НО ТЫ СКАЗАЛА МНЕ...
Однажды Олесе случайно попалось в соцсетях фото ее бывшего мужа. Она не удержалась и сохранила его на рабочем столе, чтобы можно было изредка открывать и поглядывать. Ведь он был там такой няшка, - просто глаз не отвести… Как это ни удивительно, но он даже ни капли не изменился за прошедшие двадцать лет, не постарел, не обрюзг… Видать, правду говорят люди, - маленькая собачка до старости щенок… И костюмчик, похоже, на нем был тот же самый, - мешковатый, плохо сидящий на его худой долговязой фигуре… Хотя, нет, такого, вроде бы, не может быть даже чисто теоретически, - ведь он истлел прямо на нем еще во время их счастливого семейного проживания, хотя Олеся, по настойчивой просьбе мужа, еще долго и тщетно пыталась его реанимировать… И видеть все это было так странно…
И вот теперь, когда Олесе временами становится совсем хреново, когда все проблемы разом наваливаются и душат, и кажется, что сил справляться с ними больше нет, Олеся смотрит на его фотографию, и ей сразу же становится легче. И именно в такие моменты она необычайно остро осознает, насколько она счастливый человек, и как ей вообще несказанно повезло в этой жизни. Потому что однажды она нашла в себе силы окончательно вышвырнуть из нее вот это…
Когда-то она была всего лишь глупой девятнадцатилетней девчонкой, повстречавшей свою первую любовь. Тогда как Гера - по возрасту - был уже полностью взрослым почти тридцатилетним мужчиной, как на грех, именно в этот момент пришедшим к мысли, что ему давно уже пора хоть с кем-нибудь сочетаться законным браком, а то окружающие уже начали подозрительно коситься на него и в чем-то его подозревать. А мнение других людей значило для Геры очень много, поэтому для него было крайне важно доказать им всем свою полноценность и состоятельность.
И вот, среди миллионов гораздо более подходящих ему и по возрасту, и по взглядам, и по образу жизни, мечтающих о замужестве и действительно готовых стать примерной женой и матерью семейства девушек, этот несчастный убогий закомплексованный мужчинка выбрал наивного невинного ребенка, чуть ли не со школьной скамьи, который к этой самой семейной жизни был совершенно не готов, никогда не мечтал о ней и вообще в принципе не желал такого счастья.
Гера искренне полагал, что легко сможет подмять под себя глупую неискушенную девочку и без труда заставить ее принять все свои убеждения. Чужая судьба и чужие чувства на самом деле волновали его не слишком сильно, и он даже ни на миг не задумывался о том, а стоит ли ломать ей жизнь в угоду своим прихотям.
И поначалу ему все это, вроде как, даже и удалось, и он решил, что добился успеха в своем начинании. Наивная Олеська влюбилась в казавшегося ей таким взрослым мужчину со всем пылом неискушенной юности. Она вообще никогда прежде не мечтала о замужестве. Вместо этого она чуть ли не с колыбели собиралась уехать в Москву и поступить на журфак. Она работала в газете именно для этого, - потому что для поступления необходимо было два года опыта подобной работы. Она никогда не видела себя в роли степенной матери семейства, зато собиралась спасти и изменить этот мир, осчастливить все человечество, и, подобно Моисею, вывести людей на свет и избавить их от многовекового рабства…
Она хотела слишком многого. Он желал, чтобы она стала его женой. И он решил, что она просто обязана отказаться от всех своих нелепых идей и поставить во главу угла его счастье.
“Но ты сказала мне, это мечты, и ничего в них нет, вот и все, что сказала мне ты!..”
Только в их случае все получилось с точностью до наоборот…
Олесин милый без труда убедил ее, восторженную возвышенную дурочку, что в этом мире нет ничего важнее их великой любви. И она даже на какой-то миг согласилась с ним, потому что тогда она, по простоте душевной, не знала одной банальной истины: любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда… Георг был очень умным человеком на самом деле и талантливым психологом в придачу. И в своей юной возлюбленной, несмотря на всю ее молодость, наивность и инфантилизм, он сумел разглядеть огромный потенциал для будущей совместной жизни.
Георг увидел в Олесе потенциальную жену - маму, способную взвалить на себя огромную ответственность, готовую вкалывать на трех работах без выходных, чтобы достойно содержать свою семью и воспитывать детей. Причем, дети были обязательным условием, - ведь все окружающие должны были наглядно убедиться в том, что он, Гера, полноценный мужчина, способный иметь потомство. Но первоочередной задачей своей жены он видел желание ограждать любимого мужчину от всех проблем и невзгод этой тяжелой жизни. Единственной обязанностью этого чудесного мужа и детопроизводителя должно было стать лежание на диване кверху жо… ну, то есть, кверху ногами и рассуждения о несправедливом устройстве этого бренного мира. Гера всегда считал, что работа - это совершенно не мужское занятие; работа - это для быдла, к каковому он, разумеется, не относился. Он пытался уверить Олесю, что деньги и квартиры - это нечто грязное и мещанское, а они будут безумно счастливы даже без всего этого, питаясь, наверное, воздухом и порхая друг над другом, как бестелесные ангелочки…
И Олеська поверила. Сдуру. Но много ли вы видели умных девятнадцатилетних девушек, охваченных пылом первой любви и искренне верящих, что это - на всю жизнь?..
Они долго тянули друг друга в разные стороны, безуспешно пытаясь изменить. В общей сложности, лет семь. Гере, как на поверку оказалось, не нравилось в Олесе ничего. Он хотел заставить ее читать другие книги, слушать другую музыку, смотреть другие фильмы. Он возмущался и обижался, потому что Олеся твердо держалась за определенные устои и не желала отказываться от них в угоду ему. Ее глупые мелкие мещанские интересы не подходили для такого высокообразованного интеллигента, как Георг, и поэтому он не сдавался и был упорен в своих стремлениях. Но подлая Олеська, хоть и была поначалу сильно влюблена и искренне пыталась угодить своему любимому, тем не менее, твердо отстаивала свое право читать Джекки Коллинз, а не военную научно-техническую литературу, которую упорно подсовывал ей милый. И фильмы она желала смотреть художественные, а не документальные о политике и различных общественных деятелях. А самой ужасной ее ошибкой было, наверное, то, что она упорно отказывалась боготворить Алсу и петь дифирамбы Анжелике Варум, настаивая на том, что ей больше по вкусу певцы, музыканты и актеры мужского пола…
Со своей стороны, Олеся практически силой заставляла его мыться, - ведь до рокового знакомства с ней этот интеллигент во втором поколении искренне полагал, что от “купания” чаще одного раза в неделю можно смертельно заболеть. Олеся с руганью и истериками гнала его в магазин за одеждой, - для него, не для себя!.. - потому что ему реально было нечего надеть. А то, что имелось, представляло собой одно сплошное недоразумение.
