Моя милиция меня бережёт
Вчера с женой отправился в максидом, забрать заказ, и срезая путь дворами наткнулся на вот такой привет из прошлого.
0 просмотренных постов скрыто
Крутые перцы на крутом байке
Показать полностью
1
От «Победы» до «Сайбера»: все милицейские спецверсии легковых ГАЗов
Легковые автомобили среднего класса на протяжении долгих десятилетий считались одним из основных видов продукции Горьковского автозавода. И по всем советским документам легковые ГАЗы проходили, прежде всего, как автомобили для служебного пользования, и только во вторую очередь – для индивидуального. «Газики» и «Эмки» — до войны, «Победы» и «Волги» в послевоенные десятилетия работали во всех учреждениях и организациях Советского Союза, каким полагался служебный легковой транспорт. Не могла обойтись без них и милиция.
О легковых машинах, обслуживающих органы правопорядка в довоенные годы, известно очень мало. До нас дошли только фотографии ГАЗ-А начальника милиции в одной из областей с красной звёздочкой на дверце и газетная статья о ГАЗ-М1 с рупорами громкоговорителей на крыше, на котором патрулировал улицы московский Отдел регулирования уличного движения ОРУД.
Зато много лет после войны милиционерам по всему СССР верой и правдой служили машины М-20 «Победа».
Волги всякие нужны...
В середине 50-х годов по заказу МВД был разработан специальный «автомобиль милицейский» АМ-1. От обычной «Победы» он отличался теми же громкоговорителями на крыше и радиостанцией для оперативной связи с отделением.
Сначала в Москве, а с 1953 года по всей стране ввели специальную окраску милицейских машин, тёмно-синюю с красной полосой вдоль всего борта. Синие с красной полосой «Победы» использовались для патрулирования улиц, выезда дежурных и оперативных бригад на место происшествий.
Просторный отапливаемый салон обеспечивал комфортабельные условия во время поездок и дежурства, вместительный багажник позволял перевозить различное оборудование, необходимое криминалистам. Объёмы выпуска легковых машин на Горьковском заводе пока не позволяли посадить каждого постового на «Победу», но немалый вклад в борьбу с правонарушителями и преступниками эти машины внесли.
В 1957 году взамен «Победы» ГАЗ освоил «первую серию» «Волги» М-21. В больших городах такие машины со звездой на радиаторе вскоре появились и в гаражах МВД.
Их тоже окрашивали в тёмно-синий цвет и наносили вдоль каждого борта красную полосу, на крышу устанавливали громкоговорящую установку.
Салон стал просторнее, багажник вместительнее, а в 1958 году машине “подарили” более мощный и надёжный верхнеклапанный двигатель. Но «Волги» первых серий не получили в милиции такой массовости, как «Победы». Не успели.
В 1960 году начались большие перемены к худшему. Непродуманное решение правительства упразднило союзное МВД, руководство милицией перешло в руки министерств охраны общественного порядка (МООП) союзных республик. Централизованная система снабжения органов автотранспортом перестала работать. В одних регионах отвечавшие за снабжение руководители находили возможность приобрести «Волги», чтобы на месте оснастить их громкоговорителями, радиостанциями, дополнительными фарами. В других республиках и областях пришлось до предела «донашивать» «Победы», а где-то милицию пересадили на «Москвичи».
В тот период приказ МООП РСФСР 1963 года изменил окраску милицейских машин. На смену синему кузову пришёл голубой, красную полосу ради экономии краски оставили только на передних дверях. «Волги» ГАЗ-21 в таком «мундире» встречались нередко, особенно в Москве и Московской области.
В те же годы Горьковский автозавод предложил новинку – универсал ГАЗ-22. Вскоре такая машина, ещё синяя с красной полосой, появилась в Москве у дежурного по ОРУД ГАИ. Чуть позднее преимущества универсала сумели оценить оперативные и следственные бригады. Они уже ездили на голубых или на «штатских» ГАЗ-22. Больше всего универсалов «Волга» поступило на службу в милицию у себя на родине в Горьком.
«Чёрная полоса» в жизни советской милиции сменилась на «белую» после того, как место Н.С. Хрущева в Кремле занял Л.И. Брежнев. Он назначил министром общественного порядка Н.С. Щёлокова, который оперативно восстановил союзное МВД и вплотную занялся обеспечением милиции самой современной техникой. Конечно же, он взялся и решить давнюю проблему нехватки служебных автомобилей.
