«Товарищи, пришел новый год, я желаю Вам, чтобы в этом новом году, у Вас все было по-новому. Всякое может случиться, и знайте, где бы вы не были, где бы я не был, я всегда буду помнить о Вас, я обязательно Вас найду…», - это цитата с поздравлениями авторитета Доцента из известной комедии «Джентльмены удачи». Доцент поздравляет беглых зеков – Косого, Хмыря и Василия Алибабаевича. Это, конечно, ирония. А вот как встречают Новый Год в местах лишения свободы, буду точнее – в колонии поселении, именно об этом я и расскажу.

Многим, наверное, уже понятно, что Новый Год, по сути, проходит как обычный день. Ожидание праздника накануне не было ни у кого. Оно и я понятно – праздник-то прежде всего семейный, а в данном случае приходится отмечать его с другой «семьей – состоящей из зеков. Ни о каких нарядных елках речи не идет – может ее не было, когда там находился я, а может и вовсе никогда и не было. Единственное, что я видел из украшающих атрибутов – на первом этаже у себя в хатах бабы-зечки вырезали из бумажных салфеток снежинки и расклеили их на окнах. Но вскоре при очередном обходе дежурные заставили снять с окон снежинки, ибо они завешивают окна, а это не положено. Бумажная красота была перевешана впоследствии на прикроватные тумбочки зечек.

Уже с 28 декабря начало действовать усиление, а это всегда не сулит ничего хорошего. Сотрудников администрации учреждения прибавляется в разы. На работу в усиление зеки не ходят, и потому весь барак слоняется по принципу – хата – курилка. Когда открыты столовая или комната воспитательной работы, то можно вдобавок к вышеперечисленным местам ошиваться еще там, заваривая чифир и смотря телевизор (но не одновременно). Но самая беда усиления в том, что в период действия запрещены посещения родственников. Поэтому последние встречи в уходящем году осужденные проводят с родственниками заранее и также заранее принимают передачи.

Столовая в преддверии Нового года превращается в место для массовых конфликтов – печка одна, конфорки четыре, а приготовить что-нибудь вкусное к «новогоднему столу» хочется всему бараку. Кушать в праздник на тюремную баланду или сечку с варенным салом, каким бывает стандартный ужин, особого желания ни у кого нет.

Особенно старался перед своей «семьей» длинный зек Гоша, по прозвищу Трава. Гоша – военнослужащий, приехал в колонию-поселение по двум статьям – самовольное оставление части и извечна тема 228 – наркотики. В кабине его натертого до блеска темно-зеленого «УРАЛа» нашли хорошо спрятанный увесистый пакет с запрещенной травой. Сам Гоша потом говорил, что скорее всего, его кто-то сдал – при обыске сотрудники уже знали, где спрятал пакет, и им даже не пришлось его искать. Военный суд «насыпал» Траве 3 года. Гоша любил пропадать в столовой – пек торты из печенья и сгущенки, жарил картошку, сушил сухари, иногда делал нехитрые салаты – сайру с вареными яйцами и майонезом или даже крабовый – с рисом, крабовыми палочками и кукурузой.

К радости всех осужденных, к вечеру администрация колонии-поселения действительно порадовала. На ужин давали маленькую порцию винегрета, картофельное пюре с такой же маленькой котлетой. И компот. Несмотря на размеры порции это был восторг. Просто представьте, ко многим зекам никто не ездил, передачи не передавал, питались той же сечкой, баландой, а тут такое счастье. В тот раз я действительно увидел неподдельный восторг в глазах у людей.

Чувствовался ажиотаж и на телефонные звонки. Телефон-автомат, работающий по УФСИНовским картам (которые предварительно закупаются на «отоварке») был нарасхват. Записываться в журнал для звонков и занимать очередь зеки спешили с самого утра. Вот здесь реально можно было прогадать – на 100 человек 1 телефон (не учитывая второй телефон, стоящий специально для обиженных). Как назло в тот день связь была плохая, иногда пропадала, что создавало гнетущую атмосферу и провоцировало опять же на конфликты.

Представьте себе картину – огромный коридор барака усеян сидящими на корточках зеков в ожидании своей очереди на звонок. Уйти или отлучиться – равносильно потерять очередь. Чем-то напоминало картину, когда советские люди приходили отмечаться в очередях по часам.

Стояли с записанными номерками и после переклички бежали немного поспать, зачастую отправляя отметиться детей или пенсионеров. Как и везде среди осужденных находились те, кто живо и бойко следили за очередью и не допускали «кому очень срочно надо» и «мне край, брат».

Скажу еще один нюанс – на звонок дается 5 минут и звонок положен 1 раз в день на номер. Поздравить всех не получалось, поэтому звонили зеки только самым близким. Хотя, еще то удовольствие разговаривать по телефону, когда на тебе «дышит в спину» следующий, а с коридора пялится куча пар недовольных глаз, в которых написано одно – «давай быстрее».

