на российский престол.
Отречение императора «…за сына меняло порядок престолонаследия, что можно трактовать, как нарушение законов о наследии Престола». Существует и противоположная точка зрения, согласно которой «Попечение о малолетнем лице Императорской Фамилии принадлежало его родителям, соответственно, как попечитель Алексея, Николай Александрович имел полное право отречься от престола за своего сына». Подчеркивают, что после 2 марта Николай II не опроверг содержание документа, подтверждающего его решение об отречении, также сделал запись в дневнике об этом событии. В любом случае после отречения императора многовековая российская монархия рухнула, за несколько дней была свергнута династия Романовых, правившая страной 304 года. Дума ушла с политической арены одновременно с монархией. Безуспешные попытки реформировать российское самодержавие в парламентарную конституционную монархию потерпели провал. Власть перешла к Временному правительству, и следует обратить внимание на два важных аспекта проблемы его функционирования в период революционных преобразований: во-первых, на вопрос о легальности власти революционного правительства, которое было образовано в результате государственного переворота, во-вторых, на наделение правительства – органа исполнительной власти, правом принимать нормативные акты, имеющие силу закона.
Подчеркнем, что с проблемой легальности своей власти, ее юридической обоснованностью и законностью, а также соответствием существующим в России правовым нормам Временное правительство столкнулось уже в момент своего возникновения. Решение этой проблемы было связано с проблемой легитимности Временного правительства, то есть с согласием народа с этой властью, его признанием за ней права принимать обязательные решения. По мнению российского ученного-правоведа Дмитрия Пашенцева, любая революция фактически представляет противоправное деяние, так как революционные действия противоречили действующему законодательству. Но парадокс состоит в том, что такие противоправные деяния выступают основой для создания нового, революционного права. Известный американский историк Цуоши Хасегава отмечал, что для российских либералов во время Февральской революции вопрос легитимности правительства был сложным, потому что, с одной стороны, они искали преемственности старому монархическому режиму, пытаясь добиться от императора принятия решения об образовании правительства, с другой стороны, восставшие постоянно толкали либералов в радикальном направлении действий и вынуждали их принять в качестве источника легитимности саму революцию.
«Между двумя источниками легитимности было исходное противоречие и, в итоге, Временное правительство, стремясь к обоим, осталось ни с чем»
Цуоши Хасегава
Если вам понравилась статья, то более полноценно с материалом вы можете ознакомиться в книге РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ НАЧАЛА XX ВЕКА. ПУТЬ К РУБИКОНУ
Понравилась статья? Подписывайтесь на нас на Пикабу и на нашу группу в Facebook
В кадре: «Прибавку пайка семьям солдат»
Российская империя, Петроград. 23 февраля (8 марта по н.ст.) 1917 года улицы Петрограда заполнили толпы протестующих. Вскоре митинги перешли в стычки с полицией и казаками, а через неделю Николай II вынужден был подписать отречение от престола.
В 1905 году революция бушевала в Москве. Санкт-Петербург тогда угрюмо молчал. В феврале 1917-го народное пламя занялось в столице, зовущейся Петроградом. С 8 по 18 марта (по новому стилю) белокаменная еще пребывала в покое. Но вскоре он был нарушен... Известно: результатом Февральской революции стало отречение от престола Николая II, прекращение правления династии Романовых. Всю власть в стране взяло Временное правительство.
«По улице особенного движения нет»
Священник Иван (Иоанн) Восторгов вспоминал: «27 февраля 1917 года, вечером, часов в 9, W. по телефону сказал мне, что из редакции "Московские ведомости" ему сообщили о разгоне Думы, о беспорядках в Петербурге... Будто бы началась "революция", перемена образа правления и пр. Все это подавленным голосом, расстроенно. Очевидно, хотя это и ожидалось, но осуществление ожиданий показалось невероятным…»
Наутро Восторгов газет не получил. Пошел в киоск узнать, в чем дело. Краснощекий мальчуган-продавщик развязно оповестил, что газет нет и не будет. Почему? «Думу Государственную закрыли, разогнали подлую», — ответствовал мальчуган.
