Оборотни?
Лучшая метаморфоза в истории кино!
Лучшая метаморфоза в истории кино!
Глава 9 "Этой ночью кто-то умрёт"
Тимур задумчиво сидел в траве перед трупом мальчишки, а рядом бледный Михалыч с сыном.
– …Саша совершенно обескровленный, его убили, высосав кровь. Ты можешь правду рассказать нашему народу и его родителям, но боюсь, от этой самой «правды» в городке начнётся паника и бог знает что ещё, – старик медленно говорил и печально смотрел на парня, – мы уйдём с Артёмом и тогда всё ляжет на твои плечи…
– Никуда вы не уйдёте! Оххх, – вздохнул Тимур, – мы без вас пропадём, все люди смотрят на тебя, Антон Михайлович, как на нашего лидера и это будет предательством по отношению ко всем нам.
– Возможно, но если говорить всю правду, то и про Артёма придётся рассказать. А кого первого обвинят в смерти мальчика? – Михалыч замотал головой, останавливая попытавшегося было возразить Тимура, – даже не думай, я знаю - ты скажешь, что он свой, родной, но я знаю людей. Мы прошли через кошмары и ужасы, повидали, на что способен человек. Нам и самим приходилось переступать через многие принципы и законы. Наше благополучие пока очень хрупкое, как только их обуяет страх и понимание – мой сын будет первой жертвой, а дальше начнётся вакханалия…
– Нет! Никого и ничто не обуяет! У Саши остановилось сердце и всё! – Тимур принял решения и поднялся на ноги, встряхиваясь, – мы не скажем правду! Пока не скажем, но будем начеку и искать этого монстра, если, конечно, он ещё здесь, в чём я сильно сомневаюсь. Артём, когда все лягут спать, обернись в волка и попытайся по запаху выследить Кощея, или во что он там превратился. И ещё, надо попытаться его живьём взять, хватит, наделали уже кучу ошибок. Эх, знал бы я тогда, когда с Алисой встретился, кто они, то я бы…
– Нет, мальчик мой, Кораблёвы не виноваты! Может они и вампиры, но они принесли в наши Родимичи добро и спасли моего сына. Если кто и виноват, то только я один! Я видел в глазах Глеба веру и надежду, но из-за своего страха, что люди узнают кем стал мой сын… ведь мог что-то другое придумать, но избрал самый неправильный путь, и вот к чему он привёл… Пути божьи неисповедимы и кара неумолимо нагрянет! – старик перекрестился и посмотрел на небо.
– Как бы оно не было, но нам пора принести ребёнка матери. Сердце! – Тимур хмуро посмотрел на отца с сыном, – у него остановилось сердце. Сердечная недостаточность! И строго настрого наказать всем родителям, чтоб до темна их дети возвращались домой, скажем, видели вооружённых людей поблизости и всем быть начеку.
– Ох, Тимур, как бы не случилось что ещё, неспокойно на душе, – старик прижал ладонь к груди, – устал я очень, тяжело…
– Батя, ты как? – обеспокоился Артём и приобнял отца.
– За меня не переживай, моя жизнь ничего не стоит, – перевёл дух Антон Михайлович, – скоро настанет ваше время, и вы вдвоём должны идти дальше! Этот посёлок превратится в большой город, в этом я уверен! Главное несите Истинное Добро и Веру… я знаю, вы не пришли ещё к Богу, но всему своё время! Ладно, хватит лясы точить. - Крякнув, старик не без труда встал, – Бери, Тёма, мальчика, пора Великое Горе матери принести и принять её боль…
*** *
Ох, господин Александр, в кого вы, со своим семейством выблюдков, меня превратили? Кто я? Вампир как вы? Да, кровь меня насыщает странной силой, но, несмотря на это насыщение, сытым физически я не становлюсь. Мне всё ещё нужна простая, человеческая еда и питьё. На этом чердаке висели высушенные грибы, яблоки и груши, я их съел все. Сначала проблювался с непривычки, а потом мой желудок заработал. А вчера шёл настоящий ливень. Высунув руки из окна я пил дождевую воду, и плакал, одновременно. Очень долго, «отдыхая» в том проклятом гробу, я мечтал о капле любой жидкости – иногда для счастья нужно малое.
Сегодня я наблюдал как эти наивные дурачки всей своей деревней хоронили мальчика. Рыдали словно малые дети, глупцы. Знали бы, что его смерть была не бесполезной… Но ничего, я постараюсь и умою кровью их лица! Только вот силы наберусь…
А Михалыч себя возомнил мессией, Иуда, мать его… Грешки замаливает круглосуточно в этой корявой и смешной церквушки, ночует там и бодрствует вместе со своим сыночком. Но ничего, я найду способ до него добраться и тогда он вспомнит все свои подлости. Я ему тоже в своё время поверил во всю эту чушь про Бога и искупления грехов, и к чему это привело? Нож в сердце, ящик и могилка. Причину того поступка я до сих пор не могу понять, чего только ненапридумывал. Одно только знаю точно, у них какой-то был союз с теми нелюдями во главе с господином Александром, и я своим появлением ломал какие-то планы. Сейчас и неважны их интриги, но, когда эта «мессия» будет мучительно умирать, я задам ему последний вопрос: «Зачем старый хрыч ты это сделал?»
Я встаю на ноги, они уже не дрожат. Мои руки полны физической силы. Беру вилы и без напряжения сгибаю железные зубья. Я готов и сегодня ночью кто-то умрёт! А ещё очень охота тёплого мясца и сердечко, чтоб оно ещё билось в ладонях. В кого же чёрт побери, ты меня превратил господин Александр?..
Глава 10 "Старец Махей"
Совет состоял из пяти вампиров, сидящих в деревянных креслах. Перед ними стоял большой стол, очень напоминающий офисный, на котором краснели хрустальные бокалы – сомневаться не приходилось, в них была налита кровь. Четверо нелюдей были примерно одного предпенсионного возраста, но совсем не похожи друг на друга, при этом одна из них была женщина. Они с интересом смотрели на коленопреклонённых новых пленников. И только пятый не вписывался в эту компанию. Он был глубок в старости, настолько, что ему можно было дать и восемьдесят, и девяносто и даже больше. Невысокого роста, накрыт чёрным пледом, лицо высушенное с проступающими через кожу, острыми скулами. Создавалось впечатление, что он и вовсе неживой, как будто местные шутники обтянули скелет человека кожей и натянули на череп парик из седых волос, спускающих до плеч. И лишь по холодным, чёрным, с мутной поволокой, глазам, внимательно всматривающихся в лица новичков, становилось понятно, что этот упырь, сидящий ровно по середине, самый что ни на есть – живой, а возможно и главный в этой компании.
– Начинайте! – проскрипел хрипловато старец-скелет и одобрительно кивнул. Пётр с Профессором вздрогнули от этого жуткого голоса, на интуитивном уровне чувствуя мистическую силу, исходящую от этого вампира.
– Меня зовут Марк Захарович Декслер! – заговорил один из Совета, элегантно одетый в серый костюм, под которым виднелась белая рубашка с настоящим галстуком, невесть откуда взявшиеся после Ядерной Зимы. Из кармана пиджака торчала золотая или позолоченная ручка. – Очень давно я работал мэром одного небольшого городка. Увы, того города уже нет, как в принципе и других. Это мои старшие друзья. Герман Афанасьевич Мартынов, Алибек Ибрагимович Джомбаев, Анфиса Петровна Кожебей и наконец наш и ваш президент новой цивилизации Избранных, старец Михей.
– Ха-ха, президент, ну вы даёте! – не выдержал Петро и встал с колен, – да он же кое-как дышит, того гляди загнётся…
– Петя, не надо… – Алексей Дмитриевич испуганно посмотрел на друга.
– Профессор, неужели ты не видишь – эта сумасшедшая пятёрочка возомнила себя хер знает кем… Мы люди, а не рабы…
Договорить он не успел, «президент» Михей резко скинул с себя плед и в момент превратился из хрупкого старика в непонятно какое существо роста под потолок. Теперь это был не старик, а демон, очень похожий на реального Дьявола, которого часто любили изображать режиссёры в своих старых мистических фильмах, со всеми этими рогами, копытами и лохматым хвостом. Четвёрка Совета поспешно отступила к стене, на лице бывшего мэра играла ухмылка. Стол с бокалами перевернулся, по полу стали растекаться кровавые лужи.
– Мать твою… – онемел Пётр, подавившись словами и вытаращив в ужасе глаза.
– Чччеловечешко, – загромыхал на всю комнату голос монстра, в ушах людей заложило, – я триста лет вас, людишек, давилллл!
– Сука! – пришёл в себя Петр и заорал, пытаясь заглушить чудовище. В недоумении от наглости пленника, Михей замолчал, тяжело дыша через ноздри, в которые запросто можно было бы засунуть человеческую ногу. Человек стал снимать с себя куртку, оголяясь по пояс, – Сейчас я тебя за козью бородку схвачу и проверим, из чего ты там сделан. Лохматый давитель, я готов хоть с Сатаной встретиться, и для него я приберегу хороший хук…
– Р-р-р-р! – издал нечеловеческий рык Михей и двинулся на Петра. Профессор в это время забился в угол, дрожа всем телом и проклиная несносный характер напарника.
– Давай, давай, ублюдок, умирать, так с музыкой! – Пётр почувствовал тяжелый звериный запах над собой и даже успел нанести удар кулаком в район живота Михея, после чего оказался в его руках и сдавлен ладонями, словно под многотонным прессом. Ноги наглеца оторвались от пола, невозможно было ни пошевелиться, ни вздохнуть. Затрещали кости. Пётр, почти теряя сознание понял, что пришли последние секунды, – пош-ш-ш-ш-ёл нах-х-х-х…
– Михей, он мне нужен! – вскричал один из Совета и сделал шаг вперёд.
– Заччччем?! – Пётр почувствовал, как хватка стала слабже. Со стоном он вдохнул живительный воздух и упал перед копытами монстра. К нему подполз Профессор и попытался приподнять друга. – Он опасен!
– Да, он очень опасен! – заступником оказался Декслер, он задумчиво смотрел на копошившихся на полу людей, измазанных в крови, – я, пожалуй, найду ему применение в воскресных боях.
– Ха, и точно! – заулыбался узкоглазый представитель восточного народа, представленный ранее Алибеком, одетый в военную спецовку цвета хаки, – ему туда прямая дорога!
– Смотри у меня, Марк, – демон резко опал, снова превратившись в немощного старика. Единственная женщина услужливо накинула плед на сморщенные, в пигментных пятнах, плечи, что-то шепча на ухо Михею. – Головой отвечаете за этого наглеца… Что ты шепчешь мне, Анфиска? Громче!
В это время Алибек с другим вампиром, наводили порядок, поднимая разбросанные кресла и стол.
– Тот червяк нужен мне, – Профессор напрягся, чувствуя, что про «червяка», это про него и даже стало немного обидно, – мне доложили он преподавателем работал до Зимы, мне как раз не хватает хороших учителей.
– А-а-а! Он твой! – махнул пренебрежительно старец Михей, усаживаясь обратно на своё центральное место. Он ткнул рукой в сторону людей. – Вы – смерды! Вы живёте дальше только по моей воли и в любую минуту я могу забрать вашу жизнь и любую другую…
– Да… да… – зачастил Профессор в слезах, приобнимая приходящего в себя Петра. Никогда в своей жизни он не испытывал такого животного ужаса, как в эти минуты. – Петя, так больше не делай! Хоть иногда, идиот, включай мозги… пожалуйста.
Глава 11 " Разговор в трактире"
– Ну что? Они вас спрашивали про «Родимичей»? – на улице стояла Алиса и ждала в нетерпении, когда выйдут Алексей Дмитриевич с Петром.
– Ох, Алисочка, солнышко… этот мой, «лучший» и «любимый» дружок, несколько вектор разговора в другую сторону увёл… – выдохнул Профессор, промокая грязным серым платком свой лоб. Они только что вышли из двухэтажного каменного здания, с надписью «администрация города», – в какой-то момент я думал к нам пришла сама матушка смерть… Даже когда нас под Уфой подвешали за ноги банда каннибалов, я не испытывал такого страха, как сегодня… Этот ваш, как его, Михей, превратился в настоящего беса с рогами и чуть не разорвал нас…
– Боже… – испугалась Алиса, непроизвольно ладонью прижав рот, – он перед людьми почти никогда не представал в своём обличье… Как вы смогли его довести?..
– Да ладно вам! Этот ваш «президент» какой-то нервенный… – прервал Алису, Пётр, на самом деле руки у него до сих пор дрожали, не смотря на всю браваду, – шуток и здоровую критику совсем не понимает… какой-то царёк-самодур, да ещё монстр, каких свет не видывал.
