Данная статья относится к Категории 📊 Классификации творческих личностей

И.П. Павлов выделил четыре типа высшей нервной деятельности у человека, которые основываются на представлениях о соотношении между процессами возбуждения и торможения. Тем самым он подвёл «физиологический фундамент» под древнее учение Гиппократа о темпераментах.

«И. П. Павлов в процессе разработки теории условных рефлексов выдвинул ряд положений, среди которых ключевую роль в понимании нейрофизиологической основы темперамента играют понятия «возбуждение - торможение» нервных процессов и «свойства» нервной системы (НС). Им были выявлены три таких свойства: «сила», «уравновешенность» и «подвижность».

Сила НС выступает показателем работоспособности, выносливости нервных клеток и НС в целом. Сильная НС выдерживает большую по величине и длительности нагрузку, чем слабая. Сильная НС способна противостоять развитию запредельного торможения. И. П. Павлов при этом дифференцировал параметр силы НС на два самостоятельных свойства - «силу возбуждения» и «силу торможения».

Уравновешенность НС - это показатель соотношения возбудительных и тормозных нервных процессов.

Подвижность НС - это способность нервной системы быстро реагировать на изменение среды путем поочередной смены процессов возбуждения и торможения. […]»

По И.П. Павлову существует четыре типа высшей нервной деятельности (ВНД):

1. «сильный, уравновешенный, подвижный - сангвиник;

2. слабый - меланхолик;

3. сильный, неуравновешенный (преобладает процесс возбуждения) - холерик;

4. сильный, уравновешенный, инертный - флегматик.

Сам И. П. Павлов, правда, осторожно относился к такому прямому сопоставлению. Более того, он, понимая, что «чистых» типов в действительности не бывает, предполагал наличие и промежуточных типов ВНД. При этом надо иметь в виду, что работы И. П. Павлова и его сотрудников по определению типов ВНД базировались исключительно на опытах с животными. Сам Иван Петрович на одной из своих знаменитых Павловских сред (собраний, посвященных свободному обсуждению различных проблем физиологической науки) даже специально подчеркнул невозможность переноса, как он выразился, «собачьих» типов ВНД на человека.

Поэтому им была предложена своеобразная типология личности человека, правда, учитывающая не столько темпераментные особенности, сколько склонности и способности:

- мыслительный тип (доминирование 2-й сигнальной системы, т. е. опора во взаимодействии со средой преимущественно на понятийное мышление и речь);

- художественный тип (доминирование 1-й сигнальной системы, т. е. опора во взаимодействии со средой преимущественно на восприятие и образное мышление);

- средний (промежуточный) тип».

Никандров В.В., Психология, М., «ТК Велби»; «Проспект», 2007 г., с. 747 и 748.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

+ Плейлист из 9-ти видео: КРЕАТИВНЫЕ / ТВОРЧЕСКИЕ ПРОФЕССИИ

+ Ваши дополнительные возможности:

Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию 21 августа 2022 года в 19:59 мск (воскресенье). Это принципиально бесплатный формат.

Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/

Изображения в статье

Иван Петрович Павлов — русский психофизиолог, создатель науки о высшей нервной деятельности / CC BY 4.0 & Изображение Peace,love,happiness с сайта Pixabay

Изображение Three-shots с сайта Pixabay

Данная статья относится к Категории 📊 Классификации творческих личностей

«Учёные, как и люди практических действий, в меньшей степени, чем поэты, дают нам объективный материал, ценный в индивидуально-психологическом отношении. Поэтому их мы обрисуем бегло, тем паче, что у них повторяются уже известные нам черты. Затем у этих групп, не считая нескольких великих людей, отсутствуют доступные портреты и биографии, тщательно разработанные с точки зрения индивидуальной психологии. В существующих биографиях либо перечисляются внешние факты жизни, либо они представляют собой популярно составленные занимательные панегирики.

Интересно, как в последнее десятилетие переместился телесный тип учёных. В старое время, особенно среди теологов, философов, юристов, доминировали длинные, узкие, резко очерченные лица, фигуры, подобные Эразму, Меланхтону, Спинозе и Канту. С XIX столетия среди естествоиспытателей стали преобладать пикнические фигуры. Очень грубым методом может служить сравнение больших коллекций портретов. Я, например, сопоставил коллекцию из 60 портретов 1802 г.: теологов, философов, юристов и среди них нашел приблизительно 35 шизотимических типов строения тела, 15 сильно смешанных и 9 пикнических. В иллюстрированном врачебном календаре я насчитал среди известных медиков XIX столетия: пикников - 68, неясно выраженных - 39, шизотимиков - 11.

Каковы бы ни были ошибки в таком суммарном методе, всё-таки различия в пользу шизотимических форм строения тела у представителей абстрактной и метафизической науки прошлых столетий и в пользу пикников у наглядно описывающих естествоиспытателей столь значительны, что мы их не можем игнорировать.

Нелегко выбрать отдельные примеры для циклотимических темпераментов у исследователей, так как великие люди имеют различные конституциональные соединения, а биографии менее значительных исследователей недостаточно разработаны. Современная эмпирическая медицина открывается тремя, преимущественно пикническими фигурами: Бергаве, Свинтен и Альбрехт Галлер. Типичный пикник - Гмелин, известный как ботаник и географ, исследователь Сибири, предшественник А. Гумбольдта. Среди известных естествоиспытателей и врачей многие обнаруживают пикнический habitus или ясные пикнические компоненты. Мы назовём, например, Галля, Дарвина, Роберта Майера (циркулярные психозы), Вернера Сименса (энергичный практик), Бунзена (солнечно-юмористичный, практический темперамент), Пастера, Роберта Коха. Приблизительное представление о циклотимических исследователях можно получить, если назвать имена Альбрехта Галлера, Гёте и Александра Гумбольдта, причём мы не должны каждый раз считаться с более слабыми шизотимическими налетами конституции. В биологическом смысле надо отметить, что Галлер страдал значительным ожирением и перенес приступ депрессии, что Гёте был сыном типичной циклотимической матери, сам страдал лёгкими периодическими колебаниями настроения и временами был склонен к корпуленции, что А. Гумбольдт в пожилом возрасте имел типичное лицо пикника и обнаруживал преимущественно циклотимную психику с подвижностью, добросердечностью и юмором.

Следующие черты являются общими для этих исследователей:

1. Громадный экстенсивный характер работы, увлечение различными областями науки, многосторонность и текучая душевная подвижность, которая охватывает все отрасли человеческого знания и наряду с этим сильные художественные тенденции.

2. Наглядно эмпирическое направление в работе склонность собирать, накапливать и описывать конкретный научный материал, наивная любовь к чувственному, к непосредственному созерцанию и «ощупывание» этих предметов. «Он слишком много ощупывает», - говорит Шиллер о Гёте. Изречение одинаково характерное для обоих. Науки, которые они предпочитают, - наглядно описательные: ботаника, анатомия, физиология, геология, этнология.

3. В негативном смысле, по крайней мере, у Гёте и Гумбольдта, инстинктивная и подчёркиваемая антипатия ко всему систематизирующему, теоретически конструктивному и метафизическому, ко всем философским и теологическим притязаниям, которые не имеют прочного фундамента и не основаны на чувственном опыте. «Верь своим чувствам, они не обманут тебя» - таков научный девиз Гёте, между тем все остальное для него является «неисследованным», что можно признавать только с осторожностью. Гумбольдт в старости говорил с юмористическим равнодушием, что «он не желает заниматься пустяками потустороннего мира». Гёте, несмотря на все старания Шиллера, только поверхностно познакомился с философией Канта, а Гумбольдт отвергал стоявшего тогда на своем кульминационном пункте философа Гегеля.

Насколько мы можем судить, принимая во внимание трудность исследования материала, эти экстенсивные, наглядно эмпирические, живые, близкие к жизни описательные науки, по-видимому, ближе всего подходят к циклотимическим темпераментам. Во всяком случае они вполне соответствуют типу темперамента, как это мы видели у циклотимических людей вообще, и особенно ясно при эпически широком реализме циклотимических художников. Наряду с таким стремлением к научному исследованию у практически работающих учёных-циклотимиков обнаруживается ещё склонность к популяризации в доступных народу произведениях, статьях и лекциях; у Александра Гумбольдта она, например, очень ясна и, вероятно, находится в связи с подвижностью, наглядностью, красноречием и суетливостью, с качествами, свойственными гипоманиакальному темпераменту. Она заключает в себе положительные и отрицательные стороны одновременно, подобно тому, как циклотимические свойства наглядного эмпиризма таят в себе известный недостаток в концентрации, системе и углубленной работе мысли. Отсутствует то, что для шизотимика Шиллера является высшим принципом работы: из мельчайших крупинок накапливать наивысшую силу.

Если мы перейдем в естественных науках от наглядно описательных к более точному теоретическому крылу - к физике и математике, то нам кажется, что возрастает число исследователей, личности которых следует отнести к шизотимической группе как в отношении строения тела, так и индивидуальной психологии. Не подлежит сомнению, что среди математиков встречается много типичных шизотимиков; из известных математиков прошлых столетий резкие шизоидные стигматы обнаруживаются в строении тела Коперника, Кеплера, Лейбница, Ньютона, Фарадея. Красивые пикники очень редко попадаются среди них. Мёбиус говорит на основании своих тщательных исследований, что большинство математиков принадлежат к нервозным, что среди них часто встречаются своеобразные характеры, оригиналы и чудаки. У Ампера, по-видимому, был приступ шизофренического расстройства, а неясный психоз Ньютона скорее всего можно толковать как лёгкую позднюю шизофрению. Психозы Кардана и Паскаля Мёбиус считает «истерическими». Старший Болиэ был шизоидным психопатом. Мёбиус подчеркивает редкость способностей к медицине и математике у одних и тех же лиц, что совпадает с нашими конституциональными исследованиями. Напротив, способности к математике и философии довольно часто встречаются одновременно.

Среди философов, строгих систематиков и метафизиков встречается очень много шизотимиков. Это соответствует преобладанию «влечения к формам» над «влечением к содержанию», любви к строгому построению, к чисто формальному, склонности к сверхчувственному и ирреальному, подобно тому что мы видели у шизотимических поэтов. Мы можем различить две часто переходящие друг в друга группы:

1. Людей точной, ясной логики и системы, типа Канта, которые соответствуют в поэтическом творчестве художникам формы, со строгим стилем и драматургам.

2. Романтических метафизиков, типа Шеллинга, которые имеют связь с поэтами-романтиками. У менее значительных теософов это шизотимическое направление мышления благодаря кататимическим механизмам может достигнуть необычайных степеней логической расплывчатости.

Тот и другой склад мышления, несмотря на внешние различия, тесно связаны между собой в биологическом отношении. Уточных представителей критики познания типа Канта мы находим наряду с этим сильные потребности в метафизике, желание смотреть «на звездное небо, стоящее надо мной», поиск априорных, сверхчувственных, религиозно-нравственных постулатов. Между тем романтики мысли, особенно незначительные, расплывчатые среди них, обнаруживают ясную склонность к конструктивно-абстрактному описанию своих идей. Поэтому приходится постоянно удивляться, когда мы находим у самых точных мыслителей известный «мистический уголок», который напрасно будем искать у эксквизитно наглядных эмпириков типа Александра Гумбольдта.

Это взаимоотношение между систематической точностью и мистической реальностью мышления принадлежит к такого рода явлениям, которые никогда нельзя предложить a priori и которые мы, так сказать, против воли устанавливаем на основании опыта. Ещё более ясно, чем у здоровых шизотимиков, это взаимоотношение проступает в мышлении душевнобольных шизофреников, где господствующее иррациональное содержание, например мистически религиозного характера, выливается в чистую схему понятий, цифр, номеров и геометрических фигур.

Что же касается биологической основы, то среди отдельных видных философов, чьи хорошие портреты и достаточное количество биографических заметок имеются у нас в распоряжении, мы выявили нескольких эксквизитных шизотимиков в отношении строения тела и психики. Напротив, пикников среди них очень мало. Из 27 обследованных до сих пор философов-классиков мы не нашли ни одного c пикническим строением тела, а пикнические налёты встречаются в очень умеренном количестве. Тяжелыми астениками являются Кант, Спиноза, Якоби и Мендельсон; Спиноза, кроме того, страдал туберкулезом. Красивые шизотимические лица, кроме названных, мы встречаем у Локка, Вольтера, Лотце, Шиллера, Гегеля (высокая средняя часть лица), Д. Ф. Штрауса, Гамана, Гердера, В. Гумбольдта, Фенелона, Гемстериуса, Кьеркегора. Резко выраженные стигматы строения тела шизотимического характера обнаруживаются у Фихте (громадный нос) и в юношеских портретах Шлейермахера (склонность к угловому профилю, к укороченному лицу в форме яйца, астенический habitus); у того и другого в позднем возрасте присоединились пикнические компоненты, что имеет свою параллель и в индивидуальной психологии.

Из старых гуманистов типичным шизотимическим строением тела и характером отличались Эразм и Меланхтон. Шеллинг по не всегда согласующимся портретам и описаниям, по-видимому, обладал смешанным строением тела, в психическом отношении он был выраженным шизотимиком: «неугомонного характера», недоступный и раздражительный в общении с людьми, совершенно лишенный юмора и веселости, в беседе большей частью пребывал в «состоянии какого-то напряжения, которое с трудом исчезает», резко альтернативный и склонный к комплексной, параноидной установке. В молодые годы можно было обнаружить в его характере контрастирующие черты - стремление понимать природу в смысле Гёте и стремление к критически-антиромантичному, «эпикурейскому» мировоззрению. Возможно, все эти циклотимические черты идут параллельно с пикническими компонентами строения тела. Кант в своей частной жизни представляет шизотимический тип «отчуждённого от мира идеалиста» в его самой чистой и высшей форме, со спартанской умеренностью в потребностях, с детской наивностью и крайне идеалистической нравственностью. Лейбниц своим оптимистически-полипрагматическим характером составляет в телесном и психическом отношении переходной тип между шизотимической и циклотимической группами учёных, но всё-таки он преимущественно астеник.

В частном образе жизни шизотимиков мы находим у некоторых групп непрактичность и кабинетную ученость (Кант, Ньютон), у других - героически-фанатические черты шизотимического характера (Фихте, Шеллинг), в противоположность примирительности, живости, подвижности, умению жить полной жизнью циклотимиков (Гумбольдт и Гёте).

Полученные до сих пор результаты относительно природных склонностей учёных при указанных трудностях сбора обширного материала должны быть еще проверены и требуют осторожного отношения. Они касаются главным образом только хорошо выраженных оригинальных дарований исследователей. Между тем у учёных среднего типа, как и вообще при выборе профессий, экзогенные случайности - господствующей в науке моды, полученного образования и всей окружающей среды - играют гораздо большую роль для избранного направления, чем конституциональные моменты. Только немногие люди (это, конечно, касается и других групп) отличаются такой односторонней шизотимической или циклотимической конституцией, чтобы они при добром желании и хороших способностях не могли проникнуться противоположным способом мышления и чувств, если только этого требуют внешние обстоятельства. Лишь немногие узкие специалисты так односторонне направлены - или только на наглядное, или только на систематическое, что не могут привлекать к себе противоположный тип».

Эрнест Кречмер, Строение тела и характер, М., «Апрель Пресс», «Эксмо-пресс», 2000 г., с. 284-292.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

+ Плейлист из 16-ти видео: СТРАТЕГИИ ТВОРЧЕСТВА / КРЕАТИВА

+ Ваши дополнительные возможности:

Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию 21 августа 2022 года в 19:59 мск (воскресенье). Это принципиально бесплатный формат.

Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/

Изображения в статье

Эрнст Кречмер — создатель типологии темпераментов на основе особенностей телосложения и внешнего вида человека / OMNIA & Изображение Peace,love,happiness с сайта Pixabay

Изображение Brigitte Werner с сайта Pixabay

Изображение Jürgen с сайта Pixabay

Изображение H. B. с сайта Pixabay

Изображение Chen с сайта Pixabay

Изображение Chen с сайта Pixabay

Угашение - термин хорошо известный в науке с начала 20-х годов прошлого столетия. Ввел его в науку великий русский физиолог И.П. Павлов – лауреат Нобелевской премии в области медицины. Он обратил внимание в своих экспериментах на собаках на одно очень важное явление: условные рефлексы не только возникают, но и исчезают при определенных условиях. Вот это самое исчезновение реакции и было названо угашением, иными словами – это природное явление в организме человека, это закон. Никто не может избежать ни научения, ни угашения. Обычно оно происходит стихийно, и мы не придаем этому значения.

Для примера возьмем пищевые предпочтения:

Допустим, в детстве Вы были сладкоежками и никогда не упускали возможности полакомиться мороженым. Каждый раз при виде открытого ларька вы покупали и съедали его, получая наслаждение при этом.

Став взрослым и имея деньги, возможности, время и работающий у вас на глазах ларек с мороженым, вы проходите мимо него абсолютно равнодушно и у вас даже не возникает мысли о мороженым, как будто ларька не существует.

Это равнодушие – результат угашения. То, что имело для Вас значение (мороженое), утратило его просто потому, что оно перестало подкрепляться, т.е. приносить выгоду. Процесс угашения может быть длительным и протекать годами. Чтобы произошло угашение требуются особые условия – отмена подкрепления, а поскольку мы не осознаем этого и не управляем процессом, то и отмена подкрепления часто случайна и нужно время, чтобы она стала регулярной.

Американский психолог Берренс Фредерик Скиннер ввел операндное угашение в практику коррекции поведения детей в своей клинике.

Использование угашения сделало доступным терапию поведения, которая раньше была невозможна из-за того, что применялись педагогические средства и методы без учета законов физиологии высшей нервной деятельности. Это касается перемены привычек, вредного нежелательного поведения.

С угашением следует быть осторожным, т.к. угашению подвергаются любые виды поведения, в том числе и полезные. Стоит вам перестать говорить на иностранном языке или водить автомобиль – через некоторое время вы почувствуете, что навык ослаб и ряд операций уже недоступен. Вот почему полезные навыки требуют постоянной поддержки и тренировки, иными словами, регулярного использования.

Долгое время ученым физиологам не удавалось перенести угашение эмоций на человека. Если в экспериментах угашения страха на крысах и кроликах этот эффект можно легко достичь, то в работе с человеком стабильно воспроизвести этот эффект не выходило. А главная сложность в том, что у человека есть способность перезапускать и тренировать нежелательные эмоциональные реакции с помощью мышления. У животных такой способности нет.

Итерационное угашение – это следующий шаг в развитии идей Павлова и Скиннера. В ноябре 1997 года В.А. Иванов провел первую процедуру итерационного угашения к наркотику (тяги), на сегодняшний день существует уже 3 вида этой процедуры.

Существенное отличие технологии итерационного от операндного угашения Скиннера в целенаправленности, управляемости и скорости получения эффекта. Тот эффект, которого Скиннер добивался несколько месяцев, возможно добиться в течение 2-3 часов, а также возможно угашать действие эмоций, что другим технологиям недоступно до сих пор.

Итерационное – значит пошаговое, последовательное, оно представляет собой инструкцию и выглядит буквально "Делай раз, делай два, делай три…". Угашенная таким способом реакция лишена возможности к восстановлению.

Проводить итерационное угашение, как и любое другое, должен исключительно специалист, владеющий знаниями, в противном случае произойдет рестимуляция, т.е. прямо противоположный ожидаемому эффект.

Итерационное угашение на сегодняшний день самый интенсивный и надежный способ управления эмоциями и выхода из эмоционального стресса.

Зомбированность (или доверчивое приятие авторитарных установок, независимо от их адекватности реальности) – следствие определенной организации индивидуальной адаптивности.

Сейчас после того, как я остановил процесс (fornit.ru/50246) дальнейшего развития программного моделирования индивидуальной адаптивности (на этапе творческого решения проблем и всего связанного с этим), становится особенно ясно то, почему люди так легко доверяют авторитарным утверждениям и оказываются беззащитными перед наработанными технологиями промывки мозгов. Ясно и то, что может помешать этому.

Коротко говоря, все сводится к тому, что не имея достаточного опыта в оценке какой-то тематической проблемы, люди (как и все животные, обладающие механизмами адаптивности на уровне психики) обязательно прибегают к отзеркаливанию чужого опыта, если таковой имеет признаки авторитетного владения информацией, потому что иначе бы жизни не хватило на получения такого опыта самостоятельно.

Для раннего развития это – вообще единственный путь безопасной наработки опыт. Но, точно по той же причине, даже во взрослом состоянии, если человек в данной проблематике не имеет достаточного собственного опыта после долгого процесса сопоставления данных, то в этом он оказывается столь же инфантилен. И он вынужден искать ответы в чужом опыте.

Вопрос стоит только в том, какую из доступных информирующих систем посчитать авторитетной и более правильной.

Попробуйте найти в инете ответ на вопрос, как устранить засор в канализации и получите огромное количество самых разных рецептов. многие из которых оказываются бесполезными, а то и вредными потому, что не учитывают условия конкретного засора и часто основываются не столько на опыте устранения, как на ложном утверждения, сделанном ради хайпа. Все сталкиваются с тем, что в интернете очень много ложной, в том числе намеренно ложной информации.

Но если вам даст совет человек, которому вы доверяете или вы сами прочтете, что статью написал сантехник с огромным стажем, который хочет обратить внимание на то, как врут многие лже-сантехники, то можете купиться на его совет.

Чем наивнее человек в данном вопросе, тем труднее ему выбрать верный совет среди множества существующих. Но метод такого выбора есть, правда, он доступен далеко уже не детям. Вот почему любая пропаганда нацеливается, прежде всего, на молодые, наивные умы.

Если ограничить доступ всем другим системам информированности кроме одной, то она останется единственным авторитетом и именно ее утверждения будут отзеркаливатся как Истина, которой стоит доверять.

Другой вариант, когда человек изначально предпочтет одну из систем (например, по рекомендации), то она сформирует определенную модель понимания – тот начальный опыт, которому человек будет доверять и с позиции которой он теперь станет оценивать верность альтернативных представлений.

Третий вариант, когда человек решил сначала ознакомиться со всеми источниками информации, сопоставить их утверждения и выбрать наиболее непротиворечивое. Это возможно только если у человека есть хорошо проверенный и верный опыт такого рода сопоставлений и обобщений.

Понятно, что большинство людей социума имеет опыт только в своей жизненной специализации, а все остальное они вынуждены воспринимать на основе доверчивого отзеркаливания.

Это означает, что доминирующая система информированности в данном локальном месте действия будет иметь преимущества и большинство в социуме окажутся зависимыми от нее.

Навыки сопоставления чужих утверждений для выбора наиболее подходящего являются важными для человеческой культуры, и люди с детства учатся не вестись на явную ложь. Ложь должна быть умнее в данном вопросе человека, на которого она рассчитана. И чтобы уменьшить такую зависимость, чтобы стало возможно внушить любую ложь, в технологиях воздействия на передний план выходит важность сказанного. Чем важнее информация, тем она не только надежнее привлекает внимание и заставляет задумываться, но и не позволяет просто так отмахнуться, пренебречь услышанным.

Как еще в прошлом веке сказал главный пропагандист нацисткой Германии, чем чудовищнее ложь, тем охотнее в нее поверят. Тогда еще не знали механизма этого психо-явления и пришли к выводу чисто эмпирическим путем.

Именно на такой чудовищности лжи и основывается массовая пропаганда, используемая как оружие в информационных войнах. Этому возможно противопоставить только скучную и неинтересную правду, заведомо проигрывая в таком виде войны.

И самым ходовым элементом чудовищности оказывается ненависть. Просто необходимо замешивать пропаганду на ненависти потому, что это – самое сильное чувство (а вовсе не любовь),. только ненависть создает долговременную нерешенную проблему и заставляет активно искать выход.

Из этого прямо вытекает первый критерий возможности выявить ложную информационную систему: она оперирует шокирующими “фактами”, поддерживая ненависть и имеет определенную направленность целевой аудитории. Вот это должно заставлять очень скептически относиться к такой информации: чем важнее воспринятое, чем более тщательным и осторожным необходимо быть. Но такого этического правила все еще нет в нашей культуре. Услышав, что ненавистный враг ест детей, - такой он чудовищно мерзкий, многие склонны будут поверить в это. Особенно при должной предварительной подготовке.

Те, кто профессионально владеют методологией сопоставлений и обобщения, оказываются независимыми от пагубного воздействия информационных систем (мифов и сплетен, но, прежде всего, - СМИ). Но даже ученые далеко не все владеют такой методологией (fornit.ru/817). В свою очередь, методология выбора наиболее правдоподобного основывается на уже сформированном мировоззрении (fornit.ru/13268) и поэтому, если такое мировоззрение оказывается в чем-то неадекватно реальности, то и все попытки что-то на этом основывать, оказываются неверными.

В результате большинство людей оказывается совершенно беззащитны против авторитарного воздействия. Это - как с простейшей техникой гипноза: чем более неопытен человек, чем больше у него доверчивости к гипнологу, тем успешнее окажется результат. В условиях толпы такое внушение оказывается во много раз эффективнее.

Сказанное – бесспорный медицинский факт (конечно, для тех, способен вообще это понять).

И вот во что воплощаются следствия на некоторых примерах.

В сфере ИТ-технологий, в частности – программирования, можно выявить немало существующих и постоянно создаваемых мифов, не верить в которые считается вопиющим кощунством в этой среде, - признаком профнепригодности.

Я начну вспоминать с самого начала своей деятельности в этой области. Основной довод, что все это вынашивалось кровью и трудной эволюцией в программировании – несостоятельны потому, что эти мифы не выдерживают пристального взгляда.

Святая вера в “венгерскую нотацию” в C++ MFC– определенные приставки к именам переменным, которые шифруют их тип и другие свойства. Придумал какой-то программист из Венгрии в тусовке Микрософт и все – повальный запрет в разных программистских конторах игнорирования такой нотации. Сам Микрософт постоянно нарушал эту нотацию, что воспринималось, что такому Богу этики программирования это позволено (по множеству тут же выдумываемых причин – ну, как обычно в любой религии). Сама эта “нотация” толком ничего не дает кроме занудного геморроя потому, как в среде разработки нет проблем с идентификацией свойств переменных.

Еще - суеверный страх использования оператора goto. Любым оператором можно сделать код нечитаемым, а безусловный переход – самая обычная операция в ассемблере. Если бы этот оператор был в самом деле таким вредным, он был бы исключен из конструкции языка, но он оказывается просто незаменим в некоторых известных случаях, например, при выходе из элементов case. Однажды мой код оценивал один такой верующий программер и как только поиском наткнулся на gotoкак раз для выхода из case, то для него вся стало ясно: я – профнепригоден. Оказалось, что сам он для выхода из оператора caseиспользовал выбрасывание исключения, т.е. применял очень ресурсоемкую функцию, что ярко подчеркивало идиотизм его веры.

В то далекое время еще проявлением профнепригодности было неиспользование везде классов с бесконечной цепью наследований. Не применять объектно-ориентированный подход приравнивалось к безграмотности. Ты просто обязан был использовать ООП даже если это ничем не оправдано. Потом верунам в ООП здорово нащелкали по носу, но окончательно веру в ООП как единственно верный стиль программирования, так и не искоренили.

Еще - отступы при написании кода. Сегодня их отсутствие является признаком негодности программиста в принципе. В редакторе обычно достаточно одноного движения, чтобы автоматически расставить все отступы, но редактор позволяет писать и без отступов. А их отсутствие – достаточный повод для отказа от приема на работу (твой код нечитаемый и кто будет за тебя их расставлять). Тут ответ только один: плохому танцору все мешает. А щелкнуть горячей клавишей чтобы расставить отступы даже не мыслится тому, для кого это - нарушение важного табу. При этом js-код специально лишают не только отступов, но и пробелов чтобы он был компактнее и держат две версии файлов: с отступами и без них, - тут никто не возмущается.

Я вовсе не против стандартизации, но важно не придавать этому форму веры для исполнения не задумываясь. Методички пишут для неопытных, для пока бездумного выполнения, а человеку опытному, умеющему в каждой ситуации выбирать лучшее решение, а не следовать немногим шаблонам (ну невозможно в правилах учесть все!), методички только мешают и наносят вред эффективности.

Существует множество подвидов озвученных мифов, например споры о том, какая из двух нотаций для написания переменных более приемлема: “верблюжья” (ЭтоИмяПременной) или “змеинная” (это_имя_переменной). Некоторые среды редактирования для языка golangпросто навязывают “верблюжью”. Маленькая, но нетолерантная дискриминация свободы воли.

А вот постоянное появление все новых “Фреймворков” и бросание на произвол судьбы подсевших на “устаревшие” – проявление войны за влияние (банальный хайп-маркетинг) у разработчиков и ничем более такая деятельность не оправдана. Вот вы пишите код с использование какого-то сильно модного “фреймворка”, а потом его поддержка сливается, и все нужно переписывать на что-то другое.

Но тут есть прогресс разума. Еще не так давно считалось, что писать сайт без использования конструктора сайта – прошлый век и такого программиста нечего держать. Писались (и пишутся) сайты на джумле. друпале, битриксе и т.д. среди десятков других конструкторов. И чтобы поддерживать такие сайты нужен именно такой вот программист. Бедных заказчиков просто кидают, убеждая делать на каком-то конструкторе (программист для битрикса поэтому имеет большую зарплату), а потом они бьются чтобы что-то изменить, даже очень незначительное, но это оказывается проблематичною.

Сегодня конструкторы сайтов все чаще признаются неверным решением среди думающих программистов – пелена мифа спадает, но “фреймворки” все еще в топе религиозной мысли. Хотя доказано, что никакого выигрыша в написании кода ни по времени, ни по затратам сил программиста они не дают по сравнению с накопленными библиотеками кода.

И вот, случилось непримиримое разделение мира на западенскую и восточную цивилизации. Некоторые украинские разработчики лицензионных пакетов фреймворков (например, в ангуляре) заявили отказ от лицензии российским пользователям. Вот и пагубные последствия такой зависимости. С библиотеками кода такое просто невозможно.

Ну и, говоря про зомбированность и невозможность среднему человеку выйти за рамки политического влияния, можно привести примеры того, что в украинских международных проектах на их сайтах появились такие предупреждения: “Ххххх отключает пользователей из РФ и Беларуси из-за вторжения в Украину. Подробнее (ссылка на злющий зомбированный текст). Слава Украине!”.

Дискриминация по национальному признаку – характерная черта национализма и это одно должно бы заставить задуматься смешивающих бизнес и политику и не способных сопоставить с тем, что в России никогда так не дискриминируются те же украинцы и к ним нет ненависти, но зомбирование не позволяет принимать во внимание такие доводы.

Данная статья относится к Категории: Творческое развитие юношей и девушек

В 1878-1887 годах И.П. Павлов работал сначала лаборантом, а затем заведующим клинической лабораторией при клинике профессора Сергея Петровича Боткина.

О работе в клинической лаборатории И.П. Павлов писал: «Несмотря на нечто неблагоприятное, что было в лаборатории, - главное, конечно, скудность средств, - я считаю время, здесь проведённое, очень полезным для моего научного будущего. Первое дело - полная самостоятельность и затем возможность вполне отдаться лабораторному делу (в клинике я не имел никаких обязанностей). Я работал тут, не разбирая, что моё, что чужое. По месяцам и годам весь мой лабораторный труд уходил на участие в работах других. Но при этом постоянно имелась и личная выгода: я всё более и более практиковался в физиологическом мышлении в широком смысле слова и в лабораторной технике. Ко всему этому - всегда интересные и поучительные (но, к сожалению, очень, очень редкие) беседы с Сергеем Петровичем Боткиным. Тут я сделал свою диссертацию о сердечных нервах; тут же, главным образом по возвращении из-за границы, я начал работы по пищеварению, давшие мне впоследствии порядочную известность за границей»

Павлов И.П., Автобиография / Полное собрание сочинений в 6-и томах, Том 5, М.-Л., Изд-во АН СССР, 1949 г., с. 373.

«В 1879 году, будучи ещё студентом 4 курса Медико-хирургической академии, И.П. Павлов предложил операцию выведения наружу протока поджелудочной железы и представил сообщение «Новые методы наложения панкреатической фистулы», чем открыл путь к познанию функций целого животного организма. Вместо острых опытов при помощи вивисекции, где наблюдения ведутся в условиях общего наркоза при разъединении органов, он предложил приём, позволяющий изучать НЕ статику, НЕ отдельные моменты деятельности органов, а саму деятельность, функцию в её движении и развитии. С помощью предложенной операции Павлов впервые уловил связь между нервным фактором и пуском в ход секреторного процесса. В декабре 1879 года он окончил академию со степенью «лекаря с отличием»».

Кесаманлы Ф.П., Петербуржцы – лауреаты Нобелевской премии в области науки, СПб, Изд-во СПбГПУ,, 2003 г., с. 15-16.

Источник — портал VIKENT.RU

+ Ваши дополнительные возможности:

Плейлист из 26-ти видео: НАУЧНЫЕ ЗАДАЧИ

Изображения в статье

Иван Петрович Павлов — русский психофизиолог, создатель науки о высшей нервной деятельности / РИА Рустим

Лето. Кто-то с упоением отдыхает, кто-то привычно работает... А студенты сдают экзамены.

И я тут подумал: а не поделиться ли мне своим лайфхаком тысячелетней давности, позволившим легко сдать все экзамены даже самым привередливым профессорам?

____________

Информация записывается в мозг блоками. Часто так бывает: вспомнишь один кусочек- и он потянет за собой все остальное.

Вот только есть пара нюансов...

За первый огромное спасибо Мирзакариму Санакуловичу Норбекову.

Именно он рассказал мне о том,что блоки завершенные убираются в долговременную память. Доступ к ней медленный и нестабильный, зато информация хранится дольше. Незавершённые- в кратковременную. Доступ к ней быстрый, но информация в ней долго не пролежит. Позудит немного,требуя завершения,и исчезнет.

То,что надо для экзамена!

Поэтому совет номер один: изучайте параграф не полностью. Найдите какой-нибудь небольшой,но важный для вас вопрос по нему,на который у вас нет ответа. Будете рассказывать профессору билет- заодно его и спросите.

Второй нюанс ходил по нашей кафедре, автор неизвестен.

Блоки данных лучше запоминаются, если их разнообразить. Например, добавить к текстовой части уникальный звук, запах,вкус или жест. Или даже несколько. Вот вам и второй совет.

Выглядит это так: читаете параграф( эффективнее,кстати, вслух) и в строго определенный момент,например, откусываете от плитки шоколада. Или теребите мочку уха. Или потягиваете носом над чашкой чая.

Потом,на экзамене, это неплохо бы повторить. Так что отхлебнуть борща или покрутить сосок- не лучшие идеи.

Легче всего повторять жесты. Поэтому рекомендую следующие:

1) На начало параграфа придумайте простой и не привлекающий большого внимания шифр для обозначения его номера. Я для этого слегка постукивал пальцами,обозначая десятки,потом клал на стол ладони с подогнутыми пальцами,обозначая единицы. К примеру,номер 35- это стукнуть мизинцем- безымянным-средним и положить на стол раскрытую ладонь и кулак.

2)Далее, в процессе изложения иллюстрируйте его жестами. Взаимодействие: сложенные ладони. Конфликт: лёгкий стук кулаков(лучше средними фалангами). И так далее.

Сложные моменты закрепляйте отдельными уникальными жестами. Два самых трудных- вкусом шоколада и напитка, которые возьмёте с собой.

Ни пуха!

З.Ы.: публикую без сообщества. Может,кто подскажет наиболее подходящие? Только не чай с лимоном,у меня на цитрусы и бесцеремонных людей аллергия.