Свинцовый дождь над Узун-Агачем
Николай Каразин. «Тревога в крепостном редуте».
Большую часть девятнадцатого века Российская империя упорно и неумолимо двигалась на юг. Некоторые считают это движение цивилизационным порывом дабы вырвать местное население из многовекового рабства и угнетения. Некоторые — обычной жаждой наживы и стремлением прибрать к рукам новые рынки сбыта. Как бы то ни было — тем более, что я склонен рассматривать, что в этом процессе присутствовал весь набор возможных государственных мотиваций — русские на Кавказе наступали на юг, завершая длительное противостояние с турками и персами, а в Средней Азии с середины столетия развернулась борьба с Кокандом и Бухарой, которая позже выльется вообще в Большую Игру с Британской империей.
Но сегодня у нас одно не самое известное сражение, которое, однако же, укладывается в простую формулу тогдашней встречи русского оружия и свирепового Востока: «Нас осталось около трёхсот, ну а перса тысяч сорок пять» — сражение у Узун-Агача.
Стылые ветры зимнего Туркестана задуют над Иканом ещё только через четыре года, а через пять лет Пётр Александрович Валуев, получив известие о взятии русскими войсками Ташкента, напишет в своём дневнике то самое сакраментальное, что есть нечто эрратическое в происходящем на границах империи. В сегодняшней же истории всё ещё стоит октябрь 1860 года, в котором Кана'ат Шах решает окончательно решить русский вопрос в Заилийском краю.
Николай Каразин. «Переправа Туркестанского отряда у Шейх-арыка»
Туда, где цветёт чинара
Для начала давайте вспомним, а как русские вообще появились в Заилийском краю, то есть на юго-востоке современного Казахстана и в Киргизии. Начать нужно, как водится, издалека — с царских времён. А если быть точнее, то примерно со времён, когда казаки Ермака Тимофеевича отправились пограбить Сибирское ханство да так и остались там.
Бухарский хан в конце восьмидесятых годов XVI века искал расположения царя Фёдора Иоанновича, хотел торговать да в делах своих опираться на Москву. Но как-то всё не сложилось. Русские перехлестнули в своём желании дойти до края мира через Урал да и двинулись вслед за пушным зверем на восток. Всё же основной вектор освоения тогдашних территорий на восток от Руси был лесным. Во-первых, там не было злых кочевников, которые постоянно хотели то побить, то пограбить казаков и поселенцев. А во-вторых, там были добрые меховые зверушки, которых побить уже хотели русские промышленники — и с удовольствием били. Степные же земли были сложны в освоении, неприбыльны и не шибко дружественны к вновь прибывшим. А потому северный край Великой Степи довольно долго, примерно с век, ограждался острогами, казаки и служивые люди здесь играли от обороны, не стремясь продвигаться внутрь её территории.
При этом нельзя сказать, что Москва совсем игнорировала Среднюю Азию — уже в 1620 году Михаил Фёдорович направляет в Бухару своего представителя дабы наладить политические и торговые связи. После в 1669 уже Алексей Михайлович направляет послов в Хиву и Бухару. И через шесть лет повторяет посольство к бухарскому хану. Однако кроме сбора сведений о регионе эти контакты никаких реальных результатов не имели.
А вот уже при Петре Алексеевиче в 1700 году прибыл посол от хивинского Шахнияз-хана и просил принять того в русское подданство. Но все мы помним, чем были заняты Пётр и Россия в тот момент, потому какие-то активные действия в этом направлении в Петербурге начались только через десяток лет: в 1713-14 годах Иван Бухгольц направился с отрядом в Малую Бухарию, а Александр Бекович-Черкасский в Хиву.
И если хивинский поход полностью провалился — из четырёхтысячного войска выжило лишь несколько казаков, а голову Бековича хивинский хан подарил своему бухарскому коллеге, то вот дела у Ивана Дмитриевича пошли куда лучше. Даже несмотря на то, что изначальная цель не была исполнена, Прииртышье и Алтай отошли под руку Петербурга, был основан Омск и заложена Сибирская пограничная линия. Чуть позже основываются Семипалатинск (1718 год) и Усть-Каменогорск (1720 год), таким образом русская граница уже вплотную подошла к казахским кочевьям.
