Отпустить неизлечимо больное животное «за радугу» я считаю не только хорошим поступком, но и цинично относительно лёгкими деньгами. Не надо переживать, реагирует животное на лечение и как; следует ли хозяин рекомендациям или выдумывает некие свои компиляции по советам всех ближних и дальних знакомых... Не придёт ли расстроенный клиент снова с дополнениями и ухудшениями. Не позвонит ли в четыре утра, выясняя, почему вот у пани Новаковой попугайчик улетел в окно через месяц после посещения врача, а его Мурзик уже три дня не мяукает...
Эвтаназия в большинстве случаев тихий процесс, быстро приводящий к ясному результату и фактически без долгоиграющих последствий. Естественно, всегда бывают исключения, но я сейчас не про них. А про то, что почти четверть работы сельского ветеринара связана с убийством, что в целом — часть обыденной работы.
Единственное, что при этом создает сложности — это массовая оторванность даже якобы сельских жителей от вроде бы основных знаний и умений этой самой сельской жизни.
В прошлую субботу я жостко отыгралась на одном романтичном любителе пасторалей. Началось всё в прошлый четверг. Около восьми вечера позвонил юноша и после долгих реверансов из-за вечернего звонка в нерабочее время да продолжительных извинений, что денег у него нет, да и особого желания ехать за мной или везти пациента ко мне у него тоже нет, из него выдавилось:
— У меня есть небольшой Ouessantschafucht...
— Ай-ай-ай! — останавливаю я его. — Давайте по-чешски! Это хотя бы животное или птица?
— Карликовые овечки. Три. И вот одна легла и только ногами перебирает.
Я попыталась у него узнать, не падала ли овца откуда-нибудь, беременная ли, бледная она или слизистые нормально розовые... Юноша ничего не знал, так как он целый день на работе, овечки гуляют во дворе сами по себе вместе с пятком куриц и полдесятком кошек. Баранчик же внезапно умер еще осенью. А в сарае, куда они залезают на ночь, тьма-тьмущая. К тому же он не знает, где смотреть — бледная овца или нет. Я рассказала, где смотреть (коньюктива век, дёсны), юноша пообещал перезвонить, отключился и не вернулся.
Утром в прошлую субботу перезвонил, что у овцы слизистые оболочки бледные, совсем белые в синеву, но овца всё ещё лежит и всё ещё перебирает ногами. Наверное, надо ей сделать последний укол.
Я его проинформировала, что если делать последний укол, тогда овцу придётся везти на сжигание, так как нельзя будет её ни использовать на корм животным, ни закопать на своём участке. Но если её гуманно подрезать ножом по горлу, что есть гораздо более быстрая и значительно более гуманная смерть, чем при инъекции убивательного раствора, то мясо можно будет использовать. Скормить, например, собаке и кошкам, а требуху отдать курам. Причём зарезать овцу он может сам и без меня.
Юноша категорически не согласился резать овцу, ибо никогда овец не только не резал, но даже не видел, как это делают. А ещё у него на выходные приехали папа с мамой, которые тоже любят овечек. Лучше он всё-таки привезёт овечку ко мне в ординацию. Тут уже не согласилась я — на фига мне бойня в ординации, мало у меня тут кошки-собачки блюют-писают-какают... Лучше привезти меня к овечке — я в машине не ору и ничего из меня в дороге не падает и не льётся.
Пан приехал и правда оказался юношей двадцати лет, работающим на строительстве трассы Прага — Карловы Вары и купившим «домик в деревне». Овца оказалась совсем карликовой — килограмм на десять. И без сознания. Лежала на боку все эти три дня, закинув голову на спину и суча ногами... Юноша сказал, что резать ни-за-што не будет, но если мне нетрудно, может я овцу и освежую, раз уж такая живодёрка. Но смотреть на это он не будет, лучше подержит снаружи кокер-спаниеля, который как раз жаждал участвовать, но очень мешал, постоянно прыгая то на овцу, то на меня. Двери в сарай не закрывались, так что юноша держал их вручную, уговаривая пса вести себя прилично.
Минута — и без того обессиленная овца истекла кровью и затихла. Я злобно потребовала два куска веревки, подвесила тело на яблоне и заставилу юношу хотя бы натягивать шкуру при снятии оной. У овечки оказались множественные спайки внутренних органов, и я подозреваю лопнувшую аневризму в мозге — достаточно частый случай смерти у этих карликовых овечек, разводимых поколениями по принципу «кто кого догнал» внутри и без того тесно заинбридированных семей...
Юноша очень жаловался, что когда он покупал дом, то хотел жить счастливо с разными зверюшками. А тут с лета у него умерло пять курочек, одна кошка (две пропало), барашек и вот еще овечку зарезали... Кажется, он больше не хочет никаких зверюшек.