– Ох, плохо… очень плохо… – задумалась Алиса, – теперь вы точно будете в центре внимания нашей милиции.
– У вас ещё и милиция есть? – удивился профессор, – ну ей богу, ваш основатель любитель социалистического строя. Хотя, с другой стороны, возможно это самый эффективный строй в нынешнее постапокалиптическое время. Карл Маркс в своё время писал, что капитализм…
– Профессор, ну ты опять свою волынку включил, – Пётр, закатив глаза, прервал впавшего в раж Алексея Дмитриевича, – хоре уже, потом будешь впаривать своим ученикам, а сейчас бы выпить, вот реально, не помешало бы! Этот ваш Михей уж больно силён, как только кости мои не треснули... Алиса, есть тут у вас трактир там, или бар какой, с вашей местной продукцией?
– Найдётся, но там тоже надо платить, я, конечно, помогу вам…
– Не надо! – Пётр достал из кармана куртки блокнот в кожаном переплёте и раскрыв страницу, показал девушке от руки написанные строчки, с подписью, – двести трудодней или две тысячи часов! Пётр Андреевич Невзоров и в аду сможет поднять бабла из воздуха! Держитесь меня, не пропадёте! Хватит на весёлый вечерок?
– Э-э-э, хватит и даже больше… ничего не понимаю, как так?.. – Алиса стояла в недоумении.
– А-а-а, ваш Текслер-Бекслер, подписал мне эти ваши часы, – пренебрежительно махнул рукой Пётр, – в каких-то ваших воскресных боях поучаствовать надо…
– Ох ты… вы, Пётр и дурак… – не выдержала Алиса, – идёмте… вам точно не помешает немного выпить и узнать о нашей тут жизни…
****
– Мы – охотники и разведчики, получаем в пятерном увеличении трудодней. Нами руководит Алибек Джомбаев – наш пашА. Он служил до Ядерной бомбардировки в десантно-штурмовой бригаде спецназа в звании капитана. Сильный, хладнокровный и жестокий тип, очень многое может сотворить при желании. Не смотрите на его, казалось бы, маленький рост - он очень опасный, и превращается в рысь, при желании. – Троица сидела за дубовым столом в трактире «У Хатаба». Перед ними были выставлены кружки, сделанные из бересты берёзы с пенными напитками и вяленая рыба. Алиса тихо рассказывала новеньким и попивала кровь из стакана, который услужливо принёс сам хозяин. – Трудодни подписывает кто-нибудь из Совета Силы, больше никто не имеет право это делать. Работодатель строго ведёт учёт трудо-часов у работников и каждую неделю он несёт эти документы на подписание в Администрацию к своему министру.
– Министру? У вас есть министры, и до сих пор используете эту глупость, трудодни? – Профессор помотал головой в непонимании, – это мы проходили и увы, в экономике страны, такие взаимоотношения не смогли себя оправдать, всё равно без денежного оборота рынок не сможет существовать…
– Да, возможно вы правы, Алексей Дмитриевич, – согласилась Алиса, – у нас Декслер занимается этим вопросом. Возможно, очень скоро снова появятся свои деньги, в крайнем случае уже построили монетный двор и начинают вводить рубли из золота. Один рубль равен ста трудо-часов, но пока, увы, их мало…
– Золото! Кто бы сомневался! – ухмыльнулся Алексей Дмитриевич, – во все времена этот презренный металл был превыше всего, и даже сейчас, когда не осталось стран, оно снова захватывает умы людей… и нелюдей…
– Зря вы так! Возможно, мы и вампиры, или мутанты какие, но в нас многое осталось от вас – людей! Мы такие же как вы! – обиделась Алиса, – среди нас есть и злые и добрые, хитрые и наивные, беспринципные и совестные, верующие и нигилисты, кровососущие и «веганы»…
– «Веганы»? – чуть не подавился пивом, Пётр, и заулыбался, – в смысле? Едят траву что ли?
– Не совсем, – отхлебнула Алиса из своего стакана, на губах зловеще закраснел напиток, – просто есть у нас такие, кто не пьёт человеческую кровь, из принципа… Моралисты, так сказать - я не такая, если что! – подмигнула Алиса и ухмыльнулась.
– Девочка, а ты опасная! – сощурил глаз Пётр и плотоядно глянул на девушку, – я опасных люблю!
– Не советую! – Алиса протянула руку, которая в секунду вытянулась в костяной, острый нарост, кончик которого упёрся в шею мужчины.
– Понял, понял… – зачастил Пётр, замерев, – сегодня вы только и знаете, что пугать нашего брата… Шутка это была! С юмором я смотрю, у вас тут совсем беда…
– Ладно, с Алибеком мы поняли, – разрядил обстановку Профессор, – он у вас, так сказать, военный министр, а этот сам Декслер? Или та эпатажная женщина?
– Декслер занимается экономическими вопросами, – убрала свою мутированную руку, девушка. Пётр облегчённо выдохнул. – Увеселительные заведения и мероприятия, алкогольная и розничная торговля, в общем он министр рыночных отношений. Будьте с ним осторожней, хитрый и мерзкий тип. Герман Афанасьевич Мартынов, самый мудрый наш министр, я считаю, что именно на нём держится наш город. Он поднимает наше фермерское хозяйство, аграрную промышленность и производственные цеха. Мы все его называем Афанасич, раньше он был председателем колхоза, в общем, самый настоящий «производственник». А та женщина, Анфиса Петровна, заслуженный работник Культуры, лучший Учитель года Московской области…
– Как я понимаю, все эти регалии она заслужила в Той Жизни? – ухмыльнулся Алексей Дмитриевич.
– Да… но, поверьте, она очень начитанная и образованная женщина, хоть и иногда не скрывает своё презрение к вам. Той Зимой её единственную дочку бандиты жестоко изнасиловали, а потом съели, на глазах…
– Нам всем было не сладко в то время, – печально вздохнул Профессор, – мы все кого-то потеряли и что скрывать, делали ужасные и нечеловеческие поступки…
– Я никогда не прикасался к человеческому мясу, – не выдержал Пётр, скрипнув зубами, – даже когда дох от голода… а это было, и не раз…
– Возможно… – в этот момент Алиса явственно вспомнила своего брата, прибитого к кресту со вспоротым животом и сожжённую живьём мать, – ладно, не будем вспоминать те годы… Анфиса Петровна руководит нашим здравоохранением, медициной и учебной частью.
– Понятно, а старец Михей? – Алексей Дмитриевич вздрогнул, вспомнив этого демона в тщедушном теле старика, – ведь он на вас совсем не похож… не знаю даже как сказать. Он как будто из другого мира, мистического, что-ли?
– Никто толком не знает, – задумалась Алиса, пытаясь правильно подобрать слова, – но он очень старый и таким был давно, говорят, он даже наших царей видел воочию… Папа мне рассказал, что именно он спас нашу семью, обратив в вампиров, в тот момент, когда мы уже умирали от холода и лучевой болезни… Кто знает, возможно мы все стали такими благодаря ему…
– Неее, к этому Михею я на расстояние пушечного выстрела больше не подойду, э-эх, – жадно прильнул к кружке Пётр. Алиса с Профессором задумчиво смотрели на весельчака, каждый думая о чём-то своём. Секунд двадцать стояла тишина под жадное бульканье, пока с выдохом Пётр не опустошил свою берестяную посуду, – фу-у-у, хорошо! Ну так что, милочка, уф-ф-ф, что за воскресные такие бои ваши, в которых уже послезавтра мне придётся поучаствовать?
– Рукопашные бои между людьми, иногда в них принимают участие и наши, но без перевоплощения в животного. Их устраивает сам Декслер, азартные игры у нас, в Клуж-Напоке запрещены, и только по воскресеньям разрешено делать ставки. Там принимается всё: и продукты, и вещи и трудодни и золото, под строгим контролем…
– Декслера! – догадался Алексей Дмитриевич и понимающе закивал.
– Да, он основал букмекерскую контору… Не уверена, что это хорошо, но и люди и вампиры поддержали с энтузиазмом эту идею…
– Кто бы сомневался, – недовольно проворчал Профессор, – ещё со времён Древней Греции смертные, да что говорить, даже сами Боги, любили выплеснуть адреналин и…
– Началось! – нетерпеливо прервал друга, Пётр, – ну правда, Профессор, не надо эту тягомотину! А вообще, мне это даже нравится! Я уже и забыл, как оно, боксироваться на настоящем ринге, хоть немного вспомню…
– Только воскресные бои несколько иные, – зловеще Алиса прервала загоревшегося от мечтаний, Петра, – у нас есть три типа боёв. Белый флаг – классический бой по правилам бокса из пяти раундов, красный флаг – без каких-либо правил, бить хоть куда, хоть во что и хоть чем – главное победить, пока противник не потеряет сознание или не поднимет руку, сдаваясь. И самый страшный, чёрный флаг – это выживание, до смерти противника… Какой будет висеть флаг до начала боя никто не знает, его выносит Декслер в последнюю минуту. За пять лет как мы пришли в этот город, я видела чёрный флаг лишь пару раз, надеюсь, и послезавтра не увижу…
Алексей Дмитриевич с Петром напряжённо переглянулись.
Глава 6 "Пацан сказал - пацан сделал"
– Чё, ссышь? – двенадцатилетний подросток нагло ухмылялся своему одногодке-другу. Они сидели, в собственноручно собранном из веток, шалаше и играли в «дурака». Уже начинало темнеть и продолжать карточную игру стало невозможно. – Карточный долг – святое! Я всем расскажу, что ты проиграл и испугался!
– Ни чё я не испугался! Вот ещё покойников боятся… – по-взрослому сплюнул через передние резцы, мальчишка, и пополз к выходу, – пять минут и мяч будет тут! Жди!
– Давай, давай, Сашок! Не обделайся там… – услышал за спиной голос друга, паренёк. Выскочив наружу, Саша припустился по главной улице Родимичей. На самом деле глупое задание они придумали – проигравший в темноте должен пройти через всё местное кладбище и схватить мяч с заросшей травой могилы похороненного шесть лет назад старика Палыча. Они предварительно, ещё днём, этот спортивный снаряд положили у подкосившего могильного креста.
Кладбище находилось за домом Михалыча, метров в трёхстах. Сашка не боялся в принципе ничего, кроме… покойников, поэтому он сам же и предложил эту чушь. Сейчас, в сгущающейся темноте, мальчик жалел за длинный свой язык, но уговор надо выполнять, при всём своём нежелании. Пока они сидели вдвоём, казалась эта затея шуточной и лёгкой, но только не теперь, в вечернем мраке. В домах некоторых неэкономных домов горели жёлтые сальные лампы, но они лишь подчёркивали нарастающую темень. А самое обидное было в оказавшемся положении, это отличное начало первых партий, четыре раз подряд он выиграл Мишку и казалось, что победа будет в руках. Но потом что-то пошло не так, и последние восемь партий были проиграны в «чистую» – все козыри из прикупа шли к другу.
– «Не обделайся», – мальчик зло передразнил Мишку, внимательно всматриваясь под ноги, и что-то придумав, заулыбался, – сам там обделаешься, поленом потом тресну в шалаш! Посмотрю я на твою рожу… хм…
Идея понравилась Сашке, он даже представил, как тот завизжит со страху. Но сначала этот злополучный мяч – пацан сказал, пацан сделал!
И вот он уже шёл среди могилок родимичей. За двадцать лет от основания посёлка, кладбище успело вырасти в две баскетбольные площадки, хотя «живое» население всё же прибавляло с каждым годом по численности, больше всех радуя этим фактом Михалыча. Яркая луна успела взойти, сменив на небосводе солнце, холодно освещая мрачные кресты, деревянные оградки и скамейки.
– И ничего страшного! – дрожащим голосом прошептал себе Сашка, внутренне пытаясь себя зарядить «храбростью». Что-то хрустнуло в кустах, и мальчишка чуть не развернулся обратно в животном ужасе. Маленькая ветка под ножками мыши или крысы, а может ёжика, да мало ли под кем ещё? Не мертвец же там ползает, в конце концов! Днём тут было не страшно и даже спокойно, ведь ничего не изменилось, разве что стало темно…
– Ш-ш-ш… – Сашка вздрогнул от какого-то шипения и замер. Змея! Просто змея, может уж или гадюка, ничего страшного – главное не наступить. – Вот я дурак!
– Мальчччччик… – почти шёпот раздался из кустов. Сердце в груди учащённо забухало и в низу живота закололо от страха. Очень плохая затея была с этим поганым мячом, – не бойсссся… помоги мне… мне оччччень плохххо…
– Кто… там? – отошёл от оцепенения, Сашка, готовый рвануть с этого кладбища в любой момент, и чёрт с этим Мишкой, пусть треплется.