С 1968 по 1973 годы союзное МВД стабильно заказывало 200-400 автомобилей «Волга» в год. Эти машины поступали в госавтоинспекцию, патрульно-постовую службу. Сначала роль нового милицейского транспорта взяли на себя привычные «Волги» ГАЗ-21, но Горьковский завод уже осваивал «Волгу» нового поколения. В милиции появились ГАЗ-24 из самых первых промышленных партий 1969 и начала 1970 года выпуска. В то время милицейские «двадцать четвёртые» встречались даже чаще, чем гражданские.
В тот же период Щёлокову удалось получить для милиции небольшое количество специальных автомобилей ГАЗ-23 с восьмицилиндровым двигателем от «Чайки» ГАЗ-13 и автоматической коробкой передач. Их окрашивали и оборудовали как обычные ГАЗ-21, служили они в эскортных подразделениях ГАИ, применялись для сопровождения почётных кортежей и при встрече именитых иностранных гостей. В отличие от обычной «Волги», ГАЗ-23 мог легко двигаться в одном скоростном режиме с правительственными «Чайками», ЗИЛами и посольскими иномарками.
Полоски и “мигалки”
Несколько научно-исследовательских институтов участвовало в разработке новой специальной окраски. Ярко-жёлтый кузов резко выделял автомобиль в потоке транспорта, синяя полоса отдавала дань традициям милицейской окраски 50-х и тоже служила ярким отличительным знаком. В первоначальном варианте милицейскому седану полагался синий багажник.
Поздние ГАЗ-21 и ранние ГАЗ-24, служившие в милиции и ГАИ, оснащали одинаковым типовым набором дополнительного оборудования. На водосточные желобки устанавливался специальный кронштейн, носивший на себе два рупора-громкоговорителя и синий проблесковый маячок на высокой «ножке». Это позволяло не делать лишних отверстий на крыше.
У левой передней стойки кузова на крыле устанавливали фару-искатель на высокой ножке, аналогичную той, что применялась на медицинских универсалах ГАЗ-22Б. На багажнике – фонарь с надписью «остановитесь», на переднем бампере – жёлтые противотуманные фары. В багажнике стояла массивная радиостанция «Пальма».
В начале 70-х в СССР из братской Чехословакии поставляли более компактные сигнально-громкоговорящие устройства (СГУ) фирмы Tesla с маячком большого диаметра, установленном прямо на компактном рупоре громкоговорителя. Причём такие устройства встречались как на ГАЗ-24, так и на прошедших ремонт ГАЗ-21.
Иногда по бокам от СГУ устанавливали две красные фары. В 1975 году специальную жёлто-синюю окраску узаконил ГОСТ, только от синего багажника отказались в пользу синего круга на жёлтой крышке с надписью ГАИ, ПГ или ПМГ.
На рубеже 60-70-х годов все «старые» и «новые» «Волги» по единому проекту переоборудовали на предприятиях системы МВД, одно из которых находилось в рабочем посёлке Сухобезводное Горьковской области и располагало всем необходимым для перекраски и доработки автомобилей.
В 70-х и первой половине 80-х «Волга» ГАЗ-24 стала одним из основных автомобилей советской милиции. В небольших количествах на автобазы управлений внутренних дел поступали универсалы ГАЗ-24-02 и 8-цилиндровые ГАЗ-24-24 (эту модель выпускали в большем количестве, чем её предшественницу ГАЗ-23).
Приказ министра и ГОСТ, утверждавшие жёлто-синюю окраску, всё чаще нарушались. Постройка милицейских машин силами специальных предприятий сошла на нет, новые «Волги» приобретали прямо с завода. Оборудование для качественной перекраски кузова было не везде, поэтому синие полосы всё чаще рисовали по ребру жёсткости на машинах обычных конвейерных цветов – белых, серых, бежевых. Также начался «разнобой» с дополнительным оборудованием – маячками, громкоговорителями, радиостанциями.
Большое распространение получили маячки фирмы FER из ГДР, компактные СГУ-60 Днепропетровского радиозавода, радиотелефоны «Алтай». Противотуманные фары с 1978 года вошли в стандартную заводскую комплектацию ГАЗ-24. Иногда специальные устройства снимали со старых машин и устанавливали по наследству на новые.
В середине 80-х годов основной моделью «Волги» стала существенно модернизированная ГАЗ-24-10. Такие автомобили ещё встречались в милиции, в том числе в Москве, но уже в значительно меньших количествах, чем «классические» ГАЗ-24. На смену «Волгам» в годы перестройки пришли более компактные «Москвичи-21418», заднеприводные и переднеприводные ВАЗы и получавшие всё большее распространение иномарки.
