Донат на доброе дело:

Основной цвет пряжи – белый, к нему добавила остатки цветной пряжи (терракотовый, горчичный, зеленый, пурпурный, синий).

Цветовую гамму подсказали осенние листья, синева речной воды и сентябрьского неба с белыми облаками, картины прерафаэлитов: «Павлин и инжир», «La Belle Dame sans Merci (Безжалостная красавица)» Уолтера Крейна, «Когда-то яблоки были золотыми и песни сладкими, но лето прошло» Джона Мелхиша Страдвика, «Любовь среди развалин» и  Эдварда Бёрн-Джонса.

Набираем на чулочные спицы чётное количество петель, вяжем по кругу белой нитью резинку 1 на 1 (1 лицевая, 1 изнаночная) высотой 5-6 сантиметров.

Присоединяем цветную нить, вяжем первый узор с полосами платочной вязки:

1 ряд: цветной нитью, все петли лицевые;

2 ряд: цветной нитью, все петли изнаночные;

3 ряд: белой нитью, все петли лицевые;

4 ряд: цветной нитью, все петли лицевые;

5 ряд: цветной нитью, все петли изнаночные.

Вяжем второй узор мелким жаккардом, его раппорт равняется трём петлям, поэтому в первом ряду убавьте или прибавьте петли, чтобы их количество делилось на три;

1 ряд: белой нитью, все петли лицевые, в ряду после убавок (прибавок) должно быть количество петель, кратное трём;

2 ряд: 1 лицевая петля белой нитью, 2 лицевые петли цветной нитью, повторять до конца ряда;

3 ряд: 1 лицевая петля белой нитью, 2 изнаночные петли цветной нитью, повторять до конца ряда;

4 ряд: белой нитью, все петли лицевые.

Далее вяжем первый узор с полосами платочной вязки, затем белой нитью один ряд лицевыми петлями.

Четыре ряда вяжем белой пряжей резинкой 1 на 1. Поскольку количество петель в предыдущем узоре было нечётным, для резинки одну петлю прибавляем, потом при вязании узора мелкого жаккарда убавим эту петлю.

Повторяем узоры:

- первый узор с полосами платочной вязки;

- второй узор мелким жаккардом (количество петель кратно трём, поэтому не забываем убавить одну петлю);

- первый узор с полосами платочной вязки;

- резинка 1 на 1.

Провязываем цветной пряжей 1 ряд лицевыми петлями, 1 ряд изнаночными, белой пряжей - 1 ряд лицевыми петлями. Цветной нитью вяжем квадратную пятку.

Набираем петли по бокам пятки, провязываем их и середину пятки белой пряжей (петли с боков – лицевыми скрещенными, чтобы не было дырочек, петли середины пятки – обычными лицевыми петлями).

Вяжем круговыми рядами до мыска второй узор мелким жаккардом, при этом с двух сторон пятки в каждом втором ряду делаем убавления для клиньев, провязывая по две петли вместе (слева – с наклоном влево, то есть первую петлю снимаем, вторую провязываем лицевой и накидываем на нее первую петлю или провязываем две петли вместе за задние стенки; справа – две петли вяжем вместе лицевой).

Рисунок жаккарда при убавлениях смещается, поэтому  стараемся цветные участки провязывать так, чтобы на верхней части носка они шли друг над другом. В начале боковых частей поэтому где-то будет не две цветные петли, как на схеме, а одна петля или три. Когда количество петель сравняется с первоначальным набором узора мелкого жакарда, рисунок выровняется.

Мысок вяжем цветной пряжей.

…Хорошо в таких носках темным сентябрьским вечером на диване, под уютным пледом читать что-нибудь страшненькое, «осеннее». Ту же «La Belle Dame sans Merci» Джона Китса в переводе Набокова, например. Рыцарь почему несчастный был? Да потому что у него носков не было!

Ax, что мучит тебя, горемыка,
что ты, бледный, скитаешься тут?
Озерная поблекла осока,
и птицы совсем не поют.

