Даже у масаи уже есть вертолет
Eurocopter EC130B4, Кения.
Масайская деревня
В предыдущих постах Танзания. Занзибар во время ковидной чумы, Сафари в Танзании. Тарангири, озеро Маньяра с продолжением и Сафари в Танзании. Серенгети и Нгоронгоро я рассказал про последнее наше с супругой путешествие в Африку. А вот коротенький рассказ о жизни местных жителей, племена Масаев
Живут они в национальных парках, добавляя колорит
Для туристов они устраивают настоящие представления, надо собрать 50$ и они вам спляшут и споют
Основной фишкой их танцев являются прыжки, говорят что чем выше прыгнешь, тем лучше жена тебе может достаться
Это выбор красавиц
Живут они в домах, сделанных, в прямом смысле, из говна и палок (коровьего навоза и веток)
Причем дом строит новая супруга, с мужа только коровы. Обычно в деревне одна семья. Сколько домов, столько у хозяина жен
Живут они только за счет того что вырастят, причем земледелием в национальных парках запрещено заниматься, поэтому основным их занятием, является животноводство, они выращивают коров и овец
Мужчины пасут скот, а женщины занимаются по хозяйству
Для маленьких детей есть школа, большие уезжают в более крупные поселки, где есть школы интернаты
Ну и напоследок небольшой ролик, про представление, устроенное нам Масаями, и небольшая экскурсия по деревне
Ну вот коротенько и все. Небольшой материал из "Колыбели жизни"
Создано мной и супругой по материалам нашего сайта
Тунец в масае
Роберт Сапольски — Масаи и шизофрения [отрывок из лекции #24].
О сочетании веры в духов и реальную шизофрению среди масаев и то, как здоровые масаи реагируют на больного психически.
Это тот самый учёный, который открыл феномен - если даже у закоренело злых бабуинов, резко убрать агрессивных самцов, бабуины вместо распада стаи или нового витка озлобления, станут намного добрее, при этом не потеряв способность защищать себя от врагов, но будут нежными внутри стаи, семьи.
Кения: кровепитие у масаев и много-много зверья. Часть 3
Ну, вернемся к нашим баранам, антилопам, зебрам, слонам, львам и масаям. При всем при том, что нацпарк Масаи Мару—это туристический аттракцион, даже деньгососательная машина не испоганила здесь все отходами производства – хотя в отходы она обычно превращает все. Масаи—они, кстати, совсем не чудики, застрявшие в доисторической эпохе. Очень себе на уме люди, свою пользу блюдут и понимают: копье мне всучили за 70 долларов—а всего-то палка да неаккуратно выкованная железка, причем, фабричная, кажется. И ритуал кровепития тоже не был бесплатным—содрали 20 баксов: в свое оправдание скажу, что животное это все равно бы пострадало, поскольку цедят ему юшку постоянно, глиной рану
Правда мне споили туристический суррогат, кстати говоря: потом я узнал, что сами масаи употребляют кровь пополам с молоком и именно в таком виде данное пойло считается напитком богов. Хотя неосиленные мной полстакана тут же выхлебали местные ребятишки – значит, не совсем уж непотребной дрянью является и чистая коровья кровь. Хотя, как по мне, жуткая дрянь, конечно.
В деревеньке масаев, конечно, привлекательной для инвестиций недвижимости не найдешь—только если у тебя в кармане мятая кенийская десятка, которую даже пропить нельзя: негде да и не деньги это. В глиняных хижинах в пару квадратов, с потолками в полтора метра высотой живут целые семьи с телятами и коровами: царит там темень, хоть глаз вон, и бодрящий навозный запах.
Для приезжих масаи охотно пляшут и поют, хотя, подозреваю, жизнь ведут они шумную исключительно напоказ—днем заняты охотой-собирательством, а в темноте не поскачешь: костры на деревенском майдане жечь особенно не из чего, в буше с дровами туго. Это племя, говорят, самое высокорослое на земле. Они и впрямь выглядят инопланетянами: длинные, бесплотно-тощие, с огромными глазами и вытянутыми черепами—мелкокудрыми или до блеска бритыми. С прочими кенийцами у них, как будто, отношения натянутые, но это норма—почти все туземцы друг с другом в племенных неладах с периодической резней.
Если попадете к масаям, не ведитесь на рассказы про убиваемых десятками львов—«А вот купи клык, я этого лайона на совершеннолетие кончил!». На самом деле, ритуалы инициации реальная жизнь отменила или подправила: в Нацпарке зверушку убить теперь можно только по спецразрешению, если она сама доходит. Но лицензию на отстрел в любом случае приятней продать состоятельному иностранному джентльмену, чем подарить местному, у которого всех богатств – только лапти, сооруженные из автошин. Сафари в нацпарке, кстати, иногда устраивают и настоящие, не фото—вон, испанские принцы сюда катаются для упражнения в ловческих забавах, британские Виндзоры.