Подъем 31 декабря как обычно – в 6 утра. Кстати сказать, многие, и даже те, кто отбывает наказание по нескольку лет, так и не могут привыкнуть к ночным проверкам. Заключаются они в том, что три раза за ночь в хату к спящим зекам заходят дежурные и пересчитывают заключенных. При этом светят фонариками в лицо. Если лица не видно, скажем, голова прикрыта одеялом, то дежурный может и откинуть его, чтобы убедиться в «наличии» зека.

Именно поэтому постоянный недосып присутствует практически у всех, учитывая, что до отбоя можно сидеть только на табуретках, дремать, закрывать глаза нельзя, ложиться тем более – за все это предусмотрена ответственность – либо предупреждение, либо ШИЗА – это уж как решит административная комиссия.

Единственным послаблением 31 декабря является, то, что после отбоя, в 22:00, разрешается до 10-ти минут первого посидеть в комнате воспитательной работы для просмотра «голубого огонька». Но этим «послаблением» пользуются далеко не все, так как в 22:00 единственное желание просто лечь и уснуть. Тем не менее, процентов 20 заключенных все же остаются смотреть «ящик», общаться, чифирить, но с одним условием – до первого замечания дежурного.

Еще один нюанс – 1 января подъем проходит как обычно – в 6 утра. И в 6:30 зеки уже строятся на утренний просчет.

На просчет в 13:00 к осужденным явились начальник колонии-поселения, ДПНК, отрядник. Из уст администрации поздравления были сухими. В основном речь шла о «семейных ценностях», мол, кто если хотите новогодние праздники встречать в будущем в семейном кругу – живите обычной жизнью, забудьте про игры с законом. Также, отрядник не забывал пугать штрафным изолятором в случае, если кто-нибудь будет замечен с запрещенными препаратами или спиртными напитками.

Самой больной темой, для осужденных является о, если срок освобождении приходится как раз в новогодние каникулы. Так случается каждый год с 1-2 зеками. Конкретный пример, суд, на то же УДО, проходит, к примеру, 23 декабря и выносит положительное решение на условно-досрочно освобождение. По закону, данное судебное решение вступает в силу в течение 10 дней (именно в это время можно писать апелляции). Но это 10 рабочих дней. И в данном примере зек выходит на свободу только после новогодних каникул, когда начинает работать спецчасть. Тут есть и обратная сторона медали – если среди осужденных есть такие, чей «звонок» (не по УДО, а именно по концу срока) приходится на самый конец декабря или на праздничные дни – тех безоговорочно выпускают на свободу в последний день работы спецчасти - либо 20-го, либо 31-го декабря. Но и это не всегда идет на благо зеку – если, к примеру, он с района Забайкальского края. Не всегда есть возможность быстро добраться до своего дома. Таким образом, уже бывшим осужденным приходится встречать Новый год в поезде, такси или на вокзале. Хотя, если рассудить, это гораздо лучше, чем в местах лишения свободы.

Предыдущие части здесь:

Записки зека

«Записки зека: карантин- Часть-2».(продолжение)

Зона ЗК. «Записки зека: карантин- Часть-3».(продолжение)

«Записки зека: карантин- Часть-4». (продолжение)

Записки зека. Часть 5 – «поднятие» на барак. (продолжение)

Записки зека. Часть 6. Жизнь «на бараке». (продолжение)

Записки зека. Часть-7. «Комната воспитательной работы».  Продолжение

Записки зека. Часть-8. «Работа – волк».(продолжение)

Записки зека. Часть-9. «Побег»

Записки зека. Часть-10. «Зечки – тоже человечки»

Записки зека. Часть-11. «На «свиданке» хата для двоих»

Записки зэка. Часть 12. «Досуг»

кс-студент Артем Винокуров был независимым наблюдателем во время президентских выборов 2020 года. Когда начались первые задержания, уже тогда внутренне он понимал: угроза оказаться в тюрьме вполне реальна. Так и вышло. В октябре прошлого года парня задержали, в январе был суд. И с уже озвученным приговором (три года «химии») Артем сбежал за границу. Мы созвонились с молодым человеком и узнали, как так вышло и что он планирует делать со своей жизнью дальше.

Обращаем внимание, что незаконное пересечение границы Республики Беларусь (ст. 371 УК) и уклонение от отбывания наказания (ст. 414 и 415 УК) являются основанием для привлечения к уголовной ответственности.

Воспоминания о суде: «Изначально я готовил себя к лагерю»

На процессе над 21-летним Артемом Винокуровым в качестве свидетелей выступали представители администрации и преподаватели БГУИРа. Экс-студент, конечно, слышал их показания — в какой-то степени в защиту парня.

