Их всё пытаются и пытаются низвергнуть, "развенчать миф" разные "радетели за чистоиу истории".

А они были защитниками Родины. Своей Советской многонациональной Родины.

Советско-коммунистическая агитационная система сделала их них не просто героев. Гранитный лубок.

А они были защитниками Родины. Своей Советской многонациональной Родины.

Вечные благодарность, слава и память Защитникам Отечества!🔥✊️🙏

Здравствуйте Уважаемые читатели! Это Берлин в апреле 1945 года, а на переднем плане пленные солдаты врага, которые еще недавно вели бессмысленный бой и наносили потери нашей армии. Причем часть гарнизона города пыталась прорваться из столицы 2-3 мая 1945 года, ведя бои на западных окраинах. И вот они в плену, все чистые, перевязанные, розданы теплые одеяла. К сожалению, к нашим пленным в 1941 году немцы так не относились. А у меня все. Еще больше фактов на канале "Наша история это Гордость" в ТГ. До свидания!

Ранней весной 1966 года, в кабинете генсека Леонида Брежнева раздался звонок.

Звонил министр иностранных дел и сообщил о визите в СССР президента Франции генерала Шарля де Голля, высокий гость выразил пожелания, чтобы среди встречающих его в Москве, находился его ДРУГ и СОРАТНИК, проживающий в СССР Армад Мишель.

— Ну и что? – спокойно спросил генсек. – В чем проблема-то?

— Нет такого гражданина в СССР, — упавшим голосом ответил министр. – Не нашли, Леонид Ильич.

-Значит, плохо искали, — Брежнев бросил трубку, нажал какую-то кнопку и велел поискать хорошо.

Армада Мишеля искали в республиках, краях и областях, подключив КГБ.

Ну не было, не было в СССР человека с таким именем и фамилией, назревал скандал. Одна из машинисток не без колебаний сообщила, что года три назад ей, вроде, пришлось ОДИН раз напечатать это имя, документ предназначался лично Никите Хрущеву.

Срочно поехали к Хрущеву, который безвыездно жил на отведенной ему даче.

72-х летний Хрущев вспомнил сразу.

— Ну, был такой чудак. Из Азербайджана. Во время войны у французов служил, в партизанах. Так вот эти ветераны французские возьми и пошли ему сто тысяч долларов. А этот чудак возьми и откажись. Ну, я и велел его доставить прямо ко мне. И прямо так, по партийному ему сказал: нравится, мол, мне, что ты подачки заморские не принимаешь. Но, с другой стороны, возвращать этим капиталистам деньги обидно как-то. А не хочешь ли ты, брат, эту сумму в наш Фонд Мира внести? Вот это будет по-нашему, по-советски! И он внес.

Расцеловал я его. Потому как, хоть и чудак, но сознательный.

Я чего про Фонд Мира талдычу? — поднимите финансовую отчетность и найдете его.

Вскоре правительственный кортеж из нескольких автомобилей отправился на север Азербайджанской республики – в город Шеки, оттуда по ухабистой узкой дороге к маленькому селу под названием Охуд.

Время было вечернее, кортеж подъехал к скромному домику на окраине села – уже знали кого именно искать.

На крыльцо вышел сельский агроном сорока семи лет, небольшого роста и, что необычно для этих мест, русоволосый и голубоглазый.

Его обступили чиновники и торжественно объявили, что он должен срочно лететь в Москву, к самому товарищу Брежневу. Он ничему и никому не удивился и ответил, что – куча дел, мол некогда ему.

Тогда назвали имя де Голля и изложили суть дела.

Агроном попросил поклясться и чиновники клялись своими детьми.

Этой же ночью Ахмедия Джабраилов (именно так его звали в миру), он же один из самых знаменитых героев французского Сопротивления Армад Мишель вылетел в Москву.

По приезду его сразу увезли в ГУМ, в двухсотую секцию, которая обслуживала только высшее руководство страны, (где все равны) и там подобрали ему несколько костюмов, сорочек, галстуков, обувь, носки, запонки, нижнее белье, плащ, демисезонное пальто и даже зонтик от дождя. А затем все-таки повезли к Брежневу.

«Товарищи» препроводили его в кабинет и сообщили следующее:

«Завтра утром прибывает де Голль. В программу его пребывания входит поездка по стране, может случиться, что генерал захочет посетить дом своего друга и соратника – село Охуд, была составлена карта той части села, где находился его домик.

— Вот эти вот соседские дома в течение двух суток будут сравнены с землей. Живущих в них переселят в более благоустроенные дома.

Дом агронома – поднимут в два этажа, окольцуют верандой, добавят две пристройки, а также хлев, конюшню, просторный курятник, пару гаражей – для личного автомобиля. Всю территорию огородят добротным забором и оформят как собственность семьи Джабраиловых.