Три казахские орды: Малая, Средняя и Большая, а также Киргизская орда
Сами казахи тогда жили родо-племенным бытом и состояли из трех жузов: Младшего, Среднего и Старшего. Притом, в степях современного Казахстана они не были единственными кочевниками: на западе жили ногайцы, на востоке — джунгары, имевшие весьма напряженные отношения с казахами. В северном же Приаралье кочевали каракалпаки.
В 1718 году Младший жуз при правлении Абулхайр-хана установил дипломатические отношения с Россией, а в 1731 году был взят под опеку «белой царицы» Анны Иоанновны. Спустя год, в 1732 году, при хане Семеке российское подданство принял так же и Средний жуз, что гарантировало защиту от разбойничьих набегов джунгар. Старший жуз, наиболее южный из всех, оказался в сфере влияния Кокандского ханства — государства на территории современной Киргизии и восточного Узбекистана.
В конце 50х годов XVIII столетия Китайская империя громит Джунгарское ханство и останавливает свою западную экспансию в виду русских оборонительных линий, которых к тому моменту было на территории северной Средней Азии уже три: Иртышская, Тоболо-Ишимская и Колывано-Кузнецкая. В то же время в Предуралье для защиты от набегов кочевников существует своя пограничная линия с центром в Оренбурге, который надолгое время становится главной операционной базой русских войск во всём регионе.
В 1787 году части казахских родов Младшего жуза, которых теснили хивинцы, было разрешено перейти Урал и откочевать в Заволжье. Это решение официально закрепил император Павел I в 1801 году, когда из 7500 казахских семейств была образована вассальная Букеевская Орда во главе с султаном Букеем.
В 1818 году несколько родов Старшего жуза объявляют о переходе под покровительство России. В течение последующих 30 лет, где под давлением, а где и добровольно большинство родов Старшего жуза объявляют о принятии российского подданства. В 1822 году император Александр I издаёт указ о введении разработанного М. М. Сперанским «Устава о сибирских киргизах», ликвидируя ханскую власть в казахских жузах. Для обеспечения же российского присутствия на казахских землях воздвигаются опорные пункты: Кокчетав (1824 год), Акмолинск (1830 год), Новопетровское укрепление (ныне Форт-Шевченко — 1846 год), Уральское (ныне Иргиз — 1846 год), Оренбургское (ныне Тургай — 1846 год) укрепления, а также Раимское (1847 год) и Капальское (1848 год) укрепления.
Николай Каразин. «Объясачение Средней киргиз-кайсацкой орды. Царский указ. 1824»
Кровь на песке: в Заилийском краю
Вообще ползучая экспансия Российской империи в Среднюю Азию, как, впрочем, и на Кавказе, преследовала собой одну довольно практическую цель — прекращение разбойных набегов на южное порубежье. Так вышло, что одним из столпов экономики полукочевых государственных образований этого региона были грабежи. В том числе с целью захвата невольников для последующей продаже на рынках крупных городов. Но так как наличных сил для полномасштабной экспансии с последующей оккупацией всех пока ещё неподвластных территорий, у русских на тот момент не было, то и происходило всё довольно-таки медленно, шаг за шагом. Буквально продвигаясь по следам разбойных нападений и строя новые укрепления, дабы оградить русское и подвластное туземное население от подобных проблем.
Фактически вектором приложения русской силы в регионе избиралось то направление, откуда исходила в конкретный момент времени наиболее серьёзная угроза. Притом сами среднеазиаты не стремились собраться в гигантскую орду и на подобии Чингиза завоевать все земли до Последнего Моря. Им нужно было сохранить исконные порядки, когда они могли бы грабить и угонять в полон по праву сильного. И выбить русских из региона они хотели по крайне банальной причине — те мешали творить разбой.