И только на родине ГАЗа в Нижнем Новгороде органы внутренних дел по-прежнему делали ставку на продукцию местного производства. Даже в 2005 году в нижегородских ДПС и ППС встречались ГАЗ-31029. В массовом порядке в милицию 52-го региона поставлялись ГАЗ-3110 с тонкими чёрными бамперами, потом с объёмными, потом «поздние» ГАЗ-31105 с овальными фарами.
На улицах Нижнего Новгорода легко было встретить также ГАЗ-3102 в бело-синей милицейской окраске. Даже выпущенной небольшими партиями модели Volga Siber нашлось место в органах правопорядка. Но только в родном городе.
Показать полностью
5
И тишина на «военно-грузинской дороге»…Как в СССР боролись с хулиганами и искореняли преступность
Сегодня принято считать, что в «тоталитарные» сталинские времена в СССР царил абсолютный порядок, и все ходили по струнке. Однако, это далеко не так. Не все граждане великой страны строили, созидали, добывали уголь, выплавляли чугун и сталь, собирали урожай, стояли на страже государственных границ. Были и те, кто продолжал «жить по понятиям», нарушать закон, совершать уголовные преступления, а то и просто хулиганить.
80 лет назад, 7 декабря 1939 года, вышло постановление президиума Московского Совета народных депутатов о наказании за мелкие хулиганства.
В нем, в частности, говорилось: «Лица, совершающие хулиганские действия, как-то: назойливое приставание к гражданам, ругань, пение песен непристойного содержания, внезапные окрики с целью испуга окружающих, намеренное толкание прохожих и другие озорные выходки на улицах, в местах общественного пользования, общежитиях, бараках, квартирах и т. п., подвергаются в административном порядке штрафу до 100 руб. или исправительно-трудовым работам до 30 дней».
Перед войной едва ли не каждый день в газетах появлялась информация о хулиганах, которых задерживали милиционеры. Вот одна из них, опубликованная в «Правде» за несколько дней до начала Великой Отечественной под заголовком «Хулиган в зоопарке»: «В воскресенье, 15 июня Московский зоопарк был заполнен посетителями. Многие из них наблюдали за двумя жирафами, которые гуляли на поляне, отделенной от остальной территории 3-хметровой решеткой. Внезапно один из посетителей начал быстро взбираться по решетке, перепрыгнул на поляну и с криком «хочу кататься на жирафе» бросился к животным. Хулигана, оказавшегося инспектором транспортной конторы 1-го Московского треста хлебопекаренной промышленности А.И. Кондратьевым, немедленно задержали. Вчера народный суд Свердловского района под председательством тов. Иванова рассмотрел дело. Кондратьев приговорен к 1 году тюремного заключения».
И смех, и грех.
Еще один пример борьбы за порядок. В декабре 1940 года, согласно решению Моссовета, запрещалось бросать на улицах, в переулках, парках, скверах и других местах объедки, скорлупу, окурки, бумагу и прочий мусор. Нарушителям грозил штраф от десяти до двадцати пяти рублей. Дворникам предписывалось «мусор и навоз в течение дня убирать немедленно».
Конечно, совершались в столице преступления и куда серьезнее. Лихие люди вытаскивали из карманов граждан кошельки в трамваях и троллейбусах, грабили квартиры, «чистили» магазины.
Ходить вечером по московским улицам было опасно. Дурной славой пользовались Сокольники, Марьина Роща, Пресня, окрестности Тишинского рынка. Зато преступность на Арбате равнялась нулю. Это можно было считать не только всесоюзным, но и абсолютным мировым рекордом.
Почему же шпана, воры и бандиты предпочитали обходить Арбат стороной? Все просто – здесь проходила правительственная трасса, прозванная «Военно-грузинской дорогой» по которой Сталин почти каждый день ездил со своей «ближней» дачи в Кунцеве в Кремль и обратно. Людей, живших в этом районе, тщательно проверяли. Если гости оставались ночевать, то хозяевам надлежало сообщить об этом управдому. Все чердаки, которые теоретически могли стать укромным местом снайпера или метателя бомбы, были опечатаны, и хозяйкам негде было сушить белье. Дворы также находились под пристальным наблюдением военных и милиционеров. На самой улице чуть ли не на каждом шагу стояли «топтуны». И криминальный люд благоразумно обходил эти места стороной.