– Я ссссвой… мальчччик… помоги мне, прошшшшу, ради бога…
Ради Бога и Добра, Михалыч всегда говорил, можно всё сделать. На дрожащих ногах мальчик стал подходить к кустам. Пахло гнилью и ещё чем-то неприятным, но Сашка был всё же смелым «пацаном».
– Чем п-п-помочь? – ну вот, ещё и заикаться стал… Раздвинув ветки, мальчик упёрся в светящиеся красным цветом чьи-то глаза и замер, утопая в них…
– Жжжжизнью… – успел услышать последние слова Саша…
Глава 7 "Камбек Кащея"
Чистый воздух, я на свободе! Не знаю, сколько дней я вырывался на моральных усилиях из этого земляного плена, физических совсем не было. Время для меня стало бесконечным – минута аль месяц, всё едино! Я уполз в кусты и просто лежал, не в силах не пошевелится, ни подняться и просто смотрел вверх – на ветки деревьев, синее небо, белые облака, желтую луну и яркое солнце. Моё зрение очень долго восстанавливалось, но оно всё-таки вернулось. Периодически по щекам бежали скудные слёзы счастья, не верилось, что это не сон. Кощей сделал камбэк – теперь вы все меня бойтесь: и жалкие людишки; и мерзопакостные вампиры; и адские оборотни! Вы все мои враги и моя месть будет ужасной!
Мои кости обволакивает лишь кожа, без капли жирка и в трупных пятнах. Мои ноги и руки дрожат, там не осталось даже жилки мускул – я не в силах встать. Мои органы, внутренние и внешние, иссохли. Мои ногти выросли и загнулись в спиральки, превратившись в корявые когти. Мои рыжие сальные волосы жиденько дотянулись до пояса, а моя борода - до груди. Патологоанатом бы сказал, наверно, что я мёртв несколько лет, но что он может понимать? Ведь я жив, несмотря ни на что! Я восстал против всех природных и физических законов!
Этот мальчик на кладбище стал Даром Божьим, ведь мне всегда выпадал единственный шанс, и я никогда его не упускал. Он как кролик перед питоном, сам подошёл на мой зов, присел рядом и наклонился, чтоб я смог вонзить клыки ему в шею, ведь у меня совсем не было сил. С каждой каплей крови, я чувствовал прилив мистической энергии. Желудок, почки, печень, заработали, как старая, ржавая машина, дорвавшаяся до бензина. Стеклянные глаза пацана не мигая уставились в луну. Я его благодарно похлопал по плечу и пополз с этого проклятого кладбища, вниз, к дому Михалыча. Сил всё ещё не хватало, чтоб встать, но, пожалуй, я ещё найду, где подпитаться. Главное – Глеб Аркадьевич Кощеев вернулся! Я выполз из Ада! Родимичи, я вас люблю, очень люблю, до нервенной тряски и вы полюбите меня!
Всю ночь эти олухи с факелами рыскали по посёлку, ища парнишку. Кричали его имя на всю округу, мать билась в истерике, а я лишь ухмылялся, смотря на них из окошечка чердака дома Михалыча. Очень скоро вы все тут будете рыдать!
С удивлением я увидел, что у Михалыча сынок, тот дебил-калека, который срал и ссал под себя, оказался в полном здравии. Это немного усложнит задачу, но не избавит его от возмездия. Просто придётся выждать момент, а ждать Глебушка умеет, научили!
****
– Антон Михалыч… я наверно знаю где искать Саню… – всхлипывая и растирая сопли по лицу, перед Михалычем стоял Мишка, сын плотника. Глаза у него раскраснелись от слёз и переживаний.
– Так, успокойся, – Антон Михайлович Беляев наклонился к мальчишке и мягко положил тому руку на плечо, – два дня мы всё тут вокруг Родимичей переворачивали, почему ты молчал?
– Не знаю… Я испугался… Мы играли в карты, и он того… проиграл, – сбивчиво стал рассказывать мальчик, пряча глаза от пронзительного взгляда Михалыча, – у нас был уговор – проигравший идёт хм… за мячом. Он сам предложил это, не я… Он ушёл, я его полчаса ждал, пока совсем темно не стало… Я подумал, что он засса… ой, хм, испугался и домой убежал. А ночью все стали его искать и мне стало страшно… Хм-хм… и я молчал… ведь он потерялся по моей вине…
– Хватит, Миш, всё, не плачь. Никто тебя не винит, – старик ободряюще обнял пацанёнка, и на ухо спросил: – за мячом, куда?
– На кладбище… хм…
– Иди сейчас домой, нос не высовывай и никому ничего не говори. Мы с сыном сходим туда и поищем Сашку. Чтобы не случилось, ты не виноват! Ты понял меня?
– Да, хм… – хмыкнул Миша, рукавом рубашки вытирая слёзы.
– Вот и хорошо, молодец!.. Артём!? Сына, дело есть! – Миша рванулся со двора Михалыча, Артём на околице в это время рубил дрова. Услышав отца, он отложил топор в сторону и вытер пот.
– Батя, ты прокурором что ли заделался? «Дело есть», – с улыбкой на лице, Артём стал подходить к отцу.
– Сына, вы на кладбище Сашку искали?
– Вроде нет, я со своими точно там не искал, – Артём перестал улыбаться, почувствовав серьёзность момента, – мы прочёсывали склоны и саму нашу гору, и ещё пещеры вокруг облазили… а что?
– Не знаю, сын, не знаю, идём пройдёмся по кладбищу, мало ли… Ох, Тёма, что-то неспокойно на сердце…
– Может кого ещё позвать? – насторожился сын.
– Не надо, идём…
* ***
– Артём, он тут… – дрожащим голосом, старик позвал сына и сел на колени перед лежащим телом среди кустов дикой малины.
– Он живой? – мужчина подошёл к отцу и так же припал на колени – ответ и не нужен был. Мальчик лежал с бледным и посмертно удивлённым лицом. Стеклянными глазами Саша смотрел на пробегающие на небе, серые облака.
– Бедный мальчик… – по морщинистым щекам старика побежали слёзы.
– Батя что с ним? Его убили? – Артём взял себя в руки и стал внимательно рассматривать маленького покойника, ища причину смерти, – у него всё цело, только ужасающая бледнота… ничего не понимаю…
– Узнаёшь? – старик дрожащей рукой указал на четыре маленькие точки на шее, очень похожих на укусы насекомых, – сына… неужели ты посмел…
– Отец, замолчи! Да ты что! – Артём резко встал на ноги и удивлённо посмотрел на старика, – как ты мог подумать про меня такое!? Я рядом не охочусь и тем более, на человека! Они же мои родные «родимичи»… нет…
– Я не знаю, я уже ничего не понимаю… сынок, но я тебе верю! – через столько невзгод старик прошёл со своими людьми, и трупы повидал в самом ужасающем их виде и самому приходилось убивать, но в этот раз почему-то он испытывал настоящую вину в произошедшем. Ведь удалось настроить нормальную жизнь этого поселения, и казалось, что теперь так будет всегда - он всем это обещал. И вот спокойный уклад городка постигла трагедия с ребёнком. А ведь именно дети в представлении Михалыча были спасением Человечества, и каждая погибшая маленькая душа – бесценна.
– Батя, смотри, тут явно кто-то очень долго выжидал! – тем временем Артём внимательно рассматривал место смерти Саши, его ноздри заострились и по-звериному стали втягивать воздух, – тут пахнет гнилью, это не от мальчика…
Артём припал к земле, уши его стали превращаться в звериные, а на затылке проступила чёрная шерсть.
– Сын, хватит, не вздумай! Не надо! – Михалыч пришёл в себя и так же стал обсматривать кусты, – Осторожно, чтоб тебя никто не увидел такого, этого ещё не хватало.
– Тот, кто это сделал, вылез отсюда! – Артём остановился в паре метров от малинника, у холмика, очень похожего на могильный, но без креста или памятника. Он был разворочен, как будто и вправду что-то вылезло оттуда. – Ничего не понимаю…
– Я кажется понимаю… – опять задрожал голос отца, он присел и с болью посмотрел на небо, – иногда расплата за тяжкие грехи настигает нас, сынок… неминуемо!
Глава 8 "Шпалаукладчик и шкафоломатель"
– Мне Коля рассказал про вас, и что вы были в «Родимичах». Вы как? Всё нормально? – Алексей Дмитриевич с Петром сейчас сидели, постанывая на лавке и держали мокрые тряпки в местах ожогов от клейм. К ним подошла их спасительница, одетая в джинсовую юбку и красную майку, и присела рядом.
– Всё нормально, красавица. Вам больше шло без одежды, но и сейчас вы ничего! – сально улыбнулся Пётр, превозмогая боль, – ох, и горячо тут у вас…
– Вас Алиса звать? – прервал Профессор друга и со всей серьёзностью посмотрел на девушку, – спасибо что спасли нас, вечно мы в истории вляпываемся из-за моего друга Петра Андреевича.
– Можно просто Петя, мне даже так проще, – подмигнул Пётр, – не люблю я эти отчества.
– Я знаю как вас звать. Пожалуйста, расскажите, как там «родимичи»? Мы какое-то время жили с ними, и они нам очень нравились…
– В смысле, вкусная у них кровушка?
– Помолчи, Петро! Извините моего друга, я же говорю, немного он любит подурачиться, меры не знает, – развёл руки Профессор, – на самом деле у них там очень даже не плохо устроено. Выращивают овощи да фрукты, все трудятся сообща, немного напоминает советскую Коммуну, вы надеюсь помните ещё что это такое?
– Так, в общих чертах… но не особо понимаю, если честно…
– Эх, молодёжь, вот так и уходят в небытие все человеческие достижения и скоро история станет лишь словом. Они построили амбары для хранения овощей и ржи, небольшую ткацкую фабрику, с вашей конечно же не сравниться, лесопилку, столярную мастерскую, кузню…
– Да, кузню ещё с нами, ох, – вздохнула Алиса, вспоминая, – а вы там не видели мальчика с тёмными волосами, любознательный такой, любитель почитать… сейчас ему наверно лет восемнадцать. Нос немного курносый, а эээ… лицо уже и не помню, Тимуром звать, фамилию тоже не помню…
– Ну а как же не видел? Этот паренёк меня очень удивил и поразил одновременно своими энциклопедическими знаниями. Как в наши наступившие варварские времена этот, практически ещё мальчишка, всё знает? Мне кажется, это и в правду Божий Дар! Мы с ним вечерами вели разговоры, а сколько великих писателей он перечитал: и Чехова; и Дюма; и Ремарка; и Булгакова; и…
– … И Стивен Кинга, – продолжила за Алексея Дмитриевича, девушка и улыбнулась, – да, это он… слава богу с ним всё хорошо! А вы и в правду профессор? А то ваш друг…
– Да! Он самый настоящий профессор! Без его головушки мы бы не выжили, особенно Той Зимой, ох, дамочка, какой же это человек! Человечище! Вы не знаете… – всполошился Пётр, глаза его загорелись.
– Ладно, Петро, успокойся… На самом деле я бы не выжил как раз без моего друга, немощный, увы, физически, – развёл руки, Алексей Дмитриевич, как будто подписываясь под своей «немощностью», – нет. Никакой я не профессор, учителем истории был в своё время в начальных классах. Это с подачи Петра так уж пошло, как в тюрьме, кликухой обзавёлся на старости лет… А вы знаете, у Александра Исаевича Солженицына была кличка «Морж»… Так, что-то понесло меня не туда, извините, Алисочка милая. Так этот Тимур у них можно сказать, «мозг» поселения. Учит детей местных грамоте, они даже школой обзавелись. Ещё всеми постройками заведует, чертит планы, схемы, все его слушаются и млад и стар… Михалыч у них конечно же главный, но мне кажется, очень скоро, этот парнишка бразды возьмёт в свои руки, да наверно, «родимичи» сами ему вручат!
– Как я рада за Тимура! Я знала, что он несёт свет… – вздохнула облегчённо Алиса.
– Да! Именно, с языка сняли, а вы я смотрю не просто так интересуетесь именно этим парнишкой? – хитро и многозначительно глянул Профессор на Алису.
– Да, он мне очень понравился, – слегка покраснела Алиса, и поспешно добавила, – как хороший мальчик.
– Любовь-морковь тут развели, – нетерпеливо встал на ноги Пётр, – аж голова пухнет, я голодный, дамочка, милая, уже вечереет, с утра нежравши. Куда там надо пройти? Я готов немного слить с себя кровушки – вас, упырей напоить. А вы за это уж меня ублажьте, тут я у вас красивых девчонок видел, может кто и для меня найдётся?