Но я не только убивец. На прошедшей неделе я отказалась усыплять двоих пациентов. Вот!
Первым был кот, послуживший прототипом для карикатуры с ожившим котиком.
Позвонили в девять вечера люди в панике, что кот у них застрял во фрамуге, которая открывается под углом. Голова тут, попа там. Сколько он там висел, они не знают. Но когда его достали, то кот казался парализованным и, видимо, «сломал позвоночник», потому что совершенно не мог ходить. Ок, делать нечего, но лекарства у меня на работе, а я дома. Так что берите кота, говорю им, заезжайте за мной и поедем ко мне на работку.
Через минуту они уже звонили, что стоят перед обелиском в нашем парке. Я накинула куртку, взяла ключи и добежала к обелиску.
— Кота взяли? — спрашиваю.
— Нет, кот не наш, — отвечает водитель. — Друзья с котом вас ждут у вас на работе.
Галопом доехали, перед работкой стоит машина со швейцарскими номерами. Пани с переноской, откуда пахло кошкой, начала что-то быстро объяснять по-немецки. Я — упс — ни один из четырёх языков Швейцарии не умею. Но ура, пан её муж оказался чехом.
Зашли внутрь, открыли переноску. Здоровенный рыжий котяра сидит как и полагается сидеть нормальному коту и смотрит с омерзением.
Подобным способом — застряв в открывающихся углом форточках — кошки пережимают кровеносные сосуды в паху и если долго там висят, то у них действительно отмирает задняя половина тела. Тут главный показатель теплые ноги или нет и может кошка ими двигать или нет. Холодные неподвижные конечности как правило повод для эвтаназии.
Протягиваю руку, трогаю задние лапы. Кот шипит, метёт хвостом, но лапки тёплые и он их нормально отдёргивает. Беру кота под передние ноги, пытаюсь его поставить на задние. Кот вполне задними от стола отталкивается, крутит попой и грязно ругается. Хоть не бросаиццы и не кусаиццы — вот и радость!
Объясняю хозяевам, что усыплять тут некого, кот очухается. Есть еще некоторая опасность, что в кровеносных сосудах образовался тромб и он может в течение двух-трёх дней приплыть куда-нибудь не туда. Но если добавить немножко массажа — кот будет совсем жив-здоров.
Для приличия уколола коту противошоковое-противотромбовое, и мы разъехались по домам.
Вторым был тринадцатилетний кане-корсо. Его хозяин несколько раз звонил в течение последнего месяца. Пса сначала разбил паралич, но он быстро приходил в себя. Сейчас уже вполне нормально ходил, всё ещё заваливаясь на зад, но и задние ноги с каждым днём были всё лучше и лучше.
А в эту субботу хозяин привёз его в багажнике усыплять. Потому что правую заднюю ногу пёс повредил, и есть ли смысл его лечить?
Открыл пан багажник. Там сидит вполне прекрасно выглядящий кане-корсак. Упитанный, блестящий. Пан его вынул из багажника. Да, правая задняя не совсем послушна, и пёс её немного подволакивает.
— Вот, — тычет пальцем хозяин на заднюю псовую ногу.
Смотрю, там уже старая резаная рана на боку плюсны и даже почти зажившая.
— И что? — недоумеваю я. — Помажьте бетадиной, оно же ж почти зажило. Да и ходит он вполне хорошо. И выглядит в целом чудесно. Бодрый зверь, не сказала бы, что ему тринадцать.
И тут выясняется, что до пана дошла информация, что владельцы нечипированных и непривитых собак будут платить штраф в две тысячи евро (пятьдесят тысяч крон чешских). А бобик как раз нечипирован, да и где его ветпаспорт пан не знает.
— Так почему бы нам пса не привить и не чипировать? — недоумеваю я. — Это всего пятьсот крон с мелочью, а пёс вовсе не выглядит умирающим или неизлечимо больным!
И тут выясняется второй стимул усыпления — пан считал, что эти пятьдесят тысяч он будет должен заплатить сразу у ветеринара, как только тот выяснит, что тринадцатилетний пёс всё ещё не чипирован.
Утешила его, что штрафы выписывает госветкомиссар во время контроля домашних животных и о времени контроля обязан предупредить письменно эдак за неделю. Плюс задним числом никто его штрафовать не будет. Поэтому мы сейчас собачку прочипируем, нарисуем новый ветпаспорт и заодно привьём бешенство, которое считается на три года вперёд.
И ура, никаких эвтаназий просто так!
Пы Сы Мои ветеринарные истории и многое другое можно прочитать тут в моем профиле или в сборнике по ссылке https://author.today/reader/2067/5888
