Про Крузенштерна
Не сказать, что уровень "бог", но я более 30 лет говорю на английском языке — более того, я 9 лет на нём живу каждый день. В 90-е годы людей, хорошо знающих язык, было мало, и они были, мягко говоря, на расхват. Меня расхватали довольно быстро: я устроился благодаря этому в снабжение Инфлота, и мои 90-е, в отличие от подавляющего большинства людей, прошли безоблачно, если не сказать — в шоколаде.
На бытовом уровне я помогал многим с английским, но однажды нарвался. Тогда всё на свете продавалось и покупалось, и знакомый попросил меня пройти экзамен по английскому на моториста. Он хотел уйти в море за длинным рублём, и всё, что ему нужно было на данном этапе — это сдать простейший английский. Остальные документы он уже купил, но этот экзамен почему-то купить не получилось, и я поехал вместо него писать сочинение про молотки и отвёртки. И это ещё слава богу, что сочинение экзаменом не предусматривалось — с моими способностями этот трёхтомничек читали бы до сих пор. Это был простой тест — на предмет названий элементарных инструментов и базовых знаний морской терминологии.
И чёрт меня дёрнул сказать, что я закончил, первым. Там такая мадам принимала экзамен — ну вот эта, с зализанными назад волосами и тугим пучком, с тонкими, плотно прижатыми друг к другу губами и проницательными до покалывания в боку жгучими, но спокойными глазами. Такие в кино обычно как-нибудь изысканно наказывают плохих парней. Хороших тоже наказывают. Короче — всех. Чтобы не мешать будущим мотористам списывать, она пригласила меня в соседний кабинет — дабы выдать мне сертификат и отпустить в море, как ту золотую рыбку. Хрен я угадал.
Попался я вообще на глупости. Она прочла мои ответы и просканировала мой мозг своими бездонными фарами. У меня аж мурашки пробежались меж лопаток.
— А как — говорит — разводной ключ звучит на английском в британской версии? — пыталась она взять меня на понт.
На понтах я и погорел.
— Spanner — ответил уверенным голосом я.
— Вот у вас в анкете указано, что уровень вашего английского — "начальный" — начала заколачивать первые гвозди в мой гроб и в карьеру моего знакомого она. — Вам не кажется, что знание двух версий названия разводного ключа — британской и американской — выглядит чересчур для школьного уровня?!
— Нет... — робко пытался отмазываться я, нарочито произнося слова с очень русским акцентом.
— Послушайте, Игорёк, — продолжила она избивать меня словами уже без стеснения, — а жену вашу как зовут?
А я вообще Дима, и никакой жены у меня не было. Продолжая исполнять самоуверенного Игорька, я вспомнил имена всех его родственников, даже тех, кого не знал. Но в паспорте была указана только его жена, и она у меня от переживаний вылетела из головы полностью. Да, она училась в классе на год старше, и звали её Ирка — но в паспорте Игорька, наверняка, информация была в более развёрнутом виде.
— А сыну вашему сколько лет, простите за личный вопрос? И вообще, Игорёк, как вас звать-то?
— Дима... — беспомощно опустил глаза я, потому что понял, что сопротивление бесполезно.
— Так вот послушайте сюда, полиглот Димуля: ваш Игорёк никогда не уйдёт в море, понимаете?! Даже якорем его никуда не возьмут. А произношение у вас хорошее, британское — бывали на островке?
— Бывал. Но давно, и английского я тогда ещё не знал.
— Вы сколько времени потратили на изучение?
— Два года, с месячным перерывом.
— Дима, я здесь принимаю экзамены восемь лет, по два раза в неделю. 90% претендентов на "уйти в море" заучивают 10 дежурных фраз, а мы с вами уже 15 минут на английском разговариваем. Найдите применение своим знаниям поинтереснее, посолиднее, я бы сказала. Зовите своего Крузенштерна — сообщу ему, что его кругосветное путешествие подошло к концу. All the best, как говорят у них.
Домой мы ехали молча. Он думал о несостоявшейся карьере и проклинал меня, я проклинал себя — и восхищался этой женщиной. Её рентгеновские глаза и обволакивающий низкий голос я не забуду никогда.