А ему нужно забыть о том, что он агроном и скромно сообщить де Голлю, что он стал одним из первых советских фермеров.»

Он выслушал, не перебивая и всякой паузы, сказал:

-Я ничего не услышал, считайте, что вы ничего не сказали, — встал и вышел.

На следующий день, одетый с иголочки, он встречал де Голля во Внуково-2.

Генерал сбежал по трапу не по возрасту легко. Теплое рукопожатие с Брежневым, Де Голль наклоняется к генсеку, на лице генерала было что-то вроде извинения, и тут же он – бросился к стоящему в стороне агроному, они обнялись и застыли — все пораженно смотрели на них.

Ахмедию прямо из аэропорта увезли в отведенную де Голлю резиденцию – так пожелал с генерал, вечернюю программу он попросил отменить, ибо ему не терпится пообщаться со своим другом, они будут гулять по зимнему саду, ужинать при свечах, расстегнув верхние пуговицы сорочек, ослабив узлы галстука, прохаживаться по аллеям резиденции, накинув на плечи два одинаковых пледа и при этом беседовать и вспоминать.

А наш герой в детстве и отрочестве ничем кроме своей внешности не выделялся. Закончил сельхозтехникум, началась война, он записался в добровольцы, а попав на фронт, сразу же попросился в разведку.

— Почему? – спросили его.

— Потому что я ничего не боюсь.

Его осмеяли прямо перед строем.

Из первого же боя но приволок «языка» — солдата на голову выше и в полтора раза тяжелее себя.

За это его наказали – тем более, что рядовой немецкой армии никакими военными секретами не обладал.

От законных солдатских ста грамм перед боем он отказался.

Любви окружающих это тоже не прибавило.

Однажды его застали за изучением русско-немецкого словаря.

— В плен, что ли, собрался?

— Разведчик должен знать язык врага. – пояснил он.

— Но ты же не разведчик.

— Пока, – сказал он.

Его биографию тщательно перелопатили, но немецких «следов» не обнаружили и на всякий случай, вычеркнули его фамилию из списка представленных к медали.

В мае 1942 года в результате безграмотно спланированной военной операции, батальон, в котором он служил, почти полностью полег на поле боя.

Но его не убило. В бессознательном состоянии он был взят в плен и вскоре оказался во Франции, в концлагере Монгобан. Знание немецкого он скрыл, справедливо полагая, что может оказаться «шестеркой» у немцев.

В концлагере он стал помогать уборщице француженке Жанетт, таскать за ней мусор и попросил её научить его французскому языку.

— Зачем это тебе? – спросила она.

— Разведчик должен знать язык союзников. – пояснил он.

— Хорошо. – сказала она. – Каждый день я буду учить тебя пяти новым словам.

— Двадцать пяти. – поправил он.

— Не запомнишь. – она засмеялась.

Он ни разу он не забыл, ни одного слова. Затем пошла грамматика, времена, артикли, и через пару месяцев ученик бегло болтал по-французски.

А потом он придумал план – простой, но настолько дерзкий, что его удалось осуществить.

Жанетт вывезла его за пределы лагеря – вместе с мусором. И отправила в лес, к французским партизанам.

Там его определили в разведчики – в рядовые. Через четыре ходки на задания его назначили командиром разведгруппы.

Ещё спустя месяц, когда он спустил под откос товарняк с немецким оружием, его представили к первой французской награде.

Чуть позже ему вручили записку, собственноручно написанную Шарлем де Голлем. Она была предельно краткой:

«Дорогой Армад Мишель! От имени сражающейся Франции благодарю за службу.

И подпись. Ваш Шарль де Голль».

Кстати, о псевдонимах. Имя Армад он выбрал сам, а Мишель – французский вариант имени его отца (Микаил).

Всё это время он продолжал совершенствоваться в немецком языке, обязав к этому и своих разведчиков.

И вскоре стал практиковать походы в тыл врага – в формах немецких офицеров и солдат. Особое внимание уделял немецким документам.

Задания получал от своих командиров, но планировал их сам.

За всю войну не было ни одного случая, чтобы он сорвал или не выполнил поставленной задачи.

Позже он получил свой первый орден – Крест за добровольную службу.

Через два дня в форме немецкого капитана он повел небольшую группу разведчиков и диверсантов на сложное задание – надо было остановить эшелон с 500-стами французскими детьми, отправляемыми в Германию.

Он уничтожил охрану поезда и вывез всех детей в лес, но себя не уберег – несколько осколочных ранений и потерял сознания.

Он пролежал неподалеку от железнодорожного полотна почти сутки.

В кармане покоились безупречно выполненные немецкие документы, а также фото женщины с двумя русоволосыми детьми, на обороте которого была надпись:

«Моему дорогому Хайнцу от любящей Марики и детей».