И мешать они продолжали активно — уже 1850 году предпринимается экспедиция за реку Или с целью разрушить укрепление Тойчубек, служившее опорным пунктом для кокандского хана, но овладеть им удалось лишь в 1851 году, а в 1854 году на реке Алматы построено укрепление Верное и весь Заилийский край вошёл в состав России.
С целью дальнейшего укрепления границы, оренбургский военный губернатор Обручев, постровший Раимское укрепление близ устья Сырдарьи, предложил занять кокандскую Ак-Мечеть, покровительствовавшую вторгавшимся в российские пределы грабителям и запиравшую пути далее на юг. В 1852 году полковник Бларамберг с отрядом в 500 человек разрушил две кокандские крепости, Кумыш-Курган и Чим-курган, а также штурмовал злополучную Ак-Мечеть, комендантом которой был будущий властитель Кашгарии Якуб-бек, но был отбит.
Но уже в следующем году сам оренбургский губернатор Перовский возглавил отряд в 2170 человек при 12 орудиях и двинулся на Ак-Мечеть, которую обороняло 300 кокандцев при 3 орудиях. Конец оказался немного предсказуем — 27 июля того же года крепость пала и была впоследствии переименована в Форт-Перовский. Практически сразу кокандский хан попытался отбить крепость, но 24 августа войсковой старшина Бородин с 275 людьми при 3 орудиях рассеял при Кум-суате 7000 кокандцев. А 14 декабря того же года майор Шкуп, имевший под своим началом 550 солдат при 4 орудиях, разбил на левом берегу Сырдарьи 13000 кокандцев, имевших 17 медных орудий. Лучшая выучка и дисциплина, а также техническое превосходство играло русским войскам на руку, позволяя выигрывать бои у превосходящих сил неприятеля.
Итогом же присоединения Заилийского края стала закладка Сырдарьинской оборонительной линии — постройка городков Казалинск и Карамакчи. А в 1854 году у подножья горного хребта Заилийский Алатау на речке Алмата основывается укрепление Верный, что сыграет ключевую роль в нашей сегодняшней истории.
Василий Верещагин. «Высматривают»
Степные интриги Кана'ат Шаха
В чём нельзя упрекнуть местных властителей, так это в последовательности. Каждый новый властитель страстно желал выкинуть Россию подальше от своих степей и жить по своему старому-доброму порядку дальше. И старался делать для этого всё возможное.
И вот в 1860 году тогдашний правитель Ташкента Кана'ат Шах по осени двинул огромное войско из Чуйской долины через Кастекский проход. Его замысел был прост — в виду малочисленности противостоящих ему войск он намеревался одним ударом уничтожить Верный и выбить русских из Заилийского края, вернув старые порядки.
И вот в начале октября подполковник Герасим Колпаковский, бывший начальником над всеми русскими частями в том краю, узнал о приближении неприятеля и осознал масштабы бедствия. Кокандское войско насчитывало по некоторым оценкам от 20ти до 40 тысяч человек — из-за отсутствия каких-либо списков личного состава, численность степного войска строится по примерным предположениям, но даже так русские силы выглядят крайне мизерными. А оттого их взоры логично устремляются на своих новых подданных — семиреченских казахов Старшего жуза — отчётливо понимая, что лояльность этих людей во многом вынужденная, и максимальную поддержку, которую они могут оказать — это не вмешиваться в предстоящие события.
Но внезапное поднятие степной орды проиходило на фоне того, что ни один из так называемых мирных туземцев, имевших контакты с Верным, не сообщил о готовящемся в Коканде походе, что лишило Колпаковского возможности послать гонцов в Семипалатинск за подмогой, до которого было больше тысячи километров, а оттого рассчитывать приходилось только на свои силы.
Сам же Кана'ат Шах логично рассчитывал на семиреченских казахов. Его замысел был очевидно прост и безжалостен — обойти Кастекское укрепление по ущелью и обрушиться с главными силами на центр русских позиций — Верный с Аламатинскими станицами, где многочисленные склады с провиантом и боеприпасами. А после такого разгрома поднять казахов на восстание и окончательно выбить русских из этих земель, отбросив продвижение России на десятилетие назад.
В самом войске кокандского шаха казахи составляли довольно весомую часть. И хотя точное их число установить невозможно, но наиболее реальна цифра в 4000 человек. Притом по мере прохода она возрасла за счёт притока иррегулярных степных формирований. Ну, и самый главный политический расчёт на привлечении степняков в свои ряды строился на том, что джигитов Кана'ат Шаха возглавляли казахи Тайчик, Садык и Ахмет — сыновья прославленного в боях с русскими казахского правителя Кенесары.
Николай Каразин. «Дело хорунжего Рытова против казахов Кенесары в 1837 году»
Приближение кокандской армии было вполне ожидаемым для жителей Старшего жуза, для некоторых, по всей видимости, даже долгожданным. Дулатовские киргизы, кочевавшие западнее Верного, открыто отложились и присоединились к шаху, как успели написать русские в донесениях в Омск:
«Первыми передались бии: прапорщик Суранчи, которому несколько дней назад поручено было разведать о коканцах; Андас (ныне волостной старшина Кастекской волости, Верненского уезда.), с будбаевскою волостью, Дикамбай, имевший особенное влияние на умы кочевников, и богатый донанысовский киргиз Альдекен с волостью своей, вооружив, при этом случае, и снарядив, на собственный счет, разных бедняков. Всего изменило нам из дулатовского рода более половины, именно 5,000 юрт, на первое время приславших коканца, на подмогу более 1,000 всадников»
На этом фоне Колпаковский пишет письма двум казахским правителям Тезеку Нуралиеву Аблейханову, состоявшему в ту пору капитаном русской службы, и Джангазы Сюкову, бывшему подпоручиком, в которых апеллирует к верности тех и преданности общему делу, а также их усердию перед другими казахскими родами, а также просит прислать в Верный для помощи русским частям.
Пишет не один раз. Но эти властители отказываются ни сами приезжать к Колпаковскому, ни посылать людей, заверяя, что в столь тревожное время не смеют покидать свои аулы. Однако, тем же самым временем их разведчики постоянно перемещаются в земле между Узун-Агачем и Верным, смотря за обстановкой, чтобы переметнуться на сторону кокандцев при первом же их успехе.
Как понимаете, в возможный успех русского оружия местные жители особо не верили. Вроде как, единственным местным, кто привёл отряд в несколько сотен лёгких всадников был Сураншы-батыр… который в половине источников не упоминается. А в другой половине какой-либо заметной роли в предстоящих событиях ему не отводится. Также самим главой русских сообщалось, что к нему ещё примкнули султан Аблес Аблиев, прапорщик Коджегул Байсеркин, Куат и с десяток простых киргизов — совсем не те силы, которые могла выставить Старший жуз. Основной удар предстояло принимать на себя людям подполковника Герасима Колпаковского.
Николай Каразин. «Казаки в Илийском крае»
Отвага, мужество и артиллерия
Получив известие о скором приближении кокандского войска, и сформировав в Верном отряд из трёх рот пехоты, четырёх казацких сотен с двумя пешими батарейными орудиями, четырьмя конными орудиями и двумя ракетными станками — всего 799 человек — Колпаковский 16 октября направляет в укрепление Кастек три сотни казаков и взвод артиллерии под командованием войскового старшины Шайтанова.
Они прибывают туда на следующий день, а уже ночью и утром 18 октября вступают в схватку с передовыми отрядами кокандцев, которых отбрасывают, но полностью уничтожить из-за собственной малочисленности не могут. И к вечеру того же дня русские осознают себя в такой диспозиции: в Кастеке — четыре роты и 7 орудий, у Саурукова кургана — рота пехоты с одним ракетным станком, на пикете Узун-Агач — одна рота, одна сотня и два легких орудия, всего 350 человек, в Каскелене — одна полусотня, в самом Верном оставалось две роты и две сотни казаков, в Илийском укреплении и Заилийском пикете — одна рота, одна сотня и два горных орудия.
Колпаковский же двинул основные русские силы на Кастек – войска отправлялись скрытно по ночам, собрав для этого по казацким станицам 223 одноконных подводы. При этом особое значение он придавал охране Илийского пикета, который служил для связи с Россией.
Во время движения Колпаковский, отправившийся к месту боевых действий в сопровождении небольшого конвоя, в 10 километрах от Каскеленане попал в засаду, устроенную одним из биев – только сумерки и нерешительность нападавших помогли казакам отбиться.
Противостоит же им на направлении главного удара по линии Кастек — Узун-Агач десятитысячный авангард кокандцев под командованием андижанского бека Алимбек-датки. Артиллерии у них нет, представляют они из себя отряды лёгкой кавалерии и пехотинцев-сарбазов, вооружённых фальконетами. Но основным ударом они выбрали отряд Соболева в Узун-Агаче, в котором было около 350 человек и два легких орудия. К несчастью русских редут здесь был выстроен неудачно – господствовавшая над ним высота давала возможность обстреливать позиции обороняющихся, чем не преминул воспользоваться неприятель, заняв её. Но фельдфебель Штинев с горсткой солдат бросился в атаку на высоту. На помощь кокандцам кинулась подмога, но в коротком рукопашном бою русские части, поддержали две пушки Дудинского, отогнавшие наседавших кокандцев, а потому наши части смогли овладеть высотой. Хоть и многие были ранены пиками.
Несмотря на этот героизм Соболев был в окружении под наседающей кокандской конницей. Ему на помощь бросился отряд Вроченского, поддерживаемый артиллерией Обуха. В жестоком рукопашном бою ротный был ранен саблей в щеку, но русские пересилили, однако основные силы кокандцев успелизанять господствующую высоту. Артиллерия не могла бить в полную силу, пока эта высота находится в руках противника, а потому Колпаковский, к тому моменту уже контуженный, приказывает поручика Шанявского атаковать. Рота бросается вверх по склону. Натиск и рукопашная схватка были так решительны, что кокандские сарбазы покатились вниз. Однако пушки всё ещё стояли у подножья, а потому их предстояло ещё затащить наверх. И офицеры с солдатами, преодолевая арыки и рытвины, по крутым откосам начали затаскивать на гору тяжелые пушки. И все это под беспрерывными атаками противника, которые сотня беспрерывно отражала, прикрывая товарищей.
Тут уже сам Кана'ат Шах вмешивается в сражение и лично направляет конницу на приступ. Потом ещё раз, и ещё – 9 часов длилось сражение, в течение которого предводитель кокандцев раз за разом бросал степняков на штурм русских позиций, и каждый раз она была встречена картечью орудий, выстрелы которых с близкого расстояния наносили ужасающие потери рядам наступавших.
Баталов В. и Ермоленко А. «Узун-Агачское сражение»
Кокандцы здесь не смогли преодолеть силу русских орудий, но их всё ещё оставалось слишком много, потому Колпаковский, Шайтанов и Обухов, добравшись уже до Кастека, собрали в ночь на 21 октября военный совет и решили на рассвете выступить прямо на неприятеля – они понимали, что в войне со степняками не столь важна численность, сколько смелость, тактика и возможность разбить противника. А оттого русский подполковник, осознавая малочисленность своего отряда, сделал ставку на артиллерийский и ракетный обстрел.
На следующий день штабс-капитан Обухов сильным огнем смог подавить действия кокандцев, и тогда в дело вступили казачьи сотни, поддерживаемые стрельбой из нарезного оружия солдат, рассеяли и вытеснили кокандцев на левый берег Кара-Кастека. Колпаковский бросился преследовать отступающих, уже перешёл на левый берег, двинулся вверх по реке, но через какое-то время попадал в окружение всё тех же кокандцев, которых по-прежнему было кратно больше – до 5 тысяч человек.
И тут в игру вступила наша артиллерия, поддержанная сотней Бутакова, а также интенсивным огнём пехоты – атака степняков захлебнулась. Но тут Кана'ат Шах двинул на правый фланг отряда Колпаковского две колонны пеших сарбазов, одетых в одинаковые красные мундиры и в персидские черные с красным верхом шапки, вооружённых фальконетами. Шли в атаку они под бой барабанов и звук труб. Колонны успели занять господствующие высоты и открыли оружейный огонь по русским силам. Колпаковский под прикрытием цепи стрелков двинул на эти высоты свой отряд, но тут ему в тыл вышла кокандская конница. И тут случился бы трагический финал нашей истории, если бы не поручик Врончевский, который обрушил на неприятеля выстрелы своей ракетной артиллерии и ввёл в бой казацкую конницу.
Тем временем, понимая своё незавидное положение, Колпаковский перестроил свой отряд в каре: одна рота на левом фланге, другая рота — на правом, в центре — сотни казаков с орудиями. Еще одна рота, одна сотня и ракетные станки прикрывали правый фланг и тыл русского отряда. Точные действия артиллерии рассеяли кокандцев, а стрелки, несмотря на сильный неприятельский огонь, бросились в рукопашную атаку и штыками выбили засевших на гряде сарбазов, оставивший на своих позициях множество оружия.
После нескольких неудачных попыток выбить русских с занятых ими высот кокандцы начали отступать, Колпаковский стал их преследовать, но пройдя за них пару километров, израсходовав почти все снаряды и патроны, стрелки и казаки, голодные и уставшие, стали отходить, повернув к Сауырыкову кургану. Тогда кокандские наездники атаковали их в последний раз, но были рассеяны картечным огнём.
Кана'ат Шах отступил, уведя свои выжившие отряды в степь.
Само сражение завершилось только в 8 часов вечера. Уже поздно ночью русский отряд вернулся в Узун-Агач.
Несмотря на всю интенсивность схватки, русские в этом бою потеряли лишь 2 человека убитыми и 32 ранеными, кокандцы же – 400 человек убитыми и 600 ранеными. При этом по другим сведениям, множество их бойцов, до полутора тысяч, замёрзли на перевале и в степи при отступлении в виду нахлынувших морозов.
Последним аккордом противостояния был короткий набег отряда джигитов на Верный — вели его султаны Тайчик, Садык и Ахмет, сыновья Кенесары Касымова. Их пять сотен человек залегли в засаде у русского укрепления, потом с утра налетели на окрестности города, захватили в плен четырёх мужчин и одну девушку и ушли в степь.
Василий Верещагин. «У крепостной стены. «Пусть войдут»
Вместо эпилога
Известие о победе русских и разгроме Кана'ат Шаха мигом разлетелась по степи. Оттого казахи Старшего жуза решили вспомнили, чьими подданными они являются, и что их вообще-то вызывали в Верный. Но явно опасаясь репрессий прибывали они со скромным эскортом.
Например, капитан русской службы и по-совместительству казахский бий Тезек Нуралиев, имевший собрать со своей земли тысячу конных воинов, прибыл в расположение русских с двадцатью киргизами. Примерно в таком же составе прибыли в Верный к Колпаковскому султан Джангазы Сюков и еще несколько киргизов, рассказывая, что они всегда были друзьями русских, верили в силу их оружия, и готовы были помогать. На резонный вопрос подполковника, что ж вы не тронулись с места и даже не предупредили о готовящемся походе неприятеля, внятного ответа не последовало.
Как не последовало и репрессий — русский военоначальник предпочёл не усугублять ситуацию в отношении со своими хитрыми и осторожными подданными. Очевидно он понимал, что бии Старшего жуза совершенно осознанно выбирали из двух сил Семиречья и ждали развязки, чтобы примкнуть к победителю и жить счастливо. Так, в целом, и вышло.
Потому что наиболее непремиримые по отношению к России казахи ушли на сторону Коканда да там и остались — кокандцы более не тревожили набегами русское Семиречье.
Сам же Герасим Алексеевич Колпаковский по итогам битвы был произведён в полковники и награждён орденом Святого Георгия 4-й степени.
***
При желании поддержать автора можно звонкой монетой 4276 6400 1330 3484 (Сбер, Максим Викторович В.)
Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!
Также читайте мои тексты первым на других ресурсах:
