Самый эмоционально страшный случай в моей жизни
Расскажу о самом страшном, по эмоциям, случае в моей жизни. Больно, страшно плюс безвыходность - это самое жуткое, что может быть в жизни. Даже когда тонешь, есть надежда выплыть. Но иногда нет такой надежды.
Итак, мне 14, и я пасу коров верхом на лошади, далеко в полях. Лошадь высокая, породистая, нетипичная для колхозной (поздний СССР, перестройка). К седлу примотана клубком веревка, чтобы лошадь привязывать.
Я пытаюсь спешиться, спрыгнуть с лошади. Перекидываю ногу для этого, и нога, которую я перекидываю, попадает в клубок веревки. Веревка затягивается хитрым узлом вокруг ноги, и намертво схватывает. А вторая нога уже почти на земле. Носком касается земли.
И я становлюсь распятой. Одна нога на той стороне седла намертво в узле, вторая еле касается земли носком. Такой вертикальный шпагат. И я пошевелиться не могу в этом захвате.
Я вишу, между небом и землей, корчась от боли. Ничего не могу сделать. Любое малое движение - и кажется мышцы промежности с треском порвутся от такого шпагата. Боль адская. Одной рукой отчаянно держусь за крыло кавалерийского седла, вторая болтается.
Но самое страшное - а вдруг лошадь сейчас чего-то испугается и побежит? Меня же размотает на колбасу. Да даже если лошадь шаг сделает, меня порвет!
Я обливаясь, потом, уговариваю лошадь стоять. Умоляю, плачу. Не зову на помощь людей - бесполезно. Знаю, вокруг никого нет.
Вдруг бежит молодая телка, задравши хвост. Прыгает возле нас. Я прошу лошадь стоять, не дергаться. Кобыла возрастная - 22 года. Прислушивается ко мне. Стоит, как истукан. Даже траву перестала есть.
Не знаю, сколько так провисела в отчаянии и беспомощности, уговаривая кобылу стоять. Вся маленькая жизнь перед глазами пролетела. Под моим весом, то ли узел чуть ослаб, то ли мышцы растянулись. Я поставила одну ногу на землю твердо через какое-то время. Получился упор, я ослабила подпруги и стянула седло.
Как я была благодарна кобыле по кличке Тамарка! Замечательная, чуткая лошадь. Ее ждали всевозможные вкусняшки.
Теперь я понимаю, почему раньше казаки воспитывали лошадь на войну под себя с детства.
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
И смех и грех. Или лучше бы он, скотина, убежал...
В конце ноября Сан Саныча отправили в колхоз с целью проверить качество озимых и фактическое соответствие посевных площадей. Снега выпало в ноябре мало, а недавно наступившие морозы сковали только верхний слой земли. Полевые и просёлочные дороги оставались непролазными и в них застревал любой колесный транспорт. Но Сан Саныча это не пугало. Он намеревался верхом на лошади за два дня обехать все поля с озимыми и вернуться в райцентр к выходным. В правлении колхоза он попросил выделить ему самую смирную лошадь и тулуп. Ему привели лошадь по кличке "Дирижабль" и выдали безразмерный овчинный тулуп.
Лошадь соответствовала своей кличке - была большой и спокойной, шла размеренно и плавно.
Конюх напоследок посоветовал Сан Санычу при любых остановках не отпускать поводья из рук - Дирижабль без привязи продолжал движение размеренным шагом уже не раз возвращался самостоятельно в конюшню без зазевавшихся наездников.
Объезд полей шёл своим чередом и от размеренного хода Дирижабля Сан Саныча укачивало и немного клонило в сон. Осталось объехать последнее поле на сегодня и можно было возвращаться обратно в колхозное правление. Посередине большого поля Сан Санычу жутко приспичило по нужде. До ближайшего леска было не меньше трёх километров, а терпеть уже было невмоготу. Ему с трудом удалось остановить Дирижабль и спешиться. Конюх не обманул - стоило чуть ослабить поводья, как лошадь норовила продолжить движение. Привязать поводья было некуда и Сан Саныч принял единственно, как ему казалось, верное решение - он сделал из поводьев петлю и надел её на свою правую ногу. Расстёгивал и снимал штаны он уже трясущимися руками - боль в животе стала нестерпимой. А тут ещё этот неудобный тулуп так и норовил попасть в "опасную зону". Чтобы не испачкать тулуп, Сан Саныч судорожно, в последний момент, резко закинул полы тулупа на голову и расслабился. "Процесс пошёл".