Можете представить себе мужские трусы, - простите за интимную подробность, - от которых не осталось даже лохмотьев, просто одна сплошная дыра с парой ниточек, еще удерживающих остатки расползающегося материала?.. Но Гера вцеплялся в эту дыру с отчаянным криком: “Их же мне мать подарила!!!”
Смешно сидящий на нем старомодный костюмчик “а-ля восьмидесятые” протерся до дыр, но Гера отказывался вылезать из него и ходил в нем, в буквальном смысле слова, и в пир, и в мир, и в добры люди. А на любые попытки Олеси уговорить его одеть что-то другое лишь начинал кричать: “Ты не понимаешь, - мне его мать купила на выпускной в школе!!!” Да нет, Олеся все это прекрасно понимала. Вот только это чудесное памятное событие случилось уже почти без малого двадцать лет назад…
А еще у мужа имелся дорогой его сердцу китайский пуховик цвета детской неожиданности, - он настолько выцвел и вылинял со временем, что теперь, глядя на него, невозможно было даже предположить, какого цвета он был изначально, - то ли желтый, то ли зеленый, то ли коричневый. У Олеси был такой же лет десять назад, когда они только-только начали появляться в нашей стране. И, кстати, у этого Гериного пуховика была очень интересная изюминка: за все эти годы его ни разу не стирали и не сдавали в химчистку. Они с мамой много слышали о том, что после стирки эти пуховики приходят в негодность, и не желали рисковать.
И это правда, кстати. Насчет негодности. Поэтому подобных раритетов на тот момент ни у кого уже не было…
Но отдельного упоминания заслуживает Герина шапка-ушанка. Такие тоже были в моде в их городе много лет назад. В принципе, это были очень даже неплохие теплые шапочки, заячьи, с висящими ушками, - как раз для наших российских зим, которые были тогда достаточно суровыми. У Олеси тоже такая некогда была, и она очень ее любила…
На Гериной шапке от времени практически не осталось меха, - он был полностью истерт. Разве что на макушке. И эти болтающиеся ушки с огромными проплешинами реально пугали… Потому что не каждый бомж решится надеть нечто подобное. Зато образованный и интеллигентный молодой мужчина, тридцати с небольшим лет, носил ее гордо и повторял, как заведенный: “Мне ее мать из Питера привезла, когда я еще в школе учился!..”
Но самой большой подлостью со стороны Олеси было то, что она изо всех сил пыталась заставить своего мужа работать. Хотя бы немного, пусть хоть время от времени… Упаси Боже ее грешную душу за такие страшные намерения по отношению к любимому человеку… Сама Олеся, в принципе, вовсе не была меркантильна, золота и бриллиантов не требовала, - но вот их подлый ребенок все-таки должен был иногда кушать… Жили они всегда очень экономно. Денег не было даже на транспорт. Но ведь это не страшно, - с колясочкой через весь город, в любую погоду, просто милое дело, - да и для здоровья полезно… За детским питанием, которое было на несколько копеек дешевле в магазине, находящемся в другом районе города. А население города на тот момент было почти миллион жителей…
Да, кстати, все пять лет счастливой супружеской жизни Олеся питалась практически одной молочкой. И то, - по остаточному принципу, - то есть, покупали ребенку, а ей доставалось то, что он не доел. Но она даже и здесь не роптала. Зато фигура в порядке… И продолжала надеяться на лучшее…
Но вот однажды ее любимый муж, в которого она все эти полуголодные годы старалась верить, произнес свою коронную фразу: “Ты слишком много от меня требуешь! Я не могу зарабатывать столько, чтобы каждый день покупать тебе литр молока и литр кефира!..”
А ведь это было единственное, что они ели… И никак сократить это еще больше было уже попросту нереально и невозможно…
Олеся еще поняла бы, - постаралась бы понять, - если бы речь шла о банке икры и килограмме сырокопченой колбасы в день… Да, тут можно было бы и не потянуть, - ведь существуют же еще и другие необходимые расходы… Но они говорили всего лишь о молоке и кефире…
С тех самых пор Олеся жила вдвоем с сыном. Их папа ни разу за двадцать лет не изъявил желания хотя бы взглянуть на своего некогда такого долгожданного наследника. Просто благополучно вычеркнул его из жизни вместе с бывшей женой. Но это, наверное, даже и к лучшему…
Да, в Олесиной жизни после развода было немало такого, о чем ей потом было страшно даже вспоминать. Ей и работать приходилось годами без выходных, и в долгах временами тонула, пока не научилась зарабатывать, и рыдала взахлеб по ночам от отчаянья и дикой жалости к себе. Но уж что-то, - а молочные продукты у нее в холодильнике никогда не переводились даже в самые тяжелые времена. А порой и икра с сервелатом пускали корни…
Худо ли, бедно ли, - но все выжили. И Олесин бывший муженек, похоже, тоже не пропал. Нашел-таки себе жену-маму, которая о нем, наверное, заботится все эти годы. Завел другого ребенка, - без сомнения, гораздо более удачного. Самое главное, что там, в той семье, ему позволяют не работать. Похоже, ценят и берегут, - не то, что Олеська…
Но нельзя отрицать теперь, что в одном Гера был прав. Некогда совершенно не готовая к жизни глупая инфантильная девочка оказалась на многое способна. И она вовсе не собиралась останавливаться на достигнутом. Просто иногда Олесе тоже, как и всем людям, становится немного грустно. И тогда она открывает на рабочем столе фотографию своего мужа и смотрит на него. И это мигом излечивает любую хандру.
В такие моменты Олеся всегда понимает, что она - очень счастливый человек.