Армад Мишель любил такие правдоподобные детали.

Он пришел в себя, когда понял, что найден немцами и обыскивается ими.

— Он жив, – сказал кто–то.

Тогда он изобразил бред умирающего и прошептал что–то сентиментальное, типа:

— Дорогая Марика, ухожу из этой жизни с мыслью о тебе, детях, дяде Карле и великой Германии.

В дальнейшем рассказ об этом эпизоде стал одним из самых любимых в среде партизан и остальных участников Сопротивления.

А спустя два года, прилюдно, во время дружеского застолья де Голль поинтересуется у нашего героя:

— Послушай, всё время забываю тебя спросить – почему ты в тот момент приплел какого-то дядю Карла?

Армад Мишель ответил фразой, вызвавшей гомерический хохот и тоже ставшей крылатой.

— Вообще-то, — я имел в виду Карла Маркса, но немцы не поняли.

Но это было потом, а в тот момент его отправили в немецкий офицерский госпиталь. Там он пошел на поправку и стал, без всякого преувеличения, любимцем всего своего нового окружения.

Капитана немецкой армии Хайнца – Макса Ляйтгеба назначили ни много, ни мало – комендантом оккупированного французского города Альби это – исторический факт – он приступил к выполнению своих новых обязанностей. Связь с партизанами наладил спустя неделю.

Результатом его трудов «во славу рейха» стали регулярные крушения немецких поездов, массовые побеги военнопленных, — преимущественно советских, — и масса других диверсионных актов.

Спустя полгода он был представлен к одной из немецких воинских наград, но получить её не успел, ибо ещё через два месяца обеспокоенный его судьбой де Голль (генерал понимал, что сколько веревочке не виться…) приказал герру Ляйтгебу ретироваться.

И Армад Мишель снова ушел в лес, прихватив с собой заодно «языка» в высоком чине и всю наличность комендатуры.

А дальше — личное знакомство с де Голлем, и – победный марш по улицам Парижа. Кстати, во время этого знаменитого прохода Армад Мишель шел в ряду с генералом. Войну он закончил в ранге национального Героя Франции, Кавалера Креста за добровольную службу, обладателя Высшей Военной Медали Франции, Кавалера высшего Ордена Почетного Легиона.

Венчал всё это великолепие Военный Крест – высшая из высших воинских наград Французской Республики.

Вручая ему эту награду, де Голль сказал:

— Теперь ты имеешь право на военных парадах Франции идти впереди Президента страны.

— Если им не станете Вы, мой генерал.- ответил Армад Мишель — у де Голля тоже имелась такая же награда.

— Кстати, нам пора перейти на «ты», – сказал де Голль.

К 1951-му году Армад Мишель был гражданином Франции, имел жену-француженку и двух сыновей, имел в Дижоне подаренное ему властями автохозяйство — небольшой завод, и ответственную должность в канцелярии Президента Шарля де Голля.

И именно в этом самом 1951-м году он вдруг вознамерился побывать на Родине, в Азербайджане.

Де Голль вручил ему удостоверение почетного гражданина Франции с правом бесплатного проезда на всех видах транспорта.

А спустя дней десять автопредприятие назвали именем Армада Мишеля.

В Москве его основательно потрясло МГБ (Бывшее НКВД, предтеча КГБ):

— Почему сдался в плен? Почему на фото в форме немецкого офицера? Как сумел совершить побег из Концлагеря в одиночку? и т.д. и т.п., после чего его сослали в село Охуд и запретили покидать это место.

Все награды, письма, фото, даже право на бесплатный проезд отобрали.

В селе Охуд его определили пастухом.

Спустя несколько лет смилостивились и назначили агрономом.

В 1963-м году после ста тысяч, что он отдал в пользу Фонда мира. Хрущев распорядился вернуть ему личные документы и награды кроме самой главной – Военного Креста.

Он давно был экспонатом Музея боевой Славы. Ибо в СССР лишь два человека имели подобную награду: Маршал Жуков и сельский пастух Ахмедия Джабраилов.

Он привез эти награды в село и аккуратно сложил их на дно старого фамильного сундука.

После встречи с де Голлем он не стал пользоваться услугами «товарищей» — сам уехал в аэропорт, купил билет и отбыл.

Горничная гостиницы «Москва», зашедшая в его «люкс», была поражена, он оставил все вещи: несколько костюмов, сорочек, галстуков, две пары обуви, даже нижнее белье и зонт.

Спустя несколько дней, к его сельскому домику вновь подъедут автомобили, но на крыльцо поднимется лишь один, мужчина лет пятидесяти, в диковинной военный форме это руководитель министерства обороны Франции да ещё когда–то его близкий друг и подчиненный.