Закинутые на голову полы тулупа, громкие и резкие звуки из под странной конструкции напугали Дирижабля и он сильно дернулся в сторону. Теряя равновесие и не в силах остановить начавшийся процесс Сан Саныч громко и зычно прикрикнул: "Тпру, Б#я!!!" Но грозный окрик подействовал на Дирижабля с диаметрально противоположным эффектом - лошадь испугалась ещё сильнее, дернулась и понеслась галопом, легко увлекая за собой странную конструкцию из Сан Саныча и частично вывернутого наизнанку тулупа. Поводья затянувшейся петлёй надежно удерживали правую лодыжку наездника. Не в силах остановить ни один из процессов Сан Саныч начал протяжно кричать. Встречающиеся кочки и неровности замёрзшего поля на доли секунды меняли тональность этого крика. Из-за меняющейся тональности, вопль Сан Саныча становился похожим на призывный крик Тарзана. Изначально "Блестящая идея" привязать поводья Дирижабля за ногу уже казалась наиглупейшим решением.
Через четыреста метров экстремальной джигитовки, Сан Санычу удалось скинуть с себя "благоухающий" тулуп и кое как натянуть штаны на голую задницу.
Пугающая лошадь конструкция распалась, да и Сан Саныч перестал издавать крик Тарзана и Дирижабль постепенно перешёл на рысь. А ещё через две сотни метров и на свой размеренный шаг. Натяжение поводьев ослабло и Сан Саныч смог перехватить поводья руками и высвободить свою ногу. Дирижабль остановился. Все бёдра, ягодицы и спина Сан Саныча были в глубоких кровоточащих ссадинах. Вся одежда порвана, перепачкана землёй и фекалиями. Самостоятельно Сан Саныч ни идти, ни сидеть в седле не мог. Из последних сил, охая и кряхтя, он "оседлал" успокоившееся животное (а точнее улегся животом на седло) и ослабил поводья.
Дирижабль самостоятельно взял курс на колхозную конюшню. Охающего и стонущего от боли Сан Саныча сняли с Дирижабля уже в сумерках. На все расспросы что с ними случилось, Сан Саныч из последних сил твердил одно: "Лучше бы он, скотина, убежал".
Малыш
Начало здесь.
В те годы в нашей маленькой деревне почти у всех мужиков, кроме меня и совсем уж конченых маргиналов, были лошади. Даже у некоторых самодостаточных незамужних баб тоже были. Но не у всех они находились в собственности: скотникам полагался колхозный конь: в их обязанности входило насколько раз в день приезжать на мехток, загружаться там дроблёнкой и везти всё это на ферму. Без коня никак. Через некоторое время я в порядке эксперимента предлагал приехавшим погостить городским друзьям определить: колхозный конь едет мимо или домашний. Ошибок почти не было: если лошадь грязная, зачуханная, грустная, а в телеге с горой навален груз – ясно: колхоз.
Было лишь одно исключение.
Малышу повезло на старости лет. Его, двадцатилетнего доходягу, дали новенькому скотнику – моему соседу Шурику, по непонятной причине сменившего столицу Сибири на крохотную алтайскую деревеньку в сто дворов. Наверное, Шурик и его жена просто очень любили животных. С собой они привезли здоровенного, но беспородного лохматого кобеля Пирата, которого Шурик ещё в городе отобрал у соседа-алкаша, морившего голодом и периодически избивавшего верного пса, а также серую кошку Дымку, как выяснилось – отличную мышеловку (мой нынешний Васямба – её праправнук). Почти сразу в кредит колхоз продал им шизанутую и далеко не самую дойную корову Ладогу. Буйный нрав Ладоги так и не удалось сломать (частенько соседи её доили вдвоём: Шурик пальцами держал за ноздри, чтобы не брыкалась), но молоко она стала давать на зависть всем как по объёму, так и по жирности. Потом они завели кучу домашней птицы и свиней, причём рахитичную хрюшку Варежку, так и не сумевшую вырасти, соседи держали наподобие дворовой собаки, только что не на цепи (именно за это её не любил Пират, но она к нему и не подходила).
А Малыш любил всех: и своих новых хозяев, и их четвероногих друзей, и их двуногих соседей. Только теперь он узнал, как это приятно, когда чешут скребницей, и каким вкусным бывает солёный хлеб, который ему таскали дети. Уж на что я чужд сантиментов, но и мне чертовски нравилось угощать Малыша, когда его толстые губы щекотали ладонь, и гладить его по мохнатым щекам.
Скоро выяснилось, что Малыш совсем оглох от старости. Тормозить им было несложно: надо было лишь натянуть вожжи и громко заорать «Тр-р-р-р, стоять». А вот для старта ему мало было шлепка по крупу. И обычную лошадиную команду «НО» он не понимал. Чтобы запустить старого мерина, нужно было изо всей мочи прокричать строго определённую фразу, к которой его приучили с детства: «НО, МАЛЫШ, ЁБАНЫЙ В РОТ!!!». Ни на что иное Малыш не реагировал. Хуже всего было мне, когда я иногда просил Шурика одолжить коня: представьте себе директора школы, в полный голос орущего матом. Деревенские дети привычны ко всему, но это всё-таки вызывало некоторый когнитивный диссонанс: тогда учителя по инерции воспринимались как представители иного, более правильного мира; а мне было просто стыдно.