– Всему своё время, у нас услуги и продукты не за кровь, – улыбнулась Алиса, – у нас работа на первом месте и оплата трудоднями, и кстати такие как мы тоже не просто так тут живут, на готовеньком. Наше общество – это небольшое внутреннее государство с небольшой экономикой, думаю, вы быстро разберётесь и без меня.
– Нда, трудодни, ну точно Коммуна, всё повторяется, – вздохнул Профессор.
– А авансом у вас кормят? Может кредит даёт какой-то банк, ха-ха, – рассмеялся собственной шутки, Пётр, – хочу вашу колбасу вкусить килограмчик, а может случаем у вас что-нибудь спиртосодержащее тут найдётся? Вот прям уверен, что-то такое должно быть!
– Возможно и есть, – подмигнула Алиса, – я вам обменяю на свои часы и прикуплю. Завтра утром я вас отведу на Совет Силы, там вам предложат на выбор несколько профессий, думаю Алексей Дмитриевич, с вами всё ясно, у нас есть школа и даже училище с несколькими отраслями. Скорей всего преподавателем, они у нас получают двойные трудодни. Вот с Петром будет тяжелей… вы сегодня не очень хорошо себя зарекомендовали. У нас не очень любят таких вздорных типов а слухи до Совета, уверена, уже дошли…
– А что я? Эти безмозглые лошадки сами первые начали… Я очень даже добрый на самом деле!..
– Да, да, все видели… ладно, завтра Совет разберётся. И пожалуйста, Алексей Дмитриевич, Пётр Андреевич, я вас прошу, как можно меньше упоминайте о «Родимичах»! – Алиса с мольбой посмотрела на двух друзей, – я вас умоляю!
– Милая девочка, вы думаете мы с Петром совсем не понимаем ничего? Я вас уверяю, мы будем немы! Да, Петро? – нахмурив брови, Профессор кинул строгий взгляд на напарника.
– Профессор, да я «зуб» даю! – ногтем большого пальца Пётр чиркнул по зубу, – да и вообще, я уже и не помню, где их деревушка была, полторы тысячи километров дороги, в «чайнике» моём всё перемешалось.
– Вот и отлично! Вы меня подождите, сейчас я вам еду и… питьё прикуплю…
– Подождём, подождём! – алчно стал потирать ладони, Пётр, – за нами не заржавеет!
* ** *
– Гриша, братишка, иди сюда! – в барак тихо зашёл настороженный Свист и увидев, как Петр обратил внимание на него, побледнел, – ну в самом деле, ты же наш друг! Ну ладно, я был не прав сегодня… прости ты меня, дурака, на! Выпей пятьдесят грамулек…
Пётр протянул алюминиевую кружку с самогоном Григорию.
– Я мйого не пью, баска дулная становится… – парень завороженно подошёл к спальным местам новеньких и протянул им полбулки круглого хлеба с коричневой, пропечённой корочкой. – Это вам! Колбасы не дали…
– Что ты, брат! Мы сами раздобыли, угощайся, – Пётр жестом пригласил к столу, на котором стояла литровая, стеклянная бутылка, жареное мясо и овощи, и вручил в руки Свиста кружку, – давай, за здоровье моё, Профессора и твоё!
– за здоловье мозно! – согласился с тостом, Гришаня, и на одном дыхании проглотил содержимое кружки.
– Наш парень! – одобрительно улыбнулся Пётр, – ох тут у вас и злой самогончик делают! Слушай, а почему в этой вашей казарме никого нет?
– Уф-ф-ф! – занюхал Свист взятым огурчиком и присел скромно на край кровати Петра, – сколо плидут, все лаботают есё… а стол вы взяли у кого? У нас так не полозено!
– А-а-а, там, где-то, – Петр махнул невнятно рукой, – потом поставим на место… ну вот, опять напуган. Гриша? Ты же главный тут, что ты от всего ссышь?
– Да, я главный, но полядок надо собюдать! А то сейсас налод потянется, – и правда, в помещение зашли два мужика и прошли в дальний угол, с интересом посматривая на новеньких.
– Может всё же стол вернём? – предложил Алексей Дмитриевич, – в чужой монастырь со своим уставом…
– И ты туда, Профессор? Что мы? Съедим что-ли эту деревяшку? Ещё полчасика и поставим на место. Все мы тут братья и сёстры… слушай, Гринь, а бабы тут есть? – многозначительно подмигнул Пётр и доброжелательно приобнял Гришу, – ты же мужик, понимаешь, я уже с самих Родими… уже несколько месяцев не мял девок…
– Хм, ик… – хихикнул парень, быстро захмелев, – в этом балаке только мы, бабы в длугом… Но у нас дазе зеняться и некотолые стлоют свой дом…
– Так… всё интересней и интересней, – глаза у Петра загорелись, – а давайте ещё выпьем по одной и в гости сходим к девчонкам, познакомимся… Профессора подженим и тебе, Гринь, найдём подружку… Держись за дядю Петю, он лучший штурман для таких дел!
– Хи-хи-хи, – смущённо захихикал Свист, наблюдая, как «штурман» наливает самогон, – нее, я не пойду… боюсь…
– Вот, дурень, чего их бояться?! – чуть расплескав напиток, Петро вручил очередную порцию спиртного Грише, – Да сейчас мы мачами настоящими станем, ох, берегитесь девки Гришку, он всем покажет настоящую любовь!..
– А чё это у нас за посиделки на моём столе? – рядом стоял мужчина крепкого телосложения, под два метра ростом. Троица снизу вверх посмотрела на подошедшего, такого же лысого, как и они. Свист громко сглотнул. – Вы те новенькие чтоль? Что-то какие-то хиленькие, тьфу!
Смачная слюна плюхнулась в пол, рядом с ногой Петра.
– Брат, мы не хотим конфликтов! – поднялся с кровати Пётр и упёрся взглядом в выпирающий квадратный подбородок. – Может за знакомство выпьем?
– Ты мне не брат, сука! Бутыль в любом случае моя, а ещё тебя надо воспитать хорошим манерам, – и резко здоровяк ударил кулачищем в живот новенького. Тот согнулся от боли и чуть было не упал на колени, – меня зовут Михайло и мои вещи я никому не позволяю трогать!
– Оч-ч-чень пр-р-риятннно… – сквозь зубы прошипел Пётр, багровея лицом.
– Боже мой, опять, – обречённо выдохнул Профессор, выпивая свою порцию, и отодвигаясь в сторону, подальше.
– А менння зовут Пётр, блядь, Андреевич, шпалоукладчик и шкафоломатель, – перевёл дух пострадавший и молниеносно выпрямляясь, направил «ответку» коленом в район паха Михайло. Здоровяк не успел даже издать и стона, как тут же получил несколько ударов в челюсть, в висок и между глаз. После чего благополучно рухнул на пол, под улюлюканье подтянувшихся местных жителей барака, успевших к этому времени вернуться на отдых после тяжёлого рабочего дня.
Глава 4 "Родимичи"
Михалыч… Михалыч… Тебя я запомнил, и не забуду никогда предательский нож в спину… Сука седая! Под видом благочестивого старика всё это время скрывалось лживое животное. А эти блядь, «родимичане», раскрыли рты от его мечтаний и красивых слов. И только я знаю, чего стоит это его «бла, бла». Старая тварь, я даже из гроба тебя достану…
Тут ни хрена не видно, и воздуха почти нет, но я живу несмотря ни на что. Теряю регулярно сознание, хочу жрать, и пить - «жабры» сохнут, язык к гортани присох и не могу произнести ни слова, только шипение, которое меня оглушает. Воняет землёй, гнилым деревом и смрадом от собственного тела. Но я снова и снова прихожу в себя, правда иной раз не сразу понимаю, кто я.
«Глебушка, Глеб Аркадьевич Кощеев», начинаю я про себя проговаривать, чтоб включить закостенелый мозг, не понятно какими силами существующий. Я помню любимую матушку, которая души во мне не чаяла. И батю, лупившего меня в мясо своим армейским ремнём, оставляя кровавые звёзды от бляхи на моей спине, только за один лишь недобрый, как ему казалось, взгляд. Я научился не смотреть людям в глаза, чтоб они не увидели моего притаившегося зверя, готового в любой момент перегрызть горло. И это мне пригодилось в ту Пятилетнюю Зиму и потом, в те ужасные года, когда люди превратились в чудовища ради незаряженной еды и не фонящей воды. Но на каждого подонка и тварь, найдётся тот, кто опередит! Я полз из последних сил, жрал землю и раздирал ногти в кровь, ел человечину, и даже Петю… этого пятилетнего…
Опять Петенька, этот малыш, который всегда теперь стоит перед глазами с гниющей отмороженной ручкой, и его душераздирающий плачь от ужасающей боли… Гангрена – не разбирающая кого за собой тянуть. Моё, непонятно как ещё работающее, сердце раздирают эти воспоминания с Той Зимы. Видит Бог, я пытался его отходить, и не смог. Еды от его щупленького тела мне хватило на пару недель, когда нечего жрать, собственное дерьмо прекрасной пищей покажется… А умирать от голода приходилось не раз, но всегда Глебушку, меня родненького, спасало счастливое провидение или подвернувшийся случай. Главное разглядеть и ухватить её всеми руками и ногами, и не отпустить… И даже сейчас, в гробу и под землёй, пока теплится каким-то чудом или проклятием, жизнь, Кощей своё не упустит.
По мне ползают всякие черви, и чёрт знает кто ещё, я на них давно уже не обращаю внимание, а может это моя фантазия, не важно. Главное – Я ЖИВ! Чем же меня заразил этот упырь, Господин Александр? Сумасшедшая семейка Кораблёвых, кровососы поганые, и вас я найду! Не на земле, так в Аду!
Дерево гроба прогнило, я руками чувствую труху и боюсь этого. Сколько там сверху тонн земельки? Никто не знает, кроме Михалыча… Придавит, мало не покажется. И время? Сколько времени я тут «отдыхаю» в тишине и темноте? Судя по состоянию этого поганого ящика, долго, очень, очень долго… Хотя может не стоит боятся? Да, мой страх почти осязаем, но я научился с ним дружить за эти годы, с того момента, когда увидел через тюремную решётку своей камеры, как раскрылись ядерные грибочки, уничтожившие города и сёла.
Пора действовать, Глебушка. Я слабыми своими пальцами нахожу сверху щель в гнилых досках и начинаю отламывать маленькие кусочки дерева, по чуть-чуть, времени у меня много и даже больше. Теряю сознание, прихожу в себя, вспоминаю кто я и продолжаю свою монотонную работу. Мне уже приходилось откапываться… Михалыч, я иду к тебе!
* * * *
Православный крест был грубо слит из стали и сейчас коряво смотрелся на коньке крыши. Внизу собралось всё поселение «Родимичей» и они с счастливыми улыбками смотрели на верх.
– Батя, ну чё? Пойдёт? – у креста стоял мужчина лет тридцати пяти, атлетического сложения и подставив ладонь к глазам, защищаясь от утреннего солнца, смотрел вниз, в столпившуюся толпу.
– Эх, неказист получился крест, – тихо пробормотал седой старик, стоящий во главе родимичей, покачивая недовольно головой.
– Да ладно, Михалыч, очень даже ничего, – прошептал рядом на ухо старику, восемнадцатилетний юноша, – нам всем очень даже нравится.
– Пойдёт, Артём, слезай! – прокричал Михалыч, вздыхая и перекрещиваясь. Несмотря на эту оказию с крестом, душа его пела от почти мистического счастья и одухотворения. Наконец-то это случилось, и они всей общиной достроили этот божий храм, высотой метров в десять. Самое высокое строение во всём городке, и ничего что деревянное, зато крыша весело сверкала, отражая от своих металлических листов солнечные лучи. Повернувшись к юноше, он потрепал его за волосы, – эх, Тимур, мальчик мой, как же хорошо! Теперь у нас поселится настоящий святой дух-хранитель! Раньше в старину, в деревнях и сёлах первым делом строили храмы, вот и мы наконец это сделали. Нам нельзя забывать свои корни и Истину, которую мы чуть было не потеряли. Этот мир спасёт Доброта а всё остальное от Лукавого!..
Глава 5 "Заварушка"
– Уха-ха! – заржал Пётр, посмотрев на встающего со стула худющего Профессора, без густой бороды и волос. Сейчас он выглядел как-то беззащитно, даже жалко, да ещё с печальными, коровьими глазами. – Алексей Дмитриевич, вы бесподобно выглядите, охота на солнышко посмотреть через ваш блестящий, белый затылок, протерев его предварительно тряпочкой…
– Ха-ха, – передразнил Профессор, стряхивая с себя состриженные локоны волос, – ты сам не лучше выглядишь! Ну давайте, не тяните, ведите там на свою индификацию… Что там у вас, чипирование или клеймение? Фашисты…
Он обратился к мужчинам, таким же безволосым, стоящим с ножницами за спинами пленников. Удивительно, но они были одеты в пёстрые, разноцветные рубашки и в просторных голубоватых штанах-клёш.