Они будут обниматься, и хлопать друг друга по плечам. Затем войдут в дом. Но прежде чем сесть за стол, генерал выполнит свою официальную миссию. Он вручит своему соратнику официальное письмо президента Франции с напоминанием, что гражданин СССР Ахмедия Микаил оглу Джабраилов имеет право посещать Францию любое количество раз и на любые сроки, за счет французского правительства.

А затем генерал вернет Армаду Мишелю Военный Крест, законную наградную собственность героя Французского Сопротивления.

Армад Мишель стал полным кавалером всех высших воинских наград Франции.

В 1970-м году с него был снят ярлык «невыездного», но прошагать на военных парадах Франции ему ни разу не довелось.

Погиб 10 октября 1994 года в Шеки в результате автокатастрофы — грузовик сбил телефонную будку, в которой находился герой Сопротивления.

Ахмедия Джебраилов похоронен на кладбище села Охуд.

ВЗЯТО У: Александр Сарто

Газета «Коммунар», № 260 (2192) от 15 ноября 1925 года.

На юге решались судьбы Советской России. Врангель засел в Крыму, его надо было выбить. Сделать это можно было только напряжением всех сил рабочего класса.

По всем пролетарским центрам прокатился призыв:

На Врангеля — добровольцев.

Ни один пролетарский центр не остался глух к этому кличу. В добровольческие отряды уходили лучшие преданные сыны революции, чтобы отдать свою жизнь на благо укрепления Советов, чтобы раз и навсегда покончить с белогвардейщиной и ее последним оплотом в Крыму.

Тула не отстала. Она тоже сформировала такой отряд, который был впоследствии одним из передовых на боевых позициях. Отряд наш формировался следующим порядком: я лично с другими товарищами при помощи комиссаров частей Тулгарнизона по поручению военорганизаций РКП(б) производил вербовку добровольцев после собрания, на котором обсуждался вопрос. Записавшимся была произведена проверка их подготовки, а также и их политического уровня. Из многих сотен человек было отобрано 187 лучших товарищей в пехотный отряд. Кроме того, часть товарищей была брошена на пополнение кавалерии: мы одновременно почти формировали и кавалерийский добровольческий эскадрон, в чем активное участие принимали т. Серебряков и Толпыгин.

3 сентября первая рота добровольцев отправилась под моим командованием на юго-западный фронт и получила в Харькове направление к Херсону. По дороге бродившие по Украине бандитские шайки попытались задержать наш отряд, вместе с другими на ст. Знаменка, но в бою все банды были уничтожены и разбиты.

У Херсона мы были влиты в расположение особой Херсонской боевой группы войск; наша рота с того времени участвовала в ежедневных налетах на г. Алешки и в других операциях. Враг был упорен и озверел. Раненым нашим, попавшим к ним, было горе. Это я испытал на себе 17 октября, не добежав несколько шагов до парохода с отступавшими частями нашей группы, я был ранен в ноги и попал в плен к врангелевцам. Раненый — я подвергся жестоким истязаниям вместе с другими ранеными красноармейцами. Поп с крестом и евангелием в руках призывал выстроенных красноармейцев „во имя господа бога сказать, кто — не из них коммунисты — большевики, приводящие страну к братоубийству и разорению“. Преданные сыны рабочего класса и крестьянство не выдали нас, нескольких коммунистов, несмотря на грозивший за укрывательство расстрел. После этого „милосердного и христианского призыва“ попа, в эту же ночь несколько евреев-красноармейцев были расстреляны, только за их национальность. Остальных нас истязали самым бесчеловечным образом.

Туляки-добровольцы до конца оставались преданными революции и могли умирать с честью. Рота наша была одной из первых в боях (по окончании боев она была влита в 129 полк, как отдельная единица). 14 ноября красное знамя было водружено в Крыму.

Д. Филимонов.

Эскадрон Тулгорсовета идет в бой.

Первым на Врангеля из Тулы ушла добровольческая рота пехоты под командованием тов. Филимонова. Затем быстро был организован добровольческий эскадрон имени Тулгорсовета, в который влились коммунисты и комсомольцы районов города, а также добровольцы кавалеристы из Губчека, конмилиции и из отряда тов. Филимонова.

Мы быстро доехали на место назначения через Харьков (на ст. Апостолово), где были влиты во 2 конную армию.

В октябре месяце Тульскому добровольческому эскадрону пришлось жарко драться с врагом. Эскадрон, сформированный из рабочих и крестьян нашей губернии, стойко встретил белогвардейские банды и дал им хороший урок в бою под дер. Тамаковкой.

14 ноября 1920 г. Крым был очищен от белых банд Врангеля, и на полуострове была восстановлена Советская власть.

Бывший помощник командира эскадрона имени Тулгорсовета В. Серебряков.

* Цитируется с сохранением орфографии и пунктуации первоисточника.