Правда, в парке Масаи-Мара стрелять зверье—как братьев своих меньших: стыдно просто. Хотя бы потому, что промахнуться сложно. Антилопы бродят тысячными стадами, зебры тож. Слонов, львов и носорогов ощутимо поменьше, но им размножаться сверх допустимого в биоценозе бог и человек не велят.
Если хищников или хоботных не прокормить, то из природы изымают и—в клетку. Могут, впрочем, и под охотничье дуло подставить. Африканский буш—это, конечно, особая статья, он у любого сокровенное в душе расшевелит: обязательно вспомнишь себя босоногим, с сучковатой дубиной, со свалявшейся на загривке рыжей шерстью, орлиный взгляд из-под густых низких бровей... А, нет, это ты не себя видишь, а праматерь свою Люси. Будь оно не так разрушительно для планеты, сюда бы следовало возить каждого хомо сапиенса—увидеть коловращение жизни и понять свое место песчинки в нем. Мы не песчинка даже—белковый материал, биологическая жидкость, божий плевок. Вот бодро скачет грациозная зебра, а вот лежит она же с прогрызенным насквозь боком, через ребра пейзажи видать.
И прайду львов пределы положены: понуро мотаться день напролет за живым куском мяса, бояться его упустить, и будет вечно сосать под ложечкой; чаще—от голода, реже—от страха перед голодом. В общем, хорошее место африканский буш, чтобы понять—как оно будет без человека и насколько легко мироздание без человека обходится.
Даже как-то оно выглядит гармоничнее, без царя природы-то. А вообще Масаи Мара—это хорошо отлаженные часы, где зверушка знает свое место в биомеханизме: это место знают и рейнджеры тоже, потому покажут обязательно всех—жирафов, слонов, носорогов, львов, буйволов. Из машины, однако, выйти не позволят, даже если помочиться: только за очень большие деньги, какие лишь у Дискавери, наверное, и есть.
Кения: чуть вампиризма, бабушка Обамы, кровепитие у масаев и много-много зверья. Часть 1
Кения, между прочим, вообще мрачноватая такая страна: скажем, только там, насколько я знаю, существует дивный эдакий вид преступлений, который зовется «вампиризм»—это когда человека похищают, держат взаперти, помалу сцеживают у него кровь да пьют. Я, помню, интересовался—откуда такое есть пошло: нет, традиционные верования ни при чем, это просто городская шантрапа насмотрелась американского зомбитреша и решила, что так они, трущобные бандюганы, будут в глазах терпил выглядеть страшнее страшного, лютее лютого.
Столица здешняя Найроби, кстати, известна самыми большими трущобами на планете, в четверть собственного города: вообще белым тут за пределами пары улиц даунтауна лучше не появляться—да и в даунтауне гопстоп вполне себе возможен.
А вот немного комичного: в Найроби курить запрещено вообще всюду, в любых общественных местах—нельзя на улицах, в кафе, за углом любого из терминалов аэропорта. Жесткий такой ферботен, с немедленным появлением полицейского у которого отсвет неутолимой корысти в глазах: «Дай шиллинг, гадина, быстро дай шиллинг!». И вот только в гостиничном холле, в любом—курить можно. Характерно, что у кенийцев шансы скончаться от ножика под ребром много больше, чем от рака—ан нет, запрещают курево.
И тоже любопытно: Африка—Африкой, а в Найроби совсем не жарко, километр 800 метров над уровнем моря все-таки—десантируешься там в июле, а на припасенную маечку вечером очень тянет натянуть телогреечку-ватник, да где ж ее, вожделенную взять.
Чтобы покончить с местными странностями, упомянем еще, что под замес здесь попасть проще простого, и цыганского счастья не надо: идешь себе по улице, как было со мной в городе Кисуму—и вдруг как повеет откуда-то освежающим ароматом черемухи, душераздирающим и слезоточивым! Оказывается, уличные торговцы восстали против полиции—повод какой-то был мелкий, козлы-прилавок у кого-то в щепу разбили.
Дело кончилось стрельбой, взятием в заложники полицейских чинов, трехдневным осадным положением: хорошо удалось убраться, когда ружья еще первые рулады выпевали, когда резиновые пули еще реденько посвистывали, а не роями носились.
Кисуму лежит на берегу озера Виктория: весь пляж занят под автопомоечные, вот уж истинно—прачечные-фигачечные.
Озеро разделили сразу несколько стран и гадят в него, кажется, наперегонки: если не успеешь—соседнее государство отравит Виктория-лейк первым и все прибыли от этого поимеет. Вялые, в легкой химической прострации бегемоты стоят-качаются среди радужны масляно-бензиновых луж и так себе неторопливо вымирают.
А еще здесь жила и дай бог еще живет бабушка Барака Обамы... Об этом в следующей части, впрочем
В Питере шаверма и мосты, в Казани эчпочмаки и казан. А что в других городах?
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509