В Ленинграде криминальная ситуация была не менее напряженной. Дурной репутацией пользовались Лиговка, район возле пивной на углу улицы Шкапина и Обводного канала, сад Госнардома, район кинотеатра «Великан», парк имени Кирова. Хулиганы действовали небольшими мобильными группами – дерзко, быстро. Тех, кто сопротивлялся, бандиты били кастетами, резали бритвами, закалывали финками.
Милиционеры сбились с ног, пытаясь обуздать преступников. 14 октября 1939 года вышел приказ начальника городского управления НКВД, в котором предписывалось «борьбу со всякого рода хулиганскими проявлениями поставить одной из центральных и решающих задач в работе, мобилизовав на это весь милицейский состав».
Ленинградские правоохранители добились некоторых успехов, и летом 1940 года члены преступной группировки, действовавшие в Октябрьском, Приморском и Василеостровском районах были схвачены, предстали перед судом и получили различные сроки лишения свободы.
Горожане требовали от властей навести порядок.
В местных газетах были опубликованы требования от лица трудящихся, адресованные сотрудникам милиции: «На советских улицах следует установить образцовый порядок. Хулиганы должны как огня бояться советских законов, на собственной гнусной шкуре должны они испытать жестокие удары советского правосудия. Довольно либеральничать с хулиганами! Город Ленина, наш славный и любимый город, должен быть очищен от этой скверны!»
У Михаила Зощенко есть рассказ «На улице», где он пишет о «печальной несообразности» – хулиганстве и сетует, что борьба с ним проходит в «ослабленном виде». Почему? Да потому: «На улицах милиционеров мало. Вдобавок милиция стоит на проспектах. А на маленьких улицах никого нету. Что касается дворников, то некоторые из них пугливые. Чуть что – прячутся. Так что ночью буквально некому одернуть хулигана...»
Когда Зощенко ехал в трамвае, прохожий ни с того, ни с сего в него плюнул. Писатель соскочил с подножки, схватил хулигана за руку. Повел по улице, однако стражей порядка нигде не было. В итоге «верблюд» так и не был наказан.
Зощенко привел еще один случай: в дачном поселке у палатки, в которой торговали спиртным, совершенно распоясались пьяницы. Они приставали к прохожим, требовали денег, а один из хулиганов лег на землю и хватал людей за ноги.
Однако милиционеры делали вид, что ничего не происходит. И тогда писатель посоветовал начальнику местного отделения надеть штатский костюм и кепку и инкогнито прогуляться по своим владениям. Тот принял совет. А Зощенко стал ожидать «некоторых перемен на фронте хулиганства».
Впрочем, это было довольно наивно с его стороны. Тем более, народ перевоспитываться не желал, а стражи порядка, мягко говоря, не столь трепетно относились к своим обязанностям. Не в силах справиться с наплывом шпаны и хулиганов, ленинградские власти придумали новшество – «дежурные камеры народных судов». В них отправляли людей, задержанных милицией. Тут же происходил суд. Но какой! Без предварительного расследования, по факту, так сказать. Вина устанавливалась со слов свидетелей, если они находились. Если нет – обходились без них, и через несколько минут оглашался приговор.
Групповые преступные деяния квалифицировались как бандитизм. В этом случае виновные могли подвергнуться самым суровым мерам наказания, вплоть до расстрела.
После войны в Москве и Ленинграде криминальная ситуация значительно ухудшилась. Тут уже было не до хулиганов, плюющих на прохожих и разбрасывающих мусор. Активизировались беспощадные банды налетчиков и убийц, тем более, что после Великой Отечественной достать оружие не составляло особого труда.
1 декабря 1945 года на совещании в Московском городском комитете ВКП(б) начальник УНКВД Московской области генерал-лейтенант госбезопасности Михаил Журавлев сообщал: «За последнее время в Московский Комитет, Моссовет, центральные партийные и советские организации, а также в редакции газет от жителей города Москвы поступают многочисленные письма и заявления, в которых москвичи жалуются на то, что уголовная преступность в Москве увеличивается, что уголовно-преступный элемент терроризирует население, не дает спокойно трудящимся работать и отдыхать.
В этих письмах приводятся факты, когда москвичи, идя на работу или возвращаясь с работы в ночное время, подвергаются нападению со стороны хулиганов. Москвичи пишут, что они не уверены в том, что во время их отсутствия квартира не будет ограблена, что ночью в Москве стало опасно ходить, так как могут раздеть или даже убить…»
МУР взялся за дело. Столичным оперативникам удалось разгромить банды, которые держали в страхе горожан. К примеру, милиционеры уничтожили целый криминальный отряд, которым верховодил Павел Андреев по прозвищу Пашка Америка.