По словам Восторгова, «по улице особенного движения нет, но чуется общая тревога, сердце щемит...»
Необходимое пояснение. Поскольку командующий Московским военным округом Иосиф Мрозовский запретил публиковать сообщения из Петрограда в газетах, они не вышли.
Генерал был, однако, наивен — слухи живо преодолели расстояние почти в 700 верст и стали распространяться в Москве.
Другой свидетель революционных событий в Белокаменной — Никита Окунев, служащий московского отделения пароходства «Самолет». 28 февраля он записал: «К 12 часам дня в Москве остановились все трамваи и бездействуют телефоны. Из уст в уста передаются сенсационные вести о страшной стрельбе в Петрограде в народные толпы, о совершившемся перевороте на троне и о разных ужасах...»
Февральская буржуазно-демократическая революция. Баррикады на Литейном проспекте. Петроград, 27 февраля 1917 года
«Полное отсутствие полицейских»
1 марта в Москве с утра было 15 градусов мороза, но народ разгорячился изрядно. На Воскресенской площади (ныне площадь Революции) люди читают телеграммы из Петрограда и громко обсуждают. Это, по словам Окунева, «просто листочки без заголовка, как видится, спешного и подпольного набора». В Петрограде избрано Временное правительство, ждут царя из Ставки, чтобы он его утвердил. Говорят о схватках полицейских с манифестантами, казаков и солдат — с городовыми.
«Чтецы таких известий имели красные флаги и рупоры, чтобы их видела и слышала большая толпа. Впрочем, они появлялись и в других местах, например, я видел кучи народа и на Лубянской площади, и на Мясницкой», — свидетельствовал Окунев.
Вечером он снова отправился на Воскресенскую площадь и увидел ту же картину: «Чтение телеграмм, толпа народа, в которой были даже офицеры и солдаты, и полное отсутствие полицейских. Но на Красной площади разъезжали конные — не то городовые, не то жандармы — и охраняли входы в Кремль, который был заперт, т.е. все ворота в него затворены».
Новая прогулка по Москве состоялась уже за полночь. Окунев побывал на Сретенке, Кузнецком Мосту, Тверской, Никитской — везде было безлюдно. Революция словно отдыхала, прикорнув в каких-то потаенных уголках города.
2 марта Окунев записал: «С 9,5 ч. утра до 1,5 ч. дня читал "Русск. Ведом.", "Русск. Слово", "Утро России", "Раннее Утро", "Моск. Лист". Кажется, что это было самое интересное чтение за все мои 48 лет…»
Он снова на улице, да и невозможно было в те дни усидеть дома.
Снова та же картина: люди вслух читают какие-то листки. Темнеет, гомонит огромная толпа, ползущая от Лубянского пассажа (находился на месте Центрального Детского мира) к Охотному Ряду. В разных направления мчатся автомобили, на которых стоят солдаты, прапорщики, студенты и даже барышни. Из толпы им машут красными флагами и кричат «ура!».
«Рота шла легко, возбужденно»
Еще один свидетель февральских событий 1917 года — писатель Борис Зайцев, в то время призванный в армию. Он увидел на Арбате мчащийся красный автомобиль, в котором сидел градоначальник. Лицо у него было землисто-желтое, глаза опущены. Фуражка надвинута на самый лоб, и верх ее странно вздымался сзади. «Он летел в бездну, и об этом читалось на его лице», — писал Зайцев.
Записки Зайцева красочны, зримы и, пожалуй, кинематографичны: «Москва была глубоко пустынна. Снег чудесно пел под ногами. Большой Лев сиял над памятником Гоголю. Рота шла легко, возбужденно, в том нервном подъеме, когда, думаю, ничто не остановило бы ее от атаки…»
На Арбатской площади было пустынно, окна «Праги» отливали лиловой печалью гурманов, лишенных яств. Электротеатр «Художественный», наоборот, был ярко освещен — возле него сновали конные разъезды, проезжали грузовики с солдатами. Пошли слухи, что в «Унионе» (на Большой Никитской) засели сторонники прежней власти. Будто с ними идет бой, и даже юнкера ходили в штыки, есть потери. Впрочем, все это оказалось вздором. В ту романтическую ночь никто ничего дурного не замышлял...
