Аркадий ненавидел людей и он не был мизантропом в классическом понимании, не испытывал экзистенциального отвращения к самому факту существования человечества, его ненависть была куда более приземленной, конкретной и, что самое главное, направленной. Она концентрировалась на одной, казалось бы, незначительной детали - на том, как люди ходят по тротуару. Для Аркадия существовал только один правильный способ передвижения по пешеходной дорожке - строго по правой стороне и это было не просто предпочтение, это был закон, высеченный в его сознании с такой же незыблемостью, как законы физики и каждый, кто осмеливался нарушить этот неписаный, но для Аркадия священный порядок, вызывал в нем бурю праведного гнева.
Практически каждое утро начиналось с битвы - выходя из подъезда, Аркадий уже напрягался, предвкушая неизбежные столкновения. Вот он, его дом, его личный, пусть и общественный, тротуар и вот они - идущие навстречу. Большинство, к счастью, соблюдали правило, но всегда находились те, кто словно нарочно, двигался по левой стороне навстречу, вынуждая Аркадия либо резко сворачивать либо что еще хуже, идти по встречному потоку, рискуя быть сбитым.
- Идиоты! - шипел он себе под нос, стараясь не смотреть на нарушителей, но взгляд сам собой цеплялся за них и внутри начинало бурлить, это было похоже на медленное закипание чайника, где каждая новая встреча с "левоходцем" добавляла градус.
Но настоящая истерика начиналась, когда кто то осмеливался обогнать его с правой руки, что являлось абсолютным святотатством. Аркадий шел со своей обычной, неспешной скоростью, погруженный в свои мысли и вдруг - резкий, наглый толчок сбоку. И кто то, не удосужившись даже извиниться, проносился мимо, нарушая его личное пространство и что самое главное, его священный порядок. В такие моменты Аркадий терял контроль, его лицо искажалось гримасой ярости, глаза наливались кровью, мог начать кричать, сыпать отборной бранью, которая казалось вырывалась из него с такой силой, что могла бы снести стены.
- Ты, сука! Ты, мать твою, куда прёшь?! - раздавалась ругань из его рта, когда очередной "правообгонщик" проносился мимо.
Он мог даже попытаться схватить обидчика за одежду, но чаще всего его попытки были тщетны, люди, шокированные такой агрессией, либо ускоряли шаг либо просто уворачивались, оставляя Аркадия с его невыплеснутой яростью. Иногда, когда гнев достигал апогея, Аркадий мог пустить в ход кулаки и не то чтобы он был драчуном по натуре, но в моменты таких "нарушений" он чувствовал себя гладиатором, защищающим свой ристалище - мог ударить по плечу, по спине, по руке - главное, чтобы причинить хоть какое то физическое неудобство, чтобы показать, что его терпение не безгранично.
- Получи, сволочь! Не смей меня обгонять справа! - кричал он, размахивая кулаками и его слова тонули в шуме города.
Люди вокруг шарахались, кто то вызывал полицию, кто то просто старался пройти мимо, не привлекая внимания, Аркадий же, выплеснув часть своей агрессии, чувствовал временное облегчение, но знал, что завтра все повторится снова. После таких вспышек Аркадий чувствовал себя опустошенным, его трясло, сердце бешено колотилось а в голове гудело от криков и ругательств. Он не понимал, что его поведение ненормально, что он переходит черту и ничего не мог с собой поделать - каждый раз, когда кто то шел ему навстречу, когда он шел по правой стороне или обгонял со стороны правой руки, все начиналось заново.
Однажды, после особенно бурной истерики, когда он разбил нос какому то студенту, осмелившемуся обогнать его со спины со стороны правой руки у автобусной остановки, Аркадия задержала полиция и его доставили в участок, где он провел несколько часов, отвечая на вопросы и давая объяснения, ему грозило обвинение в хулиганстве и нанесении телесных повреждений. И в этот раз ему крупно повезло, молодой человек отказался писать заявление, Аркадий долго извинялся перед ним в полиции, провели с ним профилактическую беседу и на том все завершилось.
Но потом после недельного охлаждения Аркадий все равно продолжал ходить по правой стороне тротуара и выискивать каждый раз новую угрозу и препятствие в пешеходах. Как то поздно вечером в конце сентября, в субботу после тяжелой работы на стройке, где он трудился подсобным рабочим, он возвращался домой, в руке была открытая стеклянная бутылка пива и снова увидел, как навстречу ему, по его стороне, идет молодой здоровый лысый парень с бородой и с изуродованными от сломанных хрящей ушами и с большой спортивной сумкой на ремне через плечо. Несмотря на свой маленький рост, около 165 сантиметров, на то что имел худощавое телосложение это его не остановило - снова зашумело в голове и он, сравнявшись с парнем, неожиданно и резко выкрикнул ему в лицо:
- По правой стороне! ходить надо по своей, правой стороне тротуара! понял, ты? собака сутулая! ты чё, тупой что ли? или слепой? или глухой?
Здоровяк отшатнулся от него и пошел дальше не оглядываясь, Аркадия это еще больше взбесило, в глазах потемнело, он разбил бутылку о поребрик, догнал его и засадил ему "розочку'' в шею, ниже правого уха:
- Сучара! понял теперь, гнида или башку тебе отрезать, а?
Парень даже ничего не успел сделать, так все неожиданно произошло - сквозь хлюпанье и попытки вздохнуть прижал руку к шее, кровь стала заливать плечи, грудь, спортивную сумку и упал набок, через минуту закатив глаза, потерял сознание, лужа крови под ним становилась все больше и больше.
Аркадий со злобой харкнул ему в лицо, развернувшись зашагал по пустынной улице, каждый шаг отдавался глухим стуком в груди, в голове пульсировала только одна мысль: "Он не должен был этого делать".
Утро принесло с собой холодную реальность - мертвое тело спортсмена было обнаружено ночью, Аркадий попал под запись нескольких уличных видеокамер и вот полицейские уже входят в его квартиру, он даже не понял, что это они так долго ему зачитывают какие то документы и о чем спрашивают. На руках защелкнулись наручники, его увезли в полицию, сопротивления он не оказывал - ведь все эти люди не нарушили правило ходьбы по правой стороне на тротуаре.
Последовали допросы, бесконечные вопросы, которые казались бессмысленными, он пытался объяснить, но слова путались, теряли смысл, его взгляд блуждал, пытаясь ухватиться за что то реальное в этом сюрреалистичном кошмаре, затем после заключения под стражу и нахождения в одиночной камере несколько недель по решению суда была проведена психиатрическая экспертиза, которая длилась около месяца. Белые стены кабинета, безразличные глаза врача, вопросы, которые проникали в самые потаенные уголки его сознания - Аркадий чувствовал себя как экспонат в музее, выставленный на всеобщее обозрение. Он говорил о своих страхах, о навязчивых мыслях, о том, как иногда мир вокруг казался ему искаженным, как будто он смотрел на него через мутное стекло и не понимал, зачем все это, но чувствовал, что это его единственный шанс. Выяснилось, что у Аркадия были проблемы с психическим здоровьем, он часто испытывал приступы агрессии и паранойи, происходили паника по любому поводу, мог не спать несколько суток, на все смотреть будто с другой стороны, высказывал абстрактные рассуждения о религии, садизме, наносил сам себе физические повреждения в виде порезов бритвой - но никогда не обращался за помощью. Экспертиза вынесла заключение и подтвердила опасения: врачи отметили, что он страдает от тяжелого психического расстройства, которое могло спровоцировать его агрессивное поведение.
Суд на основании выводов психиатрической экспертизы отправил Аркадия на принудительное лечение в медицинской организации специализированного типа с интенсивным наблюдением, где срок нахождения определялся состоянием психического здоровья и где комиссия, собирающаяся раз в полгода определяла период нахождения в этом учреждении, итак могло длиться десятки лет, до конца жизни.