– Мы не фашисты, – как-то стыдливо и обиженно переглянулись между собой парикмахеры, – мы стилисты, а индификация - не наш профиль, мальчики.
Мужчины, прихватив свои остро-колющие инструменты, отвернулись и пошли к дверям, чуть повиливая бёдрами, оставив в недоумении двух оболваненных приятелей.
– «Мальчики»? Профессор, он сказал «мальчики»? – удивлённо вытаращил глаза, Пётр.
– Ты не ослышался… что поделать - свободные нравы! Видать апокалипсису не подвластно исправить некоторые наши человеческие грехи и ошибки последних столетий, – покачал головой Алексей Дмитриевич.
– Да как такие типы выжили только! – не унимался Петро, – я думал уж с «голубями» покончат в первую очередь! Тьфу!
– Ну цо? Как вы? – вбежал в барак запыхавшийся Свист, – пидаласы вас постлигли? Хе-хе-хе…
– Да, Гришаня, постригли… Ну что там с индификацией вашей? У меня за спиной стояло оно… фу-у, – передёрнул плечами Пётр, натягивая свою старую, с дырами, футболку, после чего накинул поверх, на плечи, джинсовую куртку, – ещё почти голым был перед ними, блин, мечта поэта.
– Веня и Беня холосие и доблые! Они длуг длуга любят и мне иногда дают лыбку, я зе Главный тут. Они нас всех стлигут и иногда Им делают стлизки, ладно, идём за мной! – поманил за собой Гриша, – инти… индиффффикатолы сейчас вам поставят.
– Гриш, а что за индификаторы такие? – Профессор так же, как Пётр, оделся и пошёл вслед за Свистом.
– Вот! Смотлите! – гордо ткнул себе в шею, чуть ниже уха Григорий, показывая и в правду настоящее клеймо, смутно напоминающее череп. – Я потом Петю-татуиловсика поплосил мне набить его на глудь, ведь я главый! Они обечали меня тозе сделать таким зе, как они…
– Нда… и всё-таки клеймение! Так что, Петруха, хочешь колбаску кушать, готовься «пожариться», – вздохнул Профессор, выходя за Свистом из барака, на оживлённую улицу уральского Клуж-Напоки. Кругом сновали люди разного пола, с интересом посматривающие на новеньких. Почти все такие же лысые и только изредка, между ними попадались жители с волосами, видимо, это и были ОНИ – местное Высшее Общество.
– Да и ладно, пару дней поболит… и не такое терпели… а тут настоящая жизнь… – отвлёкся Пётр, провожая плотоядным взглядом проходящую мимо довольно приятную безволосую женщину, но с весьма пышными формами и хитрой многообещающей улыбкой, – Профессор, ты видел? Та конфетка мне подмигнула! Елки-палки, тут много баб, я уже и не помню, когда мял их… Гришань, прибавь шагу, братишка на эту вашу «индификацию»… мне тут всё больше и больше нравится!
– У них тут даже ткацкая фабрика есть, а вон то, что-то очень напоминает обжиговый кирпичный заводик, – дивился Профессор, тыкая в строения, пока они шли по улочкам городка, – глянь, Петро, это же настоящие кони! Боже мой, да где они их достали?
И в самом деле, по дороге ковыляли два мускулистых жеребца, запряжённые в телеги, на которых лежали аккуратно сложенные толстые доски, без кучеров.
– У вас выдрессированная скотина я смотрю, – кивнул в сторону обоза, Пётр, – без человека управляются, чудеса!
– Ты сто? Это Господа! – уважительно уточнил Гришаня, – я таким зе буду, они мне обесали, если дотяну до два лаза по сто литлов доналства!
– Да ну! – не поверил Пётр, но тут же, как будто кони решили доказать своё благородство, они остановились рядом с домом с красной черепицей на крыше и стали превращаться в людей. – О, чёрт! Алексей Дмитриевич, ты видишь? Да это просто какие-то супермены, мать вашу! Наши-то превращались в волков да птиц, а эти в травоядных!
– Гриш, а они тоже кровь пьют? – задумался Профессор о своём и остановился, смотря как с крыльца выскочили трое подстриженных под ноль, человека, и стали разгружать телегу, складывая доски вдоль фундамента дома. Тем временем два обнажённых блондина-оборотня, пристроились на лавку о чём-то разговаривая между собой, конечно, не царская работа тяжести таскать.
– Это Константин и Панклат, да, им всем нузна кловь, нам не залко, с нас не убудет! Зато они нас засисают, колмют и зить нам дают в тепле. А что есё нузно-то?! Им холосо и нам холосо! Лудей то мало осталось на земле, всем надо сюда плиходить, молодсы сто досли до нас…
– Но это же какой-то сюрреализм, Гриша, мы для них просто питание, как для тебя рыба, а для Пети, колбаса. Нас, нормальных людей, в этом городке, больше, я же вижу! Почему они у вас хозяева? – не выдержал Профессор, продолжая смотреть на беседующих оборотней.
– Тихо, тихо! – испугался и весь побледнел Григорий, указательный палец приложив к губам, – вы сто? Дазе не думайте о таком! Они нас в лаз всех могут унистозить, нет… нет… Два или тли месяса назад они балак новисков весь полезали, стласно… нет… нет…
Затрясся парень почти в истерике, закрыв уши ладонями. Алексей Дмитриевич с Павлом удивлённо переглянулись.
– Эй, Свист! – Пётр положил руку на плечо Гриши, – успокойся, братишка, глупость Профессор сморозил, а ты поверил. Не переживай, мы больше не будем!
– Да… да… не надо так говолить! – пришёл в себя парень, – пойдёмте… вам нельзя пока…
– Эй! Вы трое! – один из блондинов обратил внимание на глазеющих на них, людей, и стал подходить, – чё? В музее что ли? Свист, ты чтоль? Новых животных заарканили? Ха-ха-ха…
– Да, господин Константин, ха-ха-ха, – фальшиво поддержал смех Гриша, раболепно склонив голову и смотря в землю, – сегодня утлом их охотники пливели…
– Этот чё-то совсем немощный, – стал обходить двоих пленников Константин, словно на рынке прицениваясь, – надо было его кончать в лесу, толку мало… а этот вроде здоровый!
– Игого! – по лошадиному передразнил Пётр, злобно глянув на оборотня, отталкивая от себя его руку, которой тот хотел видимо пощупать, – убери мерин свои копыта, иначе я тебе их выдерну!
Константин в удивлении открыл рот, на пару секунд онемев от дерзости. Гриша заплакал, упал на колени и пополз в сторону.
– Опаньки! – вскочил со скамьи на подмогу второй оборотень, – это кто тут у нас такой дерзкий!
– Тебя не спросил, мутант, идите оба на луг – попаситесь!
Профессор обречённо вздохнул, как будто что-то зная, и отошёл в сторону.
– Ах ты сука безволосая… – пришёл в себя Константин и тут же получил сильнейший хук в челюсть, после чего с недоумением упал в пыль.
– Как ты смеешь, мы же тебя сейчас порвём, как грелку, ублюдок! – подбежал Панкрат размахиваясь кулаком от всей души и не найдя цель, чуть было не потерял равновесие. Пётр ловко увернулся и оказавшись за спиной оборотня, молниеносным движением ударил в бок, в район почек. Тот с хрипом сник, присев на одно колено. Вокруг начинали собираться поглазеть прохожие, и даже трое грузчиков перестали таскать свои доски.
– Всё! Тепель они вас убьют и… меня… нет… нет… я не хосу умилать… – сидя на коленях, Гриша уже навзрыд ревел, закрыв лицо ладонями.
Взбешённый Константин поднялся с земли и стал превращаться в коня, пока его друг корчился от боли.
– Сейчас прольётся чья-то кровь! – кто-то из толпы со знанием дела громко прокомментировал начавшуюся заварушку.
– Давайте, лошадки, ну ка, проверим, из чего вы состоите, – мрачно зашептал Пётр, снимая с себя куртку и бросая её в сторону, – по одному только подходите, копытообразные нелюди, щас я вам гривы накручу…
–Ц-ц-ц-ц! – что-то засвистело с неба, люди испуганно стали отходить подальше, расширяя круг.
– А это ещё что?.. – только и успел выговорить Пётр, как между оборотнем и ним, в землю влетел орёл, подняв над собой столб мелкой взвеси. В секунду птица обернулась в красивую светловолосую девушку, вместо рук у неё белели костяные кинжалы.
– Алиса… Алиса… – зашептали испуганно люди, некоторые стали разбегаться.
– Не сметь! – она направила одну свою трансформированную руку, остриём к жеребцу, – они мои!
Конь взбрыкнул, приподнявшись на задние ноги, но наступать перестал.
– Алиса, он первый начал! – второй оборотень, отдышавшись после удара, обиженно запричитал, поднимаясь, – дикий какой-то попался, рамсы попутал…
– Заткнись, Панкрат, знаю я вас, идиотов! Только сделайте что-нибудь с ними, я вам двоим кишки перевяжу! – несмотря на, казалось бы, нежную красоту девушки, в ней чувствовалась настоящая сила и опасность. И вот уже и Константин стоял рядом, преобразившись обратно в человеческий облик, – они под моей опекой! Свист, иди в барак, дальше я сама с ними!
– Да… да… – облегчённо вскочил на ноги Григорий, всхлипывая и вытирая слёзы, и быстро побежал.
– Гриш, глянь нам что-нибудь пожрать! – крикнул вдогонку парнишке Пётр, тот лишь отмахнулся, сверкая пятками.
Глава 1 "Путники"
– Ээх, ма… как же я скучаю по бутылочке пива, взятого из холодильника… и по хоккею! – вздохнул мужчина лет сорока в кожаной потрёпанной куртке, замусоленных джинсах, первоначально синего цвета и обутый в армейские ботинки с толстенной подошвой. Он полулежал перед костром, облокотившись на руку и мечтательно смотрел на танцующие желто-красные языки пламени, иногда стреляющие искорками. Вокруг начинало темнеть и окружающие деревья с каждой минутой становились всё зловещей и хмурней, превращаясь в странные крючковатые мифические существа.
– А я по ванной с горячей водой! – рядом лежал на спине, прямо на траве, второй мужчина, лет на десять старше «любителя пива», и смотрел на верх, на проступающие в небе звёзды, – а ещё бы в баньку с веником, и хорошо так прожариться, чтоб ноги подкашивались, и кожа трещала…
– А потом холодное пиво, и девчонок! – оживился первый.
– Точно! Ха-ха! – засмеялись они дружно.
– Добрый вечер! – неожиданно раздался женский голос и из ближайших зарослей кустов проступили человеческие очертания.
– О-х-х же, чёрт… – чертыхнулись два приятеля резко вскакивая на ноги и хватая рядом лежащие карабины, направили их на приближающую в свет костра, фигуру.
– Не бойтесь меня, я просто к вам в гости, – это была молодая девушка, бесстыже обнажённая, которая совсем не стеснялась своего естества. Совершенство её тела, обескуражила мужчин, они в недоумении замерли, не веря своим глазам. Светлые и густые волосы спадали на хрупкие плечи, а налитые груди с торчащими сосками притягивали заворожённые взгляды путников, – мальчики, перенаправьте ваши пуколки в сторону, а то мало ли…
– Э-э-э… вы… ты, кто? – первым пришёл в себя самый старший, опуская карабин дулом в землю, но не снимая палец с курка. – Почему ты голая?
– Меня зовут Диана, я женщина! Или вы совсем забыли, как мы выглядим? Бедненькие, вашу память совсем отшибло? – она подошла к спросившему и ласково погладила его седые, сальные волосы, – я здешняя, а вот вы походу пришли из далека. Мы тут почти всегда ходим без одежды, когда занимаемся охотой…
– «Мы»? Вас много? – второй мужчина так же взял себя в руки, не отводя плотоядного взгляда от красивых грудей незнакомки.
– Не очень, таких как вас больше, – лукаво улыбнулась девушка и подмигнула ценителю пенных напитков, – и вы пришли по адресу – туда, где вас спасут!