Оперативники ликвидировали шайку Ивана Митина, в составе которой были, между прочим, комсомольцы, передовики труда, работавшие на Красногорском механическом заводе. Называлось сообщество воров и убийц «Черная кошка». Но эта история не имеет ничего общего с известным сериалом «Место встречи изменить нельзя».
Одним из героев того фильма был бывший фронтовик по фамилии Левченко – тот самый, который служил с Шараповым и спас его от бандитов. Он попал в банду потому, что после войны оказался неприкаянным, никому не нужным...
Такая же горькая судьба ждала и других фронтовиков, вливавшихся в ряды криминала. Бедолаги коротали время в пивных, где с такими же бывшими военными вспоминали, как они воевали у стен Сталинграда, на Курской дуге, под Кенигсбергом, жаловались на нынешнюю жизнь. Туда же, в пивную заглядывали воры и бандиты. Высматривали тех, кто помоложе, покрепче, щедро угощали, завязывали разговор, предлагали «выгодное дельце». И некоторые фронтовики от отчаяния или спьяну соглашались. Как говорится, если коготок увяз, всей птичке пропасть…
Писатель Эдуард Хруцкий в своей книге «Криминальная Москва» рассказал о банде, которая действовала в столице после войны. Она состояла из молодых, здоровых парней, некоторые из них были разведчиками, ходили за линию фронта, брали языков. Эти люди выдавали себя за сотрудников милиции. На блатном языке их называли «разгонщиками».
Они знакомились в ресторанах с богатыми нечистыми на руку людьми, работниками торговли, спекулянтами, подпольными цеховиками. Узнавали их адреса и приходили в гости. Предъявляли фальшивые удостоверения, такие же ордера на обыск и приступали к делу – забирали деньги, драгоценности, антиквариат.
Их жертвы уже готовились к самому худшему и собирали чемоданчики с бельем – для тюрьмы. Однако «милиционеры», составив «протокол», неожиданно разрешали обобранным до нитки хозяевам в последний раз переночевать дома, а завтра утром явиться в грозное здание на Петровке, 38.
«Разгонщики» понимали, что никто не пойдет в милицию, а ограбленные тут же побегут, куда глаза глядят и попробуют спрятаться в каком-то другом городе. Так обычно и случалось. Но однажды…
Один из потерпевших оказался осведомителем МУРа и явился на Петровку. Рассказал, что его «пощипали» и очень обиделся – мол, я ведь честно служу, а вы... Его рассказом заинтересовались оперативники и попросили описать внешность «коллег».
За «разгонщиками» устроили охоту и засекли их в старинном доме в Столешниковом переулке, на котором сегодня висит мемориальная доска в честь писателя Владимира Гиляровского. Троих взяли, но один – бывший лейтенант из армейской разведроты, отчаянный малый, сорви-голова – выпрыгнул из окна третьего (!) этажа, удачно приземлился, вскочил на ноги, пробежал через двор и исчез в лабиринтах других проходных дворов Столешникова и близлежащей Петровки.
Что с ним стало, спросите вы? Почти через полвека этот человек привел Хруцкого в тот двор и показал окно, из которого сиганул, спасаясь от милиционеров. А потом провел по тому, спасительному маршруту, через уцелевшие дворы и подъезды-«сквозняки».
Хруцкий писал, что тот «разгонщик» стал уважаемым в стране кинематографистом. Но фамилию писатель, конечно, не назвал…
Специально для "Столетия"
http://www.stoletie.ru/territoriya_istorii/i_tishina_na_voje...
Показать полностью
Первый Георгиевский кавалер
Только сам человек может подвести итог собственной жизни. Только он сможет понять, что было в ней нужным и правильным, а что – пустым и случайным. Фильм о Ксенофонте Георгиевиче Желтовском. Первом начальнике тюменской милиции. Полном Георгиевском кавалере.
Это настоящий герой царской эпохи Российской империи, он проявил храбрость в мировой войне 1914-1918 гг. за что получил высшую солдатскую награду – Георгиевского креста всех 4-х степеней.
Полный кавалер Георгиевского креста получал пожизненное денежное содержание, или пенсию. Например, в 1913 году пенсия назначалась 120 рублей в год.
Также полному кавалеру присваивалась воинская честь в царской армии. Георгиевский крест в царской России считалась высшей наградой для народа.