«…В Думе заседают революционный и военно-революционный комитеты, в руках коих ныне вся власть, — писал психолог Сергей Кравков своему отцу, военному врачу, находившемуся на фронте. — Мрозовский (главнокомандующий над Москвой) арестован. Шебеко (гражданский губернатор) скрылся. Они и их люди и не пытались сопротивляться единодушной ненависти всех. Поэтому убито и ранено всего 4–5 человек. Арсенал, Кремль и Манеж добровольно сдались восставшим. Почтамт тоже в руках народа. Политические заключенные из тюрем освобождены. И я сегодня с трепетом видел, как они шли и ехали в автомобилях, убранных красными флагами, под громкое "ура" тысячных толп… Полиция разоружена без кровопролития.
Временный комитет Государственной думы 1917 года, сформированнный 27 февраля (12 марта) в Петрограде в день победы Февральской буржуазно-демократической революции в России Советом старейшин 4-й Государственной думы по поручению частного совещания ее членов. Первый ряд (сидят): Г.Е. Львов, В.А. Ржевский, С.И. Шидловский, М.В. Родзянко; второй ряд (стоят) В.В. Шульгин, И.И. Дмитрюков, Б.А. Энгельгардт, А.Ф. Керенский, М.А. Караулов.
Перед Думой лагерь войск с пушками (ружья убраны красными флагами). Оркестр военный играет "Марсельезу".
Никаких беспорядков нет. Все единодушны, сердечны и радостны…»
Без трамваев в городе непривычно тихо. Единственное средство передвижения — извозчики, но они, наглые, дерут втридорога. Ну и бог с ними! Главное, с утра до вечера праздник — с музыкой, сияющими лицами.
«Казалось, слышишь, как бьется сердце народа. Или это мое сердце? Какое-то всеобщее дыхание — легко дышать. Что будет потом — будет потом. А сейчас — чудо, революция без крови, все новые войска, красные флаги, из Петрограда все новые чудесные вести о Думе, о порядке, о войсках, о народе, о народной милиции. Все лица прекрасные, и именно красные, красные флаги нужны и красные ленты. Вся Москва на улице». Такое восторженное свидетельство оставил господин Восторгов.
«В Москве полная революция!»
А что же стражи порядка, неужто не сопротивлялись? Вовсе нет, поначалу они пытались разгонять демонстрантов. Но когда на улицах появились многотысячные колонны, полицейские ретировались. Не складывали оружие лишь самые верные служаки, для которых клятва на верность царю-батюшке была святой.
Большинство городовых и околоточных, сбросив шинели и форму, превращались в простых обывателей. Были и те, кто для маскировки пользовался экзотическими нарядами. Репортер газеты «Раннее утро» писал, что встречал городовых, облаченных в женские платья. Некоторые находили убежище в Сандуновских банях — они скрывались там с помощью знакомых служительниц.
Иные городовые сами отдавали оружие и брели под конвоем рабочих или студентов — бледные, жалкие, сопровождаемые тычками и насмешками.
А ведь еще несколько дней назад они ходили важные, придерживая саблю, по-хозяйски озирая свои участки. Прохожие торопливо шли мимо, потупив взор. Теперь же все переменилось.
Восставшие искали начальника Московского сыскного отделения Карла Маршалка. Но тот как сквозь землю провалился. Похоже, изменил облик. При сыскном была комната, где агенты порой гримировались, надевали парики, чтобы внедриться в уголовную среду. Маршалк мог это сделать, чтобы спастись…
Отовсюду к центру Москвы шли демонстранты с красными знаменами. Одно из шествий на Яузском мосту пытались остановить полицейские, но встретили дружный отпор. Кордон правоохранителей был смят, помощник пристава, выпаливший в толпу из револьвера, был сброшен в реку. Вслед за ним в воду полетел прапорщик, командовавший цепью солдат.
Подмоги царевым слугам ждать не приходилось, повсюду целые воинские подразделения переходили на сторону народа. 1 марта 1917 года Мрозовский отстучал в Ставку по прямому проводу: «В Москве полная революция. Воинские части переходят на сторону революционеров». Еще через день Мрозовский был арестован.
«Лес флагов и знамен»
По случаю победы революции на Красной площади был устроен молебен и парад частей Московского гарнизона. Об этом живописал корреспондент газеты «Раннее утро». Его репортаж приводят в своей книге «Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта в период Первой мировой войны» Владимир Руга и Андрей Кокорев:
«Буйной радостью веет от солнечных лучей, звона кремлевских колоколов, звуков военной музыки, леса сияющих штыков, красных знамен… Вся Москва — на Красной площади и прилегающих улицах. Верхние торговые ряды, здание губернского правления, кремлевские стены, деревья у этих стен унизаны сплошными гирляндами людей. Лобное место — сплошной клубок тел.
Лес флагов и знамен. Знамена корпораций, откуда-то появившихся политических партий, общественных и профессиональных организаций пестрят столь долго запрещенными надписями, зовущими к свободе, равенству и братству.
Фигуры Минина и Пожарского также украшены флагами. На красных полотнищах — поэтическая надпись: «Утро свободы сияет радостным светом…»
«В первый раз еду свободным человеком»
Последним днем революции в Москве считается 6 марта, когда по призыву Совета рабочих депутатов возобновили работу фабрики и заводы. После недельного перерыва снова загремел по рельсам трамвай.
Однако Москва продолжала сотрясаться от шумных митингов, собраний, шествий. Но всех превзошла грандиозная демонстрация 12 марта в знак солидарности с рабочими Петрограда, свергнувшими самодержавие. На улицы вышло около полумиллиона человек.
Рабочие, солдаты, студенты, служащие, кухарки шли из всех районов к центру — к Воскресенской, Театральной и Красной площадям. Реяли знамена, мелькали алые ленты. Слышался топот тысяч ног, голоса тысяч глоток, которые скандировали лозунги и пели песни…
Но на одном митинге в Москве стояла тишина. Только множество людей с напряженными лицами. Это собрание глухонемых. Ораторы шевелят пальцами, поднося их ко рту, носу, лбу, ушам. Они спешили передать свои мысли, эмоции. Собравшиеся вздымают вверх руки, аплодируют. Они голосуют за доверие Временному правительству, продолжение войны до победного конца.
«Помню, был теплый серый вечер, — вспоминал Зайцев. — Извозчик быстро гнал по Знаменскому переулку. Мне отдавали честь встречные солдаты. Было такое чувство, будто мне не тридцать шесть, а семнадцать, и только что я кончил гимназию, в первый раз еду свободным человеком. А куда и что ждет — неведомо».
Неведомые времена ждали всю Россию.
https://moslenta.ru/istoriya/chuetsya-obshaya-trevoga-serdce...
Москва, площадь Краснопресненская Застава
От "Социалистического движения Казахстана" (это нормальные коммунисты, просто Коммунистическая Партия там запрещена).
То есть это НЕ цветная революция, и она НЕ инспирирована Западом, что Айнур Курманов убедительно подкрепляет аргументами: экономика назарбаевско-токаевского Казахстана и так в наибольшей степени зависит именно от США. Нет и следов действий иностранных политических организаций.
Есть и косвенное подтверждение отсутствия цветного сценария и поддержки извне. В немецкой прессе освещение событий совершенно нейтральное: протесты против цен на газ, президент призывает к спокойствию.
В аналогичном тоне освещаются протесты в европейских государствах. Сто сорок шесть процентов, если бы это была цветная революция (типа Украина/Белоруссия), то в немецких СМИ трубили бы фанфары по поводу "невероятных смелых повстанцев", страшной жестокости полиции и прогнившего тирана, клеймилась бы связь тирана с мировым злом - Россией и его авторитарность.
А так видно, что Токаев/Назарбаев для ЕС - свои люди.
То есть да, в Казахстане - наши, это рабочий протест. Хотя, конечно, есть опасность перехвата националистами, национализм в Казахстане достаточно мощный. По словам Курманова, впрочем, все оппозиционное поле (не только левое) хорошо зачищено. Так что скорее всего, протесты останутся неорганизованными и победой не закончатся.
Это, скорее, буржуазная революция, начатая низами - февраль 1917-го. Там уже валят памятники Назарбаеву. Тем не менее, она прогрессивна - переход от кланового феодализма к более прогрессивной демократии.
Коммунистической партии у них нет, посему, это стопроцентно выльется в очередной круг капиталистического ада. Но опыт останется. На будущее.
Вводные:
1. Практически единственная отрасль в Казахстане, дающая прибыль - это нефтянка.
2. Более половины нефтянки в Казахстане принадлежит уважаемым западным партнерам. Например, ведущая НК Тенгизшевройл на 50% принадлежит Chevron и на 25% ExxonMobil.
3. Тенгизшевройл бастует вместе с остальными нефтяниками Казахстана в рамках всеобщей забастовки.
Вопрос к долбоебам-охранителям:
Какие в жопу интересы пендосов защищают бастующие рабочие пендосской нефтедобычи? Правильно, никакие.
По материалам:
Бытует мнение, особенно среди монархистов, что приказ №1, который вышел после Февральской революции, в бывшей Российской Империи это диверсия и преступление. Этот приказ вызвал развал и уничтожение армии, он обусловил ее поражение в "Великой войне".
Прика́з № 1 — документ (приказ), изданный объединённым Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов (Петросовет) 1 (14) марта 1917, во время Февральской революции, по гарнизону Петроградского округа.
Активное участие в выработке и редактировании текста приказа приняли такие известные «оборонцы», как меньшевик Семён Кливанский и внефракционный социал-демократ, секретарь исполкома Петросовета Н. Д. Соколов (на февраль 1917 — присяжный поверенный, социал-демократ, друг Керенского и Чхеидзе)[1][2].
Опубликованный 2 (15) марта в утреннем выпуске официального советского органа «Извѣстія Петроградскаго Совѣта Рабочихъ и Солдатскихъ Депутатовъ»[4], Приказ был адресован столичному гарнизону, всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и матросам флота для немедленного исполнения, а рабочим Петрограда — для сведения.
По крайней мере, так утверждают белые.
генерал Алексеев прямо заявил участникам собрания, что армия «на краю гибели» и начало её разложения было положено Приказом № 1.
То есть, такой приказ могли составить только невоенные люди, утверждают часто они.
По мнению генерала А. И. Деникина, Приказ № 1 дал «первый, главный толчок к развалу армии»[6], а генерал А. С. Лукомский отмечал, что Приказ № 1 «подрывал дисциплину, лишая офицерский командный состав власти над солдатами»[7]. С принятием Приказа № 1 в армии был нарушен основополагающий для любой армии принцип единоначалия; в результате произошло резкое падение дисциплины и боеспособности русской армии, что в конечном итоге способствовало её развалу.
Можно было бы согласится с их мнением, утверждая что обратное - это обычная пропаганда советской власти.
Однако согласно историческим фактам это не так. Это приказ спас армию от разгрома и развала, а то что капиталисты "Временного правительства" не смогли воспользоватся данной им передышкой, так это их проблемы.
3 (16) марта 1917 года, после получения известий о вооруженном восстании в Петрограде[15] и отречении Николая II в Гельсингфорсе начались беспорядки и убийства офицеров. В тот же день был убит командир 2-й бригады линкоров адмирал Небольсин, а на следующий — командующий Балтийским флотом адмирал Непенин. На линкоре «Гангут», чтобы предупредить самосуд над офицерами, перед командой выступил командир корабля капитан 1 ранга П.П. Палецкий, к которому экипаж относился благожелательно:
«Матросы! Вам известно, что император Николай II отрёкся от престола… Революция, о которой мечтал народ, свершилась. Разрешаю поднять боевой флаг и зажечь красные огни. Предлагаю разойтись поротно и приступить к выборам ротных и судовых комитетов, на которые возлагается наведение дисциплины и порядка на корабле. Имейте в виду, что это очень ответственное дело…»
— обращение капитана первого ранга Петра Петровича Палецкого к бунтующим матросам.
После чего на мачте линкора зажгли красный клотиковый огонь, а команда разошлась на собрания, и возгласы об арестах офицеров и бунте больше не раздавались. Таким образом, дальновидные меры командира сыграли положительную роль. На «Гангуте» вскоре начавшаяся антиофицерская агитация не имела успеха. На остальных линейных кораблях 1-й бригады на свободе остались лишь командиры, штаб начальника 1-й бригады и сам начальник контр-адмирал М.К. Бахирев.
У капитана Петра Петровича Палецкого солидный послужной список:
Командир 9 роты броненосца береговой обороны " Адмирал Чичагов " ( 1897 ) . Вахтенный Начальник броненосца " Петр Великий "
( 1897 ) . Младший штурманский офицер крейсера 1 ранга " Владимир Мономах " ( 1897 - 1899 ) . Исполняющий должность
Старшего штурманского офицера крейсера 2 ранга " Разбойник " ( 1899 - 1901 ) . Старший штурманский офицер : крейсера 1 ранга
" Диана " ( 1901 - 1905 ) , крейсера 1 ранга " Аврора " ( 1905 - 1906 ) , учебного судна " Крейсер " ( 1906 - 1907 ) , крейсера 1 ранга
" Аврора " ( 1907 ) . На линейном корабле " Слава " : Помошник Старшего офицера ( 1907 - 1909 ) , Старший офицер офицер
( 1909 - 1910 ) . Командир эскадренных миноносцев " Расторопный " ( 1910 - 1911 ) , " Финн " ( 1911 - 1914 ) , " Новик " ( 1914 - 1015 ) ,
загр. " Нарова " ( 1916 ) . Командир линейного корабля " Гангут " ( 1916 - 1917 ) .
Награжден орденами : Св. Анны 3 степени с мечами и бантом ( 14.03.1904 ) , приказом Наместника Е.И.В. на Дальнем Востоке № 253
от 14.03.1904 г. " За проявленыя особое мужество , воинскую доблесть и в воздаяние отличной храбрости во время отражения внезапной минной атаки на эскадру Тихаго океана 26 го и в бою 27 го января с японским флотом . " ,
Св. Станислава 2 степени с мечами ( 18.06.1907 ) ,
Св. Анны 2 степени ( 06.12.1911 ) ,
Св. Владимира 4 степени с бантом за 18 кампаний ( 22.09.1913 ) ,
Георгиевским оружием ( 24.12.1914 ) ,
мечами к ордену Св. Владимира 4 степени с бантом за 18 кампаний ( 30.07.1916 ) .
Иностранные награды : Итальянские : Св. Маврикия и Лазаря офицерский крест ( 1908 ) ,
серебрянная медаль " За оказание помощи пострадавшим во время бывшего в 1908 г. землетр. в Сицилии и Калабрии ( 1911 ) ,
Шведский Вазы командорский крест ( 1912 ) .
Вы видим, что то же самое предлагают сделать и сами военные. Самые лучшие военные..
Это единственный путь спасти флот, а значит и армию, от бунта и разложения.
Этот приказ останавливает бунт и резню офицеров, останавливает начало гражданской войны, дает передышку Февральской республике, возможность сгруппироваться и подавить социалистическую революцию.
Когда пропагандисты белых и капиталистов утверждают, что гражданская война началась после Октябрьской революции, помните, они нагло врут, гражданская война, началась в Февральскую революцию и только демократизация армии и общества спасло страну от нее и отодвинуло ее явное начало на более позднее время. Пока народ самоорганизовывался, судился и рядился методом выборов и участием в политическом движение разных партий, олигархи (помещики и капиталисты) РИ получили возможность построить новое государство.
Но как всегда, капиталисты показали свою никчемность и неумение управлять страной и массами, ослепленные жаждой наживы и широко открывшийся дорогой для забитого военным-феодализмом капитализма, они все про...рали.
Мы видим, капиталисты любят начинать гражданскую войну, могут ее затормозить, но не могут ее окончить, это мы наблюдали в Февральскую революцию, это мы наблюдаем сейчас на Украине, где бандеровцы во главе с олигархами, уже который год ведут на Донбассе гражданскую войну.
Гражданская война развязанная капиталистами, может идти очень долго, она идет на Украине долго, в Китае она шла лет 20, в Сирии 10 лет, в странах СНГ она идет до сих пор в вялотекущем режиме, вспыхивая то здесь то там, с момента развала СССР, сопровождаться миллионами жертв и ни к чему в итоге не не приводит. Ни богу свечка, ни чёрту кочерга. Только взятие власти социалистами позволяет ее быстро остановить, переведя страну в режим модернизации.
Бывает что капиталистам удается закончить гражданскую войну, с миллионами жертв, но в итоге этот "капиталистический мир" приводил только деградации и стагнации страны, так как проблемы поднятые в Гражданскую войну народом не удалось решить, а лишь затолкать их в сарай и временно прикрыть какой либо популистской демагогией, которая с каждым днем теряет свою силу, растворяясь на глазах.
Вывод
Приказ №1 спасал флот и армию от бунта и разложения, позволял сохранить ее боеспособность.
Не способность Временного правительства и "белых" воспользоваться временной передышкой, который давал этот приказ и обвинение его в гибели Февральской республике - это желание уйти от ответственности и в нежелании расписаться в свой никчемности.
Капиталисты тоже любят начинать гражданскую войну, могут ее затормозить, но не могут ее закончить.
Европа 1848 года, во Франции бушует февральская революция. Король-гражданин Луи-Филипп I отрекается и бежит в Англию.
Вспышке восстания предшествовали так называемые "Реформистские банкеты". Это был легальный способ собраний граждан, для обхода запретов. На массовых банкетах звучали запретные речи и раздавались призывы к реформам и свободным выборам, одним словом, - это были закамуфлированные митинги.
Один из таких банкетов 22 февраля в Париже был запрещён властями. С него всё и началось. В столице стали строить баррикады, в ответ король ввёл войска. Так начиналась революция. Детонатором послужили события на бульваре Капуцинок, произошедшие поздним вечером 23 февраля. Здесь правительственные войска открыли огонь по толпе, а Национальная гвардия стала переходить на сторону восставших.
Поводом для ответного огня послужил провокационный выстрел по солдатам из собравшейся толпы. Тогда погибло порядка 18 человек. 5 гражданских трупов положили на телеги, среди которых была молоденькая девушка и стали возить по парижским бульварам сопровождая криками: "Мщение, народ убивают!".
Утром по городу было распространено воззвание, которое писали на стенах домов: «Луи-Филипп приказал нас убивать, как это сделал Карл X; пусть он и отправляется вслед за Карлом X»
Революционная вспышка быстро распространилась по Европе. Она достигла Австрийской империи и Королевства Прусского. Небольшое ау докатилось и до Российской короны. Император Николай I отреагировал достаточно быстро. 26 марта 1848 года Был издан манифест с ключевыми словами: «Возникнув во Франции, мятеж и безначалие сообщились сопредельной Германии, Империи Австрийской и Королевству Прусскому. Дерзость угрожает, в безумии своем, и Нашей России. Но да не будет так! Россия, бастион Европы, не поддаётся революционным влияниям».
Для подавления венгерского революционного восстания 1848-49, Николай I направил в помощь Австрии стотысячный экспедиционный корпус. Благодаря этим и другим мерам, Европа была спасена от революций. И чем же она отплатила России? Вот именно! Последовавшей следом "Крымской войной" и вторжением в суверенные пределы объединённой оккупационной армии Англии, Франции (восстановившей монархию), да Турции.
А благодарный австрийский император Франц Иосиф, быстро забыв всё хорошее, радостно примкнул к антирусской коалиции, разве что войска не послал. Таким образом русско-австрийские отношения были безнадёжно испорчены до самого окончания существования обеих монархий.