Видео
Источник
ЗОЛОТАЯ СЕРЕДИНА
Если признаться честно, то Олеся всегда неизменно радовалась тому, что у нее в свое время родился именно сын, а не дочь. И вовсе даже не потому, что она имела что-то против девочек или по какой-то причине недолюбливала их. Просто она вовсе не была уверена в том, что смогла бы разумно и правильно воспитать девочку, и всерьез опасалась, что просто не сумела бы дать ей то, что было необходимо.
Если уж говорить начистоту, то начинать надо с того, что ее вообще сложно было назвать идеальным родителем. Тем не менее, с сыном у нее всегда были очень хорошие отношения. Да, к сожалению, - что уж тут поделать!.. - он у нее рос совершенно без мужского влияния. Родному папе он не угодил еще в колыбели, и тот с удовольствием “развелся” и с ним тоже после развода с Олесей, никогда больше даже и не пытаясь появляться в жизни некогда такого желанного и долгожданного наследника. Дедушке по материнской линии всегда были ближе другие внуки, тогда как на сына дочери он, по обыкновению, смотрел, как на некое диковинное насекомое. Достойные поклонники, готовые хотя бы попытаться подружиться с чужим ребенком, Олесе тоже как-то не попадались. Так что его воспитание целиком и полностью легло на плечи ей самой.
Она об этом как-то не шибко сожалела и виноватой себя по этому поводу никогда не чувствовала. Она просто всегда старалась дать своему сыну то, что могла, пытаясь вырастить из него достойного человека, - мужчину, защитника, добытчика. И ей все это было, в принципе, достаточно близко, поскольку у нее и у самой характер был далеко не женский.
И только лишь время покажет, насколько она сумела добиться успеха в этом непростом деле. Олеся просто делала все, что было в ее силах, - а уж жизнь покажет, что из всего этого получилось. Наверное…
Но вот в одном Олеся, к сожалению, всегда была уверена на все сто процентов. В том, что она просто не сумела бы правильно воспитать девочку, и совершила бы на этом пути гораздо больше ошибок, чем даже можно было себе представить.
Самое печальное заключалось в том, что у самой Олеси имелась куча детских комплексов, связанных с ее собственным воспитанием. Ее мама старалась растить ее по своему образу и подобию, - и, к сожалению, не преуспела в этом. К своему великому сожалению…
Олесина мамочка всегда была очень красивой, женственной, пластичной и безупречно элегантной. Она всегда умела прекрасно готовить и обладала непревзойденным даром содержать квартиру в безупречной чистоте. Мама безумно любила танцевать и имела просто толпы поклонников, - пока не вышла замуж, разумеется. И с мужем она жила прекрасно, - долго и счастливо, - пока не развелась…
И Олеся с детства изо всех своих силенок пыталась стремиться к этому недостижимому для нее идеалу. Беда была лишь в том, что она, к своему великому огорчению, подкачала ну вот просто со всех сторон…
Ослепительно красивой Олеся, к сожалению, не догадалась уродиться, - опять же, по мнению мамы. Правда, та признавала, что дочь у нее достаточно симпатичная, в принципе, - но вот вовсе даже не безупречная красавица, перед которой молча укладываются в штабеля мужчины, сраженные наповал ее безупречной внешностью. А с ними, кстати, вообще всегда было туго, если уж говорить начистоту. Ну, никогда не было у Олеси изобилия поклонников!.. Она вообще не умела их заводить. Возможно, как раз из-за ее подкачавшей внешности, полного отсутствия каких бы то ни было намеков на женственность, недостатка пластичности и неспособности танцевать… Вполне возможно… Но, что гораздо более вероятно, так получилось попросту потому, что самой Олесе все это было совершенно не интересно. Ну, не уродилась она роковой женщиной изначально и так и не смогла этому научиться даже под мудрым руководством своей опытной мамы!.. В самой Олесе вообще природой было не заложено флирта и кокетства, а самое главное, если уж говорить начистоту, то она просто ненавидела ощущать себя каким-то куском мяса, который кто-то почему-то должен хотеть!.. Ну, вот хоть убей сразу, - но ее все это почему-то ни капли даже не вдохновляло и не возбуждало!.. По простоте душевной, она всегда наивно смела желать, чтобы окружающие ее люди, - и мужчины, в том числе, - видели в ней, в первую очередь, человека. Личность. А все эти брачные игры, которые были ей совершенно не понятны, она с удовольствием оставляла тем, кто сумеет все это оценить!
Но ни интересного разностороннего человека, ни уж, тем более, независимую и самостоятельную личность мама из нее никогда не воспитывала. Олесю с колыбели настойчиво готовили к жизни в мире, который принадлежит мужчинам. А она при этом должна была выступать, в принципе, в качестве обслуживающего персонала. Никто в свое время не подсказал ей, что нужно учиться, работать, стремиться к самостоятельности и независимости, добиваться каких-то серьезных поставленных целей. До всего этого она, худо или бедно, доходила своим умом. Мама же, наоборот, с самого раннего детства весьма настойчиво внушала ей, что от нее требуется лишь удачно выйти замуж, - желательно, за богатенького, - а потом полностью раствориться в своем мужчине, почитая за великую честь полностью обслуживать его, забывая о своих собственных нуждах и чаяниях, и растить его детей.
Беда была лишь в том, что в Олесе изначально имелся какой-то врожденный дефект. И ей, несмотря на суровое домостроевское воспитание, вовсе не чужды были определенные желания и амбиции, а также не понятно, откуда взявшееся стремление к самостоятельности и независимости. А вот безупречное ведение домашнего хозяйства почему-то отсутствовало в списке ее приоритетов напрочь. Ну, не нравилось ей никогда готовить, мыть и чистить целыми днями; просто не лежала у нее к этому душа!.. У нее было великое множество интересов, - но вот повторять печальную, на ее взгляд, судьбу собственной матери и превращаться в прислугу для любимого мужа она изначально была не готова.
Олесина мама апофеозом женского счастья считала удачное замужество и не допускала даже мысли ни о чем другом. И всегда старалась внушить дочери именно эту единственную возможную в ее положении мысль. Они с ней вместе запоем читали любовные романы о Золушках и дружно грезили о прекрасных принцах, которые однажды прискачут вдруг к ним на своих белых жеребцах и вытащат их обеих из всего этого дерьма. И даже первое не слишком удачное замужество не смогло сломить ни ту, ни другую. И они обе дружно продолжали грезить, верить и ждать.
Но на каком-то этапе их пути постепенно начали расходиться.
Мама действительно сумела найти себе нового мужа взамен осточертевшего старого. И на этот раз - богатого, успешного и даже весьма известного в определенных кругах. Ей просто сказочно повезло. Правда, в придачу к прекрасному принцу шел его хронический алкоголизм, - но, согласитесь, ведь это же такие мелочи в сравнении с его неоспоримыми достоинствами!.. Мама нашла, наконец, свое женское счастье и теперь искренне желала своей дочери такой же “удачной” судьбы. А вот сама Олеся уже тогда начала смотреть на все это с изрядной долей скептицизма.
Да, деньги, да, рестораны, заграницы, золото, наряды, - все это было здорово, без сомнения… Но как быть с тем, что при этом ее мама оказалась практически содержанкой, не имеющей права голоса в собственной семье, не смеющей самостоятельно потратить лишнюю копейку из имеющихся, вроде бы, под рукой миллионов, - да что уж там говорить, даже из дома не имеющая права выйти без разрешения мужа?.. Он, в буквальном смысле слова, заточил ее в четырех стенах и попрекал каждым куском хлеба. Хотела ли Олеся для себя того же самого?.. Да ей подобное “счастье” и в страшном сне не могло привидеться!..
Для Олеси, в принципе, было даже и не удивительно, что уже через некоторое время, - и, причем, довольно быстро, - мама пришла к выводу, что и этот ее брак совсем неудачный. Самым удивительным для Олеси при этом было то, что ее мама даже и не попыталась сама хоть что-то изменить в своей жизни, - а ведь это было бы, на ее взгляд, вполне естественным. Но мама лишь с еще большим усердием начала молить Бога, чтобы он дал ей нового - хорошего - мужа…
Как Олеся поняла уже позже, у ее мамы просто не было никаких других целей в этой жизни. Попытаться найти нормальную работу, заняться бизнесом, отыскать другое жилье, увлечься каким-нибудь хобби, в конце концов, - все это было не про нее. Ничего этого ей, похоже, просто не приходило в голову. Она никогда не желала стать самостоятельной и независимой, не стремилась хоть чем-то заняться, не хотела никак реализовываться. На протяжении всей своей жизни у нее была только лишь одна голубая мечта, и она, как заклинание, повторяла ее изо дня в день: Господи, будь милосердным, - вынь да положь мне нового мужчину!..
Олеся подозревает, что она так и ждет его, наверное, до сих пор. Потому что даже на седьмом десятке в маминой жизни ничего не изменилось.
Очевидно, Господь устал поставлять ей новых хороших мужчин по первому требованию.
Тем временем, наблюдая, отчасти, и за мамиными попытками обрести свое женское счастье со стороны, Олеся еще много лет назад пришла к выводу, что никакой чудесный принц не прискачет к ней на белом коне и не вытащит ее из того болота, в котором она тонула. Пришлось учиться как-то выбираться из него самой.
При этом Олесе всегда казалось, что их с мамой поиски смысла жизни - это две крайности, ни одна из которых не может привести ни к чему хорошему. Для счастья следовало бы найти какую-то золотую середину. Но это, к сожалению, не всегда возможно.
Вероятнее всего, Олесе просто немного не повезло, и она так и не смогла найти правильный путь.
Поэтому-то она никогда и не была уверена, что смогла бы подсказать верную дорогу другому человеку.
Видео
Источник
УМНЕНЬКАЯ
Вопрос об Олесином высшем образовании, - а точнее, о его позорном отсутствии, - был для ее будущего мужа и его мамы весьма болезненным. Да и как же иначе!.. Ведь они оба были потомственными интеллигентами. Правда, история умалчивала о том, что на самом деле такое определение могло подойти только лишь самому Георгу, который действительно мог считаться интеллигентом аж в целом втором поколении. В случае с его мамой, - якобы, потомственной интеллигенткой, но только всего лишь в первом поколении, - оно, пожалуй, может вызывать много вопросов, потому что весьма странно называть так человека, чье беззаботное босоногое детство прошло где-то в ауле Средней Азии в семье самых обычных людей, которых тогда можно было назвать крестьянами, - если бы дело происходило в России.
Но одно нельзя отрицать: оба они имели высшее психологическое образование. Честь им за это и хвала!.. И Олеська, со своим всего лишь техникумом, в общую красивую схему традиционных ценностей данной семьи, к сожалению, совершенно не вписывалась.
Но, пообщавшись со своей потенциальной возлюбленной немного на досуге, Гекуля пришел к выводу, что она “умненькая”. Не умная, а именно умненькая. Уменьшительно-ласкательное определение уровня развития взрослой, в принципе, девушки, в котором звучало на самом деле нечто презрительно - осудительное. Это странное словечко коробило Олеську даже тогда, в пылу безумной страсти. А позднее, при одном только воспоминании об этом, ее откровенно передергивало. Это реально было достаточно унизительно, - словно речь шла вовсе и не о взрослом разумном человеке, а о ребенке. Или вообще о домашнем животном.
“Наша собачка такая умненькая!..”
Когда Олесин возлюбленный рассказал своей мамочке о том, что встречается с девушкой без высшего образования, то интеллигентная дама была просто в шоке от подобного мезальянса.
- Но я сказал ей, что ты умненькая, - милостиво успокоил Олесю любимый.
Вот так. Умненькая. И добавить больше к этому было нечего. И, похоже, на редкость глупая на самом деле девятнадцатилетняя девочка Олеся с трудом проглотила оскомину, вызванную подобными словами ее доброго и славного возлюбленного, и изо всех сил попыталась расценить их, как комплимент.
Получилось это у нее, признаться, из рук вон плохо.
Мама возлюбленного, Лидия Георгиевна, сыночку, разумеется, не поверила. И все годы их странного и необъяснимого союза смотрела на Олеську, как на некое диковинное насекомое, которое ей, в силу обстоятельств, приходится терпеть, но от которого при этом она уже даже и не ждет ничего путного. И когда сынуля на редких семейных застольях с восторгом рассказывал ей о книгах, которые он сам только что прочитал и которые непременно рекомендовал прочесть своей юной неотесанной возлюбленной, Лидия Георгиевна неизменно восклицала, закатив глаза и прижав руки к сердцу:
- Ну, вот, скоро и ты у нас будешь умной!..
Причем, это всегда произносилось с придыханием, сюсюкающимся шепелявым голосом, - словно она разговаривала с грудным младенцем. Олеся от изумления неизменно и регулярно выпадала в осадок, напрочь теряя дар речи. А вот сидящий рядом с ней возлюбленный при этом гордо сиял, как начищенный самовар, словно это ему сделали комплимент, - и отнюдь не такой сомнительный. Он действительно не видел в словах своей дорогой мамочки ничего особенного, и поэтому хоть как-то вступиться за Олесю ему даже и в голову не приходило.
Или же он просто тоже так думал.
Вообще-то, читать Олеся научилась практически полностью самостоятельно еще в три года, а к тому моменту, как она окончила девять классов, в их местной районной библиотеке попросту не осталось книг, которые бы она еще не прочитала. Но, тем не менее, эта пара потомственных интеллигентов всегда вела себя так, словно они только что с трудом обучили грамоте бедную беспризорницу…
Возможно, высшего образования у убогой Олеськи и не было, но, надо заметить, ложку в ухо она себе не несла и щи лаптем не хлебала. И назвать ее, несмотря на все ее недостатки, совсем уж неотесанной, было трудно. Напротив, все окружающие Олеську люди всегда отмечали ее хорошие манеры и врожденную интеллигентность. В то время, как ее будущая свекровь с сыном этим как раз похвастаться и не могли.
Лидию Георгиевну на заводе откровенно не любили и считали очень глупой бабой с далеко не безобидными причудами. Поскольку на тот момент они все работали на одном предприятии, Олеся, разумеется, об этом прекрасно знала. В принципе, все без исключения, кто имел несчастье столкнуться с этой высокообразованной дамой, считали ее наглой истеричной беспринципной хабалкой, прущей напролом, как танк, и не считающейся ни с кем. Признаться честно, бедные окружающие от нее просто шарахались.
Что же касается ее такого суперинтеллигентного тридцатилетнего сына, то его, - и не без основания, - все воспринимали, как мальчика на побегушках. Слетай на другой конец завода ребячьим делом, съезди в типографию, сгоняй за цветами, - в общем, принеси, подай, иди на хрен, не мешай!..
Олеся с Георгом на момент их знакомства оба работали в редакции газеты и занимали одинаковые должности. Но при этом никому из их общих коллег и в голову не пришло бы послать ее, девятнадцатилетнюю малолетку, сгонять куда-нибудь ребячьим делом… А вот великовозрастного почти тридцатилетнего Георга эксплуатировали по полной программе, гоняя по всему городу в хвост и в гриву.
Их общие знакомые, узнавшие, с кем встречается Олеся, просто хватались за голову со словами: “Да ты, что, с ума сошла, он тебе не пара, ты - такая хорошая девочка, а он странный какой-то, как юродивый, - просто чокнутый, ей-Богу!.. И мамаша у него такая мерзкая, противная, наглая, вечно грязная какая-то, неопрятная, и пахнет от нее плохо… Ты вся такая - растакая, - да ты принцесса рядом с ним!.. - зачем хоть тебе это чудо в перьях!..”
То есть, многочисленные окружающие их люди, глядя на них со стороны, тоже полагали, что Георг Олесе ну вот совсем не пара, - да только вот причина этого, на их взгляд, была прямо противоположная…
Но любовь зла. Полюбишь и Гекулю…
И вот, несмотря ни на что, умненькая рафинированная домашняя девочка вышла замуж за интеллигентного образованного всесторонне развитого мужчину. И с удивлением и ужасом для самой себя обнаружила, что, окромя всех этих чисто внешних понтов и приклеенного изолентой ко лбу диплома о высшем образовании, у этого великовозрастного чуда природы за душой больше ничего и нет. Да, он прочитал много умных книжек и очень интересно рассуждал порой о жизни, что и нашло отклик в нежном девичьем сердце в свое время. Но к самой этой жизни, как это ни удивительно, он, в свои тридцать лет, был абсолютно не приспособлен. Не говоря уж ни о чем прочем, этот милый интеллигентный мальчик не имел даже элементарных навыков гигиены, не умел, простите, нормально пользоваться туалетом, а грязное вонючее белье с него приходилось соскребать с боем. При этом он сопротивлялся до последнего: “У меня чистые носки!.. Я всего лишь неделю в них хожу!..”
Этот чудесный высокообразованный интеллигент не желал работать вообще, поскольку ни одна работа в мире попросту не была его достойна, а должности, типа президента или премьер-министра, вполне подходящие такой высококультурной персоне, на тот момент как-то вакантными не были. Дома он не то, что гвоздь не умел вбить, - лампочку ввернуть не мог, - а найти денег на мастера, разумеется, было просто немыслимо. Но все это было бы еще полбеды, - поскольку Олеся, как выяснилось, оказалась вполне способна самостоятельно решать любые возникающие проблемы. Но это высокоинтеллектуальное чудо природы даже есть нормально не умело. Может быть, Олеся и была недостаточно образованной и неотесанной девчонкой с рабочей окраины, но при этом она совершенно случайно оказалась обучена хорошим манерам и, по крайней мере, умела вести себя за столом. И, глядя на своего новоявленного мужа, Олеся с удивлением осознавала, что, похоже, в среде интеллигентов принято чавкать, рыгать, простите, пускать газы прямо за столом, одновременно с этим одной рукой ковыряя в носу и в зубах, а другой при этом почесывая остальные, еще более труднодоступные отверстия на теле… И понимала, что она не желает примыкать к такой вот высококультурной интеллигенции…
И быть умненькой она тоже больше не хочет.
И вообще, - какое все-таки мерзкое слово!..
Видео
Источник
Перекати - поле
Говорят, что ребенок может помнить себя помнить примерно с трех лет. Верите или нет, но в закоулках моей памяти хранится воспоминание, как папа с мамой учили меня ходить. Это значит, что мне было около года. Они сидели в креслах напротив друг друга, и звали к себе, вытягивая вперед руки. Страшно было оказываться посредине без привычной опоры, и иногда я хваталась за края скатерти, которые свисали со стола. Когда мне удавалось пройти, почти пробежать от рук в руки без скатерти, родители радовались, и вообще у них были очень светлые и счастливые лица.
Еще помню щемящую тоску о маме, когда она долго не возвращалась с работы. Тайком от всех я уходила в спальню, где у кровати на гвоздке висел мамин домашний халат. Я буквально «зарывалась» в него лицом и вдыхала родной мамин запах. Мне так хотелось в тот момент быть рядом, что на глазах появлялись слезы.
Мне повезло. У меня были и папа, мама, и вечером они возвращались с работы, а выходные проводили дома. В воскресенье готовилось что-нибудь вкусненькое. Часто пельмени. Их делали всей семьей: мама замешивала тесто, бабушка раскатывала сочни, я и две старшие сестры лепили, папа перекручивал фарш на мясорубке. Варили пельмени двумя партиями. Первая – для нас, детей, была готова уже, когда по телику начиналась «Утренняя почта» с песнями и шутками. Вообще шутки на советском телевидении возможны были только в нескольких передачах, которые шли по выходным. В остальные дни – строго и буднично. Так что вкусная еда и юмор в строго определенных дозах были доступны не всегда. Мультики и интересные передачи мы в программе обводили жирной чертой и каждый день просматривали, чтобы не проворонить.
Мы были обычной семьей с тремя детьми и бабушкой. Жили не то, чтобы богато, но и не бедно. Как многие другие. Особенность была в том, что за мое детство от рождения до 10 лет мы переезжали три раза. Сейчас я понимаю почему. Все дело в утрате родины, обрубленных корнях. Не держали нас рядом ни могилы предков (раскулачили их, вывезли, да и сгинули навек в прошлом толковые, крепкие хозяева в чужой земле), ни та сила и благодать, которую способна дать родная земля. Мой отец был ребенком, когда их семью депортировали из республики немцев Поволжья. Хороший дом, столярную мастерскую, скотину – все это конфисковали навечно. С началом войны их отправили в суровый северный край - на Обскую губу, где чудом выжили, а после победы разрешили выехать в Казахстан.
Мама была русской, но в их семье тоже было не все гладко. Ее отец без вести пропал на фронте, ее мама –моя бабушка растила дочек одна. Работала в колхозе с утра до ночи за «трудодни». В конце концов, так «задушили» колхозников налогами и поборами, что однажды они тайком, раздобыв через знакомого паспорта, которые должны были храниться в колхозном правлении, подались ночью в город Семипалатинск к родне.
В общем, не от хорошей жизни несло моих родителей, как «перекати поле» по стране. Сначала Восточный Казахстан, потом Северный Казахстан, потом поселок Елань в Волгоградской области, потом левобережье от Волгограда. Родилась я в поселке Глубокое Восточно- Казахстанской области. Знаю, что там был завод с высоченными трубами, из которых периодически выбрасывался едкий дым. От него першило в горле и хотелось все время кашлять. По этой причине нас часто загоняли в дом с улицы, чтобы переждали «химическую атаку». А еще, как я потом выяснила, Глубокое находится не так далеко от Семипалатинского полигона, где производились испытания ядерного оружия. С 1931 года по 1991 здесь гремели подземные взрывы.
Я росла не очень крепким и здоровым ребенком, к тому была еще худышкой. Родители решили увезти меня подальше от едкого дыма и полигона: в небольшое село Соколовка в Северном Казахстане, где зимой наметало сугробов по самые окна, и мороз стоял градусов под сорок. Я смотрела на мир через стекла с морозными узорами, которые казались иллюстрацией к какой-то волшебной сказке и серебрились под солнечными лучами. Дома сидеть надоедало, а на улицу зимой выпускали не каждый день. Да и делать там было особо нечего. Летом было лучше.
Наш дом стоял на высоком берегу Ишима. Если спуститься вниз, то ты у речки с илистыми берегами, на которых отчетливо виднелись отпечатки гусиных лап. Гуси плавали днем, а вечером возвращались во двор на кормежку. Летом можно было гулять по берегу, качаться на качелях, играть с собачкой. Сестры никогда меня в свои игры не брали: для них я была слишком маленькой. Иногда мы ходили всей семьей в лес за березовым соком или грибами. До сих пор помню необыкновенно светлые, белоствольные березовые рощи и хвойный бор с хрустящими под ногами иголками. В пять – шесть лет мне уже давали в руки маленькую корзиночку, и я наравне со всеми собирала грибы.
В Северном Казахстане был и чистый воздух и лес, и речка, но помидоры у нас дозревали в валенках, а из фруктов успевали созреть только ранетки. Сморщенные яблоки, которые изредка завозили в местный магазин, были большим лакомством. Веса и роста я опять не прибавляла – и родители решили ехать в теплые края.
Перед этим я успела одна, без мамы полежать в больнице в Петропавловске. Об этом – в следующей главе.
«Он был очень трепетным и нежным отцом»: Как на самом деле Евгений Леонов воспитывал своего сына Андрея
Несравненный и всеми любимый актёр Евгений Павлович Леонов был большим добряком, простым и открытым человеком. И практически все его персонажи обладали таким же характером. А особенно актёр любил свою семью. Сына Андрея Леонов баловал как мог. А сын рос с шилом в одном месте.
Вызвали как-то Евгения Павловича в школу: Андрюша перед всем классом корчил рожи и сорвал урок. Учительница была в ударе и выполнила программу максимум – не только нажаловалась на озорника, но и папу его буквально загнала в угол, подробно объяснив ему, какой из него нехороший отец и воспитатель. Бедный Леонов получил такую нервную встряску, что, недолго думая, решил: приду домой, и такую затрещину паршивцу дам, что вовек не забудет!...
Однако домой Леонов не спешил – решил для успокоения нервов пройтись пешком. По пути он встретил женщину, имевшую очень усталый вид, в одной руке у которой была огромная сумка с продуктами, а во второй руке – плачущая маленькая девочка. Девчушка сразу узнала Леонова и рассмеялась, а тот добродушно улыбнулся ей в ответ. Замотанная мама поздоровалась с актёром и сказала дочке: – Вот видишь: Винни-Пух смеётся вместе с тобой.
Евгений Павлович вернулся домой в прекрасном настроении, и разумеется, думать забыл про затрещину проказнику-сыну. Позвав Андрея, он только и сказал: – Ну-ка, сынок, покажи, какие ты рожи в школе корчил?... Андрюша в ответ состроил такую гримасу, что Евгений Павлович и его жена Ванда Владимировна хохотали весь вечер.
Андрей Евгеньевич Леонов сегодня сам известный актёр. Его герои, так же, как и у его отца – добрые, простые и открытые люди. Потому что у него в его детстве были и хорошее воспитание, и замечательный отец.
Краденое солнце
Знаете ли вы, что нормальную жизнь могут построить меньше десяти процентов выпускников детских домов? Остальные скатываются на дно. Преступный мир, алкоголизм и т. д.
К сожалению, это факт.
Впрочем, сегодня история не о девушке, которая пополнила своим горьким примером печальную статистику, а о том, кто ее полюбил.
Жил-был хороший мальчик из хорошей семьи. А родословное древо брало свое начало чуть ли не от Пушкиных… Допустим, у них простая русская фамилия Ковалевы.
Добрый умный юноша получил замечательное образование. Английский язык и маркетинг. Вроде бы все прекрасно. Но со школы, если не с детского садика, Юра в отличие от брата и сестры был с шилом в пятой точке. Глаза горят, на подвиги тянет.
Мама и тетя уверяют, что у них в роду аналогичные экземпляры появляются на семейном древе с завидной регулярностью. Чуть ли не каждые пятнадцать-двадцать лет. И цветут буйно, ярко. Все как один невысокого роста. Тощие, глазастые, неугомонные, талантливые.
Явно напоминая семье именно таких предков, например дуэлянтов восемнадцатого века, мореплавателей и картографов девятнадцатого, революционеров начала двадцатого, - невысокий энергичный Юра с детства находил проблемы на ровном месте.
С друзьями его круга нашему герою было скучно.
И Юра то покупал себе мотоцикл, то бросал учебу и уходил служить в армию.
Лет пять назад влюбился в девушку ангельской внешности. Хотел жениться. Впустил не только в квартиру, в свою жизнь, но и в душу, сердце.
Родным и друзьям представил. Держал за руку, притягивал к себе, целовал в щечку.
- Солнышко мое.
Вроде даже заявление в ЗАГС подали…
Лапушка была выпускницей детского дома…
Юра не просто так звал ее Солнышком. Вся золотая, дивная. Ох и ах.
Врала, пила и курила.
Воровала.
Закатывала истерики.
Не хотела делать ничего. Даже постирать свои колготки, вымыть за собой же чашку.
Исчезала без предупреждения. Уезжала к «друзьям». Таким же выпускникам, которые сдали полученные от государства квартиры, а сами кучей съехались в одну. И пили, пили, существовали на деньги от аренды.
Смотрели сериалы, спали до обеда, не работали. Загаживали пространство вокруг.
Дрались… Мирились. Ревновали. Изменяли. Сходились и расставались. Мечтали «срубить бабла по скорому».
Смеялись над единственным из их выпуска парнем, который пошел в армию, а потом вроде как решил продолжать службу, стать военным. Еще бы. Дурак в погонах. Ходит строем. Что взять с идиота?
Они-то умные. Десять человек в двушке. Они победят этот мир, он прогнется под их хотелки…
Зависть и ненависть к «домашним», к «богатеньким», вот что излучали близкие приятели Солнышка. И она сама, когда не притворялась лапочкой.
Юра был по их понятиям из вражеского лагеря. Тот самый хороший мальчик, которому все досталось от рождения. Просто потому, что повезло…
Юра боролся.
Водил девушку к психологам, учил ее готовить, обслуживать себя. Реально был сильно влюблен. И думал, что вместе они справятся. Все преодолеют.
Но никакого «вместе» не получалось. Солнышко не умела сочувствовать. Просто эта опция в душе была выключена.
Не могла понять, пожалеть. Не была способна сосредоточиться, выслушать, вникнуть. И психовала, если ее просили хоть что-то сделать… Самую малость? После долгих уговоров? Да.
Но на… отвалите! Т. е. поспешно, криво и тяп-ляп, лишь бы отвязались.
Зато она виртуозно придумывала оправдания своей лени, хамству, неряшливости. И явно сочиняла ужасы, и рассказывала реальные страшные вещи из системного житья…
Но…
Лень. Воровство. Грязь. Измены. Снова и снова.
Когда Юра подхватил очередную венерическую инфекцию от любимой, то не выдержал.
Выставил за дверь. Поменял замки.
В ушах звучали прощальные оскорбительные фразы.
Солнышко не жалела, била словами, что есть силы.
Юра чувствовал себя, как спустившееся колесо. Можно сказать проще - сдулся. Хотя в его случае правильнее будет другое сравнение. Наскочил на железку, распоровшую жизнь насквозь.
И словно воздух из груди вытек. Не дышалось нормально. Морда серая. Губы побелели…
Прабабушка увидела внука и заплакала, что погубили, прокляли. Сам Юра ни в какие порчи и колдовство не верил. Но понимал, что слоняющуюся у его дома Солнышко запросто может пожалеть, впустить обратно.
И это его точно доконает…
Так что он попросил о помощи друга по армии. Сурового и циничного Валентина.
- Валя.
- Че?
- Если встретим, пока чемодан пакую, ты меня бей по башке. На плечо тушкой и тащи прочь. Но одного с ней не оставляй…
Валентин плечиками широкими, как у родного брата Ильи Муромца пожал. Потом кивнул.
- Не боись. На съедение не брошу.
Кстати, парням повезло, в два дня сбора вещей и документов девушка не появилась.
Юра решил рвать связи полностью. Жечь мосты. Менять реальную географию, а не только пароли в социальных сетях…
Уехал на Север. На подработку, от которой раньше отбивался. На год или полтора, уже не помним. Не суть.
Забыть Солнышко сразу не смог, но перестал страдать до перебоев в сердце. Боль притупилась. Стала привычной, немного сгладилась.
После этого этапа, а он неплохо заработал на Севере, вернулся и начал строить жизнь заново. Как сейчас шутит наш герой: стартовал - не с нулей, а с минусов.
Продал старую квартиру, перебрался в другой район. Но еще какое-то время ходил такой-же выключенный. Поникший. Ничем больше не напоминающий своих неугомонных предков.
Тех, которые, как мы помним, ухитрялись отметиться на географических картах страны, оставили след в ее истории.
Скучный серый парень в хорошем костюме. С тусклым взглядом…
Таким он и столкнулся с Леной. Которая - внимание, и рассказала нам эту историю.
Реально столкнулся. Наехал на нее. Не задавил, но почти. Повезло дураку!
Вышел из машины, помог подняться. Спросил заикаясь от того, что понял, едва не стал убийцей:
- Ккуда отвезти? Надо ли в больницу?
Словил пару оплеух, потер горящую щеку (жертва била не жалея), выслушал нелицеприятное о мажорах на дорогих тачках. Согласился, что все чистая правда. Что он урод. Пообещал компенсировать и подвезти.
Достал кошелек.
Лена за руку перехватила.
Пальцы у нее были неожиданно сильными. И без маникюра. Юра отвык от таких.
- Компенсировать? Прекрасно. Завтра с девяти утра и как получится. И в воскресенье тоже. Тогда закроем тему.
- Что делать? Зачем?
- Возить. Мне надо в ста местах побывать. И кое-где мужская сила пригодится.
Юра смотрел в лицо взрослой женщины, лет на пятнадцать старше, которая давит его и строит, но не чувствовал себя использованным. Совсем нет.
Скорее, казалось, что его подхватил и тянет поток. И чтобы выплыть придется поработать руками и ногами. Да и голова пригодится.
Лена занималась помощью одиноким старикам. И невольный, вернее на тот момент - подневольный волонтер, отпахавший с ней оба выходных, понял к ночи воскресенья, что чувствует не только ломоту во всем теле, но и тепло в груди.
А Лена, угощая кофе и бутербродом, вдруг сильно толкнула острым локтем в бок.
- На человека стал похож.
- Реально?
- Ага. А то вел себя как чучело замороженное.
Лена изобразила его лицо, мимику, поджала губы. И Юра понял, что хохочет. Получилось похоже, обидно, но классно.
Он смеялся, и чувствовал, что отпускает. Физически, не образно. С каждой минутой дышалось все легче.
И за пару недель, а может за месяц общения с Леной и ее подопечными, ее друзьями, семьей, помощниками все пиджаки стали Юре малы в плечах. Разве растут в тридцать лет?
Лена это называла так: Крылышки расправил.
С ней все было просто, честно. Дал слово - держи. И Юра держал. Приезжал, помогал. Что-то покупал, что-то таскал.
Его постоянно подкалывали, не обращая внимания на попытки отгораживаться.
Дети Лены, как обезьянки, перемахивали через любые преграды. А спокойный как удав (а кто еще может выдержать рядом с ураганом столько лет?) муж нашей приятельницы предлагал помощь, если надо отбиться от банды. Просил подать знак.
- Маши, когда тебя прятать.
Имелось ввиду буквально запустить в кабинет и закрыть. Кабинет папы это святое. Туда никто без стука и разрешения доступа не имел.
Огромная квартира досталась мужу Лены по наследству. Она нуждалась в ремонте. Но, не смотря на перманентный бардак и разгром, была с чисто вымытыми полами и согревающим сердца теплом, которое излучала хозяйка.
Однажды, сам не понял, как и зачем, но Юра рассказал Лене про Солнышко.
Сидели рядом на балконе. Муж, дети, родители, все большое семейство подруги уже улеглось. Поэтому говорили тихо. Пили крепкий чай из термоса и шептались.
Лена задавала короткие вопросы. Иногда сквозь зубы коротко ругалась. Снова била локтем в бок. Или похлопывала по плечу.
Потом сказала.
- Юрка. Ты уже починил себя!
И он понял, правда. Наконец, получилось. Подтвердил.
- Да.
Через несколько месяцев признался Лене, что старики не совсем его тема. Хотя иногда будет подключаться к волонтерам.
Не бросит волонтерскую команду окончательно. Лена поняла. Она всегда понимала его лучше остальных. Лучше, чем родители и друзья. Такое мистическое родство душ.
- Это из-за Солнышка?
- Да.
- Хочешь найти ее?
- Нет. Нет. Но…
- Колись, чего придумал.
И он рассказал.
Юра собирается стать наставником. Тем, кто занимается с подростками-сиротами. Тем, кто учит банальным простым вещам. Помогает вырабатывать правильные привычки. Подсказывает. Отвечает на вопросы.
А его Краденое Солнце? Так и пропало на дне жизни…
Подробности крайне неприятны. И мы их опустим.
Сейчас Юра встречается с бывшей одноклассницей Мариной. Которая внешне (невысокая и пухленькая, с крестьянским – по словам мамы Юры лицом) и по статусу (продавец) нашему герою совершенно не подходит…
Как и Лена, она из простой семьи.
В пафосную центровую школу Юры ходила потому, что жила в соседнем доме. И в свое время страдала из-за снобизма одноклассников. Тем не менее, не озлобилась!
Добрая и светлая натура.
Была замужем. Есть сын. Собираются пожениться с Юрой. И говорят оба, наперебой, что кроме парочки своих детей - обязательно нескольких усыновят.
Марина любит Юру со школы.
Нам немножко страшно за них. Но мы в ребят верим. В конце концов, они из тех, кто не сдается.
Лена выбор Юры одобряет. Говорит о будущей жене своего друга так: «Гарная деваха, с сердцем!»
Грозится выдать невесте рабочую инструкцию по эксплуатации трудного экземпляра, который ей достался.
Со всеми секретными кнопками. И вообще, обещает Марине, как же это было сформулировано- «полное сопровождение процесса, с постоянной психологической поддержкой жены»!
- Не стесняйся звонить и советоваться, Мариночка! Я на твоей стороне!
Юра брыкается, но кто его спрашивать будет?
Пожелаем ребятам счастья.
P.S.: в семье Юры, у многочисленных Ковалевых очередные перемены в его жизни вызывают неоднозначную реакцию. Но он ни у кого советов не просит. Идет своей дорогой. Говорит, что привыкнут и успокоятся.
...
Понравилось? Авторы мы: Татьяна Чернецкая и Наталя Шумак
Готовы к Евро-2024? А ну-ка, проверим!
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037