– Мы идём из Ростова и слышали про возрождение цивилизации тут у вас на Урале, – успокоился более молодой мужчина и не смотря на многозначительный взгляд, брошенный напарником, закинул за плечо своё оружие, – меня зовут Пётр, его Алексей Дмитриевич… Мы долго сюда пробирались через весь этот ад…
– Пётр… как же вы настрадались, – девушка вплотную подошла к нему, прижавшись своим телом к пыльной одежде путника и с нежностью посмотрела в его зелёные глаза. Мужчина чуть ли не застонал от сладостной истомы, ноги задрожали от перевозбуждения, – теперь у вас будет нормальная пища, чистая одежда, собственный дом и женщины…
– Это сказка? Неужели ещё такое может быть… – дрогнул голос Петра, а в уголке глаза предательски сверкнула слеза, – четыре года мы шли и шли, и дошли?..
– Дааа! – услышал он у уха бархатный голос и даже почувствовал тепло её дыхания.
– Сука! Не трогай его! – со злобой закричал Алексей Дмитриевич. Пётр с удивлением открыл глаза, приходя в себя. Девушка с нечеловеческим шипением под щёлканье затвора отскочила назад, на пару шагов и пригнулась к земле. Изо рта её торчали длинные клыки, а глаза неестественно горели красным огнём. – Петя, это мутант!
– Ох жешь… блядь! – опять вскинул карабин в страхе смотря на пригнувшуюся незнакомку. Её спина стала быстро покрываться шерстью, а лицо изменяться в морду зверя, отдалённо напоминающую человечью, – что это за херня, Профессор?
– Не знаю, это что-то новое, – мужчина направил ствол в чудовище, у которого сейчас вытягивались ноги и руки, превращающиеся в лапы с когтями, – и что-то мне подсказывает, что оно к нам с недобрыми намерениями пришло…
– Мамочки… мамочки… – зачастил Пётр, целясь в дёргающее, как будто в судорогах, существо, – это что? Волк что ли?
И в правду, некогда красивая блондинка сейчас стояла на четырёх лапах и ощетинившись клыками, рыча, стала кружить вокруг людей, превратившись то ли в собаку, то ли волчицу, высотой в холке почти по грудь.
– Эй, тварина! – Алексей Дмитриевич держал на прицеле зверя, готовый в любой момент нажать на гашетку, – Иди отсюда по-хорошему! Видит бог, я буду стрелять!
Где-то в небе раздался визгливый свист и тут же, из глубины леса звериный вой. Путники вздрогнули и стали оглядываться по сторонам, кружась вместе с зверем в странном, сюрреалистичном танце.
– Она не одна… божечки, куда мы попали? – у Петра задрожали руки, а внизу живота забурлило в недобром предчувствии.
– Спокойней, Петруха, мы с тобой и не из такого дерьма вылазили… это просто мутанты… Эй, как там тебя, Диана! – Алексей Дмитриевич дёрнул карабином в сторону волчицы, которая кружилась вокруг них пока не приближаясь, но и не удаляясь, – мы простые путники, и не хотим причинить вам вреда. Хотите, мы уйдем с миром прямо сейчас?..
Договорить он не успел, что-то сверху со свистом прилетело и ударило по голове и настала Тишина…
** * *
Пётр с трудом открыл глаза, в голове гудело, а в затылке пульсировала глухая боль. Он попытался приподняться, но удалось лишь глупо подёргаться, руки и ноги были крепко перетянуты чем-то. Сфокусировав взгляд перед собой, Петро увидел лежащего, так же крепко связанного бечёвкой, Профессора, у того были бессознательно закатаны зрачки.
– Петя, всё нормально! – он увидел перед собой голые ноги, без какой-либо обувки. С трудом дёрнувшись, удалось развернуться на бок. Перед ним стояла Диана, снова в человечьем обличии и в восхитительной своей обнажённости. – Мы хотим лишь вам помочь!
– Вы кто такие? – прошипел через зубы, мужчина.
– Мы Ваши спасители! – услышал он мужской голос и в свет от костра вышел парень крепко сбитого телосложения, так же как девушка, голый. Он подошёл к лежащему Профессору, протянул руку и с удивлением Пётр увидел, как указательный палец незнакомца вытянулся, превращаясь в костяное, острое лезвие. – Правда за ваше спасение, нам кое-что нужно от вас, совсем малое…
После чего парень толкнул ногой по телу Алексея Дмитриевича, разворачивая его спиной к Петру и наклонившись, хладнокровно полоснул своим видоизменённым пальцем по вене кисти руки. Тонкая струйка крови стала стекать на траву. Парень, как с ручейка с водой, стал черпать ладонями тёплую жидкость и жадно её глотать.
Пётр с ужасом смотрел на происходящее, не в силах отвести испуганного взгляда.
Глава 2 "Конвой"
Они шли через заросли кустов и травы, почти всю ночь, в окружении компании четырёх обнажённых людей и неся на плечах своё нехитрое снаряжение. Оружие забрали, и теперь собственные стволы были направлены на них. Начинало уже светать.
– И всё-таки? Кто вы такие? – в десятый раз повторил свой вопрос, Алексей Дмитриевич, бросая мимолётный взгляд на свою перебинтованную кисть. Пока на вопрос никто не ответил, и до сих пор конвоиры сохраняли безмолвие. – Каннибалов мы повидали за долгий свой путь в предостаточном количестве, и сумасшедших тоже… но что-то, таких как вы, любителей попить кровушки, не встречали…
– Тебя только это смутило? Уф-ф-ф… – за спиной Пётр уже начинал пыхтеть, силы начинали покидать, – а то, что та дамочка превратилась в волка? Это нормально?.. Уф-ф-ф… Надо было остаться под Миассом, с теми смешными фермерами… сажали бы капусту с картошкой, сытые бы хоть были…
– Вы в «Родимичах» были? – оживился молодой парень, тот, что пил кровь у Профессора, с «сайгаком» Петра в руках, и с интересом посмотрел на пленников.
– «Родимичи»? Ух ты, и в правду вроде так называлась их деревушка, – закивал Пётр, чему-то улыбаясь, – там у них главный старик такой седющий был, Михалыч вроде все его называли… Уф-ф-ф… Всё просил остаться, ох же и тип. Всё говорил, церковь построит и народ потянется…
– Точно, узнаю его! Он построит, раз сказал! Ха-ха-ха, – засмеялся парень, трое напарников с непониманием посмотрели не него, – да мы у них были лет пять назад, когда пробирались сюда с батей и сеструхой. Тогда он всё мечтал кузницу запустить и запустил, не без помощи моего отца. Да-а-а, надо же, земля круглая… У Михалыча сын ещё был инвалид…
Осёкся молодой человек от своих воспоминаний и понурив голову, замолчал.
– Ничего себе инвалид! Там такой бугай, два мешка с картофаном на двух плечах тащит… Всем бы таким инвалидам быть, – вздохнул Пётр, – у-ф-ф-ф, кстати, ребята, может передохнём, мы же с Профессором не Михалыча сыновья, да и жрать уже охота… надеюсь вам нет, хм…
– Немного осталось, через полчасика дойдём и там передохнёте, – басисто промолвил самый старший из оборотней, возраста Алексея Дмитриевича с завивающими на голове и груди, седеющими волосами, первоначально тёмного цвета, видимо, он был главный в группе. – Диана, доченька, беги домой, пусть подготовят место для новых постояльцев.
– Да, па! – беспрекословно ответила девушка, и остановившись, стала превращаться в волка.
– Жуть! – передёрнуло Петра, он с отвращением на лице отвернулся, глянув на четвёртого обнажённого конвоира, у того по ляжкам бился от ходьбы крупных размеров «инструмент», – да что же это такое, некуда даже посмотреть… тьфу… нелюди…
– А в этих ваших «Родимичах» сколько жителей? – отвлёк вопросом папа-оборотень.
– Да фиг его знает, может пятьдесят, может сто… я не считал…
– Не надо Пётро… иногда надо помолчать… – тихо прервал Профессор, зло глянув взад на друга, – язык прижми, дурень…
– А чё я? Вон, парень же там бывал, – не понял Пётр, провожая взглядом пробегающую мимо них волчицу Диану, – надо же, как какая-та фантастика… Я помню давно по телеку смотрел про оборотней кино, так их там серебряной пулей за милую душу мочили. Уф-ф-ф… а вам нравиться серебро? А? Ребята?..
– Заткнись! – прервал старший и остановившись, подошёл к словоохотливому Петру, – слушай, человечешко, я тебе разъясню немного про наши порядки. У нас не положено трепаться, тем более таким как ты… Надеюсь я ясно выражаюсь?
– Да уж куда ясней, – Пётр смело посмотрел в зелёные глаза оборотня. Руки за спиной начинали затекать от крепких пут, очень уж ему хотелось схватить за горло этого нудиста и проверить прочность шеи, но не сейчас, – вы умеете убеждать!
– Вот и хорошо! Вперёд! – отвернулся вурдалак от пленника и снова пошёл впереди группы. – За мной!
– «За мной», «за мной», – зашептал Пётр, встряхивая поудобней на спине поклажу, – а куда «за мной»? Может на убой?.. Что-то не очень охота, хоть бы руки развязали, ироды.
– И правда, Семёныч, куда они денутся? – парень своим странным пальцем-лезвием разрезал бечевку сначала у Петра, потом у Профессора. Главный лишь безразлично махнул, продолжая идти впереди.
– Спасибо, сынок! – благодарно пробормотал Алексей Дмитриевич, потирая онемевшие кисти.
* ***
Они вышли на опушку леса и пленники застыли в удивлении от увиденного. Перед ними предстал почти настоящий город, как в старых исторических фильмах, обнесённый деревянным забором из толстенных двухметровых кольев. Через каждые двести метров стояли бревенчатые башни со сторожами на них, в руках которых смутно узнавалось огнестрельное оружие. За стенами виднелись крыши домов самого разнообразного покрытия и материала. Невооружённым взглядом неопытный обыватель мог бы узнать и яркую глиняную черепицу, и легированную блестящую жесть и даже встречались дома, покрытые серым шифером, с налётом мха. Создавалось обманчивое впечатление, что это поселение раскинулось за горизонты и в ширь, и в длину. Пахло дымом, навозом, едой, фруктами с овощами, гнилыми отбросами, и весь этот аромат ветром несло к опушке.
– И правда город! – в восхищении пробормотал Алексей Дмитриевич, вдыхая всей грудью, – никогда бы не поверил, что я соскучусь по этим запахам настоящей жизни…
– Ну чё встали? – недовольно прокричал старший конвоир, – насмотритесь ещё до тошноты, вперёд!
– А баня у вас есть с веником?
– И пиво?! – поспешно добавил Пётр и не сдержавшись заржал, Профессор подхватил смех младшего товарища, вспоминая вечерние безмятежные мечты.
– Иногда мечты сбываются, – резко перестал веселиться Алексей Дмитриевич и, глянув на свою забинтованную руку, погрустнел, – только сколько нам придётся за это заплатить?
Глава 3 "Хлеб и колбаса"
– Лаз в месяц вы идёте в медпункт на сдацу клови, 400 мл с каздой головы и полуцаете талон, где плописано влемя отбола… В случае если вас талон плослоцен более тлёх дней, любой из выссей касты вплаве вас наказать по-своему усмотлению… ха-ха-ха, – заржал коротко стриженный худой парника, оголённый по пояс, с татуировкой черепа на груди, показывая пару гнилых, чёрных зуба, – а усмотление у них одно, литла два высосет у вас и успокоется… а там уз вызивите, не вызивете, это как повезёт…
– Что-то попахивает фашизмом? – не выдержал Профессор, он сидел на деревянной кровати, на перине из мешковины, набитой соломой и такой же подушкой, он даже чувствовал, как под мягким местом хрустела сухая трава, – Это у Вас такая Утопия что ли? Как тебя звать, парень?
– Глиса, но все меня Свистом зовут, – почесал голову Гриша, задумавшись, – не знаю сто за Утопия и фасизм, но в насем Клуз-Напоке, нам, людям, зивёться холосо! О нас заботятся, охланяют от злых мутантов, колмят, дают нам лаботу…
– Понял, Петро? Клуж-Напока, столица Трансильвании. Пермский край, а где Румыния? Н-да, походу дела тут попахивает бредом… – покачал головой Алексей Дмитриевич.
– Что за Трансильвания такая? Что-то знакомое, не могу вспомнить… – на соседней кровати лежал, потягиваясь Пётр и зевал от усталости.
– Эх… совсем народ глупеет, забывать начинает – Влад Третий Цепеш, Дракула, вампиры и иже с ними! Это княжество в своё время Меккой была для всех любителей Готики и мистики. Петя, ну стыдно не знать…
– А чё я? У меня ПТУ за плечами, и сварщиком на заводе работал, пока вся эта катавасия не началась. Мы институтов не заканчивали… Да и мозги сейчас не работают, спать охота… э-э-э, – опять показательно зевнул Пётр, – Гриша, пожрать бы… есть чё перекусить? А то наше добро ваши господа-товарищи забрали…
– Я вам цё, лаб что ли? Я в этом балаке главный так-то! – обиделся Свист, до этого с открытым ртом слушавший Профессора, – за еду надо лаботать, плиносить пойзу для обсины… Сийно хосется?