Например, среди прочего декан Леонид Шилин сказал, что на организацию учебного процесса действия студента не сильно повлияли (Артема Винокурова обвинили в срыве занятий, якобы он заходил в аудитории с криками «Жыве Беларусь!» — Прим. TUT.BY). Доцент Юрий Луцик также заявил, что срывов занятий не помнит. Другой доцент Василий Метельский и вовсе сказал: «Это не первый случай, когда ко мне на лекцию приходят. В 2014 году ко мне приходил министр образования Маскевич, это тоже заняло 10−15 минут. Как-то наверстываешь».

— Я ничего [от них] не ждал, но мне было очень приятно, когда услышал такие показания. Не буду ничего упоминать об их политических убеждениях, но все равно хочу сказать спасибо. Некоторые из них у меня вели пары. Как преподаватели и как люди они и до этого были прекрасными. Ситуация еще сильнее закрепила мои убеждения в них, — признается Артем.

Приговор о направлении в исправительное учреждение открытого типа на три года экс-студент узнал в конце января. Парня признали виновным по по ч. 1 ст. 342 УК (Организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активное участие в них). В зале суда Артема освободили под подписку о невыезде.

Молодой человек сразу же подал апелляцию на обжалование приговора, заседание назначили на 13 апреля.

— Если бы я этого не сделал, то через десять дней, отведенных на обжалование, приговор бы вступил в законную силу и мне пришлось бы ехать отбывать наказание, — объясняет экс-студент. — А так получается, что до 13 апреля ко мне не должно быть вопросов. Разумеется, если не «светиться» на акциях.

Никакого особого плана побега у Артема не было. Да и быть не могло: молодой человек говорит, что вообще не рассчитывал на «химию», пусть и с направлением в исправительное учреждение.

— Когда прокурор запросил три года «химии», я возвращался на «Володарку» и думал, что судья даст больше, и изначально морально готовил себя к лагерю. Мне рассказывали кейсы, что судья может многое решать на свое усмотрение. Еще, насколько я понял, когда приехал домой, практики по статье 342 до моего случая просто не существовало. Вернее, она появилась за пару недель до вынесения приговора мне. Было непонятно, как будут судить и какой примерно дадут срок, — вспоминает парень.

Как и зачем парень попал за границу, если его уже осудили на три года «химии»

Свой побег Артем называет «переходом». Его парень совершил как раз в ночь на 13 апреля — в день рассмотрения его жалобы городским судом. Дальше оставаться в Беларуси на свободе молодому человеку, может, и не удалось бы.

— Была ненулевая вероятность, что при рассмотрении апелляции мне ужесточили бы наказание и взяли под стражу прямо в зале суда (к слову, похожее действительно случилось 13 мая: гродненцу заменили «домашнюю химию» на 1,5 года колонии. — Прим. TUT.BY). Явка на процесс была необязательна, но все же. Решил не рисковать и перестраховаться, — поясняет Артем. — К тому же никакого труда не составляло бы «заметить» меня на каком-нибудь марше, объявить это организацией массовых беспорядков и повесить на меня еще 293-ю статью (Массовые беспорядки).

Даже в случае оставления приговора в силе молодому человеку пришлось бы очень скоро уехать в комендатуру для отбывания «химии»:

— Меня могли оставить в Минске, здесь есть одна комендатура. Но могли бы просто отправить куда-то в село, валить лес — вот и все, чем бы я занимался.

Родителям о своем намерении парень ничего не говорил, чтобы их «не подставлять». За пару дней до перехода Артем просто сказал им, что пойдет пожить к другу ненадолго.

Через границу Артем «шел напрямик». Говорит, что изучил гугл-карты и нашел, где можно пересечь границу с Литвой. Когда оказался на чужой территории, сразу же позвонил литовским пограничникам.

— Они приехали искать меня в месте перехода. Спросили имя, фамилию, почему я пересек границу нелегально. Я уже начитался информации на эту тему, все ответил как надо — мол, запрашиваю международную защиту.

Дальше история Артема была один в один как у других белорусов, бежавших за границу от преследования силовиков.

Парень заполнил нужные бумаги, показал свои следы на контрольно-следовой полосе (распаханная земля шириной около 10 метров по периметру границы), продемонстрировал свои вещи для описи. Затем Артема отправили в комнату для арестованных. Дальше — ПЦР-тест и поездка на другую заставу, где был допрос.

— После всех бюрократических процедур меня отвезли в апартаменты, которые предоставляет помогающая организация на время. Все-таки, пересекая границу нелегально, нужно планировать жизнь в Литве дальше. Здесь я не на неделю и не на месяц. А помогут с жильем буквально на пару суток, а дальше нужно самому. В Вильнюсе позже я переехал к своим друзьям из стачкома — как раз у них было свободное место.

«Любой опыт в жизни пригодится». Какие воспоминания остались после СИЗО

Просим у Артема честно рассказать: насколько правдивы все те позитивные письма, которые политзаключенные присылают из СИЗО? Молодой человек смеется в ответ.

— Конечно, это, скорее, поддержать родных и близких, что со мной все нормально. Вообще, за три с лишним месяца я успел пройти весь спектр эмоций: от безразличия до отчаяния и смирения. Было все. Первые недели, когда меня перевезли из Окрестина в Жодино, я начал замыкаться в себе, накручивая все сильнее и сильнее. Так делают все, — говорит Артем. — Сидел на кровати, думал, читал книги. Но это не помогает.

Судя по постановлению, которое осталось у парня «на память», ректор БГУИР лично обратился в органы с просьбой установить виновных в срыве занятий. Скан предоставлен Артемом Винокуровым

Таких людей, по мнению парня, в камере нужно «тормошить». То есть разговорить, задать вопросы, научить чему-то новому. Если проходишь по уголовной статье в первый раз, то будешь в камере с такими же: «стариков» с несколькими ходками отделяют от «первоходов».

— Обвиняемых по политическим статьям садят вразнобой. Камер, заполненных только нами, нет. За три месяца я встретил разные статьи: и большой спектр политических, и воров, мошенников, тяжких телесных. Всякие разные люди. Такого, чтобы у меня были ожидания от СИЗО, которые не оправдались, нет. Фантазий изначально не придумывал, писал на «чистый лист».

Артем признается: когда его начали втягивать в тюремный быт, стало очень интересно.

— Считаю, любые знания могут в будущем оказаться полезными. Даже такие, — улыбается парень. — В СИЗО очень много работы, которой можно заняться. Влажная уборка, сухая уборка, к завтраку, обеду и ужину накрывать на стол. Порезать овощи, сало. В ноябре — декабре нам приходило много передач с овощами. У «политических» всегда большие и разнообразные передачи. Не хочу выразиться некорректно, но, как правило, у таких людей материальное положение получше, чем у «коренных обитателей» казенных мест. По местному жаргону, «греются» политические лучше.

Из свежих помидоров, огурцов, зелени заключенные делали салаты. Как выразился Артем, «шиковали»:

— Делали даже салат под шубой где-то под Новый год. И два торта! Купили в местной лавке при СИЗО коржи, сгущенку. Из своих закромов достали сухофрукты, орехи, цукаты. Сгущенку на водяной бане карамелизировали, смазали коржи, потом растопили шоколад и тоже смазали коржи, положили начинку. Я никогда не ел настолько вкусного торта в своей жизни.

В СИЗО, по мнению Артема, много неочевидных вещей, логику которых сложно понять. Например: почему можно яблоки, но нельзя бананы? Почему нельзя персики, а апельсины можно? С пластиковыми чашками тоже проблема. Они запрещены, но выдаваемая алюминиевая кружка без ручки. Получается, пить горячее из нее невозможно — обжигаешь и руки, и губы.

Что с Артемом будет дальше и какие у него перспективы

Сейчас Артем живет во Вроцлаве. Из Вильнюса он туда переехал только 12 мая. В польском городе у него живут близкие друзья. Парень снимает вместе с ними квартиру и сейчас ищет работу разработчика в IT-компаниях. Хотя мысли об учебе Артем не бросил.

— Есть мысли подать документы на программу Калиновского. Она подразумевает годичные курсы изучения польского языка. Мне рассказывали друзья, которые уже так учились: курсы достаточно хорошие. Группа 10−15 человек, занятия по четыре часа. Есть и аудирование, и изучение грамматики, — описывает Артем. — Потом проходишь тест на знание польского — и все, можно подавать документы в какой хочешь университет. Я бы хотел доучиться на «инженера-системотехника-программиста» в варшавском политехе. Это соответствует моей специальности в БГУИРе.

Правда, говорит парень, не уверен, получится ли. Все-таки теперь ему нужно работать, чтобы обеспечивать себя. Артем пока не знает, будет ли у него свободное время еще и на учебу. Нужно пожить и посмотреть.

— Когда вернусь в Беларусь, может, и закончу учебу в БГУИРе. Мне остался один курс и диплом написать. Обидно, — смеется молодой человек. — По сути, ситуация в любом случае выходила рискованной. Да, был шанс попасться на границе и серьезно сесть. Но ведь и в Беларуси так могло бы быть. Шанс на УДО для политических заключенных, которым я официально признан, практически отсутствует. Наоборот, мне могли бы приписать «нарушения», и я бы уехал в лагерь. Как говорится, был бы человек, а статья найдется. На свободе, думаю, пользы от меня будет больше.

Читать полностью: https://news.tut.by/society/730279.html?c=