Ax, что мучит тебя, горемыка,
какою тоской ты сожжен?
Запаслась уже на зиму белка,
и по житницам хлеб развезен.

На челе твоем млеет лилея,
томима росой огневой,
на щеке твоей вижу я розу,
розу бледную, цвет неживой..."

Шла полем Прекрасная Дама,
чародейки неведомой дочь:
змеи - локоны, легкая поступь,
а в очах - одинокая ночь.

На коня моего незнакомку
посадил я, и, день заслоня,
она с чародейною песней
ко мне наклонялась с коня.

Я сплел ей запястья и пояс,
и венок из цветов полевых,
и ласкалась она, и стонала
так нежно в объятьях моих.

Находила мне сладкие зелья,
мед пчелиный и мед на цветке,
и, казалось, в любви уверяла
на странном своем языке.

И, вздыхая, меня увлекала
в свой приют между сказочных скал,
и там ее скорбные очи
поцелуями я закрывал.

И мы рядом на мху засыпали,
и мне сон померещился там...
Горе, горе! С тех пор я бессонно
брожу по холодным холмам;

королевичей, витязей бледных
я увидел, и, вечно скорбя,
все кричали: Прекрасная Дама
без любви залучила тебя.

И алканье они предрекали,
и зияли уста их во тьме,
и я, содрогаясь, очнулся
на этом холодном холме.

Потому-то, унылый и бледный,
одиноко скитаюсь я тут,
хоть поблекла сырая осока
и птицы давно не поют.

Всем тёплой осени!

"Астарта Сирийская"
Данте Габриэль Россетти
1877 год.
Холст, масло. 185х109 см.

Манчестерская художественная галерея, Стретфорд

I art you, baby

Мистические работы кисти Эдварда Коли Бёрн-Джонса

I art you, baby 

1. "Беспощадная красавица"
Артур Хьюз
1863 год.

2. "Беспощадная красавица"
Джон Уильям Уотерхаус
1893 год.

3. "Беспощадная красавица"
Фрэнк Дикси
Прибл. 1901 год.

Баллада "Безжалостная красавица" принадлежит перу английского поэта-романтика Джона Китса, и она стала вдохновением для многих художников-прерафаэлитов.

По сюжету одинокий рыцарь бродит по миру, уставший и печальный, и встречает загадочную фею с "дикими глазами", очаровавшей его своей красотой. Рыцарь посадил её на своего коня и отправился с ней в её эльфийский грот.

По пути в грот фея призналась в своей любви к рыцарь, но в гроте начала горько рыдать. Он утешил девушку, после чего она убаюкала его. Во сне рыцарь увидел "бледных королей и принцев", которые предостерегали его, крича, что его захватила в плен безжалостная красавица.

Герой проснулся "в краю холодных холмов" и с тех пор, такой же бледный, бесцельно бродит, где "трава увяла и не слышно пения птиц".

И хоть в балладе не говорится о смерти рыцаря, внимательный читатель замечает намёки об этом в используемых словах и образах. История словно делает полный круг, и становится ясно, что её рассказывает призрак рыцаря.

I art you, baby

Если бы это поэтическое творение вышло в наши дни, то судьба его была бы незавидна. Во-первых, был бы велик шанс, что его бы совершенно неправильно поняли, пытаясь углядеть там двусмысленные намеки. Во-вторых, над названием бы долго ехидно посмеивались, поскольку это словосочетание как будто взято целиком из современного интернет-сленга.

Но в реальности поэма эта была написана больше полутора веков назад девушкой-эстеткой в пуританской Британии времен правления королевы Виктории. Так что какой уж там сленг, какая уж там жесть! Все совсем наоборот – стихи очень милые, хотя и странные.

Для начала скажем пару слов об авторе. Написала эту поэму Кристина Россетти. И если ее фамилия показалась вам знакомой, то все правильно – она родная сестра знаменитого английского поэта и художника, одного из основателей Братства прерафаэлитов Данте Габриэле-Россетти.