У этой истории грустный конец.
Колхозное начальство очень быстро приметило талантливого парня и назначило его заведующим фермой. Выросла зарплата, и, что ещё важнее, увеличилась возможность подворовывать. У Шурика завелись лишние деньги, но они не пошли ему на пользу: он начал пить, и пил всё больше и больше. Кончилось тем, что зимой 1998 года пьяный в говно Шурик уснул в санях возле фермы. Я читал кучу историй про умных коней, привозивших домой спящих хозяев. Но Малыша этому не учили. Он был слишком послушным. Ему сказали стоять – он стоял. Ему было холодно и хотелось есть, но он стоял.
В общем, Шурик замёрз насмерть, хозяйство уже дышало на ладан и вскоре обанкротилось, а что стало с Малышом я точно не знаю, но почти уверен, что он пошёл на колбасу…
Вот такая вот грустная история…
Дауншифтеры
Я никогда не считал себя идейным дауншифтером, но в 1992 году, закончив четвёртый курс истфака КемГУ, мы с женой и двухлетней дочерью решили переехать на ПМЖ в весьма пластилиновую сельскую местность, причём, не в относительно экономически благополучную Кемеровскую область, а в весьма депрессивный Алтайский край. О мотивах этого решения сейчас умолчу, скажу лишь, что если бы мог отмотать время назад, после некоторых раздумий нажал бы на ту же самую кнопку.
В деревне, где нам с женой нашлась работа по специальности, нам выделили в пользование половину старинного, ещё дореволюционной постройки, поповского дома. Точнее, от того дома остались лишь стены из высохшей до невозможного состояния, но, по-прежнему, красноватой на спил лиственницы, а фундамент, пол, печка, потолок, крыша, окна и крыльцо были изготовлены уже бригадой местных умельцев. Правда, стены и потолок ещё предстояло задранковать, обмазать глиняно-опилочно-соломенным раствором и заштукатурить, на что я потратил всё следующее лето. Но, как говорится, и на том спасибо, бачилы очи, шо куповалы. По сравнению с восемнадцатью квадратами семейной общаги новый дом казался царской резиденцией.
А вот во вторую половину заселился настоящий дауншифтер. Шурику Шаронову было уже двадцать семь, когда он, рабочий-ударник одного из новосибирских заводов, задумал вместе с семьёй, насчитывавшей, в отличие от нашей, сразу двух дочерей-погодков, свинтить в алтайскую глухомань. И если мы с женой искали работу по специальности, то Шурик, имевший кучу корочек вплоть до машиниста башенного крана, удовлетворился должностью скотника на колхозной ферме, а его супруга, дипломированная швея-мотористка, пошла туда же дояркой. Как ни странно, оба они легко и успешно освоили совершенно новые для себя профессии, но, к большому сожалению, очень быстро переняли и многие колхозно-маргинальные привычки.
Собственно, я хотел рассказать историю коня по имени Малыш, но литература тем и хороша, что подчас развивается независимо от воли создателя. Без этого анонса последующие события покажутся непонятными, тем не менее, все факты являются подлинными, за исключением имён.
Продолжение будет завтра вечером.
Обещаю.
Фуру ведет дальнобой.
Фуру ведёт дальнобой, все прошел, и медные трубы и огонь и воду. И таможню проходил и нашу, и европейскую, восточную и американскую. Давайте за руль этой фуры посадим человека, который ездит на мопеде, а мотоцикл видел у старшего брата. Вот бы сказать, а таких же классных водителей у нас много, но нет. Этой громадиной может управлять ее водитель. Я накачивал колеса - кричит один. А я мало заливал - другой. Один колеса накачивал на складе к другой машине, второй масло заливал в ту машину, но не туда. Третий башмаки ставит, но с обратной стороны. Но наша фура потихоньку ползет вперед по обледенелой трассе на подъем. Кого садить за руль: водителя, мотопедиста или башмачника? Или может в упряжку лошадь добавить надо, может быстрее пойдет? 700- лошадный тягач и к нему добавить одну конягу. Ведь будет визжать, мы вместе тянем.
Сможете найти на картинке цифру среди букв?
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Тем более пятница
Если вы забыли, напоминаю, лучше всех в колхозе работала лошадь, но председателем она так и не стала, поэтому сегодня я пожалуй отдохну