Показать полностью
6
"Боритесь с хулиганством!", СССР, 1956 год
Художник - Чудов Юрий Николаевич. 1956 год.
Печать с тиражного плаката.
Как отрезало
-"В начале 90-х это было, сразу после того, как СССР распался.
Я тогда служил в милиции, был коммунистом и, как водится, атеистом.
Тогда крестить только только мода пошла, жена у меня во все это верила, в церковь ходила, посты соблюдала.
Ну а я за годы службы всякое видел, потому и не верил ни во что.
Атеист, короче.
Поехал я как то в дальнюю деревню по делу одному.
Дело, как дело.
Свидетеля допросить.
А по пути в ту деревню, ещё одна, немного на отшибе.
Я её знаю очень хорошо, там моя бабка жила.
Считай, все детство там провёл.
По правилам должны не меньше двух ездить, но...
Начало 90-х.
Какие там правила?
Поехал один.
Выехал с обеда, пока туда доехал, по нашим то дорогам - уже и вечер.
Мне свидетель говорит, оставайся, завтра с утра поедешь!
А я, баран, упёрся.
Поеду сейчас и все!
Еду и чувствую - морит меня вовсю.
И так и эдак пробовал.
Глаза закрываются.
Так и до аварии недалеко.
И тут вдали показались огни.
Обрадовался, газку прибавил, чтоб быстрей доехать, но все равно, пока доехал - уже все дома погасли.
Оно и понятно.
В деревне равно спать ложатся.
А клуба там отродясь не было.
Как в дом зашёл, спать лёг, и не помню.
Все на автомате.
Я же там с детства каждый закуток знаю.
Просыпаюсь в зале, бабуля у печи, за порогом что-то уже на стол ставит, суетится, наготовила чего то.
-"Проснулся, внук?" -говорит.
-"А я картошки нажарила, курицу на шампурах сделала, как ты любишь. Сейчас Игорь гусей загонит и есть сядем."
Игорь это наш сосед.
Он всегда бабушке помогал по хозяйству и так, в райцентр съездить.
Заулыбался я, сделал шаг вперёд и тут меня как толкнуло что-то.
Сам не понял, почему, а взял, и три раза порог перекрестил.
Ну бабуля сама верующая, внимания на это не обратила.
А мне что-то странным кажется.
Что именно спросонья не пойму, но идти за порог мне почему то не хочется.
Смотрю на комнату, вот сервант, шкаф, тумбочка, кровать с пружинами, все вроде как в детстве, угол, который...
Пробегаю ещё раз взглядом - понял!
Бабушка набожная была, в углу и по шкафам иконы и свечи всегда были, а тут ничего.
Оборачиваюсь, хочу спросить у неё.
И тут до меня доходит.
Бабуля то три года назад померла, а Игорь так и все пять!
Начал по карманам искать, молитву хоть какую вспоминать, яйца как перепелиные стали, всего трясёт.
И тут бац!
Нахожу в нагрудном кармане иконку.
Маленькая такая, а на ней молитва напечатана.
Отче наш.
Жена заботливая положила незаметно.
А бабушка ко мне хочет пойти, но никак не может.
Идёт к порогу, доходит почти до конца и поворачивает.
То к печке, то к сковороде.
И все время что то сделать просит, но все за порогом находится.
-"Сходи, внучек, в погреб, принеси там шампура. Помыть надо. И картошки достань!"
-"Что ж ты бабушке, совсем помогать не хочешь? Выйди, хоть огурцов нарви!"
И так и ходит: туда-сюда, туда-сюда.
За порог зайти не может, меня выйти уговаривает.
Видно, не зря порог крестил, сама же меня в детстве и научила.
От нечистой силы.
Начал я читать молитву.
Читаю, читаю.
И ничего.
Только Игорь с улицы пришел.
-"Ты чего бабушке не помогаешь? Она вон сколько для тебя делает! Все бате твоему расскажу!"
И точно так же - ходит, уговаривает и ничего не делает.
Так до утра мы с ними и общались.
Что только мне не обещали.
Угрожали.
Все мои детские страхи вспомнили.
Обещали клады и богатства показать.
Как только стало светать, за дверь ушли.
А я часа два ещё стоял, выйти боялся.
Как вышел, бегом до машины и как можно быстрей оттуда подальше."
-"И что, дядь Вась? Верующим стали?"
-"Нет, верующим не стал. Но пить - как отрезало!"
Показать полностью