– А как ты думаешь, Гриш, всю ночь по вашим лесам тащились, под чутким контролем вашего высшего общества… Ну? Братишка? Подумай, может что-то можно придумать?
– Ну ладно, уговолили, вы тойко пока никуда не выходите, вам нейзя с этим, – он ткнул пальцем указывая на волосы двух друзей, – нам, людям, заплесено так ходить, завтра вас постлигут и поставят индиффф… интифффф… индифффикатол, а потом мозно!
Поборов тяжёлое слово, Григорий отвернулся и важно пошёл вдоль стоящих пустых кроватей и самодельных деревянных тумбочек. Их было с десяток в помещении, и по состоянию, эту мебель явно использовали по назначению. Ещё пахло тяжёлым потом и грязным бельём.
– Ох, Петя, сдаётся мне, что мы попали в нехорошую историю с этим Клуж-Напокой, надо же, назвать так город… Тот, кто это сделал, подкован и не глупец. Так-то метод кнута и пряника, в наше время, наверно самый действенный для нашего поредевшего Человечества. Ты же понимаешь, что тут процветает это вековечное разделение на слои и касты? Люди стриженные, и с каким-то индификатором ходят, словно скоты в колхозе, да ещё эта ежемесячная сдача крови, ну точно, дойные коровы…
– Может и правда, надо было в «Родимичах» остаться? «Где-то в Перми возрождают Цивилизацию», вот и нашли, нахер, на свою голову, – задумался Пётр, – пару дней передохнём, обсмотримся и рванём отсюда. Мутанты, вампиры, оборотни, свихнуться можно!
– Что-то мне подсказывает, свалить отсюда нам так просто не дадут, – покачал головой Алексей Дмитриевич, – а если и дадут, то ногами вперёд и без оркестра…
– Да-а-а, – вздохнул Пётр, – что-то вообще не соображаю, жрать и спать хочу и ничего больше.
– А вон и «виртухай» наш идёт, – улыбнулся Профессор и кивнул в сторону дверей, там появился Гриша с плетёной корзиной и кривоватой улыбкой на губах, – довольно быстро обернулся.
– Ох, Григорий, ах ты наш мил дружок, – оживился Пётр, присаживаясь на своей постели, – давай золотце, покажи, чем ты нас угостишь?
– Да так, в столовой взял, меня там увазают! Я зе главный! – парень протянул Профессору корзину, Пётр быстренько перепрыгнул на кровать к другу и пристроился рядом. – Малья Ивановна доблая, хоть и кличит гломко, иногда…
– Ого! Настоящая колбаса! – вскричал Петро, вытаскивая грубо набитую в кишку, кральку, и тут же разламывая её напополам, протянул половину Профессору, – чесноком пахнет и смотри, Алексей Дмитриевич, ХЛЕБ! Матушки мои, мы попали в рай!
– И настоящее молоко, удивительно! – Профессор вытащил пол литровый глиняный горшок и с наслаждением сделал пару больших глотков. Выдохнув, он протёр губы рукавом куртки, – парное, ещё тёплое… Ты понимаешь, что это значит?
– М-м-м! – махнул рукой Пётр, жадно жуя и глотая колбасу, – отстань, м-м-м, это… м-м-м, кайф.
– Это значит, бестолочь, у них есть сельскохозяйственная отрасль. Хлеб тоже свежий, они выращивают настоящую пшеницу и молют! Даже в «Родимичах» такого белого хлеба нет. – Алексей Дмитриевич вдохнул отломанную корочку от каравая и откусил. – Восемнадцать лет… восемнадцать лет, мы ничего подобного не ели, м-м-м, боже…
По морщинистым и обветренным щекам Профессора бежали слёзы счастья.
– Нам есё лаз в неделю настоясую лыбу, заленую дают, – Гриша стоял над ними глупо улыбаясь и почёсывая затылок, – я лыбу люблю, вы мне будете давать её, а я вам колбасу!
– Гришка! Ты настоящий друг, конечно, рыба твоя! Да за такую колбасу я палец свой отрежу для тебя!
– Нее, мне палец не нузен, лыбу!
Профессор с Петром захихикали, давясь едой.
Вот говорят, что мир сложный и не надо его упрощать, но мы сегодня этим и займёмся. Речь пойдёт об умном упрощении с помощью структурного анализа, а анализировать будем вампиров и оборотней.
В полночь они будут тут как тут, так что у нас есть всего 13 предложений, чтобы кратко вникнуть в структурный анализ.
Структурный анализ был в тренде в 1950 – 1960-е годы среди лингвистов, филологов, антропологов, философов. Это такой приём изучения почти чего угодно, который позволяет упростить изучаемый материал и прийти к офигеть каким неожиданным выводам.
Осталось 8 предложений. В общих чертах идея структурного анализа: во всём многообразии предметов выделяем те, что схожи между собой. Те признаки, по которым предметы схожи, упрощаем и обобщаем – Вуаля! – у нас есть общая для этих предметов структура.
Пока как-то мутно, так что лучше на примере посмотрим. Например, у всех бумажных книг похожая форма с углами, а у всех табуреток – четыре ножки. Хм, пожалуй ножки стоит открутить и заточить, потому что скоро придут сами знаете кто.
Так вот наличие четырёх углов у книг составляет их структуру. Ещё в структуру книг войдут наличие обложки, названия, букв, строчек, автора и прочие упрощённости. Книг может быть бесконечно много, а структура у них одна. Но интереснее всего анализировать не один предмет, а сразу несколько… – У-у-у-у! – это воют оборотни! Пора за них браться, да и вампиры тут как тут.
Через 31 предложение нас покусают. Ну что ж, хотя бы успеем проанализировать тех, в кого мы превратимся.
Возьмём вампиров. Сначала определим их место: в нашем случае это будут персонажи фильмов ужасов. Фильмы ужасов представляют собой вселенную, которая ограничивает наше странное исследование. Теперь задаёмся вопросом: что в этой вселенной противостоит вампирам? Очевидно, что противоположность вампиров – оборотни. На одном уровне они идентичны: и те, и другие – монстры, которые могут вас укусить и превратить в подобие себя. Но в других отношениях они являются инверсией друг друга. Давайте проанализируем, что составляет их структуры.
Вампиры богаты и, как правило, аристократы. У них есть деньги на наряды, бижутерию и косметос. Оборотни бедны и после обращения туда-обратно выглядят хуже всякого бомжа.
Вампиры привязаны к какому-то месту: у них есть замок или склеп, где они скрываются в течение дня. Оборотни – бездомные изгои, путешественники и чаще всего в движении.
Вампиры контролируют других существ: летучих мышей, людей, которых они гипнотизируют и обращают в рабство. Оборотни не контролируют даже себя.
Нам осталось жить 14 предложений. Теперь самое интересное и важное. Тех и других монстров можно уничтожить с помощью отрицающей их противоположности: вампира – колом, который являет собой дешёвый кусок дерева, пригодный для крестьянского труда. Оборотня – серебряной пулей, то есть чем-то изготовленном в буквальном смысле из денег.
После такого анализа, можно лучше понять смысл таких символов, как вампир или оборотень. Например, вампиры необязательно символизируют смерть и страх. Скорее, власть (ну кровососы же), а их господское положение одновременно и привлекает, и отвращает. Ну а насчёт оборотней попробуйте сделать выводы сами.
Время итогов, ибо у нас всего 5 предложений. Разумеется, это очень простой пример структурного анализа. В этом приёме есть ещё куча дальнейших сложных шагов. В это нет необходимости вникать, чтобы уловить вот что. Даже сделав один шаг в своих размышлениях, можно обнаружить такое, что в иных условиях и помыслить было бы нельзя. Радикальное упрощение реальности подталкивает к мыслям, которые, скорее всего нам и в голову бы не пришли, если бы мы просто попытались охватить мир во всей его сложности.
Структурный анализ – пример умного и интересного упрощения. Предложения кончились – Вжух-вжух! У-у-у-у! – взмахи крыльев, волчий вой, нам крышка.
После такого анализа, кем бы вам хотелось стать: вампиром или оборотнем?
P.S. На пикабу хэштегов "оборотни" – около 1000, а "вампиры" – 3000+. Выходит, что вампиры более привлекательные ребята.
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Глава 16 "Банда"
Их было человек двадцать, они окружили и смотрели на меня с любопытством и злой настороженностью. Видно было, что эти люди закалились за последние годы и потеряли доверие к новеньким. Я считал себя худым, но эта компания отличалась просто катастрофической дистрофией, пожалуй, Андрей был среди них толстяком. Три женщины непонятно какого возраста из-за обилия морщин и седых волос, одетые в странные полу кофты, полу платья, сшитые из холщовых мешков, как будто подчёркивающие какую-то градацию. Мужчины разного возраста от подростка лет четырнадцати до лысого старика с пигментными пятнами на коже. На них одежда висела поскладней, правда не всегда по размеру. Явно Андрей снарядился по максимуму в свою городскую вылазку.
– Народ, знакомьтесь, это наш новый знакомый Леонардо! Представляете, он всё время жил в этом городе, и радиация его обходит стороной! – после последней информации все оживились и зашептались друг с другом. Андрей стал тыкать пальцем в своих друзей, – это Костик, это Дубмен, Лиса, Конопля, Копчёный…
Имена с кличками сплошным потоком закружились в моей голове, давно я не видел столько людей в одном месте. Я смотрел на них, и такая жалость во мне проснулась, что хотелось аж обнять их. Бедные, с какими же невзгодами им пришлось столкнутся, чтобы сейчас оказаться в таком жалком виде здесь. Мне даже стало стыдно за свою нечувствительность к фонящей реальности, окружающей эту компанию. Для них нынешний мир был враждебным.
– …дед Матвей, Лёха, и наш малыш Кью, – закончил представлять Андрей, после чего уже обратился к своим товарищам, – представляете, я его встретил пожирающего тушенку насыщенную шестью Зивертами а сам он при этом «нулевой»!
– Да ну… ого… них@я себе… да гонишь! – заволновалась публика, не веря словам своего лидера, кем он, судя по всему, являлся. Они стали бестактно меня щупать и теребить мою полицейскую форму. – Он чё мент, ай боюсь, пасадют ещё… ха-ха!
– Ха-ха, – я тоже заржал вместе со всеми, отступая от загребущих рук. Почти вся компания была беззубая, я даже почувствовал гнилой запах из ртов. – Нет, я всего лишь бывший студент Университета, просто удобно в этом…
– Вот смотрите, – Андрей тыкнул своим дозатором мне в шею, показывая отсутствие радиации. – Совершенно пусто, ничего!
– Андрей, аккуратней… – вежливо попросил своего нового друга, потирая шею, – всё-таки я не вещь…
– Извини, Лео, конечно же ты не вещь, – зачем-то Андрей подмигнул своей команде, те снова беззубо заржали, – ты – ЕДА!
Я открыл было рот в немом вопросе, не сразу сообразив в смысле слов, как что-то тяжелое обрушилось на мой затылок. Вокруг всё потемнело, а ноги подкосились…
* ***
– Ты пойми, мои люди уже никакие, – заговорил Андрей, увидев, как я открыл глаза. Я смотрел на него верх тормашками, понимая, что меня привязали за ноги и подняли. В стопы больно впивались веревки, скорей всего я висел на ветке дерева. – Вчера мы двоих наших друзей похоронили, мы не переживём эту неделю…
– Вот и… тьфу, жрали бы их, – я сплюнул кровь, голова просто гудела от удара, которым меня оприходовали эти «добрые» самаритяне.
– Да не, мы своих не едим, а ещё они живьём сгнили, мясо у них вонючее, смрадило! – заулыбался Андрей, и ободряюще похлопал меня, – но ты не расстраивайся, друг, ты же понимаешь, сильнейшие должны выжить, просто сегодня не твой день. И вообще, считай это как добрый акт с твоей стороны, ты дашь нам возможность скопить энергию, а завтра мы рванём в нашу, к-х-м, экспедицию!
– Какие же вы твари! – я попытался его схватить за рыжую бороду, благо, они не удосужились связать руки. Он с хохотом отскочил в сторону, а я же, как боксёрская груша, стал болтаться. – Люди, братья, да что вы делаете то? Вы же не звери, одумайтесь. У-ф-ф… хотите я в городе порыскаю в складах, думаю, найду для вас что-нибудь съестное, незаражённое!
– Нет времени, – вздохнул Андрей, – мне надо накормить моих псов и сучек, да и вряд ли там что-то есть съедобное… Ты как ангел-хранитель для нас, Леонардо! Обещаю тебе, брат, ни одна косточка не пропадёт за зря, каждый кусочек уйдёт в дело, а из крови твоей Конопля сделает отличную кровавую колбасу, видишь, и кишки твои пригодятся! Она у нас ах какая искусница…
Банда ублюдков заржало над шутками своего говорливого командира. Я не верил своим глазам, всё происходило как во сне, в очень, очень страшном кошмаре. Я бросил взгляд на траву, сердце испуганно замерло – подо мной лежал таз, а в метре кучкой моя одежда.
– Батя, пожалуйста, можно? – подросток, худющий малыш Кью, добрыми, щенячьими глазами посмотрел на Андрея. Тот, потрепав сына за грязные волосы, благостно кивнул.
– Мальчик… малыш Кью… обрежь верёвку… – зачастил я, видя подходящего парня, – давай, помоги мне…
Он зашёл за мою спину. Я практически поверил, что сейчас упаду на землю под хохот этих людей, и всё окажется глупым розыгрышем для вступающих в банду новеньких, были такие фильмы, очень давно видел нечто подобное.
– А-а-а! – заорал я от ужасающей боли в спине, этот мелкий засранец живьём отрезал от меня кусок остро заточенным ножом. – Бля-я-ядь… сука…
– Не гоже так грязно ругаться, чему ты научишь нашу молодёжь, а ей ещё надо поднимать нашу цивилизацию… Ну не могу я отказать своему сыну в свежатинки, любит он с кровью… Кушай, кушай, мальчик мой! – ласково погладил он подошедшего парня, жадно жующего некогда часть моего тела.
– Ублюдки… а-а-а, звери… – пронзила дикая боль в спине. Я почувствовал, как по шее и голове побежала струйка, и стала капать в таз.
– Ну всё, дед, кончай эту свинью, – махнул рукой Андрей, – только аккуратно, через горло, чтоб ни одной капли мимо не пролилось!
– Всё будет холосо, сяс мы его… аккулатненько… – из толпы выступил старик с тесаком в руке, – ухи чул мои…
Глава 17 "Добрая Лиза"
– …ухи чул мои, сяс головуску его тяп, ни капли мимо… – дед подошёл ко мне со своей беззубой улыбкой, поигрывая тесаком.
– Сука, старый… только попробуй, я тебе ноздри вырву, – я попытался ухватить старика. Тот удивительно ловко для столь тощего человека отскочил в сторону.
– Мальцики, плиделзите его, буйный какой-то попася… – я почувствовал, как что-то тяжёлое упёрлось мне в спину, прям в рану и кто-то с двух сторон обхватил мои руки, заламывая их назад.
– А-а-а-а! – я орал во всю глотку от боли и ужаса, приближающегося в виде тощего деда, который возможно, в доядерном мире жил себе и не тужил простым добрым пенсионером и бегал по утрам со скандинавскими палками по дорожкам парка. Мои движения были полностью скованы, а голова как раз висела над тазом. Сзади очень крепко меня держали – без шансов. Никогда до этой минуты я не оказывался в столь патовой ситуации, и совершенно не хотелось именно так уходить на тот Свет. Сквозь сжатые зубы я прошипел: – Дед… ты… сдохнешшшь…
– Ась… ась? – кривляясь, старый приложил ладонь к своему уху, а свободной рукой замахнулся для последнего удара в шею, – не слысу я… глух…
Краем глаза я увидел нарастающую тень, и через секунду деда раздвоило от головы до паха. Кровавые внутренности смачно вывалились на траву, а половинки некогда человека рухнули в разные стороны. За ними стояла моя Лиза, вместо рук у неё были костяные наросты, очень похожие на сабли, с правого лезвия стекала кровь. Лицо злое и недовольное, с уголков рта торчали клыки.
– Лиза… как я рад тебя видеть… – чуть не плача, фальцетом, совсем не по-мужски, я пробормотал заплетающимся языком, – ты меня простила?
– Мутант… мутант… оборотень... – отошла от шока неожиданного появления сверху, банда. Лиза взмахнула крыльями, резко поднялась в воздух и молниеносно устремилась к убегающим в свои сараи, людям. С ходу она рубанула руками-мечами в своём пикирующем полёте, отрубая сразу три головы, и тут же, в секунду, догоняя ещё нескольких.
– Чудовище! Возьми меня! – я услышал рёв Андрея, Лиза почти догнала малыша Кью, готовая растерзать парня. – Нечисть шлюшная!
Девушка незамедлительно развернулась с заносом и рванулась к одиноко стоящему главарю банды.
– Давай, давай, сучка… иди сюда…
– Нет! Лиза! – я увидел в руках Андрея «калаш», – осторожно!
– Получай! – он быстро поднял автомат и очередью пронзил стремительно летящую Лизу, – 7,62 тебе в рот, сучка!
Девушка рухнула в трёх метрах от Андрея, подняв над собой облако пыли. Я плакал не в силах ничем помочь, зачем она ради меня пошла на это? Теперь мне было всё равно, на моих глазах погибала единственная любовь.
– Лиза, говоришь? Сучка она у тебя, мутантка, нелюдь! – с издёвкой он опять нажал на гашетку «калаша», направляя огонь на умирающую, – оборотятину такую мы ещё не жрали, надо будет попробовать. Эй, мужики! Вы как бабы разбежались, сыкуны…
Из сараев стали выглядывать испуганные люди.
– Ну смелей, у вас ведь есть я! Держитесь меня и всё будет Тип-Топ! Сегодня мы устроим пир! – он оглянулся на своих выползающих приятелей.
– Вряд ли! – с удивлением Андрей развернулся, как раз чтоб увидеть, как костяной меч вонзается в живот, резко распарывая его. Перед ним стояла обнажённая Лиза, из множественных смертельных ран её, лилась кровь.
– Она не одна… – раздался чей-то крик и резко замолчал.
– Тва-а-арь… – прохрипел Андрей, падая на колени к своим потерянным кишкам.
– Лиза, ты жива! – я не верил своим глазам, дергаясь на верёвке словно поросёнок. Она в это время схватила за рыжие волосы Андрея, задирая ему голову и впилась клыками в шею. Я зажмурил в отвращении глаза. – Ох, Лизка… сегодня обойдёмся без поцелуев.
– Привет, слабак, тебе помочь? – услышал рядом знакомый голос братишки Лизы, и тут же почувствовал секундную невесомость, после чего рухнул в злополучный таз, чуть не свернув шейные позвонки. Кругом люди орали в ужасе, словно к ним пожаловала армия злобных демонов.
– Спасибо… – я с трудом присел на пятую точку, освобождая ноги от пут и потирая шею, после чего попытался встать. Голова закружилась от потери крови, и я завалился на бок, чувствуя отдачу пронзительной боли в месте среза на спине. Уже теряя сознание, я услышал, – слабый какой-то твой хлюпик…
Глава 18 "Очаг цивилизации"
– Только из-за меня вы убили двадцать человек? – я сидел в траве, среди крови, разорванных частей тел и смотрел в открытые, стеклянные глаза лежащего передо мной мёртвого малыша Кью. На шее у него краснели четыре дырки от укуса, лицо почти белое, обескровленное, с посмертной гримасой ужаса.
– Они были зверями в человечьем обличии! Скоты! Тьфу! – сплюнул на землю Володя, он стоял рядом и оттирал себя от крови пучком травы. Лиза сзади обвязывала моё плечо и всхлипывала.
– Я уже думала, что не успею тебя спасти, когда летела вниз, Лео, хм-хм… почему ты такой дурачок?
– Точно, дурак! – подтвердил брат, улыбаясь, – а ещё слабенький, как девочка – такие жалкие человечки, шатающие от ветра, его скрутили, как поросёнка. Ха-ха…
– Н-да… – я не ответил на выпад и глянул скептически на этого вампирёныша, – ты не понимаешь, что ли?.. Это вам повезло в Ту Зиму и мне, а этим людям пришлось пройти через семь кругов Ада, чтобы выжить! Для них весь мир стал враждебным, они видели банку консервов, но не могли её съесть, они даже просто одежду не могли найти нормальную, не фонящую… Кто знает, может если бы они съели меня, то потом дошли бы до своей обетованной земли и начали бы новую жизнь!? А их дети, или дети детей, забыли бы о том, через что им пришлось преступить?! Кто знает какой был тернистый путь к 21ому Веку у Человечества?..
– Странный ты какой-то, так замудрённо говоришь… – почти испуганно смотрел на меня Владимир, – я знаю одно - когда человек жрёт человека, это не айс!
– Это выживание! Вы же нас жрёте! И ничего…
– Нужны вы нам, – сконфузился Володя, – а может мы уже не люди…
– Да люди вы, люди, – махнул я рукой, – иначе бы летали орлами по Земле и не находились бы сейчас тут!
– Что за дискуссия тут? А ну хорош, – появился Иннокентий с каким-то мешочком в руках, и стал отчитываться, – машины все на ходу! Нива похуже, а ЗИЛ не плох! Пора выезжать отсюда, твоему дому явно не хватает парочка автомобилей…
– А я не умею водить! Мне велосипеда хватит, – заерепенился я. Не очень мне хотелось смотреть на машины в своём дворе, которые бы напоминали о пережитом сегодня, – если хотите, на Башню свою возьмите!
– Дурак! – мы с Володькой переглянулись, улыбаясь от невольной тавтологии отца, – чего лыбитесь?
– Ну всё! Готово! – из-за спины вышла моя Лизочка и наклонившись, чмокнула в щёчку, – жить будешь!
– Спасибо спасительница, целовать в губы не буду… пока не помоешься…
– Смотрите что я нашёл у них в бардачке, – Иннокентий вытряхнул содержимое мешочка. На траву упала куча золотых украшений и зубов, – тут килограмма четыре: зубья, серьги и обручальные кольца, с тысячу. Вот ребятки развлеклись, на славу людей поубивали да пожрали… ублюдки…
– «Двадцать человек», говоришь? «Создали бы цивилизацию»? Хм, – Володя хмыкнул и с прищуром посмотрел на меня, – ты ещё хочешь стать их пищей?
– Да ну вас! Всё, погнали домой! – я поднялся на ноги. На сердце стало легче от вида этого бесполезного в нынешнее время, золота. И в самом деле, какая тут может быть философия? Собакам собачья смерть! Совесть моя успокоилась – подняв таз с земли, я накрыл им голову малыша Кью. – Но я и в самом деле не умею водить!
– Научу, сынок! – хлопнул меня по плечу Иннокентий, – ведь мне ещё придётся понянчить внуков…
– Папа!.. – смутилась Лиза и покраснела, – ну зачем?
– Что «зачем»? – я стал одеваться в свою одежду, это они тут кровавые нудисты, а мой крест – нести культуру и нормы поведения в массы. – Я что-то не знаю?
– А то и не знаешь, «папочка», ха-ха-ха, – глупо заржал Вовка.
– Идиот! – Лизка с хорошим таким замахом вдарила по затылку брата, успокаивая того. – Прости, Лео, я не хотела тебе говорить сегодня, но раз уж эти, двое, язык не умеют держать за зубами… Возможно, у нас будет ребёночек…
– А-а-у-что? – моё лицо вытянулось в удивлении, и я машинально глянул на её, вроде обычный, красивый животик, с затягивающими прямо на глазах, отверстиями, – а пули… того… тебе не повредили?
– Нет, наше тело восстанавливается быстро, усиленная регенерация всех клеток, это не легко объяснить, – на моих глазах из дырки сама вылезла пуля, как будто её выдавили, и упала на траву, – короче, я буду жить, и ребенок наш...
– Ну всё, хорош трепаться, мальчики и девочки, пора в путь! – мы отправились вслед за Иннокентием к машинам, – Вовка, ты Зилок поведёшь, я Ниву… Нам сегодня надо ещё перебраться к нашему зятьку, а то пропадёт он без нас. Чур, верхние этажи, вместе с чердаком, нашей семьи!
– Как скажете, «ПАПА»! – я особо подчеркнул последнее слово, попытавшись вложить побольше сарказма. А почему бы и нет? Компания на все вкусы: тут тебе два мутанта, бегающие на копытах (возможно тоже скоро разродятся); семейка крылатых вампиров (их я заставлю одеваться в своём доме); человек-крыса, любитель коньяка и шахмат со своей хвостатой, серой армией, ну и конечно я, Леонардо Иванович Счастливый… Кто знает, может мы и есть возрождающая цивилизация?!
Конец 2 части.
Продолжение следует!