– Эка невидаль, «молоденький», – передразнила её русалка. – Знаешь ведь, что перед нашей красотой ни один мужчина устоять не в силах. Хоть молодой, хоть старый!
Она грациозно повела точёными плечами и мельком глянула в воду, любуясь своим отражением.
– А если ещё и песни наши слышат, то совсем разум теряют.
– Я не хочу, – прошептала русалочка и отвернулась, чтобы скрыть, вновь набежавшие на глаза, слёзы. – Не хочу убивать.
Русалка всплеснула руками и с осуждением взглянула на неё.
– Чего расшумелись, балаболки?! – раздался вдруг ворчливый женский голос.
Зеркальная гладь озера подёрнулась рябью и на поверхность вынырнула безобразная старуха с косматыми зелёными волосами.
– Прощенья просим, матушка, – девушки почтительно склонили головы.
– А ну? – старушенция ткнула узловатым пальцем в бок утопленника. – Хорош! Такого красавца батюшка водяной и в прислужники взять не побрезгует. Чья работа?
– Вон её! – русалка кивнула в сторону младшей подруги.
– Молодец! – уродливое лицо русальей царицы растянулось в улыбке. – А ну иди сюда!
Русалочка подплыла ближе и ухватилась руками за гладкий, поросший мхом и водорослями, камень.
Старуха протянула костлявую, с выступающими венами руку и приподняла ее лицо за подбородок:
– А ревёшь чего? Чуть озеро слезами в море не превратила.
– Так пожалела она его! – хихикнула старшая русалка. – Видано ли дело, матушка?
– Не у тебя спрашиваю! – недобро прищурившись, прошипела старуха. – Убирайся!
Красавица испуганно ойкнула и бесшумно исчезла в тёмной глубине.
– Пожалела, значит, – русалья царица задумчиво пожевала нижнюю губу. В глубине её зрачков появился туман. Затем глаза вспыхнули ярким зелёным светом, и она с интересом посмотрела на юную русалочку.
– Я не помню, – растерянно прошептала та.
Прохладная ладонь легла на лоб девушки.
– Не бойся! – ласково сказала старуха. – Я не причиню тебе зла, дитя.
– Не надо, дяденька! Пожалуйста, не надо!!!
Ноги разъезжаются в стороны, скользя по мокрой глине. Грубые мужские руки жадно гуляют по телу, распахивая платье. Мнут грудь, щиплют соски, спускаются в промежность.
– Пожалуйста-а-а-а, – рыдания сжимают горло, слёзы текут не останавливаясь. Страх. Животный ужас сковывает тело, не даёт пошевелиться.
Сильный толчок. Боль. Резкая, пронизывающая. Стон. Крик. Попытка вырваться.
– Отпустите-е-е-е, не надо-о-о-о!
Горячее, огромное нечто входит между разведённых ног, раздирая, разрывая изнутри.
Витой крест на грязном, бывшем когда-то белом гайтане, покачивается перед глазами в такт движениям мужчины. Широкая ладонь зажимает рот.
– Молчи сучка, малолетняя! Не убудет от тебя!
Тяжёлое, шумное дыхание насильника над ухом. Толчок, ещё толчок. Грузное тело давит к земле. Нет сил, чтобы пошевелиться. Острые камни впиваются в спину. Кажется, что эта пытка никогда не закончится. Стоны превращаются в хрипы, в едва слышные всхлипы. Это распирающее чувство внизу живота. Эта боль, режущая, противоестественная. Рывок. Попытка, укусить грязную, потную руку, расцарапать в кровь ненавистное лицо. Сильный удар по щеке. Новая вспышка боли. Солёный вкус крови во рту. Голова резко откидывается назад, ударяясь виском о камень. Тело пронзает судорога. Вздрагивающие в беспомощном порыве руки. Темнота. Тишина. Спокойствие.
– Матушка! Что с вами, матушка? – вскричала русалочка, взглянув в потемневшие от ярости глаза своей повелительницы. Внезапно налетевший, сильный порыв ветра заставил девушку задрожать всем телом.
– Ирод поганый. Ребёнка не пожалел, – медленно, будто про себя, произнесла старуха.
Уродливое, покрытое глубокими морщинами лицо, внезапно окаменело. Мрачная тень пробежала по застывшим чертам.
– Что вы увидели? – едва слышно спросила русалочка и с мольбой взглянула на неё.
– Ничего, дочка, ничего, – старуха через силу улыбнулась и, поддавшись внезапному порыву, обняла и прижала её к себе. – Всё образуется. Ты иди, милая, с подружками веселись.
– Не хочу! – надула губки русалочка. – Неинтересно мне это. Я лучше утицам да селезням венки сплету да на шеи повешу.
– Сплети, дочка. То-то я смотрю, по озеру нашему пары утиные окольцованными плавают.
– Так красиво же, матушка! – девушка доверчиво прильнула к боку старухи и оживлённо затараторила. – Утицам кувшинки в венок вплетаю, а селезни и так пригожи, им косица из осоки в самый раз подходит.
– Ну-ну, милая! – смутилась та и слегка отстранила её от себя. – Негоже подружек сторониться. Ваше дело молодое, хороводы водить, да песни петь. Для нашей с батюшкой-водяным услады.
– Слушаюсь, повелительница! – с серьёзным видом кивнула девушка. – А с ним что будет? – она боязливо покосилась в сторону утонувшего юноши, тело которого покачивалось в прибрежных камышах.
– За него не тревожься, – старуха махнула рукой, и мгновенно образовавшийся на поверхности озера водоворот, затянул труп в глубину. – Плыви к сёстрам, дочка!
Ночь тихо опустилась на берег. В лёгком ветерке плыл аромат цветущих лотосов. От серебристых листьев ив, стелившихся по тёмной воде, бежала мелкая рябь. Лунная дорожка блестела на гладкой поверхности озера, и по ней плавно скользил хоровод русалок. Девушки держались за руки, в глубине между медленно колышущимися лентами водорослей двигались гибкие хвосты. Длинные волосы русалок покачивались в такт движениям, а изящные тела казались полупрозрачными. По воздуху лилась мелодичная, чарующая песня, хрустальным эхом отражаясь от водной глади.
Водяницы остановили свой танец далеко за полночь и выбрались на берег, сменив хвосты на стройные ножки. Расселись на разрушенных мостках и принялись непринуждённо болтать, время от времени, заливаясь весёлым, звонким смехом.
– Глядите. Глядите! – вдруг изумленно загалдели они.
– Матушка наша на берег вышла!
– Она, почитай, сотню лет на землю не ступала!
– Ох, и безобразна царица наша, подружки, – вполголоса проговорила красавица-русалка и боязливо оглянулась, опасаясь, чтобы повелительница её не услышала. – И что батюшка водяной в ней нашёл?
Поражённые такой смелостью девушки на мгновение стихли, а спустя несколько секунд зашептали все разом.
– Твоя, правда, сестрица!
– Космы колтуном нечёсаным!
– Рубаха дырявая, да грязная!
– Грудь обвисшая, плоская!
– Кожа бородавками поросла, будто у жабы какой!
– Посмотрите! – державшаяся в стороне от сестёр русалочка, изумлённо вскрикнула. На ее почти детском личике застыло выражение восхищения и восторга.
Там, на берегу, где только что виднелась фигура сгорбленной одетой в лохмотья, старухи, стояла стройная, темноволосая девушка.
Точёные черты лица, чуть вздернутый носик, глубокие омуты глаз в обрамлении густых ресниц, чётко очерченные скулы, капризно изогнутые губы. Густые волосы цвета воронова крыла струились по плечам и спине, тяжёлой волной, спадая ниже бёдер. Простое белое платье едва прикрывало колени, открывая взору стройные ноги с изящными босыми ступнями.
Водяницы изумленно ахнули, а затем склонились в почтительном поклоне.
На лице красавицы промелькнула усмешка. Она царственным кивком поприветствовала своих подданных, но тут же нахмурилась и строго погрозила им указательным пальцем. Изумлённые и испуганные возгласы девушек слились в один общий вздох. Они испуганно вскочили и поспешили скрыться в ближайших камышах.
– А ты чего ждёшь? – строго сдвинула тонкие брови черноволосая.
– Как же это, матушка? – русалочка на мгновение перестала дышать, пытаясь осмыслить то, что увидела.
Русалья царица нахмурилась, словно пытаясь рассердиться на непослушную подданную, но наивный и чистый взгляд детских глаз, с немым обожанием смотревших на неё, помешал ей сделать это. Она ласково потрепала её по голове.
– А сплети-ка для меня венок, дитя. Такой красивый, как только сумеешь. И жди меня поутру на этом самом месте! – с этими словами темноволосая круто развернулась и быстро зашагала по тропинке, ведущей через небольшое поле к лесу.
Они вышли из харчевни на широкий двор. В ярком свете полной луны всё казалось искажённым, словно нереальным.
– Кто ты? Я раньше тебя здесь не видел! – мужчина тяжело дышал от возбуждения. Его руки жадно шарили по стройному телу незнакомки, норовя залезть под платье.
Красавица легко отстранилась, приложила палец к губам и, чарующе улыбнувшись, повлекла его за ворота.
– Куда ты? Давай сейчас! Прямо здесь! – он грубо схватил её за руку и потащил к сараю в дальнем углу двора.
Девушка резко вырвалась, с неожиданной силой схватила мужчину за плечи и притянула его лицо к своему. В глубине её зелёных глаз медленно закружился водоворот, затягивая внутрь вглубь его волю и подавляя разум.
Он замер, не в силах пошевелиться. Руки безвольно повисли вдоль тела, губы побелели, а под кожей лица выступили тёмные линии вен. Темноволосая довольно усмехнулась и повлекла покорное тело за собой.
Мужчина очнулся резко, будто что-то вытолкнуло его из бессознательного забытья. Это место показалось ему смутно знакомым. Он лежал на глинистом берегу озера среди больших, острых камней. Инстинктивно дёрнулся, пытаясь подняться, но его взгляд упёрся в сидящую рядом безобразную старуху с грязными, всклоченными волосами, в которых запутались тина и мелкие водоросли.
Она растянула губы в кривой ухмылке, обнажив ряд острых, неровных зубов. Мужчина оцепенел от ужаса и повалился обратно на землю.
– Ты знаешь, зачем здесь?
Спазм сдавил горло. Он отрицательно помотал головой, не в состоянии произнести ни слова.
– Я помогу тебе вспомнить! – старуха протянула к его лицу руки с растопыренными когтистыми пальцами и силой прижала ладони к вискам.
Тело мужчины пронзило резкой болью.
Он вдруг увидел перед собой девичье лицо с широко раскрытыми от ужаса глазами и разорванным в громком крике ртом.
Насильник забился в судорогах, ручьи ледяного пота заструились по его коже. Из горла вырвался душераздирающий вопль. Тело выгнулось от невыносимой муки. Глаза вылезли из орбит, не в силах выдержать этой агонии. Он почувствовал сильный удар, от которого голова резко откинулась назад и ударилась виском о камень. Из раны хлынула тёмная кровь. Прежде чем сознание провалилось в грохочущую огненную бездну, он услышат треск раскалывающегося черепа.
– Какой страшный, – русалочка испуганно прижалась к своей повелительнице.
– Негоже мертвяков бояться! – русалья царица, вновь принявшая образ прекрасной девушки, брезгливо посмотрела на мёртвое тело. – Они не принесут вреда, а вот живые могут доставить неприятности.
Немного осмелев, русалочка подошла ближе и присела на корточки, чтобы рассмотреть труп. Рот и глаза мертвеца были широко раскрыты. На синюшном лице с остекленевшими глазами застыло выражение дикого ужаса, словно перед смертью он увидел нечто страшнее, чем сама смерть.
В теле не осталось ни кровинки, побелели даже губы, лишь слева на лбу из глубокой раны еще сочилась кровь. Скрюченными руками он словно хватал что-то или, напротив, пытался отстранить. Витой крест на грязном, бывшем когда-то белом гайтане, виднелся в вороте распахнутой рубахи.
Русалочка вздрогнула, резко поднялась с земли и, отбежав от тела, спряталась за спину темноволосой.
– Что такое, милая? – красавица нежно обняла девушку за плечи и прижала ее к себе.
– Я знаю этого человека, – прошептала та и зажмурилась, словно пытаясь вспомнить что-то. – Откуда я знаю его, матушка?
Красивое лицо на миг исказилось уродливой гримасой ненависти. Она положила тёплую ладонь на лоб девушки и закрыла глаза.
– Ты не можешь его знать… – мягко, словно заклинание, проговорила она. Лицо русалочки осветилось счастливой улыбкой, и она с благодарностью посмотрела на свою госпожу.
На тёмном зеркале воды не было ни морщинки, но верхушки камышей на берегу все же трепетали от невидимого ветерка, и лунная дорожка змеилась от неуловимого волнения на воде. От блестящей глади шел парок, вплетаясь в волнистые слои тумана. Полная луна, отражаясь в воде, роняла причудливые блики на поверхность озера.
– Давай наперегонки на другой берег! – хитро прищурился юноша с едва заметной родинкой на виске.
Русалочка смущенно потупилась.
– Спорим на поцелуй, что я обгоню тебя? – продолжал подначивать подружку паренёк.
– Как это, на поцелуй? – брови девушки взлетели вверх, а в глазах отразилось искреннее удивление.
– Если обгоню я, то я тебя целую, если нет, ты меня! – юноша невинно улыбнулся и подмигнул.
– Ну, ладно, – сдалась русалочка, – только учти, я плаваю очень быстро! – она серебристой рыбкой скользнула в воду и стремительно поплыла прочь от берега.
– Эй! Так нечестно! – парнишка вскочил и бросился следом за ней.