Про прерафаэлитов вы наверняка слышали, поэтому скажем только вкратце – они призывали отказаться от канонов классической и академической живописи, вернувшись к простоте, царившей в искусстве “до Рафаэля”. Со второй половины 1850-х годов движение эволюционирует в сторону эстетизма и культа красоты. Оно проникнуто духом романтизма и благоволит сказочным сюжетам.

Так вот, в поэтическом плане Кристина Россетти несомненно была близка идеям прерафаэлизма, которые столь усердно продвигал ее брат. И в поэме “Базар гоблинов”, опубликованной в 1862 году, это отразилось очень выпукло.

Сюжет ее имеет сказочную природу. Сейчас бы ее даже вполне могли назвать фэнтезийной. Судите сами.

Главные героини – сестры Лиззи и Лаура, которые живут в неком сельском домике почему-то совершенно одни. Как это соотносится с английской чопорностью? А никак – у нас ведь не реализм, а то самое фэнтези.

Однажды у лесного ручья они встречают гоблинов, которые… нет, не нападают на них, а предлагают купить замечательно сладкие фрукты. Одна из сестер – Лаура – оказывает падка на сладенькое и соглашается отведать лакомств, расплатившись за них прядью своих волос.

А на следующий день Лаура понимает, что жить не может без гоблинских фруктов и что ей срочно нужно их попробовать еще раз. Вот только гоблинов и след простыл. Девушка начинает слабеть и чахнуть, а ее сестра понимает, что спасение только одно – нужно разыскать гоблинов и купить у них немного фруктов.

И вот Лиззи отправляется в прибрежные камыши – к гоблинам. На что только не пойдешь ради любимой сестры! Ей удается найти коварных торговцев, но те отказываются продавать ей фрукты для кого-то другого. Хочешь – купи и съешь, а с собой не дадим. Вот только Лиззи совсем не хочет наступать на те же грабли и упрямо отказывается от угощения.

Дело кончается тем, что гоблины тычут эти фрукты ей в лицо, пытаясь накормить девушку. Но Лиззи вырывается и убегает домой к сестре. Ее лицо измазано фруктовым соком. Плача, она склоняется над Лаурой и дает ей слизать зачарованный гоблинский сок со своего лица.

“Я – как яблочный пирог:
Мякоть сладкая и сок
С шеи капают, со щек!
Это все от гоблинов,
Хоть и не по-доброму.
Ну, целуй скорей меня,
Ешь меня и пей меня!”

После этого сестра выздоравливает и, в общем-то, история заканчивается.

В самом финале нам сообщают, что обе девушки вышли замуж, родили детей, живут счастливо и не устают рассказывать своим малышам, что сестра – это самый лучший и самый верный друг.

“Мороз ли, буря ли, жара –
Нет лучше друга, чем сестра,
С ней весело шагать.
Обрыв заметит за версту,
Споткнись – подхватит на лету,
Поможет устоять”.

Кстати, Кристина Россетти, что совершенно логично, посвятила эту поэму своей родной сестре Марии Франческе, которая тоже была не чужда литературе, она пробовала себя в прозе. Позже Мария Франческа уйдет в англиканский женский орден Общество Всех Святых.

Поэма “Базар гоблинов” на современников произвела сильное впечатление. В ней достаточно легко считывается прерафаэлитский подтекст, гиперболизирующий силу искусства – раз отведав его, потом трудно жить прежней жизнью. Кроме того, в стихах чувствуется изрядный градус фантасмагоричности, который зацепил ведущих тогдашних поэтов – Альфреда Теннисона и Алджернона Суинберна.

Стоит добавить, что поэма еще и написана довольно необычно – размер в ней скачет, подражая вариативной ритмике народных песен.

Интересно, что позже Льюис Кэрролл весьма интересовался этой поэмой (и многие исследователи находят ее отклики в дилогии про Алису), а также самой поэтессой. Он даже сделал снимок, на котором она присутствует:

Здесь изображено семейство Россетти за игрой в шахматы. Кристина – крайняя слева. Ее брат передвигает фигуры, а напротив него сидит за доской мать. Мария Франческа сидит рядом с Кристиной.

Источник